Слабость плоти

      Хотя Викарий уже давно был не тем самым молодым и наивным юношей, что когда-то с восторгом смотрел на звёздное небо и желал выбраться за пределы стальной Башни, однако многие его качества, позволившие простому парню подняться удивительно высоко в иерархии крупнейшего культа галактики, всё равно остались в нём, став основой далеко неслабой личности, уже десятки лет верно служившей на благо всего человечества.       С каждым годом Схеналус покидало всё больше его сынов и дочерей, которые присоединялись к кампаниям Десятого легиона, однако именно Викарий сейчас занимал одно из самых высоких положений среди них всех. Лишь Кирах, добившаяся признания после ликвидации флотилии каких-то копавшихся в мусоре и отходах «крестоносцев-ксеносов», искавших своего чумного бога, и тем самым высоко взлетевшая в рангах Имперской армии, могла посоперничать с недавно ставшим магосом-эзотерикусом, курировавшем проект добычи и поиска важнейшего Чёрного камня.       Викарий и сам не понял, как добился такого повышения, занимаясь разработкой простейших алгоритмов обработки сверх-больших данных галактической топографии. Конечно, он всегда был довольно талантлив в математике и физике, а потому любил порой заняться решением задачек и попыток открыть нечто фундаментально новое. И, безусловно, это не простейшие головоломки вроде решения гипотезы равенства классов P и NP, а настоящие серьёзные вопросы, над которыми годами бились техножрецы куда умнее него.       Вот только именно он, каким-то чудом, нашёл на них ответ, и Викарий сам не понимал, как это произошло. Его наставник, проведший его с самого получения мантии и первых мозговых имплантов, до получения полноценного звания магоса одной из самых мистических и малоизвестных дисциплин, занимающейся работой надо всем, что выходило за пределы привычной науки.       И вопрос даже не в псайкерстве с тонкостями Имматериумом — культ Машинного бога вполне спокойно разбирался в работе с психической энергией, и лишь по причинам нестабильности той не любил с ней особенно взаимодействовать, хотя никаких запретов и не имелось.       По приказу Омниссии, культу нельзя было работать лишь с париями и изуверским интеллектом, однако всё остальное находилось вполне в границах допустимого. Те же поля Геллера создавали именно они, и профессионалы магос-псайкик занимались этой проблемой без всякого двоякого отношения к особенностям Эмпиреи. Эзотерикус же брал на себя задачи всех других феноменов, которые не объяснить таким простым и скучным ответом вроде «это всё проделки варпа».       Ведь существовало куда больше измерений, чем один Океан душ, и ещё больше феноменов, никак с ним не связанных, но которые всё равно могли принести пользу роду людскому. Архимагос Андер, например, занимался устройством эльдарской паутины, а сам наставник Викария несколько лет назад сфокусировался именно на поисках подпространственных карманов, куда могли запрятаться враги человечества и редкие беглецы, выжившие после гнева Императора и его сынов.       Во многом благодаря исследованиям последнего, Викарию вообще удалось создать алгоритм поиска излучения Чёрного камня, не резонирующего с материальным миром. Именно благодаря ему, у одного техножреца и получилось взлететь так высоко, хотя сам учитель и отказывался взять себе часть славы. Слишком уж работа Викария впечатлила его и остальной совет Марса вместе с самим Вестником Омнисии, высоко оценивших открытие, давшее способ находить редчайший материал практически по всей галактике.       Раньше подобную на подобную разработку даже не обратили бы внимания, однако в последнее время начало появляться всё больше новшеств и идей, что двигали человеческую науку и служителей Омнисии семимильными шагами вперёд, не озираясь на старые привычки и традиции.       Хотя в последнее время эти самые традиции и так начали трещать под давлением ураганного ветра перемен, как и многие прочие вещи, которые тысячами лет держали культ на плаву и служили ему верной опорой. Вот только из-за того, что достижений столь много, даже самые отпетые консерваторы не могли сопротивляться потоку. Особенно когда вестники их веры сами продвигали новый путь в светлое будущее, лишённый старых формальностей и церемониала.       Сам Викарий признавал, что в нём не было особенно ярой веры в Машинного бога и Омнисиию, и имелось лишь великое почитание этой сущности и её воплощения, однако с этим не было проблем, так как с каждым годом к культу прибивалось всё больше подобных ему, медленно менявших религию под свои идеалы.       Молодые люди и старики, мужчины и женщины, с каждым годом становилось всё меньше техножрецов, проводящих большую часть своего времени проводя ритуалы и молитвы, и заместо этого занимавшиеся настоящей наукой. Это связано с прямыми словами владыки Ферруса и тонкими намёками Императора, в своих речах возвышавших величие самого разума и их заслуг, которые являются куда большим символом почитания, чем простая символика со словами.       Подобным изменениям также помогли резкий взлёт всех приближённых Десятого сына Омнисии, что оказались одарены его технологиями и найденными СШК, а также облегчение оков религиозных культа по всей галактике, связанное с поставленной Владыкой Схеналуса точкой во многих дискуссиях и теологических вопросах — Примарх пусть и не очень часто, но выпускал свои текста, связанные с упрощением всего церемониала Механикума, облегчал процессов почитания машин и даже упраздненил запрет на развитие новых технологий, идущих в разрез с традициями прошлого. Уже были совершены первые робкие шаги создания чего-то нового без оглядки на Тёмную эпоху и СШК, а всё ведь только набирало обороты!       И пусть многие хотели сказать нечто против, однако настоящий Святой Омниссии, способный напрямую общаться и взаимодействовать с машинными духами, всегда оставался непререкаемым авторитетом. Тот факт, что больше всего возвышались именно находящиеся у него в почёте, с кем он делился своими знаниями, лишь сильнее двигал культ к изменениям в сторону чего-то действительно рационального. Викарий же пусть и не говорил это вслух, но признавал, что подобное ему нравиться куда больше, так как ежедневные молитвы Машинному богу его казались лишь тратой времени, и без них жизнь стала только лучше.       Хотя и не всё было столь уж прекрасно и совершенно — в недавнее время их культ начало просто топить от количества желающих к нему присоединиться. Причём это было связано не только с самим фактом, что Империум с Механикумом постоянно росли и присоединяли новые миры, отчего новые миры-кузни и станции исследования открывались чуть ли не каждый стандартный день. К общему сожалению, к Механикума начали присылать прошения о присоединения планеты, никак не связанные с их привычной деятельностью и даже не задумывающиеся о науке с прогрессом.       Всё связано с тем фактом, что многие планеты захотели присоединиться к культу исключительно из-за того факта, что слуги Омнисии являлись единственным легальным способом почитать божественную сущность Императора человечества, которая становилась очевидно, стоило только единожды взглянуть на золотого владыку.       Он сам всеми силами запрещал подобные действия, однако люди во все времена жаждали чего-то, достойного почитания, а потому и старились прибиться к разрешенным организациям, существование которых напрямую одобрено этим самым божеством. Даже самый примитивный жрец на варварской планете понимает, что если бог отвергает все верования в свою честь, и признают лишь одну, то именно к ней и следует присоединиться.       Викарий знал, сколько проблем и конфликтов это вызывает, отчего старался отойти в сторону от высокой политики и вместо этого просто продолжал свои исследования по теме редчайшего материала, способного помочь людям независимо от их мнений и имевшего просто тысячи разных применений. И простейшее блокирование или усиление возможностей псайкеров являлось лишь поверхностью того океана чистого потенциала, что оставался нереализованным из-за простейшего незнания правильных методик и отсутствия нужных инструментов.       Вот только Викарий искренне верил, что сможет разработать эти средства, так как Механикум, а также всё человечество, ждала новая эра возможностей с куда меньшими ограничениями, что откроет перспективы, невиданные ранее. Ему просто требовалось стать первооткрывателем огня или письменности, что даст толчок к открытиям гениев, куда более умных, чем он сам.       И он даже уже догадывался куда копать, чтобы этого добиться — его расчёты уже показали, что экспериментальное использование Чёрного камня обратного резонанса в качестве основы для варп-двигателя может открыть путь в измерение, отличное от Имматериума, но имевшего очень схожую природу!       И пусть до подтверждения и начала опытов с постройкой первого такого двигателя ещё десятки лет, он был уверен, что добьётся успеха несмотря ни на что. На их плечах лежал слишком великий вес, чтобы так провалиться, от чего не было дня, чтобы он не проводил в расчётах и проверке своих навыков.       К сожалению, из-за этого для бывшего ученика Башни тридцать семь, у него больше не имелось возможности так часто общаться с Дураном и Кирах, также увязших в вечным военно-дипломатических компаниях Десятого легиона. Они также добились многого, высоко поднявшись по карьерной лестнице Имперской армии, отчего должны были проводить время в относительной безопасности, далеко от боевых действий.       И один этот факт уже грел душу техножреца, всё ещё не разорвавшего все свои связи с другими людьми и действительно ценившего старых друзей, который с годами не становилось больше. Пока всё у их троицы хорошо, то он был спокоен…

. . .

      — …Вы куда прёте? Совсем спятили? Да тут же все сдохнут, если вы покинете фронт! — покрытый грязью, копотью и чужой кровью, орал Дуран, державший на плече остатки бывшего товарища, который сейчас казался не таким уж тяжёлым после потери обеих ног. Их буквально сожрали твари Дарксана, лишь каким-то чудом называвшими себя когда-то людьми, обменявшими плоть на дикую и безжалостную сталь.       Их компания на этой проклятой планете с самого начала оказалась то ещё кучей, в которую они не глядя залезли. Удивительное радиомолчание в пределах системы и так являлось довольно странной вещью, но в случае планеты шестерёнок казалось чем-то действительно пугающим и зловещим — все знали, что они скорее себе мозги вырвут, чем выключат свои любые машины, миллиардами заполонившие их миры и являвшиеся причиной постоянной головной боли у всех непривыкших.       Вторая плохая весточка — моментальная и резкая гибель всех астропатов, стоило им только выйти из Имматериума и войти в пределы системы. У каждого связанного с Императора псайкером просто сгорели мозги, что сильно повлияло на боевые возможности целого флота, перерезав единственную и главную связь с остальной галактикой. Конечно, три десятки крупных кораблей и «Буревестник» могли справиться с большинством угроз в одиночку, но слишком уж плохой знак, с самого начала примерно обозначавший с кем они имели дело.       Сумасшедшие орочьи шаманы, безумные колдуны-культисты или совершенно чуждые ксеносы-чародеи являлись самым неприятным врагом, с которым только приходилось сталкиваться человечеству. Не только потому, что их возможности и уровень угрозы практически невозможно предсказать, но и так как их ликвидация являлась той ещё морокой, ибо найти один единственный культ, спрятавшийся где-то в глубинах целой планеты никогда не было просто.       Единственная причина, почему это вообще получалось — ментальная нестабильность и чокнутость абсолютно всех колдунов, которые любят совершать глупейшие ошибки, навеянные им безумными видениями из самого варпа. Дуран ненавидел их странную натуру, но признавал полезность их безумия в деле ликвидации чародеев.       Вот только любое хорошее настроение ещё глубже погрузила первая встреча с их «врагом» — стоило первым армиям высадиться в район бывшей планетарной администрации, как на них мигом навалилась многомиллионная орда из скитариев и обычных людей, будто бы озверевших, утративших разум и попытавшихся любой ценой разорвать остатки человечества.       С пустыми мёртвыми глазами, ничего не выражающими лицами и не выпускающие ни единого звука, эти твари пугали самых опытных ветеранов одним своим существованием. Даже сам Дуран, который прошёл уже через десяток компаний, мог только застыть от ужаса, когда слышал шорох тысяч конечностей. Если бы враг ревел или кричал, было бы куда проще адаптироваться, чем терпеть нечеловеческую тишину, нёсшую неизвестно что. Он старался держать себя в руках, однако у любого есть свои пределы.       Именно на третий день Дуран, который должен коорденировать воздушные силы в пределах атмосферы, потерял четырёх своих друзей — враг практически не умел использовать технику сложнее ножей и стальных прутьев, вот только автоматическим системам ПВО шестерёнок и не требовалась помощь мешков с мясом, чтобы подрывать вторженцев. Вспышки кораблей, где мгновенно сгорали те, с кем Дуран провёл десятки лет, до сих пор стояли перед его глазами.       Армия Империума пыталась продавить орду в её самых слабых точках, по системе монорельс, где нельзя было воспользоваться безумно огромной армией, и тем самым спасти остатки разумной жизни, но всё особого успеха всё равно не удалось достичь — пробившись к администрации,       Десятый легион застал лишь несколько тысяч выживших, засевших за силовым щитом.       Обречённые просто наблюдать за тем, как бесконечная толпа окружила предпоследний оплот обороны, и смотреть в опустошённые глаза бывших граждан и солдат, сейчас явно утративших любой намёк на сознание. Вся защита явно пала бы в лучшем случае через несколько дней, однако руководство вновь принесло свои эффективные, но в то же время мрачные приказы:       — …Нам было приказано покинуть эту точку, так как её в удержании больше нет стратегического смысла. Мы меняем локацию и передвигаемся к космопорту, чтобы удерживать оборону уже там, пока с планеты будут вывезен весь важный персонал с базами данных. Весь этот район и остатки планеты будут вычищены биологическим оружием уровня «Экстерминатус». Этот факт уже не подлежит обсуждению, — холодным, не выражающим ни эмоции голосом ответил Астартес, чей искусственный алый глаз сейчас особенно зловеще.       Дуран хотел много чего высказать, однако лишь спокойно опустил голову и со всё тем же темпом направился к медикам. Он очень сильно хотел ответить космическому десантнику, вот только прекрасно понимал всю бессмысленность подобного.       Шум взрывов и крики умирающих братьев по оружию, которых буквально сожрала подчинённая толпа, до сих пор звенели в его голове, мешая ясно мыслить. Глубоко внутри он прекрасно понимал логику этих действий, вот только он не был бездушной машиной, которая могла без слов забыть про тысячи раненых детей и женщин, старавшихся выжить среди последних целых бункеров. Несущий Шторм напротив него явно это понимал, а потому сделал немыслимое для самого закрытого легиона — пояснил что-то:       — Все из присутствующих здесь являются живыми трупами и потенциальными врагами, которые станут марионетками противника, стоит ему только добраться до этого района. Против нас уже вышла армия в миллиарды, и любые попытки сопротивляться ей окажутся максимально неэффективной стратегией. Мы потеряем куда больше, чем если попытаемся спасти всех, — всё также спокойно продолжил Астартес в чёрно-серой броне, — Мы уже получили всю необходимую информацию про способности врага, и сейчас переводим всех спасённых под карантин. Отец лично занят созданием средств противодействия этой угрозе, а потому всё скоро окончиться.       Дуран хотя и не говорил этого вслух, но его невероятно раздражали космические десантники. Причём именно Несущие Шторм занимали главную позицию в списке его нелюбви — в отличие от Лунных Волков или Саламандр, которых он успел увидеть в деле, в сынах Ферруса не имелось и капли сострадания к простым людям.       Лишь холодная и суровая логика двигали действия Десятого легиона, и, несмотря на всю свою эффективность, она не помогала увидеть в них кого-то кроме полу-машин, сражавшихся исключительно из-за программы, заложенной в их головы, а не из-за желания спасти невинных.       Дуран признавал, что они являлись отличными солдатами, однако точно уж не великими героями подобно представителям других легионов. Сыны Ферруса были острием клинка Крестового похода, занимавшиеся разведкой, сбором информации и ликвидацией самых трудноубиваемых целей, не говоря уже о том, что многие части Несущих Шторм также помогали во время наземных сражениях.       Вот только главной поддержкой всё равно являлись не они, а очередное новшество их Примарха: созданные наподобие силовой брони военных корпусов Схеналуса и какой-то другой планетки, развившей паровые технологии до предела, были созданы подразделения Имперской армии, облачённые в силовые доспехи, что поднимали простых людей не особо далёко от Астартес.       Подобно Солар Ауксилии, они являлись элитой войск Десятого легиона, облачённые в тяжёлую толстую броню с крупными ручными орудиями, при этом на порядок превосходя космических десантников в количестве. И имея подобных личностей в своих рядах, трудно было продолжать возвышать заслуги Астартес, стоявших теперь не так далеко от обычных смертных. Дуран понимал глупость своих мыслей, однако в тяжкие моменты вроде этого тяжелее всего мыслить ясно.       Всё сейчас казалось ему бесполезным и даже до смешного глупым. Именно его корпус остался последней единицей на планете, что продолжала бессмысленные попытки всех спасти, однако и их срок битвы подходил к концу. Дуран являлся настоящим солдатом, а потому не смел оспорить приказы командования, несмотря на своё отношение к нему,. Вот только жаловаться в голове и вздыхать от бессилия никто ему не запрещал.       Даже склока с бездушным космическим десантником из пополнения и грузные мысли — это всего лишь попытка высвободить свои эмоции и смириться со столь ужасной резнёй и гибелью своих товарищей. Ведь если их единственный шанс на победу в тотальном уничтожении всей жизни, то это безусловный провал, картины которого вряд ли когда-нибудь покинут разум старого уроженца Башни Тридцать семь, что впервые пожалел о своём глупом желании увидеть нечто, сокрытое в глубинах галактики. Слишком уж «близким» оказалось знакомство, на его вкус.