VAMP-A3

«От Атомного Сердца до вампиров: зафиксированы первые случаи заражения вирусом вампиризма в США» «Предприятие 3826 скоро выпустит первое обновление системы безопасности Коллектива 2.0. Точная дата не уточняется» «В Западной Европе передача вируса вампиризма, в том числе и по неосторожности, теперь преследуется по закону. Что за это грозит?» Дальше все было как в тумане. Михаэль очень смутно помнил, как его завели в уже хорошо затопленный дом, раздели, окунули в горячую ванну и смыли всю лесную грязь, а потом заботливо уложили на кровать, накрыли тяжелым одеялом и подставили под горячее веяние радиатора. Он очнулся примерно через час, осмотрел себя — все ранения быстро зажили, не оставив ни следа. «Все-таки регегерация — штука хорошая, особенно у вампиров. И глазом не успеешь моргнуть, как у тебя все зажило, будто ничего и не было». Вдруг немец услышал чей-то невнятный бубнеж в соседнем помещении. Это Сергей оживленно разговаривал с кем-то по телефону. «Здесь ловит связь?». — Да, пап, я сделал все, как ты и говорил, — сказал тот, нервно теребя провод. — Раздел, умыл, на кровать под одеяло положил. Ну, и радиатор включил. Может, все-таки скорую вызвать? — В этом нет нужды, сынок, — ответил по ту сторону линии, судя по всему, Дмитрий. — Сейчас ночь, тем более, полнолуние. Вампиры в это время суток очень быстро восстанавливаются после болезней, травм и иных тяжелый состояний, и после переохлаждения в том числе. А чтобы ускорить процесс, тебе нужно… подарить Михаэлю частичку своего тепла. Поверь, он сейчас очень нуждается в этом. П-3 краем глаза заглянул в спальню-гостиную, насколько позволил провод телефона. — Ну, я помню, нас в армии обучали оказывать первую помощь при переохлаждении, завернув пострадавшего в одеяло вместе с собой и согрев его своим теплом… — Вот именно это ты и сделай с Михаэлем! Да, он может начать сопротивляться, но ты все равно не прекращай. — А это сработает на вампирах? — Сработает, конечно же. Проверенный метод. И не забудь накормить его своей кровью. Он изрядно потратил свои силы, чтобы выйграть тебе время. — Ладно, я попробую, — и положил трубку. Сергей зашел в комнату, вкючил свет и обнаружил, что Михаэль уже пришел в себя. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он, подойдя ближе к кровати. — Уже лучше. Спасибо вам, товарищ майор, — с хрипотцой сказал немец. — Если бы не вы, я… — Давай без этого, а? Ты уж лучше расскажи, как в лесу очутился. Я же тебе велел не идти туда. И Штокхаузен рассказал все, начиная с момента, когда Нечаев покинул дом, и заканчивая стычкой с медведем. — Простите меня, товарищ майор, — с дрожью в голосе прошептал он, жалобно глядя в холодные голубые глаза напротив. — Я не мог контролировать все это. И ослушался вас. — В этом нет твоей вины, Миш, — попытался успокоить его Сергей, постепенно снимая с себя одежду. — Нет, я виноват! Не послушался, не сдержался и пострадал из-за этого! И страдаю до сих пор. — Ну, перестарался. С кем не бывает?! — Перестарался? Да я чуть не убил вас! И сам чуть не умер. П-3 уже разделся до белья и, почувствовав приближающуюся истерику, залез под тяжелое одеяло и прижал Михаэля к своему сердцу-радио. — Тише, Миш, — он запустил пальцы в слегка влажные после ванны кудри. — Я не обижаюсь. Это в прошлом. Тебе надо просто отдохнуть. Кстати, кровь будешь? — Буду, — тихо ответил немец. — Тогда можешь укусить меня вот здесь? — Сергей показал пальцем куда-то себе на загривок. — Попробуй, здесь вкусно будет. — Вы так думаете? — Я так думаю. Давай кусай быстрее, пока полнолуние не прошло. — Полнолуние? — Да. В это время происходит волш… Ай! Михаэль не стал его слушать и прокусил место, куда он указал. Неожиданная электрическая волна возбуждения прошлась по телам обоих мужчин. Отпив немного и облизнувшись, он отступил. «Эта кровь на вкус похожа на чай. В меру крепкий и сладкий. С лимоном». — Что это было? — спросил заместитель, поправив свои кудри. — Меня словно током ударило. — Это щепотка полнолунного волшебства. — Я хочу еще! Кусайте меня. — А ты не лопнешь? — Не лопну! Кусайте! — разозлился Штокхаузен от нетерпения и оголил свой загривок. — Тогда подожди пару секундочек, — Нечаев выбрался из кровати. — Я кое-что принесу. Он удалился из комнаты и вернулся с аптечкой… и шарлоткой. — Получить укус оборотня на загривке в полнолуние — это особый ритуал, — Сергей соорудил простенькую повязку и отрезал небольшой кусочек шарлотки, которую он, кстати, уже ранее отведал. — Ты станешь моей парой, а я больше не буду ходить на случку. И первый запах полнолуния — самый важный, ведь он останется с тобой навсегда. Он прошелся носом по тонкой коже шеи любимого. По телу пробежали мурашки, а крайняя плоть заныла от вожделения. Руки невольно вцепились в сильные плечи. — И, кстати, спасибо за шарлотку. Она великолепна. Но не так великолепна, как ты сам. И впился зубами в загривок. По телам пробежала новая электрическая волна возбуждения, но в разы сильнее предыдущей. «Почему так больно? Так больно, как тогда в лифте с Сеченовым. И в то же время мне приятно. Хочется еще». Затем П-3 отстранился и предложил кусочек шарлотки: — Отвлекись от боли. Кушай. И кровью не забывай запивать. Но Михаэль хотел другого. Он хотел грубо повалить Сергея на кровать, задрочить его член до посинения, а его самого искусать так, чтобы на теле ни одного живого места не осталось, и затрахать до беспамятства. Но его желание быстро заткнули кусочком шарлотки в рот. «Вы правы, П-3: получилось действительно великолепно». Пока немец вкушал плоды собственных трудов, П-3 принялся ласкать его между ног. Он нагло ухмыльнулся, получив в ответ скулеж сквозь набитый сладостью рот. «Кажется, трахнут меня. Или майор ограничится только этим? Scheiße weiß es, что в голове у этого оборотня, особенно в полнолуние». Штокхаузен чуть не подавился шарлоткой, когда ласки Нечаева перешли на налитый кровью член, и теплая, слегка шершавая ладонь принялась гладить его. Голова опустела, рационализм, который всегда ходил с заместителем рука об руку по жизни, уступил место животной страсти. И ничего не оставалось делать, кроме как скорее доесть лакомый кусочек и предаться плотским утехам. — Чувствуешь этот аромат? Это ты теперь так пахнешь, — прошептал П-3 в губы немца и поцеловал его с особой страстью. Он хотел наложить повязку на укус, но ранение быстро зажило, оставив после себя едва заметный шрам. Поэтому наложил себе. — Ты не против пахнуть шарлоткой? — Не против, — ответил Михаэль, соблазнительно облизнувшись и мягко повалив Сергея на подушки. — А еще я не против того, чтобы кровать жалобно скрипела под нами. И кровать действительно заскрипела под громкие и пошлые стоны обоих мужчин. А весь остаток ночи они провели в горячих объятия друг друга. Эта ночь запомнится им надолго.

***

Утром Михаэль проснулся, потянулся, но его словно придавило к кровати. Тело ныло о пощаде, мышцы неприятно болели после лесных приключений. Рядом Сергея не оказалось. Похоже, он проснулся раньше, чтобы успеть сделать какие-то свои дела. Но в доме было тихо. Было слышно лишь потрескивание дров в печи в смежном помещении. В дом зашел П-3. Он оставил охапку новых дров рядом с печью и принялся творить что-то на кухне. Затем зашел в спальню. — Доброе утро, Миш, — поцеловал в скулу и поднес стакан со странным содержимым. — Я тебе отварчик сделал. Попей. Михаэль нехотя приподнялся и принял отвар. На вид он был похож на чай, на вкус и запах — на травяное нечто. — Это чтобы мышцы не болели, — пояснил Сергей. — Сам пью такое во время тренировок. — Помогает? — немец выпил отвар до дна и вернул стакан любовнику. — Очень. За минут 10-15 все проходит, — затем майор приблизился к заму и полушепотом сказал: — Я почувствовал твою боль. — Что? По мне так хорошо видно? — Обычные люди не заметят невооруженным глазом, а вот оборотни — запросто. Волчья эмпатия — она есть у нас всех. Я пока что не умею заглядывать в чужую душу так глубоко, вижу все только поверхностно. — А если вы научитесь? — Думаю, от этого мне станет плохо, — П-3 поцеловал немца в кудрявую макушку. — Ты, это, приводи себя в порядок — и пойдем попаримся в бане. Я затопил.

***

Созданная из бревен и дерева пристройка к дому похожа на обычный склад инструментов, но внутри на самом деле была самая настоящая баня. Мужчины разделись и так, абсолютно голые, погрузились в парну́ю завесу. Некоторое время они молча сидели и наслаждались компанией друг друга, а потом Сергей встал и принялся искать в шкафчике какое-нибудь аромамасло. Найдя нужное, он вернулся обратно. — Что это, — спросил Михаэль, увидев пузырек с маслом. — Это ваниль. Чтобы вкусно пахло. — А почему не шарлотка? — Мы ее ночью всю съели. Ничего не осталось. А масла с запахом шарлотки, к сожалению, нет. — Ну, раз так, то пусть будет ваниль. Ничего не имею против. П-3 встал на колени, развел в стороны дрожащие от предвкушения колени немца и принялся ласкать его сначала пальцами, потом горячим языком. В бане стало еще жарче. «Он возмет его в рот, как обычно?». Но этого действия не последовало. Михаэль схватил пузырек и принялся читать состав масла, чтобы хоть как-то унять дрожь в коленях да и просто отвлечься на что-то. «Похоже, мне надо наведаться к окулисту. Зрение у меня уже ни к черту. Или здесь освещение тусклое, что ничего не вижу». А когда Сергей прошелся языком по особо чувствительной точке, его словно током прошибло. Он ахнул и выронил пузырек. Но майор ловко подхватил его, вскрыл и нанес немного себе на пальцы. — Расслабься. Просто расслабься, — он потянулся за поцелуем, а смазанными пальцами проник в нутро любимого вампира и принялся за растяжку. — Ты прекрасно пахнешь. — Но, товарищ майор, полнолуние уже прошло. — Ты будешь прекрасно пахнуть. Всегда, для меня. Другие не почуят твой запах вне полнолуния. — А если запах мне надоест? Я могу от него избавиться или поменять на другой? — Есть у меня один отвар, который заблокирует запах, но лишь на время. От него не получится полностью избавиться. Поменять можно, только если тебя укусит другой оборотень. П-3 вынул пальцы, пристроил свой член ко входу, мягко уложил Михаэля на скамью, а потом наклонился к его уху и тихим басом прошептал: — Но я тебя никакой другой шавке не отдам. И вошел. На этот раз получилось резче, чем когда-либо, и немец вскрикнул от боли. — Ой, прости, я не хотел, — собрался было выйти, но… — Нет! Подождите немного… «Так, регенерация днем не работает, как ночью. Как тогда унять боль? Надо срочно что-то придумать!». Михаэль прикоснулся к низу своего живота. «Поскорее бы эта боль прошла». И боль действительно начала утихать. Вскоре она и вовсе заменилась приятным чувством заполненности. — Что это было? — спросил П-3 и коснулся его руки. — У тебя глаза светились. — Я… Я ускорил прохождение боли. Наверное. Но мне уже не больно. Можете продолжать, но только осторожнее. И Нечаев начал медленно двигаться, боясь, что снова сделает Штокхаузену больно. В голове снова стало пусто, и немец полностью сосредоточился на своих ощущениях. «Как… хорошо… Но неплохо бы подускориться». Но майор продолжил медленно двигаться из-за страха навредить. Снова страстный поцелуй, их пальцы переплелись и крепко сцепились, но темп остался все тот же. — Т-товарищ майор, все в п-порядке. Б-быстрее… — Ты уверен? — обеспокоенно спросил П-3. — Д-а… Ах! И Сергей неуверенно ускорил темп и, чтобы отвлечь от возможной болей, принялся ласкать член любимого. И чем быстрее и интенсивнее становились движения, тем сильнее Михаэлю хотелось кричать о том, что он самый счастливый мужчина на свете. И стоны удовольствия все же вырывались из уст. После нескольких минут сладких пыток он кончил, окропив своим семенем несмышленого оборотня. Тот вышел из него и кончил следом. Мужчины расселись на скамье, чтобы отдышаться. От оргазма звезды плясали в глазах и ноги совсем не слушались. — С каждым разом все лучше и лучше, — Михаэль расплылся в улыбке. — А то! Учусь у профессионалов, — хихикнул Сергей и поцеловал скулу любимого. — Какие у нас планы на день? — Для начала поедем на рынок за продуктами. В холодильнике мышь повесилась. — Но, товарищ майор, там нет мыши. — Хех, Миш, это выражение такое. Так говорят, когда холодильник пустой. — А, понятно. Но я бы не сказал, что он у вас пустой. — Но ведь все равно приятно знать, что он полон всякой жратвы. — Понимаю. А что потом будем делать? — А потом надо познакомить тебя со стаей. В первую очередь — с Матерью. — С Матерью? — Да. Она наш вожак. Со времен коричневой чумы взрастила не одно поколение оборотней от мала до велика, поэтому ее так и зовут. «П-3 говорил, что здешняя стая не жалует людей из Предприятия. А если меня узнают? Я ведь публичная персона все-таки: иногда появляюсь в телевизоре, даю интервью на радио, обо мне в газетах пишут. Если все это всплывет, то мне конец». Заметив некоторую тревожность любимого, Сергей поспешил успокоить: — Мать, конечно, очень строгая и принципиальная, но тебя точно не обидит. Не волнуйся, я буду рядом. А затем они смыли с себя все безобразие, оделись и покинули баню.

***

— Как я уже ранее тебе говорил, здешние оборотни не жалуют людей из Предприятия, — сказал Сергей, когда машина уже тронулась с места и поехала. — Поэтому тебе надо придумать максимально правдоподобную легенду. «Мне невпервой это делать. Всего-то надо поменять пару деталей в моей биографии — и я уже совершенно другой человек». — Кстати, во время летнего сбоя я кое-то узнал и захотел у тебя спросить: а почему ты своим настоящим именем не называешься? Сердце Михаэля пропустило один удар. Неужели вся тайна всплыла наружу? — Я… Я… А как вы узнали? — Когда я гонялся за ебучим Петровым по театру, наткнулся на пару любопытных переписок в одной «Груше». Ласточкин общался с каким-то «милым Йозей», а через пару сообщений я понял, что он так называл тебя. Даже полное имя узнал. Йозеф Гольденцвайг, верно ведь? По телу прошелся неприятный холодок, сердце бешенно застучало, к горлу подкатила тошнота. Почувствовав чужое недомогание, Сергей экстренно остановил машину на обочине и помог любимому выйти на свежий воздух. «Ну вот, сейчас меня оставят одного в лесу на закуску медведям. За все хорошее. Никто меня не спасет, да и сам я долго не протяну». — Прости меня, Миш, — крепко прижал к своему сердцу. — Я не знал, что это вызовет у тебя такую реакцию. Хочешь, мы вообще об этом не будем говорить? — Я… Я сам должен был рассказать. Но вы сами уже все знаете. Ну, раз уж мне скрывать больше нечего… — немец тяжело вздохнул и присел на капот. — Да, я Йозеф Гольденцвайг, это мое настоящее имя. А Михаэль Штокхаузен — это… это… — из глаз брызгнули слезы. — Кто? — Мой молодой человек. Был им, пока не умер от коричневой чумы. Он заплакал. Душевная рана, которая только зажила, снова открылась и начала гноиться. Этот человек был для него словно центром вселенной: любил, заботился, переживал за него, поддерживал его во всем, верил в него; знал его слабые места, чтобы сделать приятно, и никогда не использовал их во вред. И вся эта картина уничтожилась в один миг, когда он увидел его мертвое тело, обезображенное коричневой чумой. И тогда мир для него рухнул. Все было кончено. Он топил горе в алкоголе, хотя прекрасно понимал, что это не выход. Он с головой погружался в работу, но мысли об утрате не давали ему покоя. Он даже вклеил свою фотографию в паспорт любимого человека, чтобы хоть как-то создать видимость того, что он жив, а сам мертв. «Все должно было быть наоборот: я — это ты. Ты будешь жить, а я умру. Да будет так!». С тех пор прошло много лет, и у него на руках был новый паспорт гражданина СССР. Теперь он официально Михаэль Штокхаузен. А Йозеф Гольденцвайг давно похоронен в берлинских руинах. — У меня потом было много женщин, но никто из них не смог подарить мне те ощущения, что подарил мне он. Похоже, у меня больше никогда такой любви не будет. — Не говори так, — Сергей снова прижал любимого к своему сердцу и погладил его непослушные кудри. — Все у тебя будет. И любовь будет такая же сильная. Может, даже сильнее, чем когда-либо, — он немного подумал и сказал: — А мне оба имени нравятся. Есть между ними что-то общее, родное. Как ты для меня. Я тебя ни за что не осуждаю. Раз сменил имя, значит было зачем. И утещающе поцеловал в губы. Мимо них только что проехала богатого вида автомобиль. П-3 отстранился и посмотрел ей вслед. — Похоже, наше знакомство со стаей состоится раньше, чем я думал. — Почему? — Это автомобиль пренадлежит Матери. — Она поехала на рынок? — Думаю, да, потому что свернуть с этой дороги ей некуда. Садись в машину. Мужчины сели в машину и продолжили путь. — После всего, что ты мне рассказал… Как тебе удобнее называться? — Продолжайте называть меня Михаэлем, Мишей, Мишенькой, Мишуткой. Йозеф давно мертв, но… я могу временно воскресить его. Для легенды. — Придумал легенду? — Да, у меня есть одна заготовленная. Расскажу об этом по пути.

***

Наконец-то, наши герои-любовники приехали на рынок. Сергей припарковал «Копейку» на автостоянке и помог Михаэлю выйти. А когда зашли на торговую площадь, он сказал: — Так, я заметил на стоянке тот самый автомобиль, поэтому Мать бродит где-то по рынку. Ей пока что рано знать о том, что мы пара, поэтому разделимся, — он разорвал напополам список покупок и дал одну половину немцу. — Ты покупаешь эту часть. Вот деньги, — достал несколько купюр и монет и засунул их ему в карман пальто. — Через полчаса встретимся здесь. Если случится беда — ничего не делай, дождись моего прихода. Все понятно? — Да, понятно. Потом мужчины разбрелись кто куда. Михаэлю досталась та часть списка, в котором была, в основном, бытовая химия, но было и что-то съедобное. «Стиральный порошок, сода для мытья посуды, мыло хозяйственное, мыло для душа, аромамасла для бани… О! Чай черный, с добавками или без. Начну с него». Он заприметил чайную лавку и принялся рассматривать ассортимент. «Чай черный и зеленый. Имбирь, лимон, экзотические фрукты, ягоды… О! Бергамот. Возьму его. П-3 же все равно, какой чай пить, раз не указал предпочитаемую добавку». Михаэль потянулся за пачкой чая, но заметил, что за этой же пачкой потянулась еще одна рука, чья-то женская. Они замерли и взглянули друг на друга. Перед ним предстала статная женщина лет 40. Темные волнистые волосы, почти черные узкие глаза, пухленькие щеки, в которых виднелись ямочки. Одета в дорогое пальто, сапоги и пестрый берет. В одной руке держала явно дорогую сумку. В общем, с виду и не скажешь, что она из низшего сословия. — О, кажется, у нас совпали вкусы, — хихикнула женщина, ослепив немца своей белоснежной улыбкой. «Зубы явно ненастоящие. Не могут же они быть сами по себе такими». — Надо же, какое совпадение, — он улыбнулся и протянул ей пачку чая. — Берите, я возьму другой. — Спасибо. Может, вы тогда достанете мне вон ту пачку? — она указала на чай с фруктами, который находился на верхней полке. — Я не дотягиваюсь. Любимый чай моего сынишки. — Конечно, — и Штокхаузен, как балерина, встал на носки. Да, в осенних ботинках сделать так было проблематично, но он справился. Потом протянул пачку женщине. — Вот, держите. — Благодарю, — сказала она, но затем сощурила и без того узкие глаза и пригляделась к Михаэлю. — Погодите-ка! Ваше лицо мне кажется знакомым. Вы, случайно, не были на Купалье? — Д-да, я был на празднике. — И цветок папоротника нашли. — Нашел. — Стало быть, вы волшебник. А с животными разговаривать вы умеете? — Э-э-э, нет. — А с кем вы тогда прямо сейчас разговариваете? Немец с недоумением уставился на женщину. — Я пошутила, — она расхохоталась, а потом, успокоившись, спросила: — До Купалья я не видела вас в наших краях. Как вас занесло на Лунный рынок? — Я решил исколесить весь СССР в поисках чего-то стоящего. И понял, что советские рынки для меня — это лабиринты минотавра, в которых можно очень легко заблудиться. Кстати, вы не знаете, где здесь можно купить бытовую химию? Боюсь, что и на этом рынке заблужусь. — О, конечно знаю. Идемте за мной. Они расплатились за чай и дальше ушли гулять по рынку. Михаэль за кратчайшее время смог купить необходимые вещи из списка. — За все это время я так и не узнал ваше имя, — сказал он, внезапно остановившись и повернувшись к женщине. — Ой, точно, забыла представиться. Меня зовут Алена, — она протянула руку на пожатие. — Йозеф Гольденцвайг, — представился настоящим именем и вместо того, чтобы пожать руку в ответ, взял и поцеловал ее. В душе снова проснулась скорбь, но он не подал вида. — Вы не русский? — Верно. Я из Германии. — А как вас тогда в СССР занесло? — Хотел узнать эту чудесную страну получше. Я по образованию врач-нейрохирург, работаю в больнице по специальности. Сейчас у меня отпуск, и я решил отдохнуть от городской суеты и временно пожить здесь. — Ого, вы еще и врач! Как удивительно! Они разговорились настолько, что не заметили, как вышли на торговую площадь, где они с майором должны были встретиться. Наконец, к ним, запыхавшись, подбежал Сергей. — Ебучие пироги, блять, я тебя везде обыскался. Твой запах только ближе к площади почуял. Я вспомнил, что случайно тебе все деньги отдал. Дашь мне то, что у тебя осталось? — протараторил он сквозь одышку. — Товарищ майор, ну вы даете, — хихикнул Михаэль и принялся рыться в карманах пальто. — Сережа, что это за слова такие? Что я говорила тебе насчет брани? — строго обратилась Алена к П-3. — Мама? Ой, прости, случайно вырвалось. «Это та самая Мать, о которой говорил П-3? И почему он так ее боится? Вполне себе милая и безобидная женщина. Если бы судьба связала нас намного раньше, я бы на ней женился». Повисло неловкое молчание. Ехидно улыбнувшись, Мать сказала: — Все ясно с вами. Никто никаких денег не получит. Поедете ко мне домой. Оба. Скажем так, познакомимся поближе.

***

Дом вожака стаи был намного больше, чем «Собачья конура». Недалеко имелось хозяйство в виде домашнего скота, кур, свиней. Также был огромный огород, который уже убрали к зиме. Мужчины вслед за вожаком зашли в просторный дом, сняли верхнюю одежду и сели на диван. — Нам повезло, что Петя еще на работе, а Миша в школе. Никаких любопытных глаз и ушей, — Алена обошла кресло и потом села в него, закинув ногу на ногу. — Итак, рассказывайте все по порядку о том, как вас судьба свела. Я вас слушаю. И нашим голубкам пришлось рассказать всю историю их любви, но с некоторыми изменениями. Сергей поведал, что во время летнего сбоя он сильно пострадал, а Михаэль, точнее Йозеф, спас его. Вот и влюбился в своего спасителя. «Товарищ майор, все было не так. Но, так уж и быть, подыграю». А потом немец дополнил рассказ П-3 осенним сбоем, в результате которого стал вампиром, и закреплением отношений с помощью взаимных меток. — Оу, вы уже меченые? Это хорошо. Метки много от чего предостерегают и дают всем оборотням знать, что вы пара. Но есть еще и большая ответственность в виде потомства. Раз пара создалась, пора бы уже и деток делать. Таков закон нашей стаи. Правда, представить не могу, кто может родиться у оборотня и вампира. — Но, мам, рано же еще. Мы ведь только этой ночью стали парой, — Сергей попытался вразумить Мать, но она была непреклонна. — Тем более, времена сейчас нелучшие: эпидемия, инквизиторы, политические интриги… — Сергей прав, — вступился Михаэль. — Сейчас рисковать нельзя. Если в ближайшее время возникнет серъезная проблема, которая потребует его вмешательства, беременность только ухудшит положение дел… Хотя погодите-ка! Немец непонимающе посмотрел на Мать. Ее лицо осталось беспристрастным. «Альфы сильные и возглавляют стаю. Ладно, альфа-самки могут стать вожаками». Затем повернулся к П-3. В его глазах читалось сожаление. «Омеги обеспечивают стаю продовольствием и потомством. У П-3 слишком маленький огород, чтобы прокормить всех оборотней, да и своего прибыльного дела нет. Получается, он… O mein Gott!». — Получается, дело не в иерархии, — тихо дрожащим голосом сказал Штокхаузен. — Омега — это не статус в стае, а ваш вторичный пол! — он побледнел, опустил голову и закрыл лицо руками. — Прости, что не дорассказал тебе раньше, — Нечаев подсел к нему ближе и приобнял за плечи. — Вы могли забеременеть от меня в любой момент. А я пока что не готов к такой ответственности. — Но мы же защищались и вытаскивали вовремя, так что все в порядке. — Просто скажите, что это глупая шутка. Ведь так не бывает! Мужской организ не создан для вынашивания детей… Это вы пошутили, верно ведь? — Михаэль растерянно оглядел присутствующих в надежде найти хоть какую-то поддержку. — … — Верно? — … «Scheiße!». — Наконец-то, до вас дошло! — Алена улыбнулась и аплодировала. — Нет, Йозеф, это не шутка, это сущая правда. И вам ничего не остается делать, кроме как смириться с этим, — а потом встала с кресла. — Стая нуждается в пополнении, поэтому со следующего полнолуния начинайте делать детей. Разговор окончен, можете идти домой.

***

Наши герои поехали обратно на рынок, чтобы докупить недостающие продукты, а потом завезли все это добро домой. — Товарищ майор, когда вы присоединились к стае? — спросил Михаэль, доставая продукты из пакетов. — Лет 10 назад. А что? — ответил Сергей, расставляя все по полкам. — Чем вы занимаетесь в стае? Что велела вам делать Мать? — Сначала она велела мне заниматься садом-огородом и часть урожая отдавать в пользу стаи. Но потом посмотрела, что земля у меня плохая, неплодородная. Поэтому Мать наказала мне рожать детей. — И сколько вы успешно родили? — За все это время — ни одного. — Хм, логично, с учетом того, что вы мужчина. — Я раньше был ничем не примечательным воякой, пока не стал оборотнем. Вот тогда у меня и пошло все по пизде: то течка начинается в полнолуние, то внутренний зверь вырывается наружу… — Погодите-ка: Сеченов знает о всех ваших особенностях? — Знает, конечно же. Они с Захаровым матку у меня удаляли, а она заново отрастала. Как новенькая, полностью готовая к деланию детей. Ебучие пироги, за что мне все это?! «А мне за что? Кто там наверху решил, что мне идет быть вампиром? А ну, вернули мне обратно мою смертную жизнь!». — Меня и так в стае не уважают. Потому что каждый раз я разочаровываю Мать тем, что не могу нормально родить. — Неужели она не понимает, что вы му… — Понимает. Но наши законы таковы, их надобно соблюдать, и неважно, женщина ты или мужчина. Сергей вытер непрошенную слезу. — Я делаю все возможное, чтобы заслужить любовь и благосклонность Матери, но каждый раз у меня ничего не выходит. То я болел или получал травмы, из-за чего случались выкидыши, то мне делали аборты перед предстоящими спецоперациями. Я злился, давал волю зверю, но это не решало проблему, и история повторялась. И все становилось только хуже. — Товарищ майор, — Михаэль положил руку ему на плечо, — а не могла ли Мать выразиться метафорически? Может, под фразой «родить детей» она имела в виду обратить кого-то? Просто укусить смертного, дождаться его обращения и привести в стаю. Необязательно же насиловать свой организм. — Я думал над этим. У меня из знакомых смертных, к сожалению, нет никого, кто хотел бы стать оборотнем. А обращать первых встречных — опасная затея. Если я так буду делать, то привлеку к себе внимание Инквизиции — и тогда она уже схватит за яйца не только вампиров. — Логично. Мужчины разложили все продукты, где им надо находиться, и присели в кресло-качалку. Михаэль сел Сергею на колени. — Что будем делать дальше? — спросил он. — Мать вообще в курсе того, что происходит в мире? Неужели нельзя уговорить ее подождать с потомством? — Не знаю, — ответил П-3, поцеловав немца в макушку. — Она обычно непоколебима. Для того, чтобы уговорить ее сделать то, что не принесет стае никакой пользы, надо быть сумасшедшим. И никто не смеет ей перечить, даже другие альфы… Только не говори, что ты попытаешься ее соблазнить. Мать, вообще-то, замужем и с ребенком. — Что вы, товарищ майор? Я и не собирался делать этого. Просто… Должна же она уметь прислушиваться ко мнению других членов стаи и идти на некоторые уступки. Или Мать только вас так не взлюбила? — Она ко всем хорошо относится, кроме меня. Повторюсь: я ее много раз разочаровывал. Вступаться за меня бесполезно — уважение и так ниже плинтуса, и этим ее не улучшить. — А думаете, что вас сразу зауважают, когда вы успешно родите? — Немного, но зауважают. — И поэтому вы просили меня в вас… — Да. — …Чтобы вы забеременели, родили и поднялись в глазах стаи и Матери. — Да, блять! — Нечаев так зажестикулировал, что Штокхаузен чуть не упал с его колен, но тот успел его подхватить. — Прости, что я хотел использовать тебя в таких целях. — Если вам удастся это сделать, вы отстанете от меня? — Нет. Мы с тобой повязаны. Влюбился я в тебя, но, похоже, безответно. Весь дом погрузился в тишину. Было лишь слышно тиканье старинных часов. — Миш, — Сергей решил прервать тишину. — … — Поехали на свалку. Выпустим пар.

***

— Дмитрий Сергеевич, Харитон Радеонович, — позвал ученых мужей ведущий программист, зайдя в аппаратную, — есть новости по поводу нашего антивируса! — Левая, Правая, пропустите его, — приказал Дмитрий робо-балеринам — и они послушно пропустили гостя. — Клинические испытания антивируса прошли успешно. Смертные подопытные не смогли получить извне или отправить кому-либо зараженные VAMP-A3 файлы. Также мы учли предложенные вами правки. — Какие-такие правки? — спросил Харитон, оторвавшись от бумаг. Ученый съежился от страха, будто он сказал что-то не так. — Все в порядке, — успокоил его академик. — Продолжайте. — Мы сделали так, чтобы антивирус предотвращал новые заражения, а для уже зараженных пользователей он окажется пустышкой… Но лишь на первый взгляд. Если Кремль создаст свое ПО по отслежке вампиров, то наш антивирус создаст для них ложные IP-адреса смертных, чтобы запутать следы. — Отлично! Раз это все, то можно запускать, — Сеченов что-то ввел в компьютере и прикоснулся к рычагу, но поверх его руки легла рука Захарова: — Дима, это слишком рискованно. В Кремле могут что-то заподозрить. А Хрущев вообще может подумать, что мы прикрываем вампиров. Если узнают, то не сносить нам головы! — Все будет хорошо, Тош, — Дмитрий тепло посмотрел на своего мужа. — Если это и произойдет, то я приму весь удар на себя. Они вместе нажали на рычаг — и аппаратная залилась ярким ослепительным светом. А потом погрузилась в темноту.