День Победы

7 февраля, пятьсот девяносто шестой день Великой Отечественной Войны. —Ма, нам завтра уже уезжать обратно,— Никита обнял женщину со спины. —Будьте осторожнее, я вам покушать положу в дорогу,—Наталья Георгиевна обернулась, сына крепче обнимая. У Никиты слезы потекли, не хотел родную женщину оставлять одну. Руки крепче сжимают ткань сарафана. —Мам, я тебя очень сильно люблю,— голос парня дрожит от накатывающих слёз. Было больно, очень больно. —Сынок, я тебя тоже люблю, очень сильно!— мама голову на плечо уложила, стараясь держать себя в руках, не показывая и свой страх. Лёгкий скрип двери заставил прервать объятия. —Извините, что отвлекаю, а можно баньку затоплю? Там я глянул, у вас и парная имеется,— младший глаза в пол спрятал, постеснялся просьбы своей —Ну что ты, родной, конечно! Никит, идите, вместе веселее будет! Да и я пока самовар* достану, принесу,— женщина улыбнулась, тут же начиная искать нужную вещь в кухонных шкафчиках. *** —Никит, у тебя мама просто золото!— с восхищением отзывался о женщине мальчишка. —Я знаю,— Кащей притянул младшего к себе и осторожно поцеловал в губы. Вовка уже привык и активно отвечал на все ласки и нежности. —Давай уже начинать топить,— младший отстранился и улыбнулся, дабы не обижать в "отказе". Никита кивнул и окончательно отлип от парня. *** —Хорошо у вас тут,—Вова сидел на высокой ступени в парной, где температура было чуть меньше 100°. —Есть такое,— Никитка сидел ниже, плохо переносил высокие температуры. —Так почаще приезжайте, ещё лучше будет,— женщина только зашла в парную и ещё не успела сесть. —Отпускали бы ещё почаще, а то времени совсем нет,—Кащей хмурился, понимал, что скоро уезжать нужно. —Ито верно! Женщина ушла минут через 10, а парни сидели ещё долго, до темна. Вернулись в дом, а мама Никиты уже во всю спала. 8 февраля, пятьсот девяносто седьмой день Великой Отечественной Войны. —Мам, всё будет хорошо, скоро увидимся!— Никита обнимал свою родную женщину, что выхаживала его всю жизнь. Он не мог с ней проститься, было безумно больно и печально. Вовка стоял рядом и с грустной улыбкой наблюдал за семьёй, ставшей родной и ему. —До свидания!— Суворов тоже попрощался, но более сухо, всё же чужой не кровно родной человек. Снова дорога до их военной базы, снова военные вещи, очередная подготовка, возвращение в свою, уже такую родную, дивизию, где каждый знает друг друга как свои пять пальцев. Шли часы, дни и недели. Немцы не хотели отступать, каждый новый день был похож на прошедший. Проснулись, прошли какое-то расстояние, очистили территории от врага, перекусили, легли спать. И так день за днём. 14 августа, семьсот восемьдесят четвертый день Великой Отечественной Войны. На фронте продолжались бои по освобождению важного транспортного узла Карачев. Враг, стремясь удержать его в своих руках, организовал вокруг него сильный район обороны, сосредоточив на данном направлении значительные силы. Оказывая ожесточённое сопротивление, Немцы неоднократно переходили в контратаки. Но, несмотря на это, объедененные советские дивизии, в одной из которых были Никита и Вовка, смогли прорвать неприятельскую оборону и к исходу дня подошли к данному населённому пункту с востока и юго-востока, создав благоприятные условия для его решительного штурма. —Кащенко, бери Суворова и с левого фланга пойдём втроём, остальные с правого заходят!— командовал Сергей Николаевич. Никита кивнул и стал искать парня. Зацепившись за знакомую макушку, Кащенко побежал. —Вов!— приблизившись к мальчишке, крикнул старший. Суворов обернулся, помахал рукой, поднял автомат и сделал выстрел. Выстрел в самого Никиту. Старший не понял что произошло, опустил голову: "Ничего?! Что происходит?". На нем не было ни единой раны. Подняв голову Кащенко не видел ни души. Будто всё в миг исчезло. —Кащенко! Вернись к нам!— по щеке прилетело что-то тяжёлое, Никита моргнул пару раз и увидел перед собой командира своей дивизии, что бил его по щекам. —Ты чего, спишь на ходу! —А? Извините..— Никита не различал, где реальность, а где вымысел. Всё происходящее казалось таким странным и неправильным. —Ты Суворова приведешь, или мне одному идти?!— Сергей Николаевич начинал злиться от поведения парня. —А, Да-да, сейчас! Никита ловил дежавю, снова искал русую макушку среди всех солдат, снова бежал к нему и вот, снова кричит его имя. Но в этот раз Вова обернулся без улыбки и сразу побежал к старшему, без вопросов и лишних слов пошел за ним. Он всегда готов пойти за Никитой, даже если и будет знать, что дальше будет верная смерть.

Вова пожертвует собой, чтобы спасти Никиту и окружающих.

Но Никита.. Никита пожертвует всем, чтобы спасти Вову.

***

Скрип входной двери заполнил квартиру целиком. Темно. Звуков никаких. Будто тот, кто весь день просидел в квартире исчез. —Никит, я дома!— нежный голос тонул в квартире, отбиваясь об стены,—Никит? В ответ тишина, ни звука, ни вздоха. Будто Никиты нет, просто не существует. Нервные, такие неуверенные шаги до комнаты и истошный крик. Мертвецки белое тело лежало на полу, вокруг горы таблеток. Разобрать что за таблетки не было возможности, да и не столь важно. Уже ничего не важно. Возле тела лежала аккуратно свернутая бумажка. Внутри аккуратно выведены слова, которы складывались в целые предложения. "Я уверен, ты читаешь это. Прости меня, я больше не могу так жить. Прошлое не отпускает меня. Я повидал слишком много смертей, слишком многих потерял. Этот груз лежит на мне всё то время, сколько нет войны. Прости ещё раз. Не вини себя, прощай..

Никита К."

С каждой прочитанной буквой, а каждым гребаным словом текст плыл. Бумага становилась мокрее. По совсем юному лицу текли слёзы.

***

24 ноября, восемьсот восемьдесят шестой день Великой Отечественной Войны. Никита нервно открыл глаза. Сон. Всего лишь дурацкий сон. Повернув голову, старший увидел своего парня, что сопел совсем рядом. Никита чуть успокоился, но его не отпускало странное чувство. Он видел во сне себя. Но больше всего его пугало то, что он видел свою смерть. —Ты чего вскочил?— тихий, еле внятный бубнеж раздался со стороны Суворова. —Кошмар просто.. спи, ещё темно,—Никита положил руку на Вовку, успокаивая не только его, но и себя. Так было спокойнее. Спокойнее от осознания того, что он рядом, что всё у них хорошо. А что касается сна? Ну всяким снится разная ересь, на этом жизнь не кончается ведь. Кащенко лёг обратно, приобнял своего Вовку, а тот чуть ближе прижался. Так они и уснули. Пока утром командир взвода не поднял всех и не погнал в сторону деревни, зачищать от врага.