по осколкам.

      Зимний Коктебель оказался даже унылее, чем мимолётно пронёсшаяся осень. Сплошная серость, пронизывающие насквозь ветра и будто преследующая на каждом шагу тоска. Город словно заснул, запредельно замедлился, и день за днём утягивал в пучины выгорания и апатии.       В родном городе в это время было не менее тоскливо, только вот пойти развеяться и отвлечься от унылых школьных будней было куда проще. Сгонять в кино на выходных или всей школьной компанией завалиться на фудкорт в торговом центре, просидев там едва ли не до закрытия, помочь Женькиному отцу в автосервисе, и если очень повезёт, то покопаться в каком-нибудь доисторическом мотоцикле. Он всегда мог найти, чем себя занять, и благодаря этому рутина не казалась такой изматывающей. Боря никогда не поймёт людей, которые готовы всю жизнь прожить в подобных Коктебелю небольших городках.       Сейчас же внешкольная активность сводится к совсем небольшому количеству занятий: зарулить к Мелу, пообедать дошиком и, может быть, глянуть какой-нибудь фильм, суть которого Хенкин может не уловить и вовсе. Когда-то такой распорядок у него был с Кисой. С ним Боря не общался уже месяца с два, и Мел, в прочем-то, тоже. Объяснить Егору причины прекращения общения с их некогда общим другом было задачей со звёздочкой. — Не помирились мы нихрена. — Сказал он тогда Мелу. — Наоскорбляли друг друга и разошлись. — Чё, прям вообще без вариантов? — Разочарованно спросил Егор. — Без. — Ни на мгновение не сомневаясь, отрезал Боря.       Проблемой тогда казалось и то, что Егор, в первую очередь, был другом именно Кисы. Хенкин, конечно, сомневался в том, что эти двое общались из искренней заинтересованности друг в друге, а не просто потому, что были друзьями детства, привыкшими к постоянному нахождению вдвоём. Боря заранее понимал, что в этой схватке проиграет: не может же Мел променять давнего друга на какого-то залётного новенького из их класса. Кислов, судя по всему, придерживался такого же мнения, и очень заметно бесился с того, что Егор изо дня в день таскался с Борей. — Слышь, Мел, — начал было Кислов, стоило Боре только отлучиться за парту к Илье, чтобы сфотографировать вчерашний конспект по истории, — Гендос с кентами сауну на выхах арендуют, го с нами? — Мы с Хенком уже забились в Севастополь сгонять. — Ответил Егор, на что Боря, повёрнутый к их с Мелом третьей парте спиной, лишь довольно ухмыльнулся. — Давай на неделе пересечёмся?       Киса умолк на долгое мгновение, и Хенк мог только представить его скорчившееся в раздражении лицо. — Да пошёл ты. — Бросил тогда Киса, и судя по громким шагам, ретировался из класса.       С того дня Кислов даже не смотрел в их сторону. Даже с Мелом никогда не удостаивался поздороваться на курилке, будто бойкотируя их с Борей существование. Не то чтобы последний был против. — Сам придёт, если прижмёт. — Объяснил тогда Мел. Боря очень сомневается в этом утверждении.

***

      Рассказывать о настоящей причине своей неприязни к Ване Кислову не было и малейшего желания. Стыдно выносить на публику то клеймо, которое тот на Борю поставил. Стыдно даже перед Мелом, который, казалось бы, не осудит.       Сколько бы Хенк не ломал голову над причинами этого поступка, мозаика не складывалась. Кислов то и дело отвешивал шутки про вагины и сиськи, с которых в унисон смеялась добрая половина их класса, не стеснялся шлёпнуть Риту, когда та проходила мимо, и судя по школьным слухам – не раз лобзался с ней на местных вписках. Неприкрытые синяки на шее и весьма однозначные ухмылки в сторону одноклассницы лишь подтверждали правдивость всех слухов. Всё, вроде бы, ясно как день: Кислов никакой не пидор, но вопрос остаётся неизменным. К чему тогда это было?       Сам Киса, судя по всему, и вовсе об этом не думает. Ведёт тот же образ жизни, который вёл и всегда: исполняет на тусовках, после чего слухи опережают его самого, употребляет и барыжит, периодически попадая в отдел к Бориному отцу. — Долбоёб твой опять попался, — рассказывал как-то за ужином папа, — накрыть пытались, а эта скотина успела сдрыснуть и скинуть всё до того, как мы его за шкирку поймали. — Мы с ним уже давно не общаемся. — Раздражённо цыкнул Боря. — И правильно, — ответил отец, смешно жестикулируя куском хлеба в руке, — с такими утырками ловить нечего.       Кажется, Боря впервые был с ним согласен.

***

      Забавно, что конфликт, произошедший на почве взаимной неприязни Сони и Кисы, по сей день напоминает о себе. Борю откровенно заебало сталкиваться с одноклассником вне школы. То у сигаретного киоска пересекутся, то в супермаркете, и каждый раз терпеть эти выебоны с показушным похуизмом в свой адрес. И круто, если бы Соня по-настоящему оценила Борин поступок в её защиту, но стоило осенним каникулам закончиться – она сразу же уехала обратно домой, а удостоилась написать только спустя две недели. Всё свелось к тому, как и было: они лишь изредка списывались и порой передавали друг другу приветы через Женю. Впрочем, Хенка это не сильно и волновало.       Налаживание личной жизни никоим образом не входило в его планы. До одного дня. — Хенкин, — громко окликнул его учитель английского, — ты на сегодня пересказ не выучил, так что сходи за журналом, раз уж без дела сидишь.       Боря лишь поджал губы и поднялся с насиженного места. Дважды ведь сказал, что отсутствовал на прошлом уроке, а одноклассники не удостоились скинуть ему домашнее задание.       Кабинет седьмого класса удалось найти не сразу, из-за чего он нарочно медленно разгуливал по школьным этажам. — Здравствуйте, Ольга Васильевна, — говорит он после того, как постучался и вошёл в кабинет. — Можно наш журнал? — Присядь на две минуты, — кивает ему учительница на свободную парту перед собой, — я почти закончила с вашими оценками.       Он уселся на указанное место прям напротив учительского стола, и несколько смущённый такой маленькой дистанцией, принялся с особым интересом вчитываться в плакат с гимном России над школьной доской. — Тише! — Крикнула Ольга Васильевна на бушующих на задних партах семиклассников, от чего испуганно дёрнулся даже Боря. Впервые за подходящий к концу семестр увидел, что она вообще умеет кричать.       Не то чтобы удивительно, но помогло это ровным счётом ничем. Галдёж возобновился уже через две минуты. — Ай, не трогай меня, долбоёб! — Раздался девичий визг с соседнего ряда. — Успокоились, кому говорю! — Грозно хлопнула учебником по столу учительница.       Боря заинтересованно обернулся на младшеклассников: задние парты вовсю кидаются бумажками, попадая то в лампы, то в одноклассников. Две девчонки позади Бори залипают во включённый практически на всю громкость "ТикТок", громко смеясь с низкосортных приколов. Крайний ряд и вовсе успел пустить по партам одноразку, то и дело поглядывая на учительский стол, боясь быть замеченными.       Когда в Борю прилетает обслюнявленная бумажка, выпущенная кем-то из разобранной ручки, нервы сдают окончательно. Он с размаху бьёт ладонями по столешнице, привлекая внимание всех резко затихших младшеклассников. — Вы все конченные, или что!? — Грозно рявкнул он. — На голову больные? Думаете, вы крутые, раз матом на весь класс орёте и одну дудку всей оравой курите? Хрен там, вы просто выглядите, как малолетнее быдло. Вас учитель попросил заткнуться, чё, это так сложно, или вы просто не догоняете? Имейте хоть каплю уважения! Вас родители вообще воспитывают, или они тоже.... — Всё, Борь, хватит. — Перебивает его тираду Ольга Васильевна и передаёт журнал.       Младшеклассники поражённо замолкли, во все глаза таращась на посмевшего учить их жизни старшего. Хенкин покидает класс под те же изумлённые взгляды, но что удивительно, коридор больше не содрогается от визгов из кабинета.

***

      Ситуация с младшеклассниками быстро выпала из головы, и Боря бы так и не вспомнил о ней, если бы не внезапно окликнувшая его Ольга Васильевна в школьной столовой. Сперва он испугался, что учительница хочет обсудить его нагло списанное с первой же ссылки сочинение на прошлой контрольной, но мягкая улыбка на лице женщины совершенно противоречила его ожиданиям. — Спасибо, что «7-Б» мне сегодня успокоил. Я с ними уже второй год справиться не могу. — Продолжает улыбаться она, положив руку Боре на плечо. — Только в следующий раз не так грубо, ладно? — Простите. — Тушуется он, отводя взгляд в сторону. — Ты молодец, Борь. — Отвечает учительница, а у Бори в моменте спирает дыхание. Их взгляды встречаются, и он зависает, по собственным ощущениям на долгие секунды, а затем неловко кивает. — И сочинения с интернета больше не списывай. — Бросает напоследок она и уходит к учительскому столу.       Хенку кажется, что он вот-вот сгорит от смущения.

***

      Разговор в столовой не уходит из головы и сутки спустя, поэтому он трижды запинается, рассказывая «Родину» Лермонтова наизусть. Дважды запнувшемуся Толстому Ольга Васильевна поставила четвёрку, поэтому остаётся лишь надеяться, что ему влепят четыре "с большой натяжкой" и минусом, а не заставят пересдавать на следующем уроке. Учительница оценку не озвучивает, передавая в руки Хенка уже закрытый дневник. Он открывает его уже вернувшись на своё место и тут же удивлённо вскидывает брови, заметив в графе оценок красную «пять». Мел внимательно следит за его выражением лица, смотрит в дневник, а затем показывает большой палец. Боря переводит взгляд на Ольгу Васильевну и может поклясться, что её губы приподнялись в едва заметной улыбке.       Кажется, это его конечная.

***

      После урока они дружной половиной класса вываливаются на курилку. Охранник за стойкой лишь отмахивается рукой, как от назойливых мошек, и продолжает залипать в газету с кроссвордами. Походу, мужику всецело поебать, и он просто довольствуется сидячей ненапряжной работой в добавок к пенсии.       Боря ёжится от морозного декабрьского ветра и натягивает капюшон от толстовки. Гардероб открывают лишь после пятого урока, из-за чего половину школьного дня приходится выходить курить полуголым. Под школьными воротами собралась целая толпа из учеников разного возраста, и они с Мелом, как и всегда, пристраиваются к одноклассникам и их параллели. — О это же тот пацан! — Кричит ему в спину детский, толком не успевший сломаться голос. — Позер! — Добавляет кто-то ещё. — А чё случилось? — Тут же вклинивается заинтересованный перепалкой Локонов. — Ты чем так детей обидел? — Узнали, откуда берутся дети? — Прыскает стоящий чуть поодаль Толстый. — Этот ваш перед всем нашим классом пытался Ольке Васильевне подлизать. — Деловито рассказывает разодетый в пёструю толстовку со всевозможными логотипами младшеклассник. Кажется, тот самый, который плевался скомканными бумажными шариками из ручки. — Ольге. — Сразу же исправляет Боря.       Столпившиеся старшеклассники в унисон тянут заинтересованное «о-о-о», вовсю наблюдая за развернувшейся картиной. — А что он говорил? — Спрашивает не менее увлечённая сплетнями Рита. — Что мы быдло, которое её, бедняжку, не уважаем. — Со смешком выдаёт тот самый пацан. — А потом ещё в столовке с ней шептался. — Добавляет его низкорослый дружок с засунутой за ухо сигаретой.       Боря слышит раздающийся со всех сторон шепот и смешки, ловя спиной десятки оценивающих взглядов. Мел смотрит на него с не меньшим удивлением. — В любимчики захотел? — Слышит он голос стоящей по-над самым забором Риты. — Сочную милфу захотел. — Узнаёт он насмешливый тон Кислова.       После этого в приступе смеха заходится вся толпа, а Боря неосознанно сжимает ладони в кулаки. — Ну а чё, её сыну батя не помешает. — Отвечает Кисе стоящий рядом с ним парень из параллели. Никита, кажется. — Как и кое-кому ещё. — Назло бросает в ответ Хенкин. — Слышь, подсосок ментовский, ничё не попутал? — Сразу же меняется во взгляде Кислов.       Хенкин срывается с места, делая выпад в сторону ебучего Кислова, но больно ударяется лбом о голову внезапно появившегося на пути Егора. Тот с силой пытается оттащить брыкающегося Борю назад, больно сжимая едва ли не до хруста рёбер. Кислов, гнида, лишь насмешливо скалится, хихикая над словами продолжающего отвешивать тупые шутки Никиты. — Я тебе сейчас ебало доломаю, если свой рот вонючий не закроешь. — До болезненного хрипа в горле орёт он в сторону Кислова.       На помощь Мелу подлетает и Толстый, и они вдвоём, с горем пополам, всё-таки утаскивают Борю с проклятой курилки, пока Кису за плечо держит Никита и подоспевшая Рита, которая, как всегда, пользуется тем, что никто не посмеет оттолкнуть девчонку.

***

      Семестр успешно заканчивается, знаменуя долгожданные новогодние каникулы. В последний школьный день он прибегает домой, вытряхивает все учебники и тетради на кровать, запихивает в рюкзак заранее заготовленные шмотки и тут же срывается в родной Севастополь.       Женька с его семьёй радушно встречают с уже накрытым столом и подготовленной специально для Бори гостиной. У друга под кроватью целый склад шампанского с пивом, а под ёлкой красуется пёстрый подарочный пакет с криво подписанным именем Бори. Хенкин пристраивает рядом и свой: более аккуратный, ведь с упаковкой помогала Оксана. Договорились, что распакуют подарки ровно в Новогодний канун.       Празднуют своей давней компанией, спустив все родительские деньги на ломящийся от еды стол и коробки с фейерверками, которые, честно говоря, никто из них запускать не умел.       С друзьями всё снова становится на свои места: Коктебельская тоска испарилась, как по команде, уступив место долгожданному спокойствию. Всё лишь служит напоминанием, что переезд вовсе не поставил крест на прошлой жизни, а друзья всегда будут принимать как родного и ждать обратно.       Неделя пролетает в миг, расписанная едва ли не поминутно: на первый день после праздника всей компанией идут на квест, на второй по связям пробираются в клуб, на третий едут с Женькой в торговый центр за новыми шмотками, на четвёртый всей мужской частью коллектива едут в баню, на пятый жарят шашлыки на чьей-то даче.       На автовокзале Боре устраивают целые проводы: обнимают по очереди и кричат, что ждут на весенних каникулах. Снующие туда-сюда пассажиры с интересом таращатся, пока Боря смущённо прокрадывается в старенький автобус. Он бы с удовольствием остался у Женьки на все каникулы, но мама каждый день названивала с просьбами вернуться домой, потому что «да ты у них уже прописался, имей совесть». Конечно, можно было просто остаться у бабушки, живущей на другом конце города, и никого не стеснять, но в таком случае пришлось бы изо дня в день помогать ей с затянувшимся ремонтом, поэтому Хенкин предусмотрительно едет домой.       Возвращение – самая неприятная часть каникул, и он ещё два дня посматривает на родителей исподлобья за то, что те каждый раз за шкирку тянут его в эту дыру. У Мела очередные непонятные мутки с Анжелкой, и Боря даже не пытается его вырвать. Егор, конечно, всегда найдёт для него время, но Боря-то знает, что друг с удовольствием пробыл бы с Бабич и всю свою жизнь. Пусть наслаждается, пока Анжелка опять не кинула его в непробиваемую френдзону.       Из дома в целом выходить никуда и не хочется. Необходимости тоже не возникает: еду всегда готовит мама, а Оксана, если хорошо попросить, может даже зарулить в магазин и принести ему энергетик с чипсами. Развлечения тоже находятся сами собой: когда в приставку с сестрой поиграет, когда в дисе позависает с Женькой, даже Достоевского начал читать, чтобы удивить Ольгу Васильевну. Должен же хоть кто-то из класса, кроме Анжелы и Ильи, вывозить уроки литературы.       Интересного в едва ли рассыпающейся в руках книге, найденной в вещах почившего деда, оказывается мало, и Боря делает огромное усилие над собой, перелистывая очередную страницу. Очень большой соблазн забить огромный болт на эту идею, но иногда просыпающийся в нём идеализм ни за что не простит, если Хенкин бросит начатое на полпути. На пятидесятых страницах, если быть точнее.       Время очень заманчиво близится к часу, а уставший мозг подсказывает, что ночной сон вовсе не значит, что он бросил дело. Он отходит умыться и почистить зубы, а затем блаженно валится в постель, хватая телефон, чтобы полистать какие-нибудь шортсы перед сном. Идиллию нарушает мелькнувшее сверху экрана сообщение от сестры. После неё захотели второго: Встреть меня срочно пж (0:49)

Я:

Ты бля время видела?

(0:50)

После неё захотели второго: Свидание по пизде пошло (0:50)

Я:

Батю попроси чтобы на машине забрал

(0:51)

После неё захотели второго: Он мне пиздов пропишет если я его разбужу, у него завтра смена       Боря с раздражённым вздохом откидывает одеяло и вскакивает на ноги. Переться куда-то в холодную январскую ночь было последним, чего он сейчас хотел. Уж лучше бы Достоевский...

Я:

Жди

(0:54)

После неё захотели второго: Я рядом с Клевером 13 дом, 2 падик (0:55)

***

      Дурацкий "Клевер" оказался минимаркетом, который Боря видел раза два в жизни. Он по картам на экране сверяет номера домов, и с горем пополам отыскав нужный, наконец сворачивает во дворы. Большинство постсоветских спальных районов никогда не радовали благоустройством или хотя бы банальным освещением, и Коктебель, ожидаемо, не стал исключением. Разглядеть подъезды и хоть кого-то живого, кому понадобилось здесь торчать во втором часу холодной январской ночью, тот ещё квест повышенной сложности.       Оксана находится на лавочке под подъездом, задумчиво глядящей в темноту с зажатой между пальцами сигаретой. Впрочем, именно по рыжеватому огоньку Боря и догадался, в какой стороне искать сестру. — Курение – это отвратительно, — начинает он, парадируя уже заученные слова сестры, — не вешай куртку рядом с моей, она провоняется. Не кури в окно, эта вся вонь летит в моё. — Продолжает он, выжидая, пока Оксана поднимется с насиженного места. — Заткнись. — Не очень-то и злобно говорит она. — По-братски. — Чё, совсем дерьмовое свидание? — Совсем. — Отрезает она. Щелчком отбрасывает окурок под чьё-то окно и наконец встаёт. — Пошли. — Чё за чел хоть? — Не унимается Боря. — Не твоего ума дело. — А переться за тобой по ночи и холоду – моё?       Оксана раздражённо цыкнула. — Обещай не ржать. — Кринж какой-то?       Она молчит долгую минуту, и Боря уже собирается напомнить о поставленном вопросе, но Оксана собирается с мыслями раньше. — С Раулем.       Боря закашливается, с усилием пытаясь сдержать подступающих смех. — Ты, блять, серьёзно? С этим понторезом? — Слишком громко выпаливает младший. — Он же только и умеет, что темки мутить и делать вид, что сам бабло поднял, а не папочка дал. — Зато с ним интересно. — И поэтому мы в какой-то подворотне во втором часу ночи? — Мы с ним на неделе дважды встречались, и он был нормальным! — Следом повышает голос сестра. — Букеты, рестик, прогулки за ручку и вся херня, договорились о ночёвке, а я прихожу, и мало того, что на снятую посуточно хату, так он ещё и всучил мне два пакета с уёбищными костюмами для ебли и такой типа «выбирай». — Не пойму, чего ты вообще от него ожидала. — Всё-таки прыскает со смеху Боря. — За-ва-ли. — Чеканит по слогам сестра. — И вообще, не пытайся выставить меня... — Резко замолкает она. — Ты чё? — Замирает следом и младший, непонимающе уставившись на неё. — Тш! — Шикает Оксана и утягивает его за стоящие неподалёку мунеподалёку мусорные контейнеры.       Он присаживается на карточки и осторожно выглядывает, стараясь случайно не обтереться новой курткой о железные контейнеры и валяющийся под ними мусор. — Не расслышал? — Сотрясает весь двор басистый мужской голос, и Боря наконец замечает, что так испугало сестру.       Метрах в двадцати от них, кажется, около ряда старых железных гаражей столпилась шайка орущих парней, видимо затеявших какие-то разборки. Двор освещает лишь редкий свет из окон и совсем тусклый, противно мигающий фонарь, из-за чего разглядеть всех можно лишь с усилиями. — Пошли обратно, — шепчет ему сестра, — с другой стороны обойдём. — Дохера далеко. — А чё, лучше под горячую руку попасться? Их, вроде, трое. При всём желании драку не вывезешь.       Боря прикидывает пути отступления, заприметив проход между домами. Отлично. Как раз можно будет просто обогнуть препятствие из местных гопников. — Верни, сука, бабки! — Слышит он очередной крик со стороны гаражей. — Да нету у меня! — Раздаётся охрипший голос, после чего двор сотрясает звонкий звук удара о метал.       У Бори в миг холодеет внутри, и даже не от январского холода. Как бы не было стыдно признавать, но этот голос он узнает из тысячи.       Киса. — Ты у меня сейчас бордюр ебалом пропахаешь, если бабки за всю свою хуйню не вернёшь! — Доносится очередной выкрик и звуки шуршащих болоньевых курток. — И за моральный ущерб сверху! — Со смешком выдаёт кто-то ещё.       Хенкин высовывается из-за контейнера практически полностью, даже не моргая, в попытке рассмотреть получше. Мешком валяющееся на земле тело – явно Киса, а ногами его лупят действительно трое. Куда массивнее и явно старше, чем сам Кислов. Удаётся рассмотреть, как один дубасит ногой, куда придётся, а второй придавил его голову к земле ботинком. Третий же нависает сверху, то и дело выплёвывая угрозы. — Сейчас пойдём к твоей мамочке просить денежку, если не хочешь, чтобы она начала утро с твоего опознания. — Я звоню ментам. — Слышит он голос сестры из-за спины.       У Хенка желваки ходят ходуном, а отросшие ногти больно впиваются в нежную кожу сжатых в кулаки ладоней. Это каким отбросом нужно быть, чтобы втроём унижать одного, явно младшего и беззащитного? Кислов точно умеет драться, но какие тут вообще шансы? — Не успеют. — Бросает он и делает единственное, на что вообще способен в этой ситуации.       Он хватает одну из валяющихся у мусорника бутылок, с лязгом разбивает об асфальт, крепко вцепившись в получившуюся «розочку». В ход идут и остальные бутылки: он запихивает четыре по карманам, и хватает несколько в свободную руку. — Блять, стой! — Кричит вслед сестра, но Боря уже со всех ног несётся к гаражам.       Первая бутылка звонко разбивается над головами столпившихся гопников. — Съебали нахуй! — Рявкает Хенкин, тут же привлекая внимание не ожидавшей свидетелей своры.       Убегать никто из них не спешит, и Боря швыряет вторую бутылку, которая громко разбивается на осколки от соприкосновения с асфальтом. Третья бутылка попадает прямо одному из парней по колену. — Ты ахуел? — Орёт кто-то из них и уже было порывается ринуться в сторону Хенка, но тот вовремя швыряет очередную бутылку, из-за чего никто так и не осмеливается дёрнуться. — Час ночи, блять, — содрогаются они все от разъярённого голоса откуда-то сверху, — я щас ментов вызову! — Орёт с балкона какой-то мужик.       Нарастающий звук сирены раздаётся словно по команде, и пару раз чертыхнувшись, толпа долбоёбов всё-таки даёт по съёбам, скрываясь за домами. — Всё норм? — Слышит он голос подлетевшей к нему Оксаны. — Ты на мобиле сирену включила? — Усмехается он и сразу же несётся к безвольно валяющемуся на земле однокласснику. — Ну да. — Гордо заявляется девушка. — Это чё, Кислов? — Ошарашенно выпаливает она, стоило только взглянуть на избитого парня.       Темнота ни чуть не помогает рассмотреть последствия избиения, но даже так он замечает кровавое месиво, в котором едва удаётся разобрать, где нос, а где глаза. — Пиздец... — Заключает Хенкин.