Anthropophagia

Урок в художественной школе начался с привычной суматохи. Дети разбирали мольберты и баночки с краской, кто-то возился, расставляя свои принадлежности, а учитель громко напоминал всем о домашнем задании. Изуку, сжавший в руках свой карандаш, чувствовал себя немного потерянным среди незнакомых ребят. Его взгляд скользнул по группе детей, которые обсуждали что-то с явным энтузиазмом. Казалось, что они все друг друга знали, и Изуку чувствовал, как чужой. Он опустил голову и сосредоточился на своих принадлежностях, стараясь быть как можно менее заметным. Внезапно перед ним возник мальчик с короткими каштановыми волосами и дружелюбной улыбкой. — Привет, — сказал он с неожиданной уверенностью, протягивая руку. — Тебя что-то беспокоит? Можешь спрашивать меня. Изуку на секунду растерялся, но все же с легким смущением пожал руку. — О-о, спасибо… Я Изуку, — пробормотал он. — Забыл представиться. — Хорошее имя, — кивнул мальчик. — Мне нравится, у тебя есть канзи девять это как 9 кругов ада? Тебе тут нравится? — быстро переключил тему Тору. — Эм… Да. Просто… только начинаю и немного нерничаю, не знаешь почему остальные так на нас — с трудом ответил Изуку. Замечая что взгляды так и не пропали. — Ничего страшного. Художники всегда странные, — сказал мальчик с легкой улыбкой, словно это был секрет, который только они двое могли понять. — Э-э, странные? — тихо переспросил Изуку, не зная, как реагировать. — Ага. Это здорово, — заверил мальчик. Изуку, к своему удивлению, почувствовал, как напряжение немного отпустило. Позже, когда все начали рисовать натюрморт, Тору уселся рядом с ним, даже не спросив разрешения. Он устроился так, будто они были знакомы уже сто лет. — Знаешь, ты тоже странный. Это здорово, — вдруг заявил он, аккуратно нанося первые штрихи на бумагу. Изуку замер, не зная, что на это сказать. — Но это не плохо, — добавил Тору, заметив его реакцию. — Я тоже странный. Правда, в своем стиле. — В каком? — с искренним любопытством спросил Изуку. — В свободном, — ответил Тору, довольный своей загадочностью. Потом он вдруг тихо хихикнул и добавил: — А еще я знаю, что ты сегодня уронишь банку с краской. — Что? Почему? — удивился Изуку, вскинув голову. — Просто знаю, — ответил Тору с хитрой улыбкой, чуть склонив голову набок. И, как по волшебству, через пару минут Изуку, завороженный своим рисунком, случайно задел локтем баночку с водой. Вода хлынула на стол и его штаны, расплывшись в лужу. — Блин они ведь новое, мама прибьет меня — ворчал Изуку, представляя как Инко его отчитывает. — Видишь? Я же говорил! — воскликнул Тору, не пытаясь скрыть веселья. Изуку покраснел от смущения, поспешно извиняясь и вытирая воду тряпкой, которую ему протянул учитель. Но, к своему удивлению, он не мог удержаться от улыбки. Тору был… особенным. После занятий, когда дети начали собирать свои принадлежности, Тору подошел к Изуку, выглядывая из-за его мольберта. — Ты чего такой задумчивый всё время? Будто носишь в себе что-то тайное, — с лёгкой усмешкой заметил он. И его руки делали страные движение пытаясь изобразить привидение. Изуку замялся, не зная, как ответить. — Ты можешь мне рассказать. Я всё равно вижу, — сказал Тору и рассмеялся, подмигнув. — М-можно взять твой телефон, у тебя есть инстаграм или еще что-то — промямлил Изуку, в конце предложения его голос совсем стих. — Да конечно, какой у тебя ник? — ответила Тору Эти слова прозвучали загадочно, но в то же время… ободряюще. Изуку впервые почувствовал, что может довериться кому-то, кто тоже не боится быть странным. «Наверное так и начинается дружба дружба.» — подумал он - Через день он снова оказался в том же кабинете, с надеждой на разговор с новым другом. «Другом? Не думаю, что мы друзья. Но мы уже общались, и у меня есть его номер. Яманака-сан сказала не бояться и всё такое. Это как прыгнуть в воду с пирса: надо просто сделать прыжок, так что я смогу! Попрошу его погулять после занятий, может, ему тоже нравятся герои.» Изуку оставался в своих мечтах. Обычно он приходил самым первым, здоровался с учителем и помогал ей в кабинете. Остальные ребята подходили позже, и он тоже привествовал их — хоть довольно тихо, но как мог. — Привет, Изуку. Как твоё здоровье? Живот не болит? — спросил Тору, появляясь в дверях. — Привет… Вс-сё нормально. Спасибо за беспокойство, — пробормотал Изуку, немного смутившись от неожиданного внимания. Занятие шло, и они перекидывались шутками и комментариями. Ну, точнее, Тору шутил, а Изуку пытался. Первая пара закончилась, и начался перерыв: у них было 15 минут, чтобы перекусить и поболтать. — Ээм, Тору, ты не взял с собой перекус? Если хочешь, я могу поделиться. У меня есть домашние булочки с мясом и шоколадка, — сказал Изуку, протягивая пакет с едой. — Ой, как мило! Спасибо, Изуку, — улыбнулся Тору и протянул руку, чтобы взять булочку. — Ого, это реально вкусно! Твоя мама пекла? — Ага, — кивнул Изуку. — Она очень вкусно готовит. Перерыв закончился, и они вернулись к работе. после занятия его подозвала к себе учительница — Так, Мидория, ты здесь уже неделю. Как тебе? Я смотрю, ты уже закончил свою первую работу. Красивый натюрморт. У тебя явный талант. Это семейное? — спросила учительница, разглядывая его рисунок. — Да, сенсей. Мне очень нравится. Спасибо вам. И да, я с братом много в детстве рисовал, и вот наконец-то нашлось время записаться сюда, — ответил Изуку. «Конечно, у меня не хватало времени, именно, а не из-за того, что у меня проблемы с контролем,» — добавил он про себя. — В общем, ты молодец. Так держать. Если у тебя будут проблемы, говори мне, ладно? — Конечно, — кивнул Изуку, думая: «Мама сказала ей про причуду?» Когда урок закончился, Изуку попрощался с учителем и пошёл забирать свой рюкзак, морально готовясь спросить Тору про прогулку. «Давай, Изуку, это легко…» — Ээ, Тору, ты хочешь прогуляться сейчас? Нам ведь на одну остановку. И… мы можем попить бабл-ти. Тут кафешка открылась, говорят, он там самый вкусный, — выпалил Изуку на одном дыхании. — Да, давай! Мои родаки всё равно не скоро придут, у меня есть пару часиков. — Тогда… давай зайдём в парк неподалёку. Только я маме напишу, что задержусь. Они шли по парку, в некоторых местах были кучи подтаевшего снега. Тору шёл по бордюру, балансируя на одной ноге, а затем перепрыгивал с плитки на плитку, стараясь не наступить на трещины. Иногда он останавливался, чтобы подобрать шишку или пнуть камешек. «Так… с чего начать? Что спросить? О чём вообще разговаривают люди?..» — панически думал Изуку, чувствуя, как в груди усиливается стук сердца. — А тебе сколько лет? — наконец выдавил он, стараясь не споткнуться на узкой тропинке, покрытой грязным снегом. «Браво, самый лучший вопрос,» — саркастично подумал он про себя. — Одиннадцать. А тебе? — ответил Тору, пиная шишку, которую только что нашел на земле. — Десять. Ты смотришь аниме? Какое любимое? — спросил Изуку, радуясь, что придумал новый вопрос. — Разное. В основном то, что по телеку идёт. Ну и базу: «Наруто», «Ван-Пис», всякое такое. А ты? — Тоже самое. Ещё люблю смотреть бои героев и анализировать причуды. Это моё хобби. Тору остановился на мгновение, чтобы рассмотреть узоры на замёрзшей луже. Он раздавил её носком ботинка, с удовольствием слушая хруст. — О, так тебе нравятся причуды? Расскажешь про свою? — спросил он, повернув голову к Изуку. — Ээ… ну, я чувствую людей, — неуверенно ответил Изуку, глядя на растаявший снег под ногами и стараясь не поскользнуться. Тору прищурился, улыбнувшись. — Изуку, ты ведь хочешь со мной дружить? — неожиданно спросил он, балансируя на корне дерева, торчащем из земли. Изуку ободрительно кивнул, но почувствовал, как лицо начинает гореть. — А у друзей нет секретов. И я же говорил, что всё вижу. — Ну, она странная, и я не люблю про неё говорить. — Почему?! Мне наоборот она нравится! Такая интересная! — воскликнул Тору, искренне загораясь, спрыгнув с корня на тропинку и обдав Изуку снежной крошкой. — К-как ты знаешь?.. — прошептал Изуку, чувствуя, как у него пересохло в горле. — Это уже моя причуда. Ну, расскажи мне про свою. Пожалуйста, — умолял Тору, сложив руки в мольбе и сделав шаг назад, чтобы не поскользнуться на наклонной дорожке. Изуку сглотнул, тихо выдохнул и посмотрел на голые ветви деревьев, колыхающиеся от лёгкого ветра. — Она… не совсем нормальная, — начал он, стараясь не встречаться взглядом с собеседником. — Моя причуда связана с тем, что я чусвую голод… и чтобы его утолить мне нужно забирать питательные вещества из людей. Через кровь… или плоть. Он осторожно поднял глаза, ожидая шока, страха или отвращения. Но Тору вместо этого задумчиво промычал, и улыбнулся во весь рот: — Вау! Это идеально для убийства! — … — Или же как у персонажей из ужастиков! — сказал он с воодушевлением. — Идеально для фильмов про злодеев… хотя, погоди. Это наверняка тяжело, да? — его тон внезапно стал мягче, и в глазах мелькнуло сочувствие. Звучит жутковато… Но, знаешь, ты ведь не виноват, что у тебя такая причуда. Это просто часть тебя. Изуку моргнул, сбитый с толку. Он ожидал чего угодно, но не такого. — Да… тяжело, — признался он. — …Всем я говорю, что просто чувствую запахи людей и могу узнать про них некоторую информацию, — поспешил объяснить Изуку. — А какая у тебя причуда? «Он не отвернулся. Даже не посмотрел на меня, как на монстра… Может, я и правда смогу быть с кем-то на равных?» — Моя причуда — это как фильм. Я вижу прошлое, настоящее и иногда мельком заглядываю в будущее, правда не всегда получается. Например, я знаю, что человек уже сделал, что делает сейчас, и даже иногда, что он сделает потом. Благодаря этому я сразу понимаю, кто врёт, а кто нет. Я её называю «Правда». Как тебе, прикольно? — Вау… Это одновременно круто и… наверное, немного жутко. Ты ведь всё время знаешь, что люди скрывают? Это, наверное, сложно… и голова, наверное, от такого количества информации болит? — Да я особо не парюсь. Про голову не знаю — она у меня всегда немного болит это ведь с рождения, — беззаботно отмахнулся Тору, пока они подходили к кафе. Изуку и Тору вошли в небольшое кафе неподалёку от парка. Уютный интерьер и запах свежезаваренного чая сразу создавали комфортную атмосферу. Они заняли столик у окна, и Изуку, немного смущённый, начал листать меню. — Ты нравится бабл-ти? — спросил он, пытаясь расслабиться. — Конечно! — ответил Тору с воодушевлением. — Моё любимое — с манго. А ты что возьмёшь? — Наверное, клубничный. Мне нравится сладкое, — признался Изуку, немного улыбаясь. — Клубничный? Неплохо. А знаешь, что круто? Если смешать два вкуса! Попробуй клубничный с манго — это просто бомба! — посоветовал Тору, заговорщицки подмигнув. Изуку кивнул и сделал заказ. Пока они ждали напитки, он снова попытался завязать разговор: — Эээ… А ты играешь в игры? — нерешительно спросил он. — А то! — оживился Тору. — Я вообще обожаю игры! Особенно «Роблокс». А ты играешь? — Я пробовал… Но я там больше просто смотрю, что другие строят. У меня не получается крутые вещи создавать, — признался Изуку, слегка смутившись. — Да ладно тебе! — махнула рукой Тору. — Главное — не что ты строишь, а как ты веселишься. Я, например, чаще всего просто бегаю в режиме с зомби или устраиваю хаос в симуляторе разрушений. Недавно я взорвала целый небоскрёб — это было эпично! Изуку рассмеялся, представляя это. — Звучит круто. Я, наверное, больше люблю смотреть стримы. Там такие интересные стратегии показывают. — О, стримы — это тоже классно. А кто твой любимый стример? — заинтересовалась Тору. — Эээ… Я люблю смотреть ProHeroGames. Он классно анализирует, как в играх применяются причуды. — О, я тоже его знаю! Он такой смешной, когда пытается делать вид, что знает всё. А что насчёт кооперативных игр? Хочешь как-нибудь вместе сыграть? — Правда? Ты бы хотела поиграть со мной? — удивился Изуку. — Конечно! Друзья же для того и нужны, чтобы веселиться. Мы можем вместе строить что-то в «Роблоксе». Или, если хочешь, я научу тебя выживать в зомби-режиме. Это не так уж сложно, — сказала Тору с уверенной улыбкой. В этот момент принесли их бабл-ти. Тору сразу схватила свою трубочку и сделала большой глоток. — О, круто! Эти шарики такие упругие. Я бы сделал из них оружие, — заявил Тору, крутя трубочку в стакане. — Оружие? — засмеялся Изуку. — Это как? — Ну, представь: бросаешь шарик, а он взрывается, и сироп разливается повсюду. Противник просто захлебнётся! Или прилипнет, если сироп липкий. — Ха-ха! Это гениально. Надо записать. Может, кто-нибудь из героев придумает такую атаку. — Хааа, вот это да! — протянул Тору. — Клубнично-манговый — огонь! Ты должен попробовать. Изуку тоже сделал глоток своего напитка и, кажется, немного расслабился. — Ты была прав, это вкусно. Спасибо, что предложил смешать. — Всегда пожалуйста, — усмехнулся Тору. — Знаешь, мне нравится с тобой тусить. Ты не такой, как остальные. — Это хорошо? — с лёгким сомнением спросил Изуку. — Конечно! Я же тебе говорил, странность — это круто. Ты как секретная карта в игре: никто не знает, что ты сделаешь, но это всегда что-то неожиданное. Изуку покраснел, но улыбнулся в ответ. — Спасибо. Я тоже рад, что мы начали общаться. Ты… Ты очень интересный. — Знаю, — с довольной улыбкой ответил Тору. — А теперь скажи, какая твоя любимая способность в играх? — Наверное, невидимость. Она даёт много возможностей: можно незаметно пройти мимо врагов, спасти союзников… Или просто спрятаться, если страшно. — О, ты стратег, — заметила Тору. — А я люблю способности разрушения. Взрывная волна или что-то вроде этого. Обожаю, когда всё вокруг летит к чертям! Они рассмеялись, продолжая болтать о любимых играх, стратегиях и способностях. К тому моменту, как их напитки закончились, они уже обсуждали планы на совместную игру и строили фантазии о том, как могли бы использовать свои причуды, если бы оказались в реальном игровом мире. — Ну что, тогда договорились? В следующий раз играем вместе! — с энтузиазмом предложила Тору, когда они уже выходили из кафе. — Да! Я постараюсь не облажаться, — ответил Изуку с лёгкой улыбкой. — Даже если облажаешься, я прикрою тебя. В этом же смысл команды, да? — подмигнула Тору. Изуку кивнул, впервые чувствуя, что нашёл друга, который принимает его таким, какой он есть. Они вместе отправились по домам, обсуждая, что построят или разрушат в «Манкрафте» на следующих выходных.

***

Изуку с головой погрузился в тренировки и занятия в художественной школе. Эти моменты стали для него спасением: он ощущал радость, давно забытое спокойствие и удовольствие от жизни. Он мечтал, чтобы это продолжалось вечно. Но судьба распорядилась иначе. Утро началось не так, как всегда. Изуку проснулся раньше обычного, ощущая странную слабость. Голова кружилась, перед глазами всё плыло. Ночь прошла беспокойно — он плохо спал, чувствуя неясное напряжение после вчерашней тренировки. Шатаясь, он направился на кухню, но не нашёл там Инко. Сердце забилось чуть быстрее, и он решил пойти в её комнату. Он застал её сидящей за компьютером, работающей, как обычно. — Мам, мне плохо… — пробормотал он, перед тем как внезапно сжать живот, согнуться и вырвать прямо на пол. Инко резко вскочила. — Изуку!.. — её голос задрожал от испуга. Он знал, что что-то не так. Внутри всё горело, как будто-то выжигало его изнутри. Голод, нестерпимый, разрушительный, кричал в голове, перекрывая все остальные мысли. Изуку пытался остановиться, но тело его не прислушивалось. Он видел перед собой маму, но этот образ растворялся, превращаясь в смутную тень. Но прежде чем она успела подойти к нему, что-то изменилось. Его глаза заволокло мутной пеленой, мысли разлетелись, уступая место одному —«Еда». Он больше не видел перед собой Инко, свою маму, свою опору. Теперь она была просто добычей. С диким рыком он бросился на неё. Инко инстинктивно подняла руки скрещивая их, защищая лицо, но Изуку, не раздумывая, впился зубами в её предплечье. Инко закричала, пытаясь оттолкнуть его, но боль парализовала её. Он рвал её кожу, его зубы с хрустом проникали всё глубже, отрывая куски плоти. Алый поток крови хлынул ему в рот, смешиваясь с хриплым дыханием. Изуку издавал странные звуки удовольствия, словно наслаждался каждой каплей. Еда… только еда… она так вкусно пахнет…— этот одинокий, навязчивый голос раздавался в голове, громче и настойчивее с каждым принцем. Его зубы проникли в мягкую ткань ее рук, и солёный вкус крови ударил его в мозг, заставив мир вокруг исчезнуть. Его собственные мысли разорвались на части. Он пытался закричать, оттолкнуться, убежать… но ничего не могло сделать. Его разум тонул, поглощённый активами. Что-то внутри шефтало:«Это неправильно. Ты причиняешь ей боль. Это мама!»Но этот шёпот был слабым, еле слышным. Голод подавлял его. «Мам… Мам, прости меня…» — хотел сказать он, но вместо этого раздался хриплый, звериный рык. Его руки сжимали ее, словно удерживали силы, а не человека. »…но ты правда такая вкусная…» — пронеслось дальше у него в голове Инко закричала ещё громче, но это не остановило его. Она пыталась вырваться, но чем больше она двигалась, тем сильнее он вгрызался в её руку. Изуку жадно впивался в неё, закрыв глаза и наслаждаясь вкусом. Кровь текла по его подбородку, стекая на пижаму с Всемогущим. Его лицо перекосило в безумной улыбке, глаза закатились, а губы алели от чужой жизни, что теперь становилась частью его. — Изуку… остановись… это я… мам…а… — голос Инко прерывался от боли и паники. Он не слышал. Его тело двигалось само, ведомое непреодолимым голодом. Инко, собрав последние силы, пнула его в живот, заставив отступить. Резкая боль от от того что кусок ее плоти остался в его рту, вывела её из ступора, и она побежала в ванную, захлопнув дверь за собой. Заперевшись, она рухнула на пол, судорожно прижимая руку к груди. Кровь продолжала сочиться из глубокой раны, оставляя пятна на её пижаме и полу. В ушах стоял высокий писк, голова кружилась. Инко знала, что долго так не продержится. Дрожа, она достала телефон из кармана и набрала знакомый номер. Изуку стучит в дверь. Сначала кулаками, с каждым ударом всё сильнее, но сил у него почти не осталось — только голод и отчаяние двигали им вперёд. В ушах гул, руки скользят от крови. Он безумно хочет прорваться внутрь. — Алло… Хика… мне нужна помощь! У Изуку снова срыв… Он напал на меня! Я заперлась в ванной, но боюсь, что он выбежит на улицу или навредит себе!.. — её голос дрожал, каждое слово давалось с трудом. Она за дверью… Она моя…— голос генераторов звучал всё громче, отзываясь в гудящем черепе.Сколько тебе еще нужно, чтобы остановить этот голод? Сколько ещё жертв, чтобы перестать чувствовать эту жуткую пустоту? — Инко, глубокий вдох. У тебя есть раны? — голос Хики звучал резко, но уверенно. Изуку попытался тряхнуть голову, прогнать эти мысли, но ничего не произошло. Он снова ударился о дверь, срывая кожух с рук. Внутри было пусто и холодно. Его глаза затуманились слезами, но он даже не понимал, что плачет. — Да… он укусил мою руку. Это… это глубокая рана. Очень больно. Я… я не знаю, что делать! — Инко всхлипывала, чувствуя, как паника накрывает её. — Мам! Открой… Я голоден… — бормочет он, задыхаясь. Ее запах врыывается в его ноздри — Слушай меня внимательно. У тебя сильное кровотечение? Кажется, он задел вену? — Да… мне кажется, да… у меня уже тёмнеет в глазах… — она начала дышать чаще, срываясь на гипервентиляцию. — Стоп! Спокойно! Ещё один вдох. У тебя есть аптечка в ванной? — Нет… только прокладки… и ватные диски… всё остальное на кухне… — она отчаянно оглядывалась, пытаясь найти хоть что-то полезное. Стук становится всё громче. Изуку уже не просто стучит, он начинает бить в дверь плечом, снова и снова. Дерево жалобно скрипит под ударами. Его кулаки в кровь, но он даже не чувствует боли. Когда силы совсем сдают, он опускается на колени и, потеряв остатки разума, бьётся в дверь головой. Раз за разом. — Тогда быстро: возьми прокладку и приложи к ране, плотно прижми. Чем-то зафиксируй, чтобы остановить кровь. У тебя есть ножницы? — Только для ногтей… — Подойдут. Найди чистую ткань — футболку, что угодно. Сделай повязку. Сможешь? Инко открыла сушилку и нашла старую водолазку. Но руки дрожали так сильно, что она никак не могла нормально её порезать. Кровь продолжала литься, пятна становились всё больше. — Я… не получается… Хика… — её голос дрожал, ноги подкашивались. — Ты справишься. Я скоро буду, держись! На двери остаются кровавые пятна, а его лоб покрывается глубокими порезами. Изуку продолжает ломиться, хрипя от истощения. Его дыхание частое, прерывистое. Внутри комнаты Инко слышит каждый его удар. — Пожалуйста… не надо… — шепчет она себе, зажимая рану, но кровь всё ещё течёт. Через двадцать минут Хика вбежала в квартиру, открыв дверь своими ключами. Коридор был погружён в зловещую тишину, прерываемую редкими стонами кота Хюрем из кухни. Но Изуку нигде не было видно. — Чёрт… Неужели он выбежал? — прошептала Хика, поднимая руки к лицу. — Блядь, что делать?! Она бросилась осматривать комнаты, но вскоре её взгляд упал на дверь ванной. Кровь. Её было много — она покрывала пол, а на двери виднелись кровавые следы от кулаков и размазанные пятна. Внимательно присмотревшись, Хика заметила под дверью затёкшую лужицу.

***

— Господи… Изуку! — выкрикнула она, подбегая ближе. Перед дверью лежал Изуку. Его лицо было изувечено: лоб покрыт порезами, из которых сочилась свежая кровь. Кулаки тоже были разбиты и опухли. Он дышал прерывисто, как будто вот-вот потеряет сознание. — Чёрт, малыш… что ты натворил? — прошептала Хика, наклоняясь к нему. Она осторожно перевернула его на спину и уложила ровно, приподняв голову, чтобы проверить дыхание. Убедившись, что он жив, но крайне истощён, она сжала кулаки и направилась к ванной. — Инко? Это я, Хика. Открывай! Открыв дверь, она застыла на месте. Инко лежала без сознания, истекая кровью. Её пижама пропиталась красным, а вокруг разлилась огромная лужа. Лицо Инко было мертвенно-бледным. Хика опустилась на колени, похолодев от ужаса. — Держись, Инко… Чёрт, я сейчас всё сделаю… — срывающимся голосом сказала она, пытаясь сохранять хладнокровие. Сжимая в руках телефон, Хика набрала номер экстренной службы. Её голос дрожал, но она старалась говорить чётко. — Алло, скорая? Срочный случай! У меня женщина с большой кровопотерей и ребёнок в бессознательном состоянии. Оба в критическом состоянии, нужна немедленная помощь! Оператор уточнял адрес и состояние пострадавших, а Хика всё время оглядывалась на Инко и Изуку. — Женщина потеряла много крови, возможно, ранена в артерию. У неё глубокая рваная рана на предплечье, — сказала она, осматривая руку Инко. — Да, я остановила кровотечение как могла, но этого недостаточно! Она без сознания, пульс слабый. Пока диспетчер инструктировал её, Хика собрала остатки своего хладнокровия. Она нашла чистые полотенца и плотно обмотала руку Инко, чтобы минимизировать кровопотерю. В её действиях чувствовалась паника, но она старалась делать всё максимально быстро. Перед тем как выйти из ванной, Хика заметила кота. Он стоял у двери кухни, жалобно мяукая. Хика с трудом заставила себя подняться и налить воды в его миску. — Прости, малышка… Только не подохни, пожалуйста. Сейчас не до тебя, — пробормотала она, бросая насыпанные корм и воду в спешке. Скоро крики сирен прорезали тишину подъезда. Медики вбежали в квартиру, сразу оценивая ситуацию. Хика, всё ещё дрожащая от адреналина, указывала на Инко и Изуку. — Она без сознания, пульс слабый, кровотечение сильное! А он — он, без сознания, но дышит! — прокричала она. Медики быстро принялись оказывать помощь, фиксируя состояние обоих. Изуку аккуратно перенесли на носилки, пока второй врач накладывал временные швы на рану Инко, чтобы остановить кровотечение. Хика не отрывала взгляда от друзей, не в силах справиться с чувством вины и бессилия. — Держитесь… вы справитесь, — шептала она, сжав кулаки.

***

Инко медленно приходила в себя. Глаза с трудом открывались, мир вокруг плыл, словно покрытый мутной плёнкой. В висках стучало, как будто кто-то сжимал её голову ледяными пальцами. Она попыталась вдохнуть глубже, но в груди словно разожгли костёр — дыхание отзывалось острой болью, пронзая каждую клеточку. Она попыталась поднять руку, чтобы убрать волосы с лица, но пальцы подрагивали. Незнакомая дрожь, мелкая и непрерывная, охватила её правую руку. Её пальцы не слушались, словно кто-то отключил часть её тела от сознания. Она моргнула, глядя на свою трясущуюся ладонь, и слабый, но неприятный холодок пробежал по позвоночнику. — Где… — выдохнула она едва слышно, её собственный голос показался ей чужим и хриплым. Она попробовала подняться, но руки предательски подогнулись, а в глазах вспыхнули тёмные круги. Пальцы машинально сжали ткань простыни, и тогда она почувствовала дрожь. Рука мелко тряслась, как будто у неё не хватало сил даже удерживать простыню. Тремор распространялся на предплечья, вызывая неприятное покалывание в пальцах. Где она? Что произошло? Дверь палаты скрипнула, разрывая вязкое молчание, и звук шагов вернул её к реальности. Молодая медсестра в светло-голубой форме тут же оказалась рядом, положив тёплую ладонь на плечо Инко и мягко, но уверенно прижимая её обратно к постели. — Вам лучше не вставать, — спокойно произнесла медсестра. — Вы в больнице. Сейчас всё хорошо. Инко сглотнула, чувствуя, как дрожь в её руках усиливается. Мысли с трудом складывались в целое, воспоминания ускользали, как песок сквозь пальцы. Она помнила только испуганные глаза сына… и тьму. — А мой сын… — едва слышно спросила она, голос дрожал, как лист на ветру. Медсестра улыбнулась успокаивающе, поправляя одеяло, которое Инко не ощющала до этого. — С мальчиком тоже всё хорошо. Он в детском отделении. Но я не знаю, проснулся ли он. Сердце Инко словно на мгновение остановилось, а затем с новой силой забилось где-то в горле. «С ним всё хорошо»… Она повторяла эти слова про себя, стараясь впитать их, как спасительную мантру. — Я сейчас позову доктора Хинодзаки, — добавила медсестра. — У неё только что закончилась операция, она сейчас чуть отдохнёт и заглянет к вам. Инко слабо кивнула и закрыла глаза. Её мышцы были ватными, а лёгкие напоминали, что каждый вдох — это труд. Воздух в палате был сухим и пах стерильностью, будто всё вокруг смазали спиртом. Где-то монотонно пищал аппарат, этот звук раздражал слух и подчёркивал гнетущую тишину. Она снова посмотрела на свою руку. Капельницы в венах, белые бинты на одной руке. Тремор всё не унимался. Белые бинты плотно обмотали её предплечье, а под ними угадывались следы швов. Она с трудом подняла другую руку, чтобы дотронуться до пальцев, но каждая попытка остановить дрожь оказывалась тщетной. Скрип двери снова вернул её в реальность, и в палату вошла женщина в белом халате. Тёмные волосы были небрежно собраны в пучок, а усталость в её глазах читалась так же ясно, как и тёплая улыбка на лице. — Привет. Как ты? — мягко спросила доктор Хика, опускаясь на стул рядом с кроватью. — Бывало и лучше, доктор — хрипло ответила Инко, пытаясь улыбнуться, но чувствовала лишь сухость губ. — Это из-за обезболивающего. Голова скоро пройдёт, — заверила Хика, скользнув взглядом по монитору и поправляя капельницу. Инко набралась смелости. — Что со мной случилось… после? Почему моя рука… трясётся? Хика на мгновение замолчала, как будто подбирая слова, чтобы избежать резких углов правды. — Ты потеряла много крови. Пришлось делать переливание, у тебя артерии расположены высоко. — спокойно начала она. — Рана была глубокой, и… укус задел лучевой нерв — она на секунду замялась, затем добавила: — Мы сделали всё возможное, чтобы сохранить его функцию, но повреждение оказалось слишком серьёзным. Инко замерла, её сердце глухо стучало в груди. — Это значит, что дрожь… останется? Хика выдохнула и кивнула, глядя на неё сочувственно. — Да. Это называется посттравматический тремор. Со временем он может уменьшиться с помощью физиотерапии, и мы подберём специальные упражнения для укрепления мышц. Есть также стабилизирующие перчатки — они помогут немного сгладить дрожь при письме или работе с мелкими предметами. Но, Инко, я должна быть честной. Полностью восстановить функцию руки уже не получится. Инко закрыла глаза, чувствуя, как тяжесть этих слов осела в её груди. Она не могла заставить себя ответить. Мысли путались, возвращаясь к сыну, к тому, как это произошло. — А Изуку? — С мелким тоже всё в порядке, — мягко ответила Хика, чуть подвинувшись ближе. — Он уже просыпался, но… у него случился нервный срыв. Пришлось дать успокоительное. Сейчас он спит. Инко замерла. Сердце сжалось так сильно, что боль пронзила грудь снова. Она сглотнула, чувствуя комок в горле. Образ сына всплыл в памяти: испуганный, беспомощный, покрытый брызгами крови. Её кровь. — Это всё из-за меня… — сорвалось с её губ почти беззвучно. — Нет, — уверенно ответила Хика, как будто услышала её мысли. — Тебе нужно восстановиться. Завтра тебя переведут в общую палату, и если всё будет стабильно, я разрешу увидеть сына. Инко кивнула, но взгляд её был пустым и устремлён в потолок. Она глубоко вдохнула, игнорируя боль, и попыталась подавить нахлынувшие слёзы. Сейчас ей оставалось только ждать. — Отдыхай, — добавила Хика, поднимаясь. — Я загляну позже. Мы обязательно разберёмся с твоим состоянием. У тебя впереди ещё много времени, чтобы научиться с этим справляться. Когда дверь закрылась, Инко снова осталась наедине с тишиной. Она посмотрела на свои пальцы. Тремор не утихал, казалось, он подчёркивал её бессилие. Но где-то в глубине души она знала: ради Изуку она обязана справиться. - Инко осторожно вошла в палату. Запах стерильности и слабо уловимые нотки лекарств моментально ударили в нос. В центре комнаты, почти теряясь среди белоснежного белья, лежал её сын. Изуку выглядел как хрупкая тень самого себя: бледное лицо, тёмные круги под глазами и неровное дыхание. Тонкие пальцы едва заметно дёргались, словно пытались что-то ухватить даже во сне. Инко невольно остановилась у порога, почувствовав, как её собственные руки начинают трястись. Она крепче сжала здоровой рукой больную, стараясь унять дрожь, но пальцы не слушались. Её сердце бешено колотилось, а внутри росло чувство, которое она не могла до конца описать. Страх. Не только за сына, но и от осознания: что-то в нём изменилось, и это было необратимо. В груди Инко что-то оборвалось. Она не сразу заметила, что сжала руку у горла, будто пытаясь удержать крик. — Изуку… — сорвалось с её губ шёпотом. Она сделала шаг ближе, но замерла. В душе проснулся странный, но всё же ощутимый страх. Что-то в его облике было… неправильным. Инко сидела на стуе возле кровати углубившись в свои мысли, она незаметила как вышла Хка, поболтать с месными медсестрами. Изуку вздрогнул во сне, пальцы сжались в простыню. Ее дрожь усилилась. Инко протянула руку, чтобы поправить одеяло, но замерла, когда увидела, как её собственные пальцы мелко дрожат. Спуятя время она заметила лёгкое движение ресниц, и едва заметный вздох — и Изуку проснулся. Сначала его взгляд был пустым, затуманенным, он не до конца осознавал, где находится. Но внезапно его зрачки сузились, дыхание стало резким, шумным. Его ноздри дрогнули. Инко похолодела. — Мама… — прохрипел он, но голос звучал низко, почти звериным рыком. Она медленно поднялась со стула, но ноги едва слушались, а пальцы крепко сжимали край стола. Её руки дрожали всё сильнее. Она сделала глубокий вдох, но страх внутри не отпускал. — Ты… пахнешь… — пробормотал Изуку, и его тело напряглось, будто он собирался вскочить. — Изуку, это я! Мама! — попыталась остановить его Инко. Но мальчик не слушал. Его когти, которые она только сейчас заметила: пальцы Изуку изменились. Ногти, сначала кажущиеся обычными, удлинялись на её глазах. Они стали плотнее, утолщённые, словно когти зверя, врезаясь в ткань простыни и разрывая её с мерзким, скрежещущим звуком. — Изуку… твои руки… — выдохнула она, но мальчик не слышал. — Зачем? Почему ты здесь? Ты пахнешь… — бормотал Изуку. Его голос был низким, хриплым, как у голодного зверя. — Ты… пахнешь… вкусно. Инко сделала шаг назад, её руки дрожали, а сердце колотилось так сильно, что казалось, оно вот-вот вырвется наружу. — Изуку, это я! — её голос сорвался, а ноги подкосились. Мальчик вдруг резко подался вперёд, и его движения стали быстрыми, неестественными. Взгляд стал диким, глаза горели каким-то ненасытным голодом. — Ты пахнешь… едой… — его слова были полны ярости и чего-то хищного. Он рванулся с кровати, Из его руки с хрустом вырвался катетер, оставив за собой тонкую струйку крови. Его ноги подломились под ним, и он рухнул на пол с глухим ударом. Лицо ударилось о плитку, и Инко ахнула, видя, как из его рта хлынула кровь. С красной жидкостью он выплюнул несколько зубов, которые вывалились на пол, словно щепки. Когти шкрибли по плитке, сопровождая мерзкие звуки. — Изуку! — воскликнула Инко, отшатнувшись к стене. Инко не могла сдвинуться с места. Её пальцы дрожали так сильно, что она прижала их к груди, словно стараясь унять этот неконтролируемый тремор. Но он не слушал. Его движения были рваными, неестественными. Губы дёргались, обнажая теперь длинные, хищные клыки. Его когти скрежетали по полу, оставляя на кафеле длинные борозды. В этот момент дверь распахнулась, и в палату ворвалась Хика. — Стой! Изуку! Это я! — закричала она, бросаясь к мальчику. — её голос был резким, твёрдым, как удар хлыста. Изуку замер на мгновение, повернув голову в её сторону. Но этого хватило, чтобы он рванулся к Инко. Хика успела выставить руки вперёд, ухватив его за плечи. — Успокойся! Это я, тетя Хика! Ты не в себе, малыш! — закричала она, удерживая его с трудом. Изуку зарычал, как раненое животное, и попытался вырваться. Его когти оставили глубокие следы на её куртке, но она не отпустила. — Инко, держись подальше! — выкрикнула Хика, пытаясь удержать его. Он вырвался и вдруг развернулся к Инко. Его руки дёрнулись вперёд, пальцы с когтями тянулись к её шее. — Изуку, остановись! — закричала Инко, не в силах сдвинуться с места. С его губ капала кровь, а дыхание звучало как рёв хищника. В последний момент Хика снова бросилась вперёд, обхватив его за торс. — Нет, малыш! Ты не сделаешь этого! — её голос дрожал, но был твёрдым. Изуку взревел, пытаясь вырваться, но тело его подводило. Он был истощён, ранен. Его ноги снова подломились, и он рухнул на пол вместе с Хикой. В этот момент дверь распахнулась снова, и в комнату вошла медсестра с шприцем. — Быстрее! — крикнула Хика, удерживая мальчика, который продолжал дёргаться в её руках. Медсестра прицелилась и вонзила иглу в шею Изуку. Его движения замедлились, рычание стихло. Через несколько секунд он обмяк, тяжело дыша, с закрывающимися глазами. Хика держала его, пока он не успокоился полностью, потом медленно опустила его на пол. Медсестра поспешно проверяла пульс мальчика, но Инко смотрела только на лицо своего сына. Его черты, исказившиеся от ярости, теперь были спокойными, почти безмятежными, словно он был обычным ребёнком, которому просто снится плохой сон. Инко осторожно подошла ближе, опустилась на колени рядом с сыном. Её лицо всё ещё было мокрым от слёз, а руки дрожали так, что она с трудом удерживала себя от истерического рыдания. — Это из-за меня… — прошептала она, касаясь холодной, липкой от пота кожи сына. — Нет, это не твоя вина, — твёрдо сказала Хика, опускаясь рядом. — Но ему понадобится помощь. И тебе тоже. — Он мой сын… — прошептала она, едва слышно, будто боялась, что громкий звук нарушит этот хрупкий покой. — Инко… — начала Хика, но Инко подняла руку, останавливая её. — Я… боюсь его, — призналась она, голос дрожал, как тонкая стеклянная нить. — Но я ещё больше боюсь потерять его. Слёзы хлынули из её глаз, и она рухнула на колени рядом с сыном. Осторожно протянув руку, она дотронулась до его лица, пытаясь стереть кровь с его подбородка. Под пальцами она ощутила холод его кожи и едва заметный трепет — признак жизни, которой она держалась из последних сил. Инко посмотрела на Хику, а затем снова на сына. Она прижала ладонь к его дрожащей руке, стараясь не обращать внимания на когти, которые казались такими страными. Её собственная рука тоже дрожала, но это не остановило её. — Ты слышишь меня, Изуку? — прошептала она, склонившись к нему. — Я не оставлю тебя. Ни за что. Его веки дёрнулись, и Инко отпрянула, затаив дыхание. Но Изуку не проснулся. Лишь слабый, хриплый выдох сорвался с его губ. — Ему нужно время, — тихо сказала Хика, поднимаясь с пола. — И тебе тоже, Инко. Это всё сложно, но мы справимся. Инко не ответила. Она всё так же сидела на полу, глядя на своего сына. Её лицо дрожало от эмоций: страх, боль, любовь и безысходность переплетались в её глазах. Когда Хика помогла ей встать, Инко обернулась в последний раз на Изуку, лежащего в центре комнаты. Его когти всё ещё поблёскивали в свете лампы, клыки выглядели чужеродными в его детском лице. Но за этим пугающим обликом она всё ещё видела своего малыша, которого когда-то укачивала на руках. — Мы справимся, — повторила она, но слова прозвучали больше как молитва, чем уверенность. - Инко не сразу поняла, как оказалась за пределами палаты. Мир вокруг неё казался приглушённым: звуки шагов, обрывки разговоров, запах стерильных поверхностей и лекарств — всё сливалось в вязкий, удушливый фон. Её тело дрожало, а пальцы вцепились в ткань халата так сильно, что побелели суставы. Она не могла остановить этот тремор, даже когда попыталась разжать руки. — Инко, тебе нужно сесть, — голос Хики звучал рядом, но словно издалека. — Инко! Медсестра и Хика аккуратно подхватили её под руки, усадив на жёсткий пластиковый стул в коридоре. Хика присела на корточки перед ней, касаясь её ладоней. — Всё хорошо. Ты в безопасности. Он больше ничего не сделает, — голос Хики был низким, уверенным, но на её лице было видно, как и её собственное напряжение прорывается наружу. Инко медленно моргнула, её взгляд упал на собственные руки. Они дрожали, а ногти оставили полукруглые следы на ладонях. Воспоминание об Изуку, который выглядел, почти зверь, врезалось в её сознание с новой силой. На секунду ей показалось, что она снова видит его когти, слышит треск простыни, когда они её разрывали. — Инко, посмотри на меня, — Хика крепче сжала её руки. — Глубокий вдох. Вот так. Выдох. Медсестра приложила к губам Инко пластиковую чашку с водой. Холодная жидкость немного привела её в чувство, но она всё ещё ощущала, как земля под ногами качается. — Я… я должна быть с ним. Я не могу оставить его одного, — её голос звучал хрипло, почти шёпотом. — Что, если… это повторится? — Ему дали успокоительное. Лекарства должны снять острую реакцию. Он под наблюдением. Всё будет хорошо, — Хика произнесла это так твёрдо, будто пыталась убедить не только Инко, но и себя. Через несколько минут перед ними появился врач — тот самый, которого Инко видела раньше. Его доброжелательное лицо излучало спокойствие, но в глазах была заметна усталость. — Мидория-сан, как вы себя чувствуете? — Я доктор Тсукада, — спросил он, кивая медсестре, которая тут же отошла в сторону. Его бейдж гласил: доктор Акира Тсукада, специалист по причудам. — Ч-что с Изуку? — голос Инко дрогнул, она прижала руки к груди, словно пытаясь защититься от нового удара. — Мы пока не можем дать точный ответ. Его состояние… сложное. Сочетание сильного стресса, физической травмы и активации причуды, похоже, вызвало реакцию, которой мы раньше не наблюдали. Нам нужно больше времени, чтобы провести анализы и наблюдения, — его голос оставался мягким, как у человека, который привык объяснять сложные вещи встревоженным родителям. — Мы дали ему седативные препараты и начали капельницу с электролитами, чтобы стабилизировать его состояние. Сейчас он спит, — мягко объяснил врач. Инко, сидя на стуле, обхватила себя руками, будто пытаясь удержаться в этом вихре эмоций. Её глаза метались между доктором и Хикой. — Значит, он останется здесь? — она наконец выдавила слова, ее голос дрожал. Инко сглотнула, ощущая, как её грудь вновь сдавило. Она даже не осознавала, что уже подсчитывает в голове все свои сбережения. — Да. Это необходимо. Сейчас важно наблюдать за его реакциями, чтобы понять, что именно спровоцировало такую трансформацию. Он посмотрел в медицинскую карту и, ненавязчиво держа её на весу, перевёл взгляд на Инко. — Мидория-сан, я хотел бы уточнить: вы упомянули, что перед этим инцидентом он что-то говорил. Вы не могли бы рассказать подробнее, что именно? Инко замерла. Образы того, как её сын срывается с кровати, как его пальцы превращаются в когти, а голос звучит, будто принадлежит не ему, промелькнули перед глазами. Она сжала руки, и сделала дрожащий вдох. — Он… он говорил про запах, — она прикрыла глаза, стараясь удержать голос ровным. — Он сказал, что я пахну… вкусно. Доктор нахмурился, отметив эту деталь в карте, но лицо его оставалось непроницаемым. — Вы уверены, что он использовал это слово? «Вкусно»? — Да, — тихо подтвердила Инко, её голос почти растворился в тишине. — Он говорил это прямо перед тем, как началась «трансформация «? Или до того? — уточнил врач. Инко задумалась, вспоминая мельчайшие детали. — Нет, это было уже после того, как он проснулся. Он выглядел… другим. Но дома… — она запнулась, слова не шли. Хика вмешалась, её голос был более собранным, но в нём чувствовалась тревога. — Дома он тоже вёл себя странно. Утром он сказал, что ему плохо, потом началась рвота. А через несколько минут… случился срыв. Мы не поняли почему. Он… он принимал добавки, витамины. Всё, что нужно для его причуды. Но… в последнее время ему всё чаще хотелось крови. Он просил её почти каждый день. Врач поднял глаза на Инко. — Вы давали ему кровь? Свежую? Или консервированную? Инко кивнула, потупив взгляд. — Свежую… мою. Но… этого не хватало. — Её голос снова дрогнул, и она резко выдохнула, будто боялась задохнуться от своих слов. — И ещё… — её голос стал совсем тихим, — и во время срыва он… он съел немного кожи. Моей. Доктор нахмурился, но жестом остановил извинения, которые она была готова выдать. — Это важная деталь. — Он сделал пометку в карте. — Возможно, одной крови недостаточно. Похоже, его причуда требует большего. Плоть могла обеспечить более полный комплекс веществ. Если он активировал причуду, находясь в сильном стрессе, его тело могло попытаться компенсировать это, усилив свои потребности. Инко почувствовала, как её мир рушится под тяжестью слов. — Но почему? Почему именно сейчас? Он был… нормальным… раньше. Доктор посмотрел на неё с мягким сочувствием, но его голос остался серьёзным. — Причуды — сложный механизм. Их развитие может быть непредсказуемым. Стресс, травма, возраст, даже диета — всё это влияет. Ваш сын сейчас на пороге изменений, которые могут быть опасны как для него, так и для окружающих. У него редкая особенность. Причуды, требующие подобных ресурсов, встречаются крайне редко. Обычно организму хватает синтетических заменителей или витаминов, но… кажется, у вашего сына иная биология. Мы будем изучать этот случай.» — Как можно ему помочь? — Инко не смогла сдержать слёз, они потекли по её щекам. — Он ведь мой малыш… Он ведь… — Мы сделаем всё, что в наших силах, госпожа Мидория. Но нам нужно ваше сотрудничество. — Врач встал чуть ближе, пытаясь удержать её взгляд. — Если вы вспомните любые детали, которые кажутся вам необычными, пожалуйста, сообщите нам. Это может быть всё: поведение, речь, изменения в теле. Даже то, что кажется незначительным. Пока мы вводим успокоительные, прописали бета-блокаторы, чтобы снизить нагрузку на его сердце. Также нужны дополнительные обследования: анализ крови, нейровизуализация, изучение гормонов. Инко кивнула, вытирая лицо. Врач записал ещё несколько пунктов, а затем добавил: — Для его безопасности и для вашего спокойствия мы рекомендуем оставить его в отдельной палате. Это, конечно, будет немного дороже, но… это необходимо. Эти слова отрезвили её. Сумма, названная врачом, заставила её замереть. Инко пыталась понять, как она сможет это потянуть. Но прежде чем она успела что-то сказать, Хика коснулась её плеча. — Ты не одна в этом, Инко. Мы вместе справимся, — твёрдо сказала она. — Я буду присматривать за ним, пока ты разбираешься с делами. Ты ведь знаешь, я не оставлю вас. Инко всхлипнула и кивнула. Доктор слегка поклонился. — Мы позаботимся о вашем сыне. Спасибо, что доверяете нам. - Инко осторожно провела ладонью по бинтам на руке, чувствуя странное покалывание и слабую боль в запястье. Её пальцы больше не слушались её полностью, иногда цепляясь за ткань одежды или дрожа, когда она пыталась что-то удержать. Хика объяснила, что укус затронул лучевой нерв, и хотя глубоких повреждений не было, воспаление тканей вызвало временную потерю чувствительности и тремор. Поскольку Хика была её родственницей, она не могла участвовать в её лечении. Вместо этого её лечащий врач подошёл с папкой в руках, чтобы повторно объяснить ситуацию. — Мидория-сан, — начал он, садясь напротив. Его голос был ровным, но в интонации прозвучала мягкость. — Лучевой нерв задет незначительно, однако воспаление влияет на вашу подвижность. Это временно, но может занять несколько месяцев для полного восстановления. Для облегчения симптомов вам нужно носить компрессионную перчатку и придерживаться рекомендаций физиотерапевта. Он сделал небольшую паузу, чтобы дать Инко время осознать сказанное, и добавил: — Мы также можем оформить документы на установление третьей группы инвалидности. Это позволит вам работать, но с уменьшенной нагрузкой, чтобы рука не подвергалась излишнему напряжению. Инко тихо кивнула, ощущая, как в груди сжимается от очередного напоминания о том, насколько изменилась её жизнь. Она ожидала чего-то подобного, но услышать это от врача оказалось тяжелее. «Инвалидность. Это ведь не навсегда. Но как же это…» Мысли путались, оставляя после себя лишь чувство стыда и растерянности. — Спасибо, доктор, — тихо ответила она, стараясь скрыть свои эмоции. Когда врач ушёл, в палату вошла Хика с коробкой, в которой лежали компрессионные перчатки. Её взгляд был настороженным, но она улыбнулась, заметив Инко. — Я принесла тебе пару вещей, чтобы облегчить боль, — сказала она, садясь на край кровати. Инко кивнула, чувствуя благодарность, но слова застряли в горле. Её взгляд был устремлён в окно, за которым расстилался больничный двор. — Как рука? — осторожно спросила Хика, заметив, как Инко машинально растирает пальцы. — Она… странная. Врач сказал, что это пройдёт, но… — она замерла, глядя на ладонь. — Иногда я не чувствую её. И эти спазмы… — Она попыталась сжать пальцы в кулак, но они послушались лишь наполовину. — Это последствия повреждения нерва, — ответила Хика мягко, но в её голосе прозвучало скрытое беспокойство. — Но, Инко, это не конец света. Она достала из коробки пару говелеттов из тонкого, но плотного материала. — Здесь есть специальные вставки, которые поддерживают запястье и снимают напряжение с пальцев. Это временное решение, но лучше, чем ничего. Инко слабо улыбнулась, когда Хика помогла ей надеть одну из перчаток. — Спасибо, — прошептала она, отводя взгляд. Хика накрыла её руку своей, сжимая чуть крепче, чем было нужно, чтобы вывести её из оцепенения. — Ты справишся, Инко, — сказала она твёрдо. — И ты не одна, я всегда рядом. Инко наконец подняла глаза. — Но я боюсь, Хика. Боюсь за него. И за себя тоже… — Она сглотнула, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. — Он был таким добрым, таким светлым ребёнком. А теперь… я смотрю на него и вижу кого-то другого. Хика кивнула, её взгляд потеплел. — Я понимаю. Но он всё ещё твой сын. Он не виноват в том, что с ним происходит. Это причуда, она слишком сильная. Мы просто должны найти способ помочь ему, даже если это будет трудно. Инко молчала несколько секунд, обдумывая её слова. Затем, словно внезапно решившись, она сказала: — Я думаю мне прийется продать машину. Это единственное, что у меня есть ценного. Эти деньги помогут оплатить его лечение… и моё. — Ты уверена? — Хика чуть приподняла бровь. — Да, — Инко выпрямилась, её голос стал твёрже. — Я сделаю всё, чтобы спасти его. Даже если мне придётся отказаться от всего, что у меня есть. Хика тихо выдохнула, присев на кровать рядом. — Если это твоё решение, я поддержу тебя, как смогу тоже помогу. Но обещай, что будешь заботиться о себе. Ты нужна ему больше, чем машина или деньги. Инко не выдержала и обняла её, крепко, будто пыталась удержаться в этой реальности, не утонуть в страхах. На несколько мгновений напряжение, которое висело над ними, рассеялось. — Спасибо, Хика, — прошептала она. — Всегда, — ответила та, слегка поглаживая её по спине. На следующий день Инко собрала свои вещи в небольшую сумку. Бинты на руке теперь частично закрывали компрессионная перчатка. У двери её ждали две соседки по палате — пожилая женщина с тростью и молодая девушка с перебинтованной ногой. — Ну что, домой? — улыбнулась пожилая соседка. — Удачи тебе, милая. И береги себя. — Спасибо, — ответила Инко с теплотой, поклонившись. Молодая девушка неловко протянула ей шоколадку. — Это вам. Вы столько раз помогали мне с переодеванием и находили нужные слова, когда мне было страшно. Спасибо. Инко мягко улыбнулась, принимая подарок. — Глупости. Мы должны помогать друг другу. Ты скоро поправишься, — её голос прозвучал твёрже, чем она ожидала. В коридоре её уже ждала Хика. — Готова? — спросила она. Инко оглянулась на палату, задержав взгляд на кровати, где провела последние дни. Воспоминания нахлынули: первый день, страх перед неизвестным, тревога за Изуку. И всё же теперь она чувствовала, что шаг за шагом учится справляться. — Да, — наконец ответила она. Они вместе вышли из больницы. На пороге Инко на мгновение остановилась, вдохнула прохладный воздух и сжала пальцы в кулак, чувствуя компрессионную перчатку.

***

Инко вернулась домой, чувствуя, как усталость наваливается на неё тяжёлым грузом. Она медленно закрыла за собой дверь, опираясь на косяк, и замерла, будто пытаясь собрать силы. Её рука ныла от боли, и компрессионная перчатка уже казалась бесполезной. В квартире стояла тревожная тишина, нарушаемая лишь шумом машин за окном. Пространство, обычно наполненное звуками жизни, теперь выглядело пустым. Она прошла в гостиную, обводя взглядом комнату. Всё здесь дышало его присутствием: разбросанные карандаши на столе, забытая чашка с какао на подоконнике, его учебники, беспорядочно стоявшие на полке. Инко медленно взяла в руки чашку, вглядываясь в оставшиеся на дне тёмные следы. Пальцы дрожали, но она сдержалась, глубоко вдохнув. — Соберись, Инко, — прошептала она себе, как будто произнося заклинание. — Ему сейчас нужна поддержка, а не твои слёзы. Направившись в его комнату, она остановилась у двери, не решаясь войти. За порогом комнаты всё казалось ещё более живым: запах бумаги, смешанный с лёгким ароматом карандашей, и его любимая толстовка с Всемогущим, лежащая на спинке стула. На полу стояла сумка, которую она собирала ещё утром. Она быстро проверила, всё ли готово: сменная одежда, тёплые носки, его планшет. Инко замерла, когда её взгляд упал на альбом для рисования, лежащий на полке. Она достала его и медленно начала перелистывать страницы. Рисунки были такими живыми, наполненными его энергией. На одном из них они были изображены вместе: она держала его за руку, а он широко улыбался, словно весь мир был полон счастья. Она вернулась в гостиную, чтобы собрать документы. Медицинские карты, справки — всё это оказалось не так легко найти в куче бумаг. Пальцы дрожали, когда она перебирала файлы, пытаясь сосредоточиться. Мысли о том, как её сын снова пытается бороться с причудой, безжалостно сковывали её разум. Стук в дверь заставил Инко вздрогнуть. Она замерла на мгновение, а затем быстро пошла открывать. На пороге стоял Тору — худенький ребёнок в лёгкой куртке поверх полосатого свитера и джинсах. Его короткие волосы были слегка растрёпаны, а глаза, полные тревоги, встретились с её взглядом. — Здравствуйте, Мидория-сан, — тихо поздоровалась Тору, склонив голову в вежливом поклоне. — Изуку дома? Инко задумалась, внимательно рассматривая ребёнка. Она вспомнила, как Изуку говорил о своём друге Тору, всегда представляя его мальчиком. Но теперь, глядя на этого ребёнка, она заметила какие-то женственные черты, хотя всё равно немного сомневалась. Ну и игры у детей, — подумала Инко, — может, она просто хочет быть похожей на мальчика. — Ах, Тору… Ты из художки, да? — спросила она с улыбкой, стараясь не звучать слишком формально. — Да, — Тору кивнула, её губы слегка дрогнули в слабой улыбке. — Мы работали вместе над проектом для выставки. Я хотела узнать, всё ли с ним в порядке? Он не пришёл и не отвечает. Инко задумалась, подбирая слова. Она не хотела перегружать девочку лишними подробностями, но не могла оставить её в неведении. — Изуку сейчас в больнице, — наконец сказала она, сдерживая дрожь в голосе. — У него были проблемы с причудой. Это серьёзно, но врачи уверяют, что он поправится. Тору нахмурилась, её губы сжались в линию, а руки нервно сжались в кулаки. — В больнице? А можно… можно ему позвонить? Инко мягко улыбнулась, стараясь выглядеть спокойной. — Его телефона сейчас нет, он оставил его дома. Но я могу позвонить его тёте, чтобы узнать, как он. Она вернулась в гостиную, взяла телефон и набрала номер Хики. Несколько гудков, и никто не ответил. Инко тяжело вздохнула и вернулась к Тору. — Прости, она не берёт трубку. Но как только смогу поговорить с Изуку, он обязательно тебе позвонит. Спасибо, что зашла. Тору кивнула, но прежде чем уйти, она тихо спросила: — Мидория-сан… вы думали, что я мальчик? Инко застыла, немного смущённо улыбнувшись. — Ах, ну… да, если честно. Изуку всегда говорил «друг», и я как-то не уточняла. Прости, если это было грубо с моей стороны. Тору слегка улыбнулась, но в её взгляде было что-то печальное. — Всё нормально, — тихо сказала она. — Я иногда притворяюсь мальчиком. Это… забавно, люди по-разному реагируют. Мне нравится наблюдать. Инко присела на корточки, чтобы быть на одном уровне с девочкой. Её голос стал тёплым, но твёрдым. — Я понимаю. У меня племянница тоже творит всякую странную ерунду. Ты прекрасный друг для Изуку, и я рада, что он может на тебя рассчитывать. Тору немного покраснела и смущённо посмотрела в сторону. — Да, спасибо, Мидория-сан. Я, наверное, пойду… — Если тебе что-то нужно или захочется поговорить, приходи в любое время, — мягко сказала Инко. — Изуку будет рад услышать от тебя, как только мы сможем с ним связаться. Тору кивнула, ещё раз поклонилась и вышла. Инко закрыла дверь и некоторое время смотрела на неё, ощущая лёгкое беспокойство, но в то же время благодарность. Знание, что у Изуку есть такие друзья, приносило ей утешение. Она вернулась к своим делам, глубоко вздохнув, но с маленьким ощущением тепла в душе. - Инко пришла в больницу, сжимая в руках сумку с вещами для Изуку. В холле пахло стерильностью и слабым запахом антисептика. Её взгляд метался от одного коридора к другому, как будто она пыталась найти ответы среди строгих стен больницы. Уже через минуту к ней подошла молодая медсестра с доброжелательной улыбкой. — Мидория-сан? Вы мама Изуку Мидории? — уточнила она мягко. Инко кивнула, ощущая, как нервозность сковывает её грудь. — Да, я принесла его вещи, — сказала она, протягивая сумку. — Спасибо, — медсестра приняла сумку и продолжила, слегка смутившись: — Простите, но вас пока не могут пустить к сыну. Инко нахмурилась, её сердце забилось сильнее. — Почему? Что-то случилось? — Извините, он сейчас на карантине, такие правила, — ответила медсестра, жестом предлагая пройти в кабинет. — Доктор всё объяснит. В кабинете её встретил высокий мужчина в белом халате с серьёзным взглядом. Его бейдж гласил: доктор Акира Тсукада, специалист по причудам. В помещении царила строгая атмосфера, усиленная экраном за его спиной, где высвечивались графики и снимки мозга Изуку. — Мидория-сан, — начал он, подбирая слова, — извините, но вам нельзя находиться в тесном контакте с вашим сыном. Мы предполагаем, что вы являетесь для него триггером. Когда он очнулся в первый раз, у него был нервный срыв из-за сильного стресса. Но во второй раз — это был срыв, вызванный активацией его причуды. Инко побледнела. Её голос дрогнул: — Как… как я могла быть причиной этого? Доктор откинулся на спинку кресла, его взгляд оставался серьёзным. — Изуку упоминал запах и говорил, что вы «вкусно пахнете». Это связано с особенностями его причуды. С нашими медсёстрами таких реакций не было. Однако у него проявились похожие симптомы, когда он находился рядом с доктором Хинодзакой. Ваш запах, вероятно, активирует его обонятельные рецепторы, связанные с причудой. Инко закрыла лицо руками, пытаясь осмыслить услышанное. Она вспомнила все моменты, когда Изуку обнимал её, когда говорил, что она пахнет уютом. Теперь эти воспоминания причиняли боль. — Это очень всё интересно, но что конкретно вы предлагаете? — наконец спросила она, пытаясь сохранять спокойствие. — Пока мы проводим анализы и подбираем стабилизаторы для его причуды, — объяснил доктор. — Ему нужно время, чтобы адаптироваться. Ваше присутствие сейчас может усугубить ситуацию. Мы предлагаем временно ограничить ваше общение с ним. Инко почувствовала, как её сердце сжалось. — А можно хотя бы отправить ему голосовое сообщение? Или позвонить? — её голос был полон мольбы. Доктор задумался, затем кивнул: — Мы можем попробовать. Голосовое сообщение может быть менее интенсивным триггером. В это время Изуку сидел в палате, смотря на экран своего телефона. Там было несколько непрочитанных сообщений от Тору. Она продолжала шутить, будто ничего серьёзного не произошло: Друг №1: Ты уже освоился в больнице? Я: Ну, вроде да… Друг №1: Вот увидишь, к концу месяца тебя назначат главврачом. (Тут явно чувствовалась попытка шутить, хоть и немного неуклюже.) Изуку улыбнулся, набирая ответ, но потом понял, что хочет услышать её голос. Он нажал на звонок, и через несколько секунд Тору ответила. — Эй, ты как? — прозвучал его слегка весёлый голос. — Лучше, чем вчера, — тихо ответил он. — Ты… правда смешной. Спасибо, что пытаешься меня развеселить. — Это моя работа! — с гордостью заявила он. — А ещё, ты знаешь, что у пауков восемь ног, а у меня всего две? Значит, я на четверть паук. Изуку рассмеялся, впервые за несколько дней чувствуя тепло в груди. Но он заметил, как её голос дрожал, скрывая беспокойство. Тору делала всё, чтобы поддержать его, даже если сама переживала. Позже, после обсуждения состояния Изуку, Инко сидела за пределами кабинета, сжимая в руках телефон. Её мысли метались, словно птицы в клетке. Она чувствовала, как страх за сына постепенно перерастает в отчаяние. — Его показатели нестабильны, — сказал доктор Тсукада, просматривая монитор с графиками. — Мы наблюдаем резкие скачки адреналина и кортизола, которые вызывают активацию причуды. — Это может быть связано с его возрастом, — предположил ассистент. — В его возрасте эмоциональный фон нестабилен. — Возможно. Но если мы не найдём способ контролировать это, ситуация может стать опасной и для него, и для окружающих, — заметил врач, его взгляд задержался на снимке мозга Изуку, где зоны, связанные с обонянием, светились ярче остальных. Инко решила записать сообщение для сына. Она долго смотрела на экран телефона, прежде чем нажать на запись. Её пальцы дрожали, а в горле стоял ком. Она боялась, что слова не передадут всей её любви. — Изуку, это мама. Я горжусь тобой. Знаю, как тебе тяжело, но ты справишься. Я люблю тебя и всегда буду рядом, даже если нас разделяет стена. Пожалуйста, береги себя. И делай все уроки, хорошо? Закончив, она опустила телефон на колени. В её голове всё ещё звучали слова доктора: «Ваше присутствие может усугубить ситуацию». Она закрыла глаза, чувствуя, как слёзы начинают катиться по щекам. «Боже, как я устала… Почему это всё происходит именно со мной? Разве я не заслужила просто нормальной жизни? Всё ведь начинало налаживаться… Но эта грёбаная причуда никак не успокоится. Они даже намекнули, что могут отправить его в учреждение. Как я могу это допустить? Что мне делать, чтобы защитить своего сына?»

***

Инко сидела за кухонным столом, поникшая и выжатая до последней капли. В руке — бокал с вином, который она механически вертела туда-сюда. Напротив, за этим же столом, сидела Хика, лениво подперев щёку ладонью. На потрёпанной скатерти между ними лежал счёт за лекарства, длинный как свиток. Рядом валялась измятая пачка салфеток, которую Инко успела изрядно поредить за этот вечер. — Даже если я продам машину… — хриплый голос сорвался, и она замолчала, пытаясь взять себя в руки. — Это всё равно не покроет пожизненный запас этих проклятых стабилизаторов. Хика молча цокнула языком. — Ты пробовала обращаться в фонды? — спросила она, тон ровный, но в глазах читалась обеспокоенность. — Даже в то же агентство Всемогущего? Они же занимаются благотворительностью. — Она кивнула в сторону гостиной, где на стене висели плакаты с его широкой белозубой улыбкой. — Ты столько покупаешь его мерча… Пусть хоть как-то окупится. Инко тихо усмехнулась, безрадостно. — Думаешь, я этого не пробовала? — Она провела пальцами по глазам, убирая влагу, которая так и норовила вновь скатиться по щекам. — Там такие очереди, Хика. Я зарегистрировалась во все, которые нашла. Но ни единого звонка. Хика вздохнула, откинувшись на спинку стула. — Тогда зарегистрируйся ещё раз. Я знаю несколько новых фондов — они только начали набирать обороты, очереди почти нет, — предложила она. — А я попробую выбить тебе скидку в аптеке. И… — она выдержала паузу, словно готовясь бросить камень в воду. — Хисаши. Пусть тоже поможет. Он же отец, а не просто имя в графе «родитель». Инко напряглась, её плечи подались вперёд, а руки сжались в кулаки. — Хисаши… — голос её звучал глухо, как будто имя мужчины, которое она не произносила месяцами, царапало горло изнутри. Она прикрыла глаза, сделав глубокий вдох. — Ты права. Он тоже должен участвовать. Её рука все так же дрожала, пока она крутила бокал. Мысль о том, чтобы связаться с Хисаши, была невыносимой, но от этого меньше нужды в деньгах не становилось. Хика наблюдала за подругой молча. Сказать, что всё будет хорошо, было бы ложью, и обе они это знали. — Все наладится, — наконец проговорила Хика, нарушив тяжёлую тишину. — Не сразу, но найдём выход. Ты не одна, помни об этом. - Инко быстрым шагом направилась к автобусной остановке, крепче прижимая к груди сумку с документами. Время поджимало: она опаздывала в очередной фонд. Тяжёлый воздух зимнего утра казался ещё гуще, чем обычно. «Мой сын сейчас в больнице, а я мотаюсь по городам в поисках помощи… Должен быть хоть кто-то, кто не откажет», — мелькнуло в голове, пока автобус медленно пробирался через утренние пробки. День начинался стандартно: маленький офис, стойка администратора, улыбка, вежливый отказ. — Простите, но в нашей программе приоритет для семей, где есть как минимум двое детей… К вечеру ноги гудели, руки дрожали, а сердце казалось сжато в тиски. Выйдя из последнего фонда, Инко, уже не скрывая слёз, выдохнула: — Всё, хватит. Она взглянула на адрес агентства: «Агентство Всемогущего». - Инко сидела в приемной агентства Всемогущего, сжимая в руках потрепанную папку с документами. Ее пальцы нервно касались углов, выправляя воображаемые складки. Она чувствовала, как усталость пробирается до самого сердца. Она провела последние несколько дней в бесконечных попытках найти хоть какую-то помощь. Половина фондов отказали ей сразу, другая половина обещала перезвонить «когда-нибудь». Ситуация была почти безнадежной. «Ещё одна попытка,» — подумала она, толкая тяжелую стеклянную дверь агентства Всемогущего. На стойке администрации её встретила приветливая, но явно загруженная работой девушка. — Добрый день. Я хотела записаться в программу благотворительного фонда. — Вам нужно к нашему менеджеру, он занимается распределением помощи, — девушка оторвала взгляд от монитора. — Где его найти? Администратор с грустью покачала головой: — Увы, сегодня его выходной. Инко почувствовала, как внутри всё сжалось. Она почти готова была развернуться и уйти, но всё-таки решилась: — Я живу в другом городе. Я не могу приезжать сюда каждый день, — голос её сорвался, но она выпрямилась, пытаясь выглядеть спокойной. Девушка задумалась, а затем, словно что-то вспомнив, кивнула: — Понимаю. …Возможно, вам сможет помочь Яги Тошинори. Он… секретарь по личным делам Всемогущего, поэтому у него мало работы и он сможет вам помочь — Её голос был немного неуверенным, но искренним. — Спасибо, хоршоге вам дня, — кивнула Инко. — И вам. Инко поблагодарила её и направилась наверх. - Она поднялась на нужный этаж и нерешительно постучала в указанную дверь. — Войдите, — раздался изнутри слегка усталый, но глубокий голос. Кабинет был небольшим, но уютным. В центре стола возвышалась гора бумаг, почти закрывая сидящего за ним человека и выглядела так, будто её хозяин не покидал её уже несколько дней. За столом сидел высокий худощавый мужчина с усталым, но добрым лицом. Инко замерла у двери, не сразу решившись заговорить. Когда Инко вошла в кабинет, Яги замер на мгновение. Её взгляд, её осанка — что-то в ней напомнило ему о прошлом. Он не сразу понял, что именно, но было что-то знакомое в её тревоге и решимости. Эти качества… он видел их раньше. Тошинори ненадолго закрыл глаза, позволив себе на мгновение погрузиться в воспоминания. Этот взгляд, полный заботы и стойкости, был похож на тот, что был в глазах людей, с которыми он сталкивался в прошлом. На тот, что был у наставницы Наны. Она тоже когда-то была такой — неустанно борющейся за других, даже когда мирные дни казались невозможными. Он помнил, как она, невзирая на собственные опасения, продолжала двигаться вперёд. Как она часто вглядывалась в будущее, несмотря на свою боль. Это была та самая сила, которая заставляла её бороться, несмотря на всё. И сейчас, глядя на женщину в дверях его кабинета, Яги почувствовал лёгкое беспокойство в груди. Но эта женщина не Нана, и сейчас не было места для этих воспоминаний. Он постарался отогнать их, сосредоточив своё внимание на том, что могла бы значить её просьба. Он заметил, как она прижимает правую руку, и что-то в её движениях казалось знакомым, но всё-таки отличным. — Вы Яги Тошинори? — спросила Инко, стараясь не показывать своего волнения. — Да, чем могу помочь? — Он жестом указал на свободный стул, но тут же заметил, что стула не оказалось. — Простите, — он виновато поднялся, — сейчас принесу. Через минуту он вернулся с обычным офисным стулом и поставил его перед своим столом. — Спасибо. — Инко села, не зная, как начать разговор. — Я… мать-одиночка. У моего сына недавно начались серьёзные проблемы с причудой. Я пока не знаю, что именно, но… ему нужны ежедневные стабилизаторы. Они слишком дорогие для меня, и я решила обратиться в ваш фонд. Мой Изуку… он большой фанат Всемогущего. И… — её голос дрогнул. — Я уже обошла множество фондов, но… Если не здесь, то я просто не знаю, что делать… Инко опустила голову, чувствуя, как слёзы начинают подступать к глазам. — Простите… — пробормотала она, стараясь сдержаться. Яги внимательно смотрел на неё, явно задумавшись. Его взгляд на мгновение остановился на её правой руке, которую она неестественно прижимала к себе. — Я так понимаю, вам нужна помощь не только для вашего сына? — осторожно спросил он, кивнув на её руку. — Ах, это? Ничего страшного, — поспешила ответить Инко. — У меня сестра врач, она с этим поможет. — Понятно. Спасибо, что поделились своей историей. Я обещаю, что мы сделаем всё возможное, чтобы вам помочь. У вас есть справки от врача? — Да, конечно! — Инко достала из сумки аккуратно сложенные документы. — Отлично. Тогда давайте оформим все необходимые бумаги. Кстати, у меня как раз перерыв на обед. Не хотите составить мне компанию? — неожиданно предложил он. — Нет, что вы, — замялась Инко, чувствуя себя неловко. — Вы выглядите уставшей. Позвольте хотя бы предложить вам чашку чая. Это меньшее, что я могу сделать, чтобы поддержать вас. Инко взглянула на его добрые глаза и, слегка смущённая, согласилась. Они сидели в углу небольшого кафетерия. Тошинори заказал что-то лёгкое, лишь чашку бульона и немного хлеба, а Инко, чувствуя себя истощённой, взяла салат. Инко уставилась на вилку, стараясь решить, как съесть салат левой рукой. Её попытки были заметны. — У вас всё в порядке? — мягко спросил Яги, пододвигая свой стул ближе. — Да… просто я ещё не привыкла нормально пользоваться другой рукой, — призналась она с лёгким смущением. — Простите, что выбрал такое людное место. Надеюсь, это не доставляет вам неудобств? Инко тихо вздохнула. — Всё в порядке, — ответила Инко, подняв голову. — Мне всё равно, что думают люди. У меня сейчас проблемы куда серьёзнее, чем их мнение. — ответила она, аккуратно пытаясь наколоть помидорку — Вы хорошо держитесь. Это достойно уважения. Я тоже недавно получил травму, вот одни супчики и помагают. — Вы тоже неплохо держитесь. Как вам тут работается? Мой сын очень хотел приехать сюда, но у меня всё никак не находилось времени. Надеюсь, когда всё уладится, я обязательно его сюда приведу. — Я с радостью проведу для вас экскурсию, — ответил он с мягкой улыбкой. Они продолжили болтать о работе, семье и детях. Тошинори явно старался поддержать её, заметно развлекая забавными историями о своей работе. Когда они вернулись в кабинет, Тошинори протянул ей маленькую фигурку Всемогущего. — Это для вашего мальчика. Передайте ему, что всё обязательно наладится. Инко смотрела на фигурку, потом на Яги, и ей казалось, что эта крошечная игрушка весит целую вселенную. — Спасибо, — прошептала она. — Спасибо вам огромное. Яги улыбнулся: — Это меньшее, что я могу сделать.

***

Инко сидела в тишине своей комнаты, её глаза фиксировались на экране телефона, но мысли были далеко. Столько работы, столько проблем, столько забот о сыне, что она уже не могла отличить, где заканчивается один день и начинается другой. Сильная усталость охватывала её, но всё это мгновенно исчезло, как только телефон загудел. Звонок от доктора Тсукады. Она знала, что этот звонок не может быть хорошим. Она подняла трубку, но внутри всё уже сжалось. Инко не знала, почему, но тревога сразу наполнила её душу. — Мидория-сан, — сказал его голос, спокойно, но с нотками беспокойства, — нам нужно обсудить важный вопрос касаемо Изуку. Её сердце на мгновение замерло. Эти слова всегда говорили о чём-то серьёзном. Тело словно сжалось от напряжения, а в голове зашумело. — Что случилось? Он в порядке? — голос Инко был хриплым, сдавленным, хотя она пыталась сдержать страх. — Это не связано с его физическим состоянием, — ответил доктор, но его тон не оставлял сомнений: что-то было не так. — Я хочу предложить решение, которое, возможно, станет нашим единственным выходом. Слова повисли в воздухе. Инко почувствовала, как её грудь сжалась, а дыхание стало тяжелее. Казалось, что каждый момент тянулся дольше, чем нужно, а сердце колотилось так, как будто оно пыталось вырваться из её груди. «Что же это? Какое ещё решение?» Тремор правой руки усилился, и она невольно сжала телефон крепче. Все её мысли путались. Не в силах вымолвить ни слова, она почти беззвучно сказала: — Я у вас буду через час. Положив телефон, Инко встала, чувствуя, как холодный пот выступает на лбу. Она огляделась вокруг, пытаясь сосредоточиться, но не могла избавиться от этого нарастающего чувства ужаса. Тремор в руке стал заметнее, но она не могла остановить его. Инко знала, что сейчас она должна быть сильной, что её сын ждёт её. Но в душе было ощущение, будто всё уходит в пустоту. Когда Инко вошла в кабинет, доктор Тсукада уже стоял, явно напряжённый. Его лицо, казалось, было беспокойным, но Инко ощущала нечто большее, чем просто беспокойство. Это было нечто более серьёзное, что не укладывалось в привычные рамки её восприятия. Он встретил её взглядом, и Инко заметила, как его глаза немного потускнели. Каждое его слово становилось всё более тяжёлым. — Мидория-сан, — снова его голос, теперь даже тише, чем обычно. — Мы обсуждали возможности для Изуку. И есть решение, которое, возможно, поможет. Её нервы натянулись до предела. Инко была уверена, что это будет что-то невозможное, но… В её голове все мысли сбивались, путая чувства и страхи. Она старалась дышать ровно, но даже это было трудно. — Что за решение? — спросила она, но уже сама не верила в собственные слова. Трепет в её голосе был слышен даже ей. — Мы иследовали несколько вариантов… И одно из них связано с использованием… тел. Ампутированных частей тел, Мидория-сан. Инко почувствовала, как кровь отхлынула от её лица, а в ушах стало гудеть. Всё, что она только что услышала, не укладывалось в её голове. Тремор в её правой руке стал сильнее, но Инко не могла отвести взгляд от экрана. — Части… тел? — она не верила, что произнесла это вслух. Её голос звучал отрешённо, как будто она пыталась понять, что это за абсурд. — Да, — ответил врач, его голос был мягким, но решительным. — Мы можем использовать ампутированные части, которые поступают после травм. Они будут проверены на безопасность и подходят для поддержания состояния Изуку. Эти ткани смогут стабилизировать его организм, пока мы не найдём более устойчивое решение. В голове Инко всё перевернулось. Она почувствовала, как её разум пытается выстроить логическую цепочку, но мысли путались. Она не могла понять, как это возможно. Это было так неправдоподобно. — Вы хотите, чтобы он использовал чужие тела? — её голос дрожал, она не могла сдержать ужас. Как можно было предложить такое своему сыну? Э Доктор взглянул на неё, его глаза были полны сочувствия, но он не мог предложить другого выхода. — Это единственное решение, которое поможет стабилизировать его состояние. Без этого, его причуда может выйти из-под контроля. Вы ведь понимаете что употребление человеческой плоти и есть его причуда. Инко почувствовала, как сжимается её грудь. Всё её существо протестовало против этого, но она не могла не думать о своём сыне. О его здоровье. О его будущем. Как мать, она была готова на всё, но это… Это было слишком. Слишком тяжело, слишком дико. Внутренний конфликт бушевал в её душе. Одно чувство требовало защиты сына любой ценой, другое — противостояло всему этому. Она понимала, что это решение может быть единственным шансом для Изуку, но как она могла согласиться с этим? Она не могла найти слов, но всё же прошептала: — Хорошо… Мы попробуем. Сердце Инко не переставало биться быстро, и дыхание становилось тяжёлым. Она понимала, что это будет стоить ей всего. Но как мать, она должна была сделать этот выбор. И хотя она не была уверена, что сможет пережить это, она знала, что её сын нуждается в этом. Инко стояла у двери его палаты, ощущая, как её тело дрожит от напряжения. Она понимала, что этот момент решит многое. Каждый шаг, каждый взгляд, каждое слово — всё это может повлиять на будущее её сына. Но как мать, она была готова сделать всё, чтобы помочь ему. Когда она вошла в палату, её запах мгновенно наполнил пространство, и Изуку отреагировал на него так, как будто почувствовал каждую её клеточку, даже прежде, чем она оказалась у него рядом. Его тело напряглось, и взгляд стал каким-то слишком напряжённым, почти диким. Он почувствовал её сразу, и это мгновенно вырвало его из состояния полусна. Что-то внутри него сработало, его тело напряглось, глаза расширились, а дыхание стало учащённым. Инко замерла на месте, чувствуя, как её сердце сжимаются, а дыхание становится тяжёлым. Её руку скручивал тремор, а внутри возникло ощущение, что она теряет связь с реальностью. Она не успела сделать и шагов, как врачи уже стояли рядом, преграждая её путь. — Мидория-сан, — сказал доктор Тсукада, его голос был напряжённым, но в нем была мягкая настойчивость. — Простите, но вам нужно выйти. Он не может выдержать вашего присутствия. Она ощущала, как её грудь сжалась от боли. Кивнула, пытаясь сдержать эмоции, но взгляд остановился на её сыне. Его глаза были полны ужаса и отчаяния. Он не мог сдержаться. Всё внутри неё металось, как в кошмаре. Она должна была быть рядом, но теперь её место было где-то в стороне, вдали от сына. Тремор в её руке стал сильнее, и она почувствовала, как холодный пот проступает на лбу. Инко сдерживала дыхание, но в её глазах был страх за будущее, за то, что её присутствие здесь могло повлиять на Изуку хуже, чем любое другое вмешательство. Доктор, видя её растерянность, продолжил: — Мы уже попробовали стабилизаторы, но они не начали действовать так, как мы ожидали. Мы будем подбирать другие варианты, но сейчас его состояние нестабильно. Инко закрыла глаза на мгновение. Она ощущала, как её сердце теряет ритм, а в груди появляется тяжесть. Она бы всё отдала, чтобы не принимать это решение, чтобы просто быть рядом с ним, помочь, но она знала, что её присутствие может только ухудшить ситуацию. — Хорошо, — сказала она, её голос был едва слышен. — Я доверяю вам. Только… позаботьтесь о нём. С этим она развернулась и покинула палату. Тремор в её руке не прекращался, и, несмотря на попытки держать себя в руках, Инко почувствовала, как её силы уходят. Этот выбор был мучительным, и она не знала, как пережить его, но в её душе было одно неоспоримое знание: она должна была это сделать, ради сына.

***

Инко вошла в просторный кабинет, наполненный мягким дневным светом, который струился через большие окна. По стенам стояли полки с мячами, резиновыми лентами и другим странным на вид инвентарём. В центре комнаты находился массажный стол, а рядом — несколько тренажёров. Её встретил мужчина лет сорока с доброжелательной улыбкой. — Добрый день, Мидория-сан. Я доктор Такаяма, ваш физиотерапевт. Сегодня мы проведём первое занятие, чтобы оценить состояние вашей руки и начать восстановление. Всё будет в щадящем режиме. Пожалуйста, проходите, — он указал на стул с удобной высокой спинкой. Инко присела, осторожно положив правую руку на мягкий подлокотник. Её пальцы дрожали даже в покое. — Не волнуйтесь, — мягко сказал Такаяма, заметив её напряжение. — Это только начало. Наша задача — улучшить кровообращение и вернуть вашей руке подвижность. Он надел массажную перчатку с небольшими силиконовыми шипами. — Для начала я сделаю массаж. Это поможет расслабить мышцы, уменьшить спазмы и улучшить кровоток. Доктор аккуратно начал массировать её запястье, двигаясь вверх к локтю. Его движения были лёгкими и круговыми, тщательно избегая слишком сильного давления. — Как ощущения? — спросил он. — Немного покалывает, но в целом приятно, — ответила Инко, постепенно расслабляясь. — Хорошо. Теперь я выполню несколько пассивных движений. Позвольте мне слегка согнуть и разогнуть вашу руку. Скажите, если почувствуете боль. Он взял её руку, осторожно сгибая и разгибая пальцы, затем запястье, двигая его в стороны и круговыми движениями. Инко почувствовала лёгкое натяжение, но боль не усилилась. — Отлично, — сказал Такаяма. — Сейчас попробуем одно простое активное упражнение. Он передал ей мягкий мячик из вспененной резины. — Держите мяч в руке. Попробуйте сжать его так сильно, как сможете, а затем медленно разжать. Это укрепляет мышцы кисти и улучшает контроль над движениями. Сделайте пять повторений. Инко взяла мяч. Её пальцы двигались медленно, будто противились ей. На третьем сжатии она остановилась, чувствуя лёгкую усталость. — Всё в порядке. Вы справляетесь отлично, — подбодрил её Такаяма. — Мы не торопимся. Когда она закончила, доктор убрал мячик и указал на стол. — А теперь поставьте ладонь на поверхность. Попробуйте медленно согнуть и разогнуть каждый палец по отдельности. Мы называем это «пальцевая гимнастика». Начните с большого пальца и двигайтесь к мизинцу. Инко сосредоточилась, стараясь выполнить задание. Её пальцы двигались неуверенно, мизинец слегка отставал, но она старалась, чувствуя, как тепло от движений распространяется по руке. — Отличная работа, Мидория-сан. На сегодня достаточно. Вашей руке нужно время, чтобы адаптироваться к нагрузке. Дома продолжайте делать упражнения с мячом и пальцевую гимнастику по пять минут в день. На следующем занятии мы добавим что-то новое. Инко кивнула, чувствуя слабую, но настоящую надежду. — Спасибо, доктор Такаяма, — сказала она с лёгкой улыбкой. Доктор Такаяма взглянул на свой планшет и ввёл пару заметок. — Мидория-сан, давайте договоримся о графике. Оптимально будет заниматься два раза в неделю, чтобы рука успевала восстанавливаться. Инко кивнула. — Да, это вполне подойдёт. — Тогда я назначу следующий сеанс на четверг, в это же время. Также, если у вас возникнут вопросы или трудности с упражнениями дома, не стесняйтесь звонить мне. Он протянул ей распечатку с рекомендациями и своей визиткой. — Здесь всё расписано: упражнения, время выполнения и мой контакт. Инко взяла листок, поблагодарив врача. — А как насчёт оплаты? — Стоимость фиксированная — десять тысяч йен за сеанс, — ответил Такаяма. — На ресепшене вам предоставят чек, и вы сможете оплатить наличными или картой. Инко коротко поклонилась. — Спасибо вам за всё. Я действительно чувствую, что всё не так безнадёжно. Доктор улыбнулся, провожая её до двери. — Главное — продолжайте работать. Она вышла из кабинета, крепче сжимая в руках листок с рекомендациями. Её мысли крутились вокруг сказанной суммы. Десять тысяч йен… Сколько это? Сто евро? Двадцать тысяч йен в неделю. Она прикинула расходы на месяц и сглотнула: почти восемдесять тысяч. Половина того, что я зарабатываю переводами. Плюс содержание Изуку в больнице, счета за лечение, лекарства, еда… Всё складывалось в одну огромную сумму. Мне всё-таки придётся продать машину. Может, мне это не нужно? Она уже привыкла к дрожи, ничего ужасного ведь не происходит. Она давно научилась маскировать слабость руки. Но мысли о том, что дрожь может стать сильнее, не давали покоя. Если это перейдёт в пальцы… Как я тогда смогу готовить, убирать, работать… Заботиться об Изуку? Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Это вложение в здоровье. Без здоровья я не смогу ничего сделать. Она повторяла эти слова про себя, как мантру, направляясь к ресепшену, чтобы оплатить первый сеанс.

***

Инко вышла из метро, натянув шарф повыше, чтобы защититься от пронизывающего ветра. Над головой нависло тяжёлое серое небо, и она с каждым шагом ощущала, как воздух становится всё более влажным. Признаки дождя уже витали в воздухе, но пока он не начинался. Её мысли были заняты недавним разговором с врачом, но она старалась подавить тревогу, сосредотачиваясь на дороге. Как назло, поток воспоминаний никак не отпускал её. Стоило ей отойти от станции, как первые капли дождя коснулись лица. Она едва обратила на это внимание, но через минуту вода уже лилась с небес сплошным потоком. Инко попыталась укрыться от стихии, остановившись под козырьком ближайшего магазина. Доставая телефон, чтобы проверить время, она заметила вывеску комбини неподалёку. Решив, что горячий напиток и дождевик не помешают, она решительно зашла внутрь. Тепло магазина встретило её, а запах дешёвого рамена вызвал странное чувство уюта. Мокрая одежда неприятно липла к телу, и она невольно поёжилась, почувствовав лёгкую дрожь. Взяв чай из автомата и дождевик с полки, Инко подошла к кассе. На секунду её взгляд задержался на стойке с сигаретами. Marlboro Gold. Воспоминание нахлынуло неожиданно. Ей тогда было двадцать один. Она стояла у клуба неподалёку от университета, безуспешно пытаясь прикурить последнюю сигарету из пачки. Зажигалка не работала, а из-за лёгкого вечернего ветра зажечь сигарету с помощью спичек было ещё сложнее. — Хэй, милая дама, не одолжите мне сигаретку? — раздался голос за спиной. Инко обернулась и увидела знакомое лицо. Это был парень с её университета, на год старше. Они пересекались в коридорах, но никогда не разговаривали. Его волосы были немного растрёпаны, на лице играла лёгкая, почти наглая улыбка. — Только если у вас есть зажигалка, — раздражённо бросила она. Он усмехнулся и протянул свою зажигалку, но вместо того, чтобы просто передать её Инко, ловко забрал у неё сигарету, зажал её у себя в зубах и прикурил. Затем, затянувшись, вернул ей дымящуюся сигарету. — Так веселее, не находите? — подмигнул он, протягивая сигарету обратно. Инко тогда растерялась, но не смогла сдержать улыбку. Воспоминание заставило её замереть на месте. Она не думала о Хисаши уже несколько месяцев, но эта сцена из прошлого всплыла слишком ярко. Почувствовав странную смесь ностальгии и горечи, она попросила у продавца пачку Marlboro Gold. На улице дождь немного утих, но капли всё ещё стучали по новому дождевику. Инко шла домой, держа в руках горячий чай, и наслаждалась его теплом, медленно отпивая из стаканчика. Дома Инко сняла мокрый дождевик, почувствовав, как тяжесть влажной ткани наконец покидает её тело. Переодевшись в сухую одежду, она начала раскладывать покупки на столе, но её внимание отвлекла кошка. Хюрем, мягко спрыгнув с дивана, лениво потёрлась о её ноги, словно приветствуя возвращение. Инко улыбнулась, отметив её величественное поведение. — Хюрем, ну ты и принцесса, — пробормотала она, заполняя миску свежей водой и наблюдая за тем, как кошка с удовольствием пьёт. На балконе Инко зажгла сигарету, её пальцы слегка дрожали, когда она прикуривала первую из новой пачки Marlboro Gold. Вдохнув, она выпустила облако дыма, которое сразу же растворилось в холодном воздухе, смешиваясь с запахом свежего дождя. Освежающий, но тяжёлый, этот запах пронизывал ночное пространство, наполняя её лёгкие и заставляя на мгновение забыть обо всех заботах. Это не решит ничего, — подумала она, опершись локтями на перила балкона и взглянув на город, который переливался под мокрыми огнями уличных фонарей. Каждый светящийся круг был окружён лёгкой дымкой, словно сам воздух был пропитан дождём и ночной прохладой. Кошка тихо мяукнула из-за её спины, напоминая о том, что дома её ждут. Инко вздрогнула и, снова прогоняя из головы бурю мыслей, отбросила обрывки старых воспоминаний. Она сжала сигарету, сделав ещё один глубокий вдох, и выдохнула дым в ночное небо, позволяя себе хотя бы этот маленький момент слабости. — Сегодня я позволю себе слабость, — прошептала она, как будто оправдывая себя, и вновь взглянула на сверкающий город, его огоньки казались такими далекими, такими недосягаемыми.

***

Инко снова пришла в больницу. Это стало её рутиной: проверить, как дела у Изуку, поговорить с ним через стекло, напомнить, что она всегда рядом. Но сегодня в её сердце жила особенная надежда. Она шла по длинному коридору, сжимая в руках пакет, где лежал новый блокнот для рисования. Изуку обожал рисовать, и в больнице это стало его способом справляться с одиночеством. Старый блокнот уже был весь заполнен: страницы покрыты эскизами героев, странных существ и сцен сражений. — Добрый день, Мидория-сан, — приветствовала её медсестра у входа. — Добрый день, — ответила Инко с лёгкой улыбкой, хотя на душе было неспокойно. Она прошла в знакомую комнату с прозрачной перегородкой, за которой сидел Изуку. Он радостно замахал ей рукой, а его лицо тут же озарила улыбка. — Мам! Ты пришла! — Конечно, пришла. Как ты тут? — Инко поставила пакет на столик перед стеклом и устроилась в кресле напротив. — Всё нормально, — отозвался он, но она заметила тень усталости в его глазах. Инко вытащила из пакета блокнот и подняла его так, чтобы сын мог видеть. — Смотри, что я тебе принесла. — Ого! Это же тот, который мы видели в магазине! Спасибо! — глаза Изуку загорелись. Они говорили ещё минут десять. Изуку рассказывал о том, как он учился пользоваться новой программой для рисования на планшете, и как он делает уроки и готовится к экзаменов. Но неожиданно дверь позади Инко открылась, и вошёл врач, доктор Харада. — Мидория-сан, можно вас на минуту? Инко обернулась, в её груди что-то сжалось. Она кивнула и вышла в коридор. — Мы хотели сообщить, что нам удалось подобрать стабилизаторы, которые значительно улучшили состояние вашего сына, — начал доктор. — Мы наблюдали его несколько дней, и показатели стабильны. Думаю, уже завтра вы сможете увидеться с ним лично, а через неделю, если всё пойдёт хорошо, он сможет вернуться домой. Эти слова были как луч света после долгой темноты. Инко закрыла рот рукой, чтобы сдержать слёзы. — Спасибо вам… Спасибо большое… Она вернулась в комнату, пытаясь не выдать своих эмоций. — Мам, что случилось? — Изуку посмотрел на неё с любопытством. — Ничего, просто… я такая рада за тебя, — ответила она, улыбаясь через стекло. - Телефон зазвонил, и Инко, поглощённая приготовлением ужина, машинально вытерла руки о полотенце, хотя её правая рука немного дрожала. Она постаралась не обратить внимания на тремор, подойдя к телефону. После нескольких секунд усилий она подняла трубку. Незнакомый номер. — Алло? — она подняла трубку, голос немного дрожал, но она быстро взяла себя в руки. — Добрый вечер, это Мидория Инко? — прозвучал голос на другом конце. Инко на мгновение остановилась, чувствуя, как её сердце чуть ускоряется. Она сдержала дыхание, чтобы не дать дрожи в голосе выдать её тревогу. — Да, это я. С кем я говорю? — Это Яги Тошинори, из агенства Всемогущего. Мы встречались несколько дней назад в офисе. Инко застыла, её рука снова задрожала, но она приняла себя в руки и попыталась говорить как можно спокойнее. Почему он звонит? Неужели что-то не так с документами? — Ах, да, конечно! Добрый вечер. Чем могу помочь? — Наоборот, это я хочу помочь вам, — мягко сказал Яги. — Хотел сообщить, что вашу заявку одобрили. Мы рады сообщить, что с этого месяца фонд начнёт ежемесячно переводить средства на ваш счёт. Инко замерла. Её сердце забилось чуть быстрее, а рука перестала дрожать, но в голове царил настоящий хаос. Она с трудом нашла слова. — Правда? — её голос сорвался. — О… огромное вам спасибо. Это так… Это… — Всё в порядке, Мидория-сан, — успокаивающе сказал он. — Я знаю, как непросто быть в вашей ситуации. Инко закрыла глаза, чувствуя, как слёзы подступают к глазам, но она сдержала себя. Она взяла паузу, пытаясь вновь взять себя в руки. — Я… Спасибо вам. Это значит для нас больше, чем вы можете себе представить. — Это меньшее, что мы могли сделать. Первая выплата поступит в течение недели. Если будут вопросы или дополнительные расходы, пожалуйста, свяжитесь со мной напрямую. Он сделал паузу, затем добавил: — И передайте своему сыну, что он смелый мальчик. Таких ребят нужно поддерживать, и мы всегда будем рядом. Инко сжала трубку, пытаясь удержаться от новых слёз, но её рука всё ещё слегка дрожала. — Обязательно. Я… ещё раз спасибо. — Всегда рад помочь, — мягко ответил он. — Всего доброго, Мидория-сан. Звонок закончился, но Инко ещё долго стояла на месте, прижимая телефон к груди, не в силах сразу вернуться к делу. Она почувствовала, как тремор немного ослабевает, как будто, услышав эти слова, она начала верить, что всё будет не так уж плохо. Это был первый луч света в череде тёмных дней, и она решила, что сегодня обязательно расскажет об этом Изуку. Теперь у неё появилась надежда, и она знала, что сможет идти дальше, несмотря на все трудности. - Доктор, седовласый мужчина с внимательным взглядом, сидел за столом, а вокруг царила стерильная тишина больничного кабинета. На столе перед ним лежала тонкая папка с бумагами, а сверху — счет за пребывание Изуку в больнице. Инко невольно посмотрела на него, и её сердце ёкнуло. — Состояние Изуку стабильное, — начал доктор, поднимая глаза на женщин. — Мы подобрали подходящие стабилизаторы. Они эффективно предотвращают всплески его причуды. Однако необходимо соблюдать строгий график: вводить препарат ежедневно в одно и то же время. Процедура занимает всего несколько минут. Вы можете проводить её дома, но я рекомендую делать это в больнице под наблюдением медработников. Он замолчал, переворачивая листы, затем продолжил: — В первые 20-30 минут после введения возможно лёгкое головокружение или сонливость. Это нормальная реакция организма, и она проходит сама. На данный момент сложно сказать, как долго ему придётся использовать стабилизаторы, но с регулярностью его состояние должно улучшиться. Инко кивнула, сжимая руки на коленях. Её правая рука слегка дрожала, но она старалась держать себя в руках. — Я предпочитаю привозить его сюда, это будет надёжнее, — произнесла она, голос дрогнул, но она быстро выровняла тон. — Здесь он в безопасности. Доктор положил перед ней папку. — В этих документах вы найдёте всю информацию: график визитов, список препаратов и рекомендации. Здесь же — счёт за текущий месяц. Инко посмотрела на бумаги, а затем начала доставать кошелёк из сумки. Но Хика, сидевшая рядом, мягко остановила её, положив ладонь на её руку. — Подожди, Инко, — сказала она спокойно. Инко подняла глаза, удивлённая. — Что? — Я оплачу счета за палату, — твёрдо сказала Хика, протягивая доктору свою банковскую карту. — Нет! — Инко вспыхнула, её голос стал тише, но напряжённее. — Хика, ты не обязана. Это мой ребёнок. У тебя свои заботы! Хика слегка нахмурилась, её взгляд был полон решимости: — Инко, эти деньги не мои. Их перевёл Хисаши. Инко замерла. Её пальцы сжали край сумки, а дыхание стало неровным. — Хисаши? — тихо переспросила она, словно не веря услышанному. — Я рассказала ему о ситуации… — она замялась. — Он захотел помочь. На миг в кабинете повисла тишина. — Спасибо, Хика, — выдохнула она, стараясь вернуть себе самообладание. Доктор, наблюдая за ними, откашлялся, чтобы прервать напряжение. — Если всё понятно, позвольте напомнить о важности соблюдения графика. Это критично для восстановления. Хика оплатила счёт, и они вышли из кабинета. Инко шла медленно, прижимая папку к груди. Её мысли блуждали, но в глубине души она почувствовала что-то новое: слабую, но настоящую надежду. - После оформления всех документов и завершения формальностей Инко попросили забрать вещи и самого Изуку из его палаты. Она шагала по стерильным коридорам больницы, чувствуя странное смешение облегчения и волнения. Когда она вошла в палату, Изуку уже стоял у кровати, сосредоточенно завязывая шнурки на своих кроссовках. Его лицо светилось радостью, а на щёках виднелся лёгкий румянец. — Мам! — воскликнул он, как только заметил её. Его голос был полон энтузиазма. — Ты видела? У меня получилось всё собрать! На столике рядом с кроватью стояла аккуратно уложенная сумка. Изуку гордо указал на неё: — Я всё сам сложил! Одежду, блокнот с терадями, и планшет, и даже ту фигурку, которую ты мне привезла. Инко улыбнулась, глядя на сына. — Молодец, Изуку. Ты готов? — Ещё как! — радостно ответил он, подхватывая сумку и закидывая её себе на плечо. Он торопливо подошёл к двери, но остановился, обернувшись. — Мам, мы правда уже идём домой? Никаких «ещё один день»? — спросил он с ноткой недоверия, словно боялся, что его мечта может рассыпаться. Инко тихо засмеялась, подошла к нему и положила руку ему на плечо. — Да, Изуку. Мы едем домой. Его лицо озарила такая искренняя радость, что она почувствовала, как её сердце наполнилось теплом. — Ура-а! — закричал он, взмахнув руками. — Я так скучал по дому, по своей кровати, по моим комиксам! Мам, а мы можем по дороге купить моё любимое мороженое? Инко улыбнулась, видя, как он буквально подпрыгивает от счастья. — Посмотрим, — ответила она. Они вышли из палаты, направляясь к выходу. Изуку всё время что-то говорил: о том, как ему не терпится снова увидеть Хюрем. Когда они сели в машину, он посмотрел в окно, как будто впервые замечая, как красиво светит солнце. — Мам, смотри, какой классный день! Это точно знак, что теперь всё будет хорошо, — сказал он, улыбаясь во весь рот. Инко завела машину, чувствуя ту же радость, что и её сын. Впереди их ждали трудности, но сейчас она была счастлива видеть Изуку таким светлым и полным надежды. - На кухонном столе стояла простая, но уютная сервировка: тарелки с рисом, тушёными овощами и миска супа мисо. Пара палочек лежала рядом с тарелками, аккуратно разложенная. Свет от настольной лампы мягко падал на стол, создавая тёплую атмосферу, но в комнате всё равно чувствовалось напряжение. Инко сидела напротив сына, медленно перемешивая суп, но почти не притрагивалась к еде. Она улыбалась, но её взгляд то и дело опускался к столу. Мысли о предстоящих проблемах. Она старалась не показывать Изуку, как тяжело ей, но внутри её переполняли эмоции. Изуку, сидя напротив, выглядел оживлённым, но не ел с привычным энтузиазмом. Его взгляд всё чаще задерживался на перевязанной руке матери. Инко заметила это и почувствовала, как её сердце сжалось. — Мам… — вдруг тихо произнёс Изуку. Инко встрепенулась, немного рассеянно подняв взгляд. — Что, милый? — спросила она, стараясь улыбнуться и скрыть тревогу. Изуку сцепил руки перед собой. Его лицо было напряжённым, а глаза слегка блестели от сдерживаемых эмоций. — Мам, прости меня… — произнёс он с трудом. Голос дрогнул, и он быстро опустил голову, боясь её реакции. Инко замерла, растерянная, но её сердце сжалось, когда она поняла, что это важный момент для него. — За что ты извиняешься, Изуку? — спросила она, стараясь звучать спокойно, но её голос чуть дрогнул. Он сжал руки ещё крепче, его губы дрожали. — За всё… — прошептал он, и тут же слёзы начали катиться по его щекам. — Из-за меня твоя рука… Это я виноват. Я… я не хотел, правда. Инко почувствовала, как её сердце ломается. Быстро встала и обошла стол, опустившись на колени рядом с ним. — Изуку, это не твоя вина, — тихо сказала она, мягко положив руку ему на плечо. — Ты ничего не мог с этим сделать. Но Изуку продолжал, не поднимая головы: — Но ты теперь не можешь нормально жить, и… и тебе больно! Я обещаю, я буду всё делать по дому! Я буду послушным, честно! Его голос дрожал, а извинения смешивались с всхлипами. Инко сжала его руки в своих, пытаясь успокоить. Она крепко прижала его к себе, чувствуя, как он дрожит в её объятиях. — Ты самый лучший мальчик, Изуку. Ты моя гордость, мой милый и добрый мальчик. Всё это не твоя вина, понимаешь? Всё наладится. Изуку, немного успокоившийся, вдруг резко поднялся с места и подбежал к ней. Обнял её так крепко, что Инко едва могла дышать, уткнувшись в её шею. — Мам, я так тебя люблю, — прошептал он, сжимая её ещё сильнее. — И я тебя люблю, мой мальчик, — ответила она, чувствуя, как тепло в груди растёт, несмотря на все заботы. Они сидели так несколько минут, пока слёзы Изуку не иссякли, и его дыхание не стало ровным. Он отстранился, но всё ещё держал её за руку, глядя на неё с полной решимости. — Мам, я обещаю, что стану сильнее. Я помогу тебе. Инко улыбнулась, глядя в его глаза, полные решимости и надежды. — Знаю, милый. Ты уже делаешь всё, что можешь. В этот момент она поняла, что несмотря на все трудности, её семья — это всё, что ей нужно. И ради этого мальчика, ради его мечт, она готова пройти через всё.