Непредвиденные обстоятельства

«Они говорят!

Здесь все идеально, и светит солнце.

Здесь все идеально, никто не плачет.

У меня плохое предчувствие насчет тебя.

У меня плохое предчувствие на твой счет…»

«Jagwar Twin — Bad Feeling»

      В бокале переливалась янтарная жидкость, которая сейчас казалась скорее просто тёмной жижей. Мгла накрыла город, ночь была потрясающе тихой и безветренной. Длинные крепкие пальцы оставляли отпечатки на тонком краешке стекла и тут же стирали их сухими губами, смазывали, оставляя после себя едва заметные капли на золотистом ободке.       Серый взгляд, казавшийся чёрным, невидящим, внимательно изучал открывшееся небо, следил за едва заметными тяжёлыми облаками, плывущими с запада, из которых вот-вот польётся первый дождь. Они двигались медленно, не торопясь, и оттого создавали впечатление надвигающейся угрозы. Однако предвестие мало беспокоило мужчину на балконе. Только в груди судорогой сжался орган, качающий кровь, он громко ударялся о внутреннюю стенку, тут же затихая и продолжая биться в привычном ритме. Его сердцу всегда было неспокойно в первые дни весны, оно всегда отзывалось на первый гром, и даже сейчас, когда полотно тишины ещё не разрезала кривая линия, преждевременно отозвалось на зов.       Природная сила безгранична, почти божественна, но этим и проклята, поглощая саму себя и разрушая свою суть.       Так проливной дождь и грозовые облака могут устроить самосуд над сухим лесом, не успевшим пропитаться подаренной влагой.       Чем-то они даже схожи. Мужчина был бы не прочь расправиться с собой ещё много лет назад, однако в результате уничтожил лишь внутреннюю часть, оставив оболочку. Или нет?       Очередные воспоминания накрыли с головой, а рядом будто бы снова появился маленький призрак прошлого. Кажется, она стояла рядом с ним на балконе и болтала о будущем, не замечая изменений в погоде. Прямо как раньше. Сейчас место и время помогали забыть о глубокой утрате, а простое совпадение незаметно для хозяина сглаживало рубец на душе, штопая его своими маленькими ручками, разглаживая уплотнённые ткани. Кажется, так не должно быть… Не с ней. А может вообще ни с кем.       Глупо и несправедливо, что оно выбрало именно её.       — Особенная, да? — разочарованно хмыкнул он.       Размеренное и ровное дыхание в этот момент обдавало детские, потрескавшиеся от последних заморозков губки, и оседало на них горячим прикосновением. Спустя почти полгода мучений тихая ночь казалась дикостью и неприятно дёргала, отчего мужчина постоянно оборачивался, а в результате взялся за бокал.       Девочка привыкла спать одна, больше никого не звала, возможно она даже повзрослела. Ей больше не нужны его укачивания, ей не нужна мама. Вспомнит ли, когда придёт время или шарахнется от неё? А может оно никогда не придёт... Он старался не думать об этом.       Недавно камера запечатлела новое событие, которое он обязательно покажет её маме. Она придёт в себя.       Надежда — горькое чувство — она приносит лишь разочарования. Из-за неё он снова взялся пить, хотя ещё недавно бросил. Неужели старая подруга была права и он действительно проникся к женщине чем-то большим, чем ему хотелось? Игрушка на потеху стала чуть ли не самым ценным человеком в его жизни.       Какаши медленно обернулся, глядя сначала на смежную стену, а потом переводя взгляд на подсвеченный разноцветными огнями город. Ещё недавняя незнакомка, что так сильно его раздражала своим умением вовремя сообразить, стала настоящим сокровищем. Её объятий хотелось ждать вечность, только бы ощутить их.       Привязанность пусть и не быстро, но пробралась в окаменевшее сердце, нашла лазейку и теперь уютно грела изнутри. И, несмотря на это подаренное тепло и новую жизнь для надоевшего органа чувств, мужчина предпочёл бы избавиться от всего этого вовсе. Ему не хотелось переживать за неё, думать о ней и её девочке, а получалось всё ровно наоборот…       Какой же он дурак… Ему стоило самому её довезти и тогда всего бы этого не было. Может у них что-то даже получилось. А хотя… Нет, лучше не будет об этом думать.       Он глубоко вздохнул, разом допивая виски и разворачиваясь в сторону квартиры. Последний раз тёмные глаза зацепились за пока ещё звёздное небо, казавшееся таким нереальным и пленительно манящим. Маленькая звёздочка неожиданно покатилась по темно-синему полотну, напоследок прощально блеснув. Внезапное желание возникло и потухло вместе с ней.       Проказница-судьба лишь посмеивалась над полюбившимися игрушками и плела новые пути для новых встреч и новых чувств, перебрасывая с пальцев на пальцы красные ниточки человеческих судеб. Эта незатейливая игра всегда приводит к одним только непредвиденным обстоятельствам, которые могут сильно запутать чью-то маленькую судьбу, не давая ей выйти из игры собственных фантазий.

****

      По коридору молнией промчалась миниатюрная фигура, за что была тут же обругана работниками. Она чуть не снесла одну из медсестёр, чем призвала к себе испепеляющий взгляд и пару ласковых высказываний. Однако подростка это явно не смутило — наслушалась уже.       В маленькую буйную головку закралась блестящая мысль, и более того, имелась возможность эту мысль воплотить! Что может быть радостней, чем её исполнение?       — Цунаде-сама! — девушка ворвалась в кабинет с громким визгом, что ни много ни мало обескуражило светловолосую женщину и проходивших мимо сотрудников. — Цунаде-сама! — женщина недовольно шикнула на неё, оставляя кружку в сторону.       — Не кричи ты так! Вот ведь неугомонная девчонка… — пока Цунаде всячески её обругивала, Сакура переминалась с пятки на носок, дожидаясь, пока она закончит ворчать — Чего нужно?       И правда, Харуно прибежала сюда ни свет ни заря, да такой возбуждённой, что невольно думалось всякое. Однако отчего-то блондинка точно знала, что она здесь не просто так. Маячок внутри тревожно кричал о том, что девушка пришла за чем-то конкретным, и это самое «конкретное» было необходимо от неё, а поэтому лучшим вариантом было сейчас же отправить Харуно куда подальше. Только вот женщина всё равно промолчала, выслушивая.       — А вот! — на рабочую поверхность с грохотом упала книжка с заданиями, из-за чего шоколадный взгляд недоумённо помутнел и поднялся на девушку, всё-таки не ошиблась:       — Ну и зачем мне это? Макулатуру множить? — Сакура отрицательно помотала головой, тут же усаживаясь на стул рядом.       — Мне помощь нужна… — замялась девушка, при этом не забыв заглянуть женщине в глаза:       — А то мне не понятно! Читать за тебя не стану, ступай. — нижняя губа у Харуно чуть выпятилась и сама она нахмурилась. Обидно, когда о тебе так дурно думает тот, на кого ты равняешься. Ну или хотя бы пытаешься равняться:       — Вы не так поняли! Я хотела чтобы вы мне помогли с заданием!..       — С чем? — переспросила женщина тут же меняясь в лице. Оно чуть вытянулось и даже приняло едва заметную заинтересованность, которая тут же зашутилась следующими словами:       — С заданиями. Вот, смотрите — подросток раскрыл книгу и указал тонким пальчиком в первое попавшееся.       Генетические задачки, которые ей никак не давались, были ещё одной занозой в заднице. Из-за них же она почти завалила пробный экзамен и едва ли вытянула себя на неустойчивую тройку с помощью теории.       Теперь-то всё сошлось. Сендзю недовольно цокнула языком, сжимая руки в кулаки. Женщина ненавидела учёбу, точнее, именно ту часть, когда нужно кому-то что-то объяснить! Она ненавидела это с самых пелёнок и с тех пор только больше возненавидела. И только один человек на всём белом свете знал, насколько. И только тот же человек мог закинуть эту затею в эту наивную розовую голову!       Снова взялся за старое… А Цунаде уже решила, что давний друг оставил детские забавы далеко в прошлом. Видимо, с внезапно появившимся желанием жить проснулась и старая привычка всех выводить!       У девушки явно долго не получалось, и она с психу вывалила всё мужчине. Тот же не нашёл решения лучше, чем отправить эту неумёху к специалисту!       Какаши упоминал пару раз о том, что та собралась в медицинский, и Цунаде даже поначалу злорадствовала. Зная его нелюбовь к медикам и больницам, жизнь с будущим врачом ему покажется сущим адовым котлом. Он в кои-то веки вернётся восвояси!       Но вот теперь пугало решило всё так грязно припомнить, отправив к ней ребёнка!       Если он подразумевал, что у малышки должна быть крёстная мать, то он явно запоздал и, главное, ошибся адресатом! Цунаде была ярой атеисткой, и словосочетания, связанные с Богом, у неё выходили только тогда, когда мат был под строжайшим запретом.       — Да чтоб у этого жука хер отсох… — звезданув кулаком по столу, рыкнула женщина.       Сакура нервно сглотнула, очевидно понимая, на кого этот гнев был направлен. Какаши точно не повезёт столкнуться с женщиной сегодня (он обещал её забрать). Девушка уже давно поняла, что Цунаде — не самая сдержанная особа и терпеть выходки подобного рода точно не станет. Поняла ещё тогда, когда в самую первую встречу в стену позади что-то прилетело. Так что теперь оставалось только молиться на то, чтобы она не прогнала её к чёртовой матери!       Цунаде повернулась к сборнику, тут же подпирая лоб рукой и безнадёжно глядя в текст. Отказывать девчонке не хотелось, но вот насолить мужчине с явно завышенной самооценкой — очень. В результате, стоило ей поднять взгляд на измученного явным недосыпом подростка, она тяжело выдохнула. Вспомнилась тень старой себя, такой же вымученной учением.       — Ну давай сюда свою хрень… — Сакура прямо засветилась от радости. Не кто-то левый, а действующий специалист поможет ей во всём разобраться и на следующем экзамене точно превзойти сверстников. Вот препод точно задохнётся от негодования, когда увидит высокий результат по его предмету.       Хо-хо, девушка уже это предвкушала.       — Как твои кошмары? — задала вопрос женщина, бегло просматривая текст. Сакура нервно сглотнула, прокатывая кадык по горлу и пытаясь проглотить появившийся ком.       — Почти прошли… — пропищала она в ответ и тут же встретилась с жёстким и оценивающим взглядом. Вернее не совсем, Сакура врала себе во благо, не хотелось бы размусоливать эту тему.       — То-то выглядишь получше, хотя… — она махнула рукой — Особо ничего не изменилось, всё такая же. Но ты будто и не рада. — немного погодя добавила Цунаде, выгибая дугой бровь. — Повод какой имеется? — зрачки опасно сузились, снова проходясь по сжавшейся, кажется в разы, девушке.       Изнутри так точно.       — Нет, с чего вы взяли? — лучшая защита — это нападение. Так что Харуно взяла себя в руки, отвлекаясь от навязчивой тревожности. Некое упущение и правда было, Какаши перестал приходить к ней.       — Ну смотри мне… — она снова опустила глаза в сборник уже внимательней изучая текст и прикидывая объём предстоящих работ.       Увидев условия задачи, она едва не поперхнулась разбавленным чаем, виски. Конечно, она не многого ожидала от экзаменационных примеров и, честно говоря, вообще мало понимала, зачем Сакура к ней пришла. Девочка была сообразительной и могла до многого дойти окольными путями или простой логикой, но здесь… Зачем детям вообще подобное давать?       Тихо чертыхнувшись за то, что так просто согласилась заняться подобной хернёй посреди рабочего дня, женщина заправила за ухо выбившуюся из причёски прядь.       Одна-две задачи были для неё ещё терпимы, и кое-как, объясняя будущей студентке то, что она сама знала в совершенстве, Цунаде выносила эту пытку с достоинством.       Вспоминать студенческие годы и то, как это объяснялось когда-то ей, было титаническим трудом, ведь нужно было подобрать миллион синонимов и объяснений дополнительно. Более того, не запутаться в собственных мыслях и случайно не уйти в другую тему. Всё-таки Харуно кое-что нужно было разъяснить и расставить по полочкам, хоть девушка и многое освоила, этого всё ещё было мало.       И хотя внешне Сендзю оставалась спокойной, внутри всё рвалось и металось, и даже виски не помог ей обрести душевное равновесие!       Спустя незаметный час к женщине зашёл один из молодых работников, застав её в приступе бешенства. Она была готова разорвать грёбаную книжку на части:       — Откуда я знаю?! Кто вообще составлял эту хуйню?! Покажите мне этого человека!       Маты давно перестали фильтроваться и врач уже около получаса материла создателей. Сакура же сгорбившись на стуле, молча переносила жёсткие выпады на бедную книжку. Так что, когда некстати появившийся, ещё недавний студент, коллега вывел её на новый уровень раздражения, девушка зажала уши ладонями, уже предвкушая беду.       В последний раз Цунаде бросалась предметами в коллег в самом начале карьеры. Теперь же, хорошо заточенный карандаш воткнулся в стену позади несчастного и чуть накренившись, выпал из слоя обоев.       — Что надо? — рявкнула она, резко поворачиваясь:       — Цунаде-сама, вас требуют в начальный отдел. Видите ли, там какой-то случай произошёл и… — замялся парень, не ожидавший нападения.       — Жди здесь! — со всей силы дёрнув его за рукав, женщина отвела его в сторону, а сама, поправив халат и пригладив вздыбившиеся волосы, вышла из кабинета, громко хлопнув дверью.       Послышалось приглушённое цоканье каблуков, которыми женщина едва не пробивала пол от накатившей злобы. Достаточно громкие ругательства, которые быстро стихли.       Молодые люди мельком переглянулись, и Сакура, закатив глаза на скосившийся на необычный цвет волос взгляд, отвернулась к сборнику.Она и без Цунаде что-то сможет, наверное…       Схватившись за голову, она уткнулась носом в текст, пробегая по нему глазами и выделяя условия красным карандашом. Она точно справится, если на неё перестанет пялиться этот чел рядом! Он уставился на девушку, не сводя глаз, что очень нервировало и быстро надоело. Чуть погодя она мельком глянула на парня, который так и не перестал разглядывать её. И если по началу она решила не обращать внимания, то в скором времени от этого пристального взгляда начало болеть темечко.       — Чего смотришь? — наконец не выдержала она, поднимая на парня злые, а потому потемневшие глаза. Он ничего не ответил, только отвернулся, чуть краснея.       «Фетишист, что ли?»       Не прошло и полминуты, когда девушка разозленно саданула ладонью по столу и тихо чертыхнулась. На удивление, это оказалось куда громче, чем она планировала, так что молодой специалист тихо прыснул. За что Сакура мгновенно его возненавидела. Конечно, ему было смешно наблюдать за девушкой, которая настолько не могла усидеть на месте, что ещё до кучи плевалась из-за собственной неусидчивости. Тем не менее подросток живо среагировала на этот внезапный выплеск эмоции.       — Если смеёшься, то хотя бы делай это в лицо. — проворчала Сакура, заправляя обратно в хвост выбившуюся чёлку. Но та снова упала на лоб не продержавшись в волосах и минуты и падала оттуда раз за разом, а девушка каждый раз заправляла её обратно. Так что когда это произошло снова, она раздражённо взвыла и выдернув резинку из волос, заправила спутанные локоны за уши.       Наконец парень не выдержал, выслушивая злобное и при этом очень быстрое пыхтение позади, громко засмеялся, тут же подавляя звук и просто сотрясаясь от смеха.       — Да сколько можно! Что смешного? — она резко встала, ухватила его за плечо и развернула лицом к себе, от чего парень опешил и перестал ржать — Ну! — угрожающе начала она — Может наконец объяснишь причину своего веселья?!       Он лишь осторожно снял её руку с плеча и выпрямившись, ответил:       — Вы слишком схожи с молодой Сендзю. Это не может не вызвать смеха, извините. — пускай уши всё ещё пылали, девушка зацепилась за очередное сравнение, быстро перепрыгнув с темы на тему:       — А вы знали Цунаде-саму раньше? — раздражение уступило место заинтересованности и любопытству, а он, заметив неподдельный интерес, слегка улыбнулся:       — Я знаю её последние пять лет и миллионы сплетен о ней. Правда, сомневаюсь, что она меня хорошо помнит, но так ли это важно? — прищурив тёмные глаза, он продолжил — А вот вас она запомнила. Вы ей явно интересны. — Сакура слегка зарделась, нервно заломила пальцы и чуть ближе подалась к пареньку:       — С чего вы взяли? — склонив голову набок и заглянув в лицо, поинтересовалась она, тут же делая шаг назад. Парень чуть склонил голову, будто здороваясь или просто соглашаясь с собственными мыслями, после чего развернулся к столу. Он перелистнул тонкую бумагу сборника, чуть размазав дешёвые чернила в уголке страницы.       — Странный вопрос для той, кому она бескорыстно помогает, сидя на рабочем месте. — молодой человек явно почувствовал своё превосходство над ней. Так что перестал отвечать прямо, уходя от темы.       Она обняла себя за плечи, внезапно почувствовав себя неловко и беззащитно в присутствии этого человека. Как будто она спросила что-то постыдное, можно подумать… Но это действительно глупый вопрос. Поток суетных мыслей захватил голову, от которых она едва не упала, чуть пошатнулась, но всё же устояла. Если это снова приступ головной боли, то она скоро пойдёт к врачу. Её откровенно задрало это состояние, из-за которого всё время кажется, что не весь, что и раскалывается сознание.       — Действительно странный, милая.       Неожиданно знакомый голос раздался со стороны аккуратных диванчиков и кофейного столика, развеял тень, улёгшуюся на подсознание. Какаши тихонько проник в кабинет, заварил себе чай и теперь, помешивая его пластиковой ложечкой, подал голос.       Прекрасно! Ни разу не странно и не пугающе!       По спине мерзко прошлись мурашки, колко заканчиваясь на кончиках пальцев, от чего девушка передёрнулась и, пикнув от неожиданности, развернулась к источнику звука.       Чёртово дежавю... Она уже видела нечто подобное.       Фосфорический, но улыбающийся взгляд столкнулся помутневшим зелёным и злым. Харуно высказывалась мужчине, не говоря ни слова, но при этом заметно раскрасневшись от бурлящего негодования, лицо практически собралось в кучку: губы поджались, сжимаясь в горошину, круглый нос пуговкой и прищуренные глаза. Она не сказала ему ничего, но, кажется, ему подобный расклад даже нравился. Уголки губ приподнялись, исполняя насмешливую улыбку. Выражение её лица и поведения в копе явно веселили его.       Он ещё и ухмыляться смел! Да сколько можно издеваться ни с чего?       А ещё мучил вопрос, как долго он здесь находился?       Когда она спрашивала о Цунаде, его точно ещё не было. Она бы попросту заметила его, взгляд бы зацепился за тёмное пятно на светлом фоне. Значит, мужчина успел за короткий промежуток времени проникнуть в кабинет и заварить гребаный чай! Или всё-таки был, и эти двое, заметив друг друга, неслышно поздоровались. Поэтому парень был так спокоен и нисколько не удивлён магическому появлению! Похоже на то, что Сакуру снова обвели вокруг пальца.       — Как ты сюда вошёл? — Хатаке отпил чай и, склоняя голову вбок и разглядывая чашку, спокойно ответил:       — Через дверь.       — О, правда? — взвилась девушка, в голосе снова проскользнули нотки раздражения:       — Абсолютная! — это было произнесено практически с радостью, пробуждая в подсознании забытое, то что отдавалось болью в виске и вот-вот должно было всплыть на поверхность... Однако поднимающееся чувство опустилось, а мужчина не успел продолжить клоунаду.       Дверь с грохотом открылась, когда в комнату фурией ворвалась блондинка. Удивительно, но Сакура абсолютно разделяла её чувства. Сейчас в ней кипело невероятно раздражение. Хотя, пожалуй, по-отношению с бурей, что принесла с собой Цунаде, ей не сравниться. Цунаде пальцем указала на парня, резким жестом прося отойти от стола:       — Сгинь с глаз долой! — дополнила она, усаживаясь на кресло и чуть откидываясь в него, чтобы тут же подняться. Мельком наблюдая за тем, как коллега скрылся за дверью, она свернула книжку, громко схлопнув её — С этим мы позже разберёмся, я с тобой свяжусь — последний звук она выдавила сквозь плотно сжатые зубы. — Ты!..       Какаши приподнял руку с кружкой, приветствуя, и тут же отпивая жидкость. Самодовольная улыбка одновременно напугала и рассмешила девушку, ведь, судя по реакции Цунаде, ему каюк, а он в этот момент лыбу давит.       — Я сотру эту самодовольную улыбку с твоей наглой морды! — она запустила в мужчину сборник, который тут же рассыпался по пути из-за хлипкости обложки, что заставило девушку судорожно вобрать воздух, а Какаши только сдержанно хмыкнуть. Он даже не достиг цели, жалобно прошуршав страницами рядом с его ботинками. — Думаешь, раз из тебя вышла отличная нянька, — широкими шагами надвигалась на него женщина, яростно вколачивая каблуки в пол, — то я буду прекрасным учителем! Не выйдет! — трясла она указательным пальцем перед ним.       Будто выговор был не для него, мужчина поставил кружку на столик и поднялся, возвышаясь даже над высокой женщиной на каблуках.       — Но ведь уже вышло. — тень превосходства и насмешки. Теперь Хатаке показался Сакуре невероятно близким знакомым и не только потому, что они таковыми являлись, она снова вспомнила что-то не то и его бархатистый смех теперь был не просто знаком, он был глубоко любим ей.       Женщина же подавилась волной возмущения, тут же замахиваясь на мужчину кулаком:       — Я тебя в порошок сотру! — но Какаши ловко отошёл назад, грациозно опустившись на трёхколёсный стул и тут же отъехал к окну:       — Тебе пора принимать успокоительное вместо виски. — избежав одного из коронных ударов, его самодовольство будто ещё больше вылезло наружу, являя себя во всей красе. Леность и одновременно грациозность в движениях, Какаши был абсолютно спокоен и не собирался отвечать Цунаде теми же эмоциями.       «Знаком даже больше прежнего...»       — А тебе!.. — она прикусила губу, скользнула разъярённым взглядом по девушке, и тут же переключилась на мужчину.       Взгляд её вовсе потемнел, белки показались краснее обычного, женщина подлетела к нему, чтобы замахнуться и наверняка попасть по раздражающей физиономии, но руки перехватили за запястья и теперь, разъярённая, она могла дать ответ только ногой. Не дожидаясь расправы, Какаши мягко заговорил с ней:       — Я отправил её к тебе, потому что ты лучшая в своём роде.       — Пошёл нахуй! Примени свой язык в другом месте! — Сакура прижала ладонь ко рту, который неумышленно приоткрылся. Воображение быстро составило картинку из-за которой она тут же отвернулась, сильно краснея. Мужчина же, заметив реакцию подопечной чуть усмехнулся:       — Ты девочку смутила, Цунаде-сама.       — А лучше бы тебя смутила! Где ты остатки совести умудрился просрать?! — женщина кипела и не собиралась успокаиваться, когда Какаши откровенно насмехался над её яркими эмоциями:       — Не поверишь, Цунаде-сама, — протянул мужчина — Отключили за неуплату!       — У тебя денег хоть жопой жуй, хоть хер обматывай! Заплати чёртов налог!       — Цуна… — заметив перебор в словах подруги, удручённо вздохнул мужчина, внутренне испытывая неловкость за то, что это услышала Сакура. А ведь это даже не максимум:       — Отправил он её! Пусти!.. — обиженно рыкнула она, вырывая запястья. — Только её наличие спасло твой зад! Благодари небеса за то, что ты такой везунчик! — блондинка хотела было задать напоследок оплеуху, но он ловко от неё увернулся. Руки явно чесались пару раз звездануть мужчину со всей силы, однако присутствие ребёнка да и рабочее место, как-никак, сдерживали её.       Это вновь потешило его самолюбие и ещё сильнее выбило её из себя. Гнев разлился по венам жгучей лавой, глаз нервно задёргался, однако она лишь рвано выдохнула в попытке успокоиться.       Сакура в этот момент с опаской обернулась, чувствуя на себе всё ещё два раздражённых и обжигающе тёплых взгляда. Она точно знала, что второй принадлежал мужчине, и не ошиблась, посмотрев ему в глаза, о чём немедленно пожалела. Сердце пропустило удар, сжимаясь в крошечную горошину и на секунду замирая. Под ложечкой неприятно засосало, а пальцы сжались в кулаки, впились ноготками в мягкие ткани ладоней.       Ей нельзя было его любить, и тем не менее она любила. Не только из-за возраста, была ещё причина… Ей почему-то казалось, что дело в давнем сне, в том поблёскивающем золоте на дне раковины. Она недавно заметила, что стала мыслить иначе, чем раньше. Мысли были схожи с беспокойствами давно замужней женщины, пытающейся убедить себя в неправильности собственных эмоций и чувств. Отворотить мысли от скользких фантазий и быть верной кому-то другому.       И этот эфемерный другой мешал мыслить в сторону Какаши спокойно.       Только вот она не была замужем и имела за собой право любить другого человека. Так что, смело глядя в полюбившиеся глаза, она задрала нос выше, выражая неодобрение. Хатаке этот жест не пропустил, но в то же время не уделил ему должного внимания. Только закатил глаза, едва ухмыльнувшись. Цунаде же уже пришла в себя и мельком глянув на разворошённый учебник, закатила глаза, тут же потёрла переносицу, положив одну руку на бедро:       — Он всё равно был идиотским. — будто бы оправдываясь, рыкнула она, указывая на учебник — Сакура, — девушка подпрыгнула от неожиданности и едва не рассыпала листы, которые подобрала. — я куплю тебе новый, оставь этот хлам.       Несмотря на то, что лицо девушки удивлённо вытянулось, она скомкано поблагодарила женщину и где-то глубоко внутри вскинула кулачок вверх, радуясь подобной мелочи.       Какаши же не особо радовался выбору старой подруги и не без скептицизма посмотрел на неё. Тут и гадать не надо. Всем своим видом она показывала ему: «Допрыгался».       Женщина злорадно ухмыльнулась, демонстрируя свою месть во всей красе, в своём начале и зарождении, в том выборе, который он не мог изменить.       Если у обычных людей месть — это блюдо, которое подают холодным, то у Цунаде это блюдо подаётся в адовом огне. И чаще в синем цвете. И если Аид — бог умерших, то Цунаде — бог в мире слёз. Пути назад не было, она решила воспитать себе преемницу и уже определилась.       Сакура станет лучшей из лучших и точка!

***

      И чтобы стать ей придётся дорого за это заплатить.       Прошло уже две недели с того дня, а девушку эта поездка никак не отпускала, мотивируя. Теперь все дни были забиты до отказа, нельзя было давать себе даже минуты отдыха.       Сакура твёрдо решила, что поступит в медицинский, а для этого ей нужно хорошо сдать предстоящие экзамены. Теперь всё вокруг казалось сущим пустяком, перестало существовать. Общение также отошло на задний план и чаще заключалось в том, что она помогала лучшей подруге подготовиться к тем же предметам, что и она. Стоит упомянуть, что помощь была взаимной. Девушки отлично замечали косяки друг друга, без стеснения тыкая ошибавшуюся носом в свою ошибку. Вскоре это стало своеобразной фишкой их дружбы, теперь они вечно подмечали за собой разного вида неловкости и как можно громче об этом заявляли. Естественно, дело не доходило до маразма, но иногда в этом тыканье был заметен явный перебор.       Более того, учёба очень помогала отвлечься от неправильных мыслей о Какаши.       Девушка раз за разом возвращалась к нему, и чем больше времени она проводила наедине со своими мыслями, тем смелее в них становилась. Последней и самой дерзкой за последнее время фантазией по-прежнему оставалась та, возникшая в кабинете и тут же растворившаяся в приливе стыда. Сейчас же она больше желала прикоснуться к волосам или смазано поцеловать его в краешек губ. Много раз представляла, какие они, но так и не смогла подобрать нечто более подходящее, чем «умелые». Она была уверена и даже убеждена в том, что он мастерски целовался. Вот только всё всегда сводилось к одному: ей не суждено попробовать больше, чем его крепкие объятия или пленительный запах кожи.       И эта мысль глубоко ранила молодое сердце, заставляла судорожно и болезненно сжиматься, наполнять её пустотой от груди до низа живота, проделывая во всём теле огромную дыру. Ей лучше найти другой интерес как можно скорее или вовсе забыться, погрузившись в образование с головой, да так, чтобы дышать сложно было.       Учёба стала отдушиной и своеобразным утешением. Она действительно помогала, и захлебнуться в ней стало для Сакуры лучшим решением. Девушка настолько погрузилась в неё, что внутри утихли все желания, кроме одного — хорошо выспаться перед следующим днём. Изредка она могла попросить у мужчины хоть какую-то сладость, которую он не без радости ей отдавал.       Тогда в ней просыпалась эта детская искра в глазах и простая, безумно совершенная искренность. Какаши беспокоила та тень от девочки, которая ему пришлась по душе. И это беспокойство усиливалось с каждым новым днём, закрадывалось в мозг и ночью выстреливало в виде бессонницы.       Какаши уже привык подрываться в три и более утра, голова всё никак не могла уяснить, что девушка давно перестала кричать и даже слегка постанывать во сне. Теперь она могла чуть засмеяться или просто мирно посапывать, укладывая руки под одну из лоснящихся щёк. Хотя в последние дни она спала особенно тихо, правда, и ложиться стала куда позднее обычного. Но мужчина всё равно каждый раз просыпался, глаза сами открывались посреди ночи, а тело подрывалось для того, чтобы пройти в соседнюю комнату, из которой теперь молчали. Иногда он всё равно вставал проверить, лежит ли девушка в постели. Не свалилась ли? Не скинула ли одеяло или подушку? И после нескольких таких проверок, которые ничем не увенчались, теперь чаще оставался лежать в постели, накрывая лицо ладонями.       Сегодня Сакура сидела до самой ночи, разложив перед собой учебники, новые анатомические модельки, купленные на рынке или в интернете, и кучу записей. Она заучивала каждый новый текст, деталь, пусть даже самую крошечную, и даже подумывала начать изучать анатомию не только по учебникам. Именно поэтому она нашла в интернете лучшие рисунки и, предварительно обсудив их с Цунаде, распечатала в очень хорошем качестве.       Сейчас, сидя в кресле и поджав под себя ноги, она разглядывала тыльную сторону ладони, косясь в разноцветные рисунки и попутно чертя что-то на коже чёрным маркером. Линии выходили кривовато, но от этого суть не менялась, а значит, Сакуру всё вполне устраивало.       — Так, здесь у нас полулунная косточка, а здесь трёхгранная, и около неё ещё гороховидная… Ай, чёрт! — маркер был слишком толст, так что теперь на месте крошечной фигурки красовалось просто чёрное пятнышко. И это девушке нисколечко не понравилось, настолько, что она постаралась стереть неэстетичное пятно слюной. Чуть потерев его пальцем и смирившись с его наличием, она глубоко вздохнула.       Заглянув в рисунок ещё раз, посмотрела в него. Полная хренотня! Так она никогда не закончит с биологией, а ведь ей ещё нужно уделить внимание химии.       Вновь тяжко выдыхая, она окинула взглядом комнату. Застоявшийся воздух давил, а подходить к окну, чтобы открывать форточку, ей было невмочь. Сил просто не хватало даже на это простое действие. Лень делать что-то помимо учёбы торжествовала и негласно шефствовала над ней, разрастаясь с каждым днём.       Точно, ей просто нужно сменить обстановку!       На кухне был её излюбленный стул и вместительный стол, так что там она точно будет чувствовать себя в полном комфорте.       Собрав со стола кучу бумажек, тетрадей и пару сборников, она вышла в коридор, чуть не споткнувшись об уголок ковра. Тихо чертыхнулась, тут же вздрогнув от собственного голоса, от того, как громко он прозвучал в пустой квартире.       Внутренности покрыл холодок, пробежался по телу чувствительной волной и паникой закрепился в воспалённом мозге. Кажется, за ней кто-то стоял. Паранойя застигла так некстати…       И чтобы хоть немного с ней справиться, она в спешке обернулась, выбегая прочь из комнаты.       Кажется, стоило ей стартануть, и огромная фигура ринулась за ней, пытаясь ухватиться на неё и поскорее утолить жажду крови и резни, утолить голод. Босоногие пятки зашлёпали по голому полу. Разбросав учебники на столе, девушка ринулась к выключателю, тут же включила лампы над столом. Обернувшись, она прижалась к стене, будто и правда надеялась кого-то увидеть. Но никого не было. Паника охватила тело, будто за ней кто-то гнался, и спасти её мог только включённый источник света.       Девушка судорожно выдохнула, вжимаясь в стену позади и шаря рукой по выключателю, который уже был повёрнут в нужную сторону. Пальцы прошлись по лбу, зарылись в волосы.       Господи, какая же она идиотка.       Сердце помаленьку успокоилось, перестало бешено колотиться в горле и стучать в ушах. И девушка, оглядев макулатуру, поднялась с пола, отлепившись от стены. Прошлась по полу и уселась на излюбленный стул. Взгляд зацепился за раскрывшуюся страницу сборника, и лёгкая улыбка тронула уголки губ, весело их приподняв.       Цунаде сдержала слово и действительно купила ей учебник, заменив разорванный. К тому же Сакура ещё уговорила его подписать со словами: «Эта роспись принесёт мне удачу, и я точно всё сдам». На что женщина только рассмеялась и пожурила её за то, что она верит во всякие сказки вместо того, чтобы усердней учиться. Однако роспись всё равно поставила, добавив от себя: «Любимой ученице». После этого Харуно ещё долго хвасталась автографом Ино, чем невероятно выводила подругу. Слишком уж много она о нём болтала в первое время!       Так что теперь девушка по праву могла называть Цунаде «сенсеем», что не могло не воодушевлять. Она чуть взвизгнула от нахлынувшего радостного воспоминания, совсем забыв о недавнем приступе паники.       Теперь она и правда чувствовала себя лучше.       Не было всей этой пыли и захламления, сиреневые тона не давили со всех сторон, напоминая о прежней хозяйке. Теперь был только мягкий свет от ламп над столом, стакан воды и куча учебного материала.       — Ну-с, — размяла она пальцы, перед тем как снова схватиться за маркер — продолжим!       Минуты быстро перетекли в часы, время пролетело незаметно. Настолько незаметно, что только она чуть опустилась на стол для того, чтобы принять более удобную позу для письма, как не заметила, как прикрыла глаза от накатившей усталости.       Квартиру прорезал звук открывающейся входной двери. Тихий скрежет нарушил внутреннее спокойствие прихожей, и бесшумные шаги прошлись по полу, скользя по поверхности.       Какаши, не торопясь, повесил пальто на вешалку, разулся.       В поглощающей тишине было умиротворяюще и уютно. Поначалу он подумал, что свет горит оттого, что девушке стало не по себе одной, и потому она его оставила. Однако, выйдя из-за стены, замер в проёме.       Сакура, сложив голову на руки, прилегла на столе в кухне и теперь едва слышно посапывала на обложенной разной ерундой поверхности. Он плавно подошёл, схватил один из листков и, пробежавшись по нему взглядом, отложил. Снова готовилась допоздна, и в этот раз настолько заработалась, что не заметила, как уснула.       Мужчина вымученно выдохнул, взъерошил волосы на затылке и поставил одну руку себе на пояс.       — Вся в учёбе… — и отчего-то добавил — Прямо, как и я в работе.       Какаши чуть согнулся, чтобы отодвинуть волосы с лица, тут же подмечая их мягкость и шелковистость. Вид открывался зачаровывающий, и почему-то ему самому, глядя на девушку, вспомнилась усталость, которая давно мучила.       Блестящие и длинные ресницы были расположены на верхнем веке, они немного прикрывали веснушки и лёгкий румянец, который покрывал щёки и скулы девушки. На коже был заметен красный след от кофты, которую она использовала в качестве накидки. Губы слегка приоткрылись, расслабились, будто у младенца, показали краешки ровных зубов.       В ней было видно всё то юное очарование и ещё не огрубевшая нежная красота. Та, что теперь стала заметна и ему. Пальцы провели по бархатистой коже, едва касаясь, но отпечатываясь жаром на, и так горячих, подушечках. Он только теперь почему-то обратил внимание на яркий аромат девичьей кожи, который смешивался с её шампунем и оттого был ненавязчиво сладким. Однако чуткий нос уловил потускневший от яркого аромата мыла другой запах. Он был сложнее, но весьма подходил ей. Ягодный шлейф духов не смылся, а горьковатые нотки миндаля и чего-то пряного добавляли в образ остроты.       Совсем как её внешность и характер, они нисколечко не сочетались, но отчего-то влекли.       Он снова провёл по коже, вдохнув чуть глубже обычного, предпочтя не обращать на это внимание. Сакура чуть пошевелилась во сне, сбрасывая щекочущее ощущение и тихо, недовольно промычав:       — Какаши… — едва слышимый смешок сорвался с губ мужчины вместе с ответом:       — Ну я… — после чего руки переместились на кофту, снимая её с плеч и отбрасывая на диван в гостиной.       Потом взгляд скользнул по открывшейся худой фигурке. Костлявые плечи и выпирающие лопатки. Неужели девушка успела похудеть за такой короткий срок? Он раньше не замечал этой чрезмерной худобы, теперь же обратил внимание. Руки легли на талию и под коленки, аккуратно подхватывая спящую. Лёгкая, словно совсем ничего не весила.       Она тут же пошевелилась, устраиваясь чуть удобней, и оттого показалась ему ещё более хрупкой. Какаши перехватил девушку поудобней, и она склонила голову к груди, неплотно прилегающая лямка скатилась по плечу, образовала небольшой залом, едва ли не открывая самое сокровенное. Сон, такой сладкий, быстро растаял под чуткими прикосновениями, и девушка слегка разлепила глаза, тут же глядя на мужчину.       — А куда мы идём? — всё ещё сонно лепетала она, пытаясь ухватиться рукой за его шею и поправляя лямку от майки. Однако быстро сдалась — не получилось с первого раза.       — В твою постель. — шептал мужчина, стараясь не сбросить остатки сна своим голосом:       — И ты идёшь? — продолжала сонные расспросы девушка:       — И я иду.       — И ты останешься, как в тот раз?       Какаши чуть толкнул дверь ногой, освобождая путь:       — Нет.       — А почему?       — То было исключением из правил. — укладывая её на кровать и накрывая другой частью одеяла, продолжал отвечать он. Ладонь сама переместилась на голову, приятно поглаживая и даря ощущение ностальгии, смешанное с нежностью.       — Хочу ещё исключений.       Вовсе отрубаясь, пролепетала девушка, подкладывая под щёку сложенные ладони. На лице мужчины растянулась успокаивающая, мягкая улыбка. Ладонь прошлась по локонам ещё раз, пальцы опустились в них, разделяя подобно большому гребню. Шелковистые волны струились под огрубевшей кожей, чуть спутывались и распутывались вновь. Наконец, она закрыла глаза, сладко выдохнув.       Уснула от осторожных поглаживаний и чувства защищённости, теперь ей ничего не было страшно. Ни страшный монстр из-под кровати, ни будущее, ни он сам.       Рядом с Какаши девушку накрывала волна неги, тянущейся, словно мёд. Смешанный запах мужского одеколона, объединившийся с ароматом кофе и снова лёгкий запах апельсинов от него… Странно, но эти запахи ассоциировались у неё с больницей.       Но если не обращать внимания на эти поверхностные вкусы, можно было почувствовать гораздо более приятный аромат, что ей не удастся разложить так же на составляющие. Девушке отчётливо чудился тот, который она уловила когда-то давно и так же не смогла для себя обозначить. Возможно из-за въедливого сигаретного дыма, что иногда так ярко ударял в нос, что затмевал другие.       В том числе и его запах.       И всё же даже эти резкие вкусы успокаивали сознание, так она понимала, что он рядом, а это заставляло забыть о переживаниях, побуждая рецепторы чутко реагировать, вдыхать аромат чаще, наполняя им лёгкие. Лёгкая улыбка коснулась губ, и она, точно зная, что мужчина всё видел, уткнулась носом в подушку. Пусть лучше думает, что она спит. Тогда она вдоволь сможет насладиться щекочущими и одновременно такими нежными и приятными поглаживаниями и горьким ароматом.       Вскоре они прекратились, девушка отчётливо ощутила, как Какаши поднялся, устало выдыхая и что-то неразборчиво шепча. Потом он вышел, прикрыв дверь и оставив её в полном одиночестве. В комнате, в которой отчего-то перестало комфортно находиться.       Она глубоко вздохнула, собирая в лёгкие остатки его запаха, и, накрывая лицо ладонями, поглядывая сквозь пальцы на потолок. Щёки неожиданно раскраснелись, и в груди снова забилось беспокойное сердце. Столько нежности и невероятной осторожности чувствовалось в его движениях, ей это казалось противоестественным.       И снова неправильные мысли, о которых она пожалеет.       Однако зелёные глаза влюблённо заблестели, представляя, каким мужчина может быть в другого рода отношениях. Пальцы рук легли на глаза, от представленной возможности, пустых рассуждений, проглядывали два расширенных зрачка, окружённые яркой зеленью, казавшейся в ночном освещении то тёмно-синими, то ярко-изумрудными, смущённо забегали, ища, на что отвлечься.       В результате девушка в сердцах повернулась на бок, всё ещё скрывая лицо и утыкаясь носом в подушку. Даже если он относился к ней так в силу её возраста, а не какого-то особого отношения, ей всё равно. Она готова утопать в его заботе, и ей плевать, как эта забота будет выражаться. Ей главное, чтобы он был рядом и не бросил в самый ответственный момент.       И отчего-то она была полна уверенности в том, что он не бросит.       Фантом возник и растворился, она вспомнила их самую первую встречу. Как сильно тогда колотилось в груди сердце от страха, как сильно ей хотелось сбежать от него, слиться с каменной стеной позади. Теперь же она трепетала не от ужаса, от вспыхнувших чувств, которые разгорались с каждым днём всё больше и больше.       Будто она уже давно любила его, но не могла признаться, а теперь ощутила всю силу этого чувства, ждавшего своего часа. Казалось, она никогда в жизни не хотела оказаться так близко к кому-то. Прижаться и не отпускать до самого последнего вздоха, сделать человека своим воздухом.       Однако подсознание всё ещё крутилось, стараясь противостоять силе, затягивающей его в реалистичный сон, подкидывая неизвестные фрагменты жизни. Однако девушка, кажется, уже была частью этой невероятной реальности и даже была рада этому. Вся эта странная близость, ощущение, что она знает всех новых знакомых куда дольше, она пьянила и раздражала одновременно.       Неужели она упускает что-то важное, давно забытое? Ведь недаром она ни с того ни с сего угадала, что Какаши не любит сладкое, а в кабинете с Цунаде сжалась в комок, будто точно знала, что она кинет в парня карандаш и чуть ли не швырнёт бедного в стол.       Но она больше не будет думать об этом. Лучше потом, да, всё потом.       Даже если что-то не так, ей здесь нравится, здесь всё хорошо и спокойно. Есть лучшая подруга, которая всегда будет рядом, и лучший друг, готовый поддержать. Она обрела что-то большее и не готова была отказаться от возможности заполучить ещё больше. Её любят и ценят, проблемы из-за этого стали столь незначительны, что можно запросто плюнуть на них, размазать по асфальту.       Здесь она чувствует свою значимость, которая всё время была так необходима. Спазм сжался в горле, а в глазах защипало. Она никогда не чувствовала себя настолько нужной, попрощалась с одиночеством впервые за долгое время. Вся жизнь до этого была будто в матрице, не подвержена никаким изменениям и тем более неожиданностям. Теперь же девушка почувствовала себя живой, попробовала вкус свободной жизни, ничем не обременённой.       Так что пускай эта ночь станет последней, когда она будет плакать в подушку по очередному пустяку.       Пусть ничего не испортит её счастье, и она сможет насладиться им ещё чуть-чуть, пускай даже сама глубина её собственных желаний станет смертельной ловушкой, она не откажется от них. И пускай та змея, что заползла в голову, сожрёт все её мысли и чувства, но она не отдаст ей запретный плод своей мечты, которая вот-вот станет явью.       Главное, чтоб это «счастливо» длилось как можно дольше.       Так пусть судьба перекинет ниточку на другой палец и плод удачи упадёт девушке в руки, пока хрупкое будущее не сломалось под тяжестью надежд.       В то время как её копия повернула в руке обручальное колечко, проглянула в кругляшок своим ярким изумрудным глазом и подбросила вверх, поймав в ладоши, Сакура успела уснуть. Стоит обеим окольцевать палец золотом и круг замкнётся, а все они перестанут существовать. Но она не сделает этого сейчас, позволит увидеть больше и в тот момент, когда она воплотит все свои мечты, придёт к ней.       Две половинки одного целого соединятся, таков итог.