Сбежать

После рассказа Мару желание прислушаться к звукам вокруг возникло у всех. Ее история о том, как Небеса почти полгода следили за ней, оставляя там и тут послания, вызывала дрожь, хотя на повестке дня была совсем другая тема. — Там значится Небеса, — Мао откашлялся, — Аль-а-Риж, так? Это взаправду космический корабль, зависший на орбите Энте Исла. Ты можешь путешествовать сквозь открытый космос, а та женщина, что забрала тебя — Бог? Мару повела бровью, считая, что рассказанное ей действительно звучит как бред сумасшедшего, но тем не менее кивнула. Все было в точности именно так. — Жесть… — сболтнула Эми, — И что теперь? Они вернутся за тобой? Снова похитят? — Если они сделают это так же вовремя, как и в прошлый раз, то пускай, — ворчала Тюрдис, соскребая подгоревшую еду со сковородки, — Как вы объясните мне это? То, что произошло в лесу. Мао, Эми, Ашия, Урушихара, а также Сузуно, Хироши и Цубаса переглянулись. Ответ был один и умещался он в одно слово. — Мы ведь уже обсуждали ее новые способности… — напомнил Мао. — Пусть сама объяснит, что за заклинания использует, — Тюрдис зыркнула на Мару пронзительными медовыми глазами, вызывая в ней бурю чувств и эмоций и главенствующее среди них желание убежать и спрятаться в чулане. — Это называется «Клипот». Такое состояние, в котором я… — она озиралась в поисках ненужного объекта или мусора, в конце концов остановила выбор на засушенной веточке … взяла ее, выставила указательный палец и уничтожила ее в мновение ока, превращая в пепел, который после тоже исчез. — И где она? — спросила Тюрдис, ощущая подвох. — Ее нет. Я ее стерла. — Ее вообще нигде больше не существует, — помогал Мао, — Помнишь, я тебе говорил, что… — Подожди, Джейкоб. Так это какое-то новое заклинание? Не думала, что придет день, когда тебе силенок хватит изобрести что-то свое. Мару прикусила губу, сама того не замечая. Объяснить необъяснимое — задачка для уникумов с отменным воображением вроде тех, кто изобрел религию. Но едва ли Тюрдис поверит в то, что Мару — пророк или иной библейский персонаж. — Нет, что ты, — усмехнулась она с досадой в голосе, — Этому заклинанию меня научили. Ну ты помнишь отрубленную голову в коробке… — Она тебя учила? — Тюрдис вздернула губу и покачала головой. — На свою голову, бедняжка. — Какой каламбур! — подметил Камио, но его похвала гордости у Тюрдис не вызвала. Эми потупила взгляд, переглянувшись с Мару. Она словно вернулась в детство и в ту неловкую ситуацию, когда твоего друга отчитывают, а ты стоишь рядом и ничего не можешь сделать, потому что, подав голос, рискуешь на вас обоих накликать еще больших тумаков. Мао ощутил те же непередаваемые эмоции, однако он, в отличие от Эми, точно знал, что поперек Тюрдис лучше не болтать, особенно когда тот, кого она отчитывает — Маркелла. Они оба испытывали подобие жалости, которая, как известно, ни к чему хорошему не приводит, и потому оба сидели с невозмутимыми лицами, но Мару крепилась, осознавая, что тут уж с ней никто нянчиться не станет. — Как там Чихо? — спросила Сузуно, уводя разговор в более плодотворное и безмятежное русло. — Пока порядок. Но мы еще не выяснили, чем она больна. Тюрдис знала, что Мару занималась медициной. В прошлый ее приход на Землю Мао и Ашия ей все рассказали. Но сегодня она злилась, и этим все сказано. — Так вот что за ответственная работа! — встряла Тюрдис, внезапно повеселев, — Ты лекарь! Эми распрямилась из зажатого положения, которое занимала, сидя на ручке дивана. На секунду ее взяла гордость, ведь теперь-то Мару точно угодила требовательной демонессе. Наша взяла. Никто не сможет устоять, узнав, что воспитывал будущего врача. Но и это было обманным маневром. Все, кто был знаком с Тюрдис, знали, что она попросту никогда не улыбается. В противовес простым смертным, Тюрдис изображала гримасу одобрения не из такового или из любых других положительных чувств, которые только можно было вообразить, а от неспособности сдержать насмешку. В такие моменты она особо ярко ощущала превосходство и жалость того, кому была адресована ее очерненная улыбка. — Много кого ты вылечила? — измывалась она, и тут уже всем стало ясно, что хищный оскал не ее лице не выражал ни толики радости. — Чтобы Маркелла была лекарем? — добавлял Камио, — Не припомню, чтобы она была трудолюбивой. — Эй… — наконец возникла Мару, — Вообще-то я здесь. Птах взглянул на нее, то ли наоборот с утешением, мол, не переживай, мы же не серьезно. То ли с укоризной: «не мешай нам над тобой издеваться! Последней радости лишаешь!» — Просто тянет деньги с моего сына, делов то, — Голос принадлежал женщине, что спустилась со второго этажа и зафиксировалась на лестнице, грациозно прильнув бедром к перилам. Госпожа Накамура — хозяйка дома — впервые появилась на людях. Она игралась с коробком спичек, шуршала им, перебрасывая из руки в руку. — Вот это уже больше на нее похоже! — усмехнулся Камио и тут же закашлялся, вспомнив о том, что находится в теле птички в домике в Японии. — Не переживайте, я спокойно отношусь к болтливым птичкам, — сказала Кио на легком подъеме, махнула черными как смоль волосами и крупной вычурной сережкой. — Я украду Доктора Кагаяки на минутку? Компания не имела возражений и единогласно кивнула. «Пусть лучше Мару уйдет», — думали они, не имея при том ни капли неприязни. С одной стороны, Мару получила по заслугам: ожидать приема радушней, чем этот, от тех, кого она предала, было самонадеянно. С другой, разговоры о покойной Мишель печалили всех, не говоря уже о хандрящей Мару. По отношению к ней это была особая жестокость. Эми продолжала с бессильным осуждением коситься на Тюрдис. Благо, банкет не продолжился, и обсуждали дальше они не Мару, а вопросы, касающиеся ее лишь косвенно. Мао рассуждал о Небесах, тщетно пытался добиться ответов от Урушихары. Тюрдис качала головой, будучи выше всех этих космических хроник, Камио изредка чирикал что-то легкой умственной нагрузки, остальные в основном молчали. Мару с позором покинула гостиную и поплелась за Кио. Кухонька, куда они пришли, была рассчитана на двоих и освещалась приглушенным светом, исходящим из гостиной. В ней маленький столик, высокий комод с мелкими полочками, сделанными под пузырьки с лекарствами или библиотечные карточки, и шкафчики с разношерстной посудой. На стене экстравагантные часы с кукушкой в виде спелого желтого ананаса. Мару представила, как из них выезжает Губка Боб и отсчитывает пробивший час смешным мультяшным голосом. Госпожу Накамуру Мару видела не впервые: раз они уже встречались на конференции, куда та заявилась без приглашения на правах основателя больницы, и это был, к слову, последний раз, когда она была в Токио. Мару помнила ее в точности такой, какой она оставалась и по сей день. В ней ничего не изменилось, даже прическа. Все та же геометричная прическа с идеально вымеренной и обрезанной как под линейку челкой. Она носила легкий шелковый халат с расклешенными рукавами, которые подкалывала двумя булавками каждый, чтобы они не спадали на запястья. Это как раз и был один из ее каждодневных ритуалов: вечером после принятия ванны заколоть рукава халата так, чтобы расстояние от запястья до края равнялось ширине двух пальцев. — Присаживайся, — пригласила Кио и выдвинула в центр стола одиннадцать восковых свечей. Она поставила их в верном порядке, который был намечен на скатерти яркой красной вышивкой. Мару уселась напротив, положила локти на стол, уперлась ладонью в висок и незаметно заглянула в гостинную. На диване все так же сидели Эми, Мао, Урушихара. Сузуно прошла к большой тумбе у стены и теперь из-за угла ее не было видно, как и Тюрдис, и Камио. Его тяжелый голос звучал все оттуда же: из закутка гостиной с тумбой, радиоприемником, балериной из папье-маше и картиной во всю стену в массивной резной раме. Эми почувствовала, что на нее смотрят, обернулась — тоже по-тихому — и одарила Мару взором, смысл которого был не таким понятным, каким был обычно. С выразительного лица Эми можно было считать любую искрометную эмоцию, но конкретно сейчас она показывала, что не забыла о Мару и ее ссылке. — Знаешь, почему Сейкай? — спросила Кио с исключительной невозмутимостью. Мару за секунду перебрала сотни вариантов того, что на самом деле хочет услышать женщина, но ни один из них не походил на правду. — Потому что Мики Шиба хотела, чтобы я была под присмотром сефир, — выпалила Мару наугад. — Правильный ответ, — сказала Кио. Мару вздохнула чуть свободней, чем дышала до этого, и послала Эми очередной взгляд, на этот раз немного более воодушевленный. — Сейкай — значит «правильный ответ», — Кио поднесла зажженную спичку к свече посередине, к самой высокой, затем к той, что стояла справа от нее, потом противоположную, затем ту, что стояла за ней следующей по росту, потом опять переметнулась на правую сторону и так до конца. Мару следила за ее движениями, вникая в смысл, но в итоге так его и не нащупала. — Я знаю про «правильный ответ», — сказала Мару, — я ведь знаю японский. Вы это имели ввиду? Почему вы спросили? — Как дела в клинике? — как ни в чем не бывало поинтересовалась Кио. Мару опешила. Она собиралась посмотреть в гостиную и выловить глазами собеседника по переглядкам, но до того смутилась разговоров Кио, что так и не смогла развернуть голову. — В клинике все лучше некуда. Керо — замечательный начальник. У него все под контролем. — А ты? — Я? Ну… мешаю ему периодически. Но это только ради поддержания его формы. Заведующий не должен расслабляться, должен всегда быть на чеку. Должен быть готовым к трудностям, — она неловко подняла глаза на Кио. — Да? — Фиктивное образование… — вздохнула Кио. — Да, да, да, — затараторила Мару, — Я помню, помню. Я обязательно получу образование в скором будущем. Уже присматриваю университет. А вам, к слову, большое спасибо, что устроили меня на курсы переквалификации, это оказалось очень полезно, и, поверьте, я прекрасно справляюсь с обязанностями. Да на моих плечах вся больница! Поправочка: на наших с Керо плечах. Так что вы не волнуйтесь. А образование, на то пошло, просто формальность. Я понимаю, что медицина — дело серьезное, и все такое. Но если объективно смотреть… Она замолчала, поймав на себе осуждающий и немного обеспокоенный взгляд Кио. Вспомнились слова Керо о том, что его маме ни при каких обстоятельствах нельзя нервничать. Это значительно ухудшало ее состояние. — Не переживайте, — сказала Мару и вроде как у нее получилось сделать это убедительно, — Не развалю я Сейкай. Все идет лучше некуда. Приезжайте, как будет время, посмотреть. Кио еще немного поглядела на нее, затем ее глаза из расширенного и слегка печального вида сделались обратно обыкновенно прикрытыми и расслабленными. — Будешь спать на диване? — спросила она, — Могу освободить тебе комнату наверху. — Что вы, не утруждайтесь. Мне тут очень удобно. У вас замечательный сын, — она тут же откашлялась, — диван! Великолепный диван! — Это не трудно, — ответила Кио, — просто выгнать одного из парней и вынудить ночевать здесь. — Да что же они, не люди что ли? Пусть спять где положено. Я переконтуюсь пару ночей и сразу же уеду. Вдруг глаза Мару округлились, что было нормальной реакцией, когда тебе в голень упирается чей-то мокрый, упругий нос и дышит, нюхает тебя и пыхтит. Мару нахмурилась, опустила глаза и приподняла край скатерти: из мягкой темноты на нее смотрели два черных глаза-пуговки. Собачонка имела смешные торчащие брови и стрижку в пол, от чего казалось, что это не собака, а черное привидение с псиной мордой. — Не знала, что в доме есть животные, — призналась Мару. Учитывая, какие громыхания производили она и ее друзья, присутствие собаки должно было давно вскрыться. — Она глуховата, — сказала Кио, хлопая себя по бедру и подзывая собачонку, — Сиси, сюда. Сиси вскинула бровь — этот уморительный хохолок — и подошла к хозяйке. Мару по-доброму усмехнулась, но быстро помрачнела, когда Кио перестала отвлекать ее от мыслей разговорами и переметнулась на горящие свечи. Воск медленно плавился, собираясь в лунке у фитиля. Вскоре на каждой свечке образовалось целое озеро. Госпожа Кио со своей собачонкой поддерживали образ экстравагантных сефир старшего поколения. Оставалось лишь гадать, все ли они с возрастом становятся такими. Будет печально, если Ашиес когда-нибудь перестанет звонко лепетать и играть в боевики на консольке в желтеньком чехле. Если она еще и перестанет есть конфеты - это будет ну совсем непомерная потеря.

***

На утро Мару, к своему удивлению, обнаружила Кио у окна. Она снова сидела в кухне и зажигала свечи. — Рыбалка, — ответила она монотонно, объясняя ранний подъем, на что Мару только и сделала, что потерла растрепанную макушку. Она молниеносно собралась и вышла из дома, опередив и Мао, и Эми. Рассвет уже закончился, небо было облачным, а земля сырой. Мокрая трава красиво блестела, но у Мару не было времени любоваться природой. Она завела мотор и помчала в Токио, где ее ждала куча дел. Под руководством Тюрдис компания выдвинулась в близлежащий лес на поиски пропавшей гарпии. Эми и Мао взяли выходной, а Сузуно милостиво согласилась приготовить ужин для всех поселенцев дома на окраине. Приобщить Урушихару к общественной работе удалось на сей раз без затруднений. В присутствие Тюрдис любого можно было поднять на поиски, даже самого заядлого лежебоку. Эдакий эффект «Змеиного Клыка». Ребята прошли около мили на запад по лесу Отаки, когда Урушихара-таки не сдержался и высказался по поводу всей этой затеи. «Искать гарпию без приманки? Ересь какая-то!» — после этого Тюрдис достала из-за пазухи небольшой мешочек с желтым порошком. Из диалогов Эми выяснила что этот порошок — высушенный и растолченный цвет зверобоя, который на отлично приманивал гарпий. После этого они вымазали в порошке ладони, разделились и пошли дальше по лесу. Пройдя где-то милю, Урушихара понял, что ему порядком надоели эти брождения. Он уселся под дерево, вытянул ноги и запрокинул голову: Над ним собрались в хоровод макушки буковых деревьев. По небу плыли эскадры кучевых облаков, загораживая небесную синеву. Сквозь облака пронеслась черная точка и спикировала вниз. Камио затрепыхал крыльями и приземлился Урушихаре на колени, чуть царапнув его когтями. — Облетел окрестности, ничего нет, — доложил он. — Гарпии прячутся в пещерах. Так просто мы его никогда не найдем. Даже эта штука не поможет. Он оттряхнул руки одну об другую, избавляясь от добротного слоя пахучего порошка. — Ты пессимистичней обычного, — заметил Камио, — Где твой запал вернуть фаворитке ее песика? — Что? — Господин рассказал мне. Но не важно. Нам просто нужно найти его. Давай же. — Ну нет уж. Начал говорить — теперь заканчивай. Что там Мао наплел? — Ничего дискредитирующего. Просто подметил, что ты находишь Маркеллу себе под стать? — Какой смысл вы вкладываете в «под стать»? — Ну вот например: мы с Тюрдис для тебя слишком старые, Альсиэля ты наверняка находишь скучным, а наш Господин время от времени бывает чересчур неугомонным. И либо Маркелла балансирует между всеми этими крайностями, либо обладает чем-то таким, чего мы лишены. Я помню Маркеллу еще совсем юной, она с детства обещала стать интересным собеседником, поэтому я понимаю твои симпатию к ней. Многие отмечали в ней нечто привлекательное. Урушихара улыбнулся и поглядел в сторону. Он уже представлял выражение лица Камио, когда он узнает о том, какого рода симпатию питает Урушихара к Мару на самом деле. Именно сейчас вся эта ситуация с недовлюбленностью показалась ему до ужаса абсурдной и уморительной; она веселила и радовала. Урушихара был рад, что все так случилось. Возможно такую реакцию вызвали старческие размышления Камио, звучавшие так старомодно и невсамделишно. А может и то, что Урушихара знал, что Мару находится в его власти, и даже если он когда-нибудь ей и признается, она даст ему то, что он хочет. Но сейчас было слишком рано раскрывать карты. Спрятать улыбку помог внезапный приступ зевоты. Урушихара зажмурился, и глаза заслезились — это произошло естественно, поэтому Камио ничего не заподозрил. Затем Урушихара взял Камио на руки, посадил себе на плечо и поднялся с земли. — Ты действительно старый, — сказал он, подтрунивая над недоумевавшей птичкой. Вместе они прошагали еще несколько километров, потом Камио взлетел, покружил над лесом, но так и не нашел ничего похожего ни на Гарпи, ни на пещеру, в которой тот мог прятаться. Буковый пролесок простирался от пригорода и на северо-запад, до самого Кисарадзу. Эми с Мао не успели пройти и сотни метров от того места, где последний раз видели Тюрдис и остальных, как вдруг Героя одолела головная боль, да такая, что перед глазами потемнело. — Ты чего? — забеспокоился Мао. — Голова раскалывается… — Минуту назад все было хорошо. — Да, знаю. Это странно. Будто мозги сейчас расплющит… — Идти сможешь? — Да, конечно. Сейчас, немного отпустит и двинемся дальше. Перед глазами плыло. Эми уперлась руками в колени и стояла так долго, пока Мао не разглядел что-то черное на горизонте. Оно наблюдало за ними те несколько мгновений, пока Эми мучалась, а затем исчезло, не издав ни звука. — Похоже на Гарпи, — Мао сощурился сильнее. — Я пойду вперед. — Кому в голову пришло дать гарпии такую кличку… — сквозь боль проговорила Эми. — Известно, кому. Мао раздвинул кусты по дороге к неглубокому оврагу. Того существа, на которого отныне он вел охоту, нигде не было. Лес становился зеленее из-за неба, затянуто плотными серыми облаками. В пасмурную погоду любой пейзаж становился красочней и насыщенней, что парадоксально, но правда. Так и листья деревьев, молодые и успевшие потемнеть, сейчас выглядели настолько ярко, насколько возможно. — Гарпи! — позвал Мао и пару раз хлопнул в ладоши, — Выходи, мальчик! Ну же! — Почему он прячется? — спросила Эми. — В ту ночь, когда Мару забрали на Аль-а-Риж, он испугался всплеска демонический силы и убежал. Возможно, он до сих пор чувствует угрозу. — Не думала, что гарпии такие пугливые. Они ведь гиганты. И тираны. — Гарпии — свирепые животные, но умные. И вы, люди, зря рисуете их безрассудными и кровожадными машинами для убийств. Они пусть и находятся на вершине пищевой цепи, но вовсе не кровожадные, и не станут громить целые деревни. — История говорит за себя: такие случаи были. — Возможно тогда их тоже что-то напугало. Гарпий осталось совсем мало, и они никогда не стали бы рисковать собой без причины. Поднимался ветер, знаменовавший приближение бури. В кустах что-то вновь зашевелилось. Мао поспешил к источнику шума. — Послушай, тебе не кажется, что гарпия побольше размером? — сказала Эми ему вслед и снова скорчилась от боли. Она накатывала волнами и становилась все сильней и сильней. — Вряд ли он остался прежним. Мы в Японии теряем свою истинную форму, помнишь? — Но ведь был всплеск… — кряхтела Эми, жмурясь от давления в висках. — Ты чувствуешь тут хоть каплю магии? Здесь ничего. Иначе мы бы приняли демонический вид, а вас наверняка вырубило или что-то вроде того. Тогда в лесу была высокая концентрация, но она исчезла как по щелчку пальцев. Не знаю, как Мару это делает. С одной стороны, здорово. Но она чуть нас не угробила, это правда. Разобраться бы, что это за проклятье этот Клипот, до избавиться бы от него. Эми пошатнулась и уперлась рукой в бугристую кору старого дерева. Ей не было дела до того, кто и как устроил всплеск, и как выглядит Гарпи. Так продолжалось до того момента, пока существо в кустах не скрылось вновь, и боль не отпустила. — Иди-ка ты домой, — фыркнул Мао, — Я сам справлюсь. — Мне уже легче… — Эми закинула волосы назад и пощупала виски, все еще пульсирующие. — Ты прав, магии не осталось. Значит Гарпи теперь выглядит как пес? — Скорее, как волк. Но не исключено, что как пес. То, что копошится в кустах довольно маленькое для волка. Иди домой, я справлюсь. — Я в порядке… — Ты не поможешь, если будешь хвататься за голову каждые две минуты, — прервал ее Мао, — Иди, тут недалеко. Сузуно и госпожа Накамура о тебе позаботятся. — Головная боль — не повод уходить с поля боя. — Мы не на войне, — сказал Мао и резко обернулся. Через полянку неподалеку пробежал обладатель густой черной шерсти и скрылся за стволами. — Он только что был с другой стороны… — Мао снова оглянулся, на этот раз на запад, куда они с Эми двигались изначально: черненькое животное проскакало и там. Теперь стало ясно, что это оно охотилось на Мао, а не наоборот. — Надо уходить, их тут целая стая… — встревожился Мао. — Кого? Волков? Только Эми договорила, голову словно зажали в тиски. Она вскрикнула, хватаясь то за лоб, то за затылок, подскользнулась на мокром мхе и повалилась на землю. — Эми! — Мао подбежал к ней, вцепился ей в плечи, пытаясь поставить на ноги, но было поздно: их взяли в кольцо, и бежать было некуда. Мао налег на Эми, не желая отдавать ее на растерзание диким зверям. Они кружили и медленно приближались. — Держись, Эми, — сказал Мао, не веря в то, что сейчас окажется разорванным на куски клыками диких кабанов. В небе разыгрались нешуточные догонялки: тучи гнались друг за другом, а догнав, сливались в одну единую облачную массу. Лес ждал насыщения. Кабаны тоже. Мао накрыл собой Эми, страдавшую от боли. Вот это смерть, совершенно не подстать Герою. Нужно было это прекратить. — Эми, — прошептал Мао, — твой лоб… На лбу у девушки проступило очертание полумесяца, который засветился и наполнил окрестности лиловым свечением. Кабаны тут же отступили, разбегаясь в разные стороны. Мао быстро догадался, что к чему: все встало на свои места. Из яркого потока света, как из коридора, вышла девочка, чьи нежно-лавандовые волосы теперь доходили почти до пят. Она открыла глаза, цвета Йесод или же спелой сливы, ступила босыми ножками на травку и улыбнулась. Желтое платьице, в которое она была одета, преобразовалось и выросло вместе с ней. Вот бы так всегда: растет ребенок, растет и одежда. Мечта родителей. А Алас Рамус, выспавшаяся наконец, стала выглядеть на четыре или пять. — Мам, пап, привет, — поздоровалась она вполне отчетливо. Мао и Эми замерли: первый увидел названную дочурку впервые спустя месяц с тех пор, как она забралась в голову Эми и спала там, изредка выбираясь на свет и спрашивая: «У папы все хорошо? У мамы все хорошо?», после чего снова исчезала. Эми слышала звуки ее дремы, шорохи и посапывания на протяжении всего этого времени. Теперь же, когда Алас Рамус отоспалась, беспокойный шелест листьев звучал куда приятней. Эми будто избавилась от мозгового жука. К тому же, боль прошла как не бывало, и теперь Эми наслаждалась тишиной и мелодией леса. — Алас! — обрадовался Мао и тут же заключил девочку в объятиях. От нее ненавязчиво пахло фруктовым шампунем. Или это пахло от Эми, которую Мао приобнял заодно с Алас, даже не заметив того. Эми отвлекли от прослушивания звуков природы без эха и детских причмокивании сквозь сон. Но отвлечься на объятья с Мао и Алас Рамус она была не против. Первые секунды воссоединения ощущались особенно трепетно и волнительно. — Как ты себя чувствуешь? — спросила Эми. — Хорошо! Выспалась. А где это мы? Стоило ли объяснять девочке всю ситуацию? Не проще ли выдумать историю про то, как мама и папа решили пожить на природе и сейчас прогуливались по лесу в поисках ягод, но так ничего и не нашли? Да, это куда более разумный ход, тем более в итоге легенда Алас понравилась. На севере следов гарпии Тюрдис не нашла: ни одного разодранного животного и никаких клочков шерсти или подранных валунов, о которые величественные животные точат когти. Демонесса искала под каждой травинкой, но в результате была вынуждена вернуться в исходную точку и сменить маршрут. Дойдя до трухлявого пня, поеденного короедами и населенного жуками, она остановилась. — Гарпи, Гарпи… ты тоже от меня ушел… Она присела на корточки, ощутив мимолетное одиночество, которое преследовало ее с тех пор, как Змеиный Клык канул в лету, вспомнила о том, чего не стоило вспоминать. Она не позволяла себе никаких секундных слабостей раньше, и сейчас быстро взяла себя в руки. — Ты в порядке? — спросил Ашия и тут же метнулся в сторону, уклоняясь от кулака. — Чего подкрадываешься? — Мне показалось, что с тобой что-то произошло. — Все, что со мной могло произойти, со мной уже произошло… — она проникновенно вздохнула. — Чертова гарпия… — Раньше он, если и убегал, то возвращался, когда его звали. — Он возвращался, когда Маркелла звала… — Тебе не надо так ее пугать. И тогда она перестанет прятаться от тебя и поможет. Будь немного мягче, — посоветовал Ашия. — Как тут быть мягче! Вдумайся: Карабахали, Гарпи, какая-то неведанная сила у нее! — Тюрдис перечисляла все, что ее волновало: «Все норовят ее похитить, а Джейкоб совсем не думает о народе!» — Перестань, все не настолько плохо, — он и сам сомневался, но нужно было как-то успокоить Тюрдис, слезливо сетовавшую на свое житие. — Да, куда уж хуже… — жалобно бурчала она. — Ну все, возьми же себя в руки. Голос Ашии, смущенного разбитым состоянием Тюрдис, словно отрезвитель вбил ее обратно в колею. — Да, да, все, — Тюрдис шмыгнула носом, будто до этого собиралась плакать. — Пойдем домой. — Но как же… — Идем. Это пес Маркеллы — пусть она разбирается. У нас есть другие дела. Тюрдис посмотрела Ашии в глаза, пытаясь понять, взаправду он это или только ее подбадривает. Даже если второе, то пусть. Немного поддержки от сослуживца ей не помешает.

***

Я клянусь, Тюрдис, мы искали везде! — объяснялся Камио, — У меня под крыльями мозоли размером с кулак! — У одного мозоли, у второго колени отваливаются… — Это правда, на востоке мы все обошли, — поддакивал Урушихара, потягивая чаек из кружки в горошек. Тюрдис вздохнула, помогая Сузуно с раскладыванием горячего по тарелкам. Ей хотелось вернуть Гарпи, чтобы хотя-бы он был на своем месте. Но ее чувств не разделял никто из присутствующих, будто так и должно быть, и гарпия, разгуливавшая по японским лесам — обычное явление. — А ты как тут? — спросила она у Сузуно, отчего та непреднамеренно хлюпнула половником в кастрюле. — Я почти весь день занималась удоном. Госпожа Накамура немного помогла с нарезкой овощей, но потом у нее резко ухудшилось самочувствие, и она ушла к себе. Тюрдис очень хотелось бы остаться сегодня дома, пообщаться с женщинами и не лазить по кустам весь день. Но судьба распорядилась иначе: ей вновь нужно было разбираться со своими подопечными. Что ж, справедливо: она за них в ответе. В дверь влетели Эми и Мао, спасавшиеся от дождя. На руках у Эми сидела Алас Рамус, возвращению которой были рады все, кроме, разве что, Тюрдис, которой Мао еще долго будет объяснять, откуда взялся ребенок, и почему в дом они привели ее, а не Гарпи. — Алас, ты так выросла! — Сузуно потерлась щекой о щечку Алас, уже не такую пухлую, как раньше, но все еще бархатную и мягкую. Теплым дыханием она пощекотала ей шею, и девочка захихикала. — Мы так скучали! — Мне снилось много снов! О маме и о папе! О сестрицах Усузо и Чи! Об Ашии и Урушихаре! — Вот, поешь удона! Наверное, так проголодалась… Пока в доме не могли нарадоваться возвращению Алас, телефон Эми позвонил. — Кто это? — спросила Эми. «Это я, Мару», — поступил ответ. — Мару! Как дела? Как там Чихо? Мару немного помолчала и, проигнорировав вопрос, с намеком на то, что никаких новостей по Чихо нет, продолжила мысль: «У меня к тебе будет одна просьба». — О чем идет речь? «Свяжись с Эмерадой. Желательно как можно скорее. Попроси ее найти одно место на карте и изучить его. Словом, поискать там что-то, что теоретически отпирается ключом». — Эта Мару… — ворчала Сузуно, — вечно портит момент… Алас взяла ее за руку, успокаивая, и прислушалась к телефонному разговору. «Если можешь, — продолжала Мару, — не упоминай мое имя, а то просить помощи у придворного мага — тем более, если речь об Эмераде — немного не мой уровень. Сама понимаешь, выбора у меня нет, как и сподвижников». — А как же Черно-Белые Маски? — спросила Эми. Она слегка обиделась за подругу, но не подала виду. «Ими я дорожу, поэтому не пошлю невесть куда. А Эмераду не жалко». — Я так ей и передам, — все же обида взяла вверх. «Главное передай ей цифры, которые я прислала, и пометь, что это дело экстренной важности». Эми оторвала трубку от уха и проверила сообщения, где значились цифры и символы. Это была та система, по которой определялись координаты на Энте Исла, поэтому Эмераде не составит труда сориентироваться. «Это координаты с ключа. Его фотку я тоже скину», — пообещала Мару. — Стой, стой, — заторопилась Эми, предчувствуя скорое обрывание связи, — Что это за ключ? Откуда такая спешка? Что ты ищешь? «Есть одно дело, и оно отвлекает меня от диагноза Сасаки. Вечером встретимся, расскажу больше». И связь оборвалась.