Drink With Me

Всю неделю ты замечаешь, что твое внимание постоянно движется к балкону, вверх по лестнице и вдоль офиса за черной окрашенной дверью. Ты не можешь избавиться от вопросов и мыслей, которые кружатся и кружатся в сознании, как ил, который перемешивает русло реки. Ты ничего не можешь поделать с тем, как его голос преследует тебя, как его взгляд задерживается в мыслях, как тень наблюдая за каждым твоим движением. Ты не можешь подавить ту тягу, которую чувствуешь к опасному человеку, который, кажется, держит всю силу мира на своей ладони. Вспышка синего цвета в клубе заставляет тебя потянуться за банкой с вишней, к тому моменту, как Джинкс добралась до тебя, ее напиток уже был наполовину готов. — Сегодня пятница. — Верно, — подтверждаешь ты, немного озадаченно, когда передаешь ей напиток. Она с энтузиазмом пьет через соломинку. — Пятница - день бурбона. Ты прищуриваешься: — Откуда ты об этом знаешь? — Обычно Севика просто хватала ему бутылку с барной стойки, когда он хотел, — она выловила вишню и засунула ее в рот, — Пока я не убедила ее, что это пустая трата времени, и что она должна позволить кому-то другому делать это. Ты наблюдаешь за тем, как она выпивает напиток за несколько мгновений, твой рот приоткрывается в ошеломленной тишине. — Получается, это ты причина, по которой мне приходится каждую неделю подниматься наверх? — Мхм, — подтверждает Джинкс, облизывая пальцы от сиропа. — Почему? — Потому что мой папа одинок. Твое сердце болезненно сжимается от этого простого заявления и от того, как ее глаза скользят вниз, а уголок рта опускается, когда она бесцельно тыкает в вишни соломкой. Тебе потребовалась минута, чтобы восстановиться достаточно и продолжить разговор: — Какое отношение это имеет к бурбону? — Я просто хотела, чтобы у него была компания. — Он самый могущественный человек в городе. Серьезно, ему никогда не хватает компании? Я имею в виду, что у него есть целая команда исполнителей для одного дела. — Да, но они должны тусоваться рядом с ним. Это их работа. Им платят за то, что они там. Никто не проводит с ним время только потому, что хочет. У тебя не хват духа сказать, что тебе тоже платят за то, что приносишь ему напиток. Вместо этого ты наклоняешь голову и слегка касаешься ее руки: — У него есть ты, так ведь? Джинкс закатывает глаза, ее меланхолия исчезает: — Семья - это другое. Ему нужен друг. Вот тут и появляешься ты. Вы недоуменно смеешься: — Так вот почему ты продолжаешь нанимать сотрудников и отправлять их в его офис? Ты пытаешься организовать свидание для своего отца? — Да, в основном, — она кружит соломинку, размазывая оставшиеся вишни по стакану, — Ни у кого из них не получалось. Ты собираешься сегодня снова потусоваться с ним? Ты глубоко вздыхаешь: — Во-первых, откуда ты знаешь, что мы «тусовались» на прошлой неделе? И во-вторых, я не уверена, что он позволит снова отнимать его время. — Номер один, — она поднимает палец вверх, ноготь в обколотом розовом лаке, — я знаю все, что происходит здесь. И номер два, — палец в синем лаке, — я думаю, он был бы признателен, если бы ты снова заняла его время. — Джинкс… — Слушай, я знаю, что он иногда немного странный и напряженный, и что он причиняет боль людям, чтобы заработать на жизнь и бла-бла-бла, — отмахивает она свои собственные тревожные комментарии пренебрежительным взмахом руки, прежде чем посмотреть на тебя своими большими, невероятно голубыми глазами, — но в глубине души он хороший парень. Ты кладешь свою руку на ее и искренне смотришь на нее: — Джинкс, я знаю, что он твой отец, и ты его любишь... но он не хороший парень. Надежда на ее лице гаснет, и ее разочарование ощутимо, когда она тихо спрашивает: — Значит ли это, что он тебе не нравится? Ты медленно улыбаешься ей и заговорщицки наклоняешься: — Я не говорила, что он мне не нравится. Ее уныние исчезает в мгновение ока и заменяется ослепительной улыбкой: — Отлично! Передай от меня привет, когда увидишь его. Она уходит прежде, чем ты успеваешь возразить.