Созерцание

***

      Днём я составляла список дел, что нужно было выполнить до конца зимы. В проёме были опущены шитоми, поверх них свисала с потолка до татами тяжёлая плотная тёмная ткань, повешенная вместо норэн. Маленький бумажный светильник мог осветить только один лист васи, если поднести тот достаточно близко.       Сукуна мирно спал на своей стороне комнаты. Я не спрашивала у него, как прошла его прогулка, он не узнал, что я так и не покидала комнаты ночью. Кому-то нужно было сохранять ясность ума, пока мы оставались в черте города – верное решение, но тяжёлый выбор. За три луны слишком легко заметить что-то необычное… люди начнут нас сторониться. Но за городом зимой нет возможности найти пропитание. И до ближайшего храма мы бы не добрались раньше симоцуки. Слишком далеко отошли в сторону ниси.       Последние крохи энергии, оставшиеся с прошлой прогулки, уже едва ли согревали. Холодное тело просило у сознания о единственном возможном способе согреться. Острые клыки отрастали, впиваясь в нижнюю губу. Я морщилась и возвращала им прежний облик, недовольная той слабостью, что проявила, когда не заметила их превращения. Когти вытягивались на руке, и мне приходилось складывать кисточку, чтобы успокоить буйство голодного духа. Я держала ладони над светильником, но тепло огня не согревало. Не могло согреть.       И я боролась с последствиями своих выборов. Как и многие из нас, если задуматься над этим чуть дольше, если уделить этому времени чуть больше, чем негласно было принято уделять. Даже первая прогулка в ночь – это осознанный выбор. Первый раз открыть глаза под светом луны – первое самостоятельное решение каждого сородича. Всё начинается после этого. За ним – выбор смотреть дальше, наблюдать за изменениями вокруг, передаваться бесконечному созерцанию вечности, или закрыть глаза, доверяя лишь моменту, никогда не обращать внимание на то, что происходит с тобой, никогда не смотреть ни внутрь, ни наружу. Забыться. Слишком просто.       Делить долгий путь на более мелкие прогулки, каждый раз выбирать новое направление, выбрать себе цель, отличную от слепого насыщения… Этой ночью Сукуна пришёл рано. Привёл с собой горожанина. У того было такое глупое лицо, когда он увидел меня. Не знаю, было ли это связано с тем, что он никогда не видел девушки в мужских покоях, или просто не ожидал встретить ничего, кроме тёплого футона и крепкого тела рядом…       Губы ещё хранили вкус чужой энергии, на языке смешивались терпкий оттенок страха и пьянящая слива. Сукуна выставил горожанина за дверь, не дожидаясь часа Быка. Лицо его было всё таким же глупым, и нагота делала его вид только смешнее. До конца зимы нас будут считать потерявшими всякий стыд и рассудок. Но у нас будет еда, пока будут находиться те, кто захочет познать это безумие.

***

      За всё то время, что Мегуми виделся с Сукуной, сородич ничего не рассказал о причинах поиска Ураюме. По воспоминаниям пролетали обрывистые моменты фраз, отказывающихся складываться в единую картину. Проникновенный голос заполнял собой мысли вне зависимости от сказанного. На одной полке сознания лежали раскатанные слоги низкого, пробирающего «охотник» и пропитанные ядом эпитеты в сторону бывшей компаньонки.       Сукуна говорил, что Ураюме «ушла», он говорил, что она «подставила» его, что ему нужна помощь того, кто знает Дневники. И Фушигуро открывал записи Ураюме вновь. Читать едва ли не заученные до этого страницы с каждым разом становилось всё труднее. За красочными описаниями потоков энергии он не замечал, как на самом деле Ураюме видела Сукуну. Для неё его длинные ресницы и крепкое тело были фактом, таким же простым и обыденным, как и питание через постель. Она никогда не заостряла на этом внимание, но она не упускала случая упомянуть о любой его новой кормушке. Хотя сама Ураюме явно предпочитала светские беседы с жертвой любым другим способам получения энергии.       Улыбка осторожно, едва ли заметно меняла лицо при воспоминаниях о коротком и ёмком, но совершенно беззлобном «дура», произнесённом одними губами. С тенью изломанной улыбки, с таким знакомым родным раздражением.       У них с Цумики была слишком разная компания. И это только сильнее стало заметно после того, как Фушигуро разъехались по собственным комнатам в главном здании. Она всё меньше времени проводила с Аманай-сан и Курои-сан. Куда больше ей нравилось общество целителей, у которых она пропадала, порой, часами.       Не то, чтобы Мегуми действительно замечал отсутствие сестры рядом. Он хватался за любую возможность отточить навыки, сильно отстающие от планки прошлого поколения. В ход шли тренировки с лояльными Ордену оборотнями, с уже работавшими в поле оперативниками и потомками, чей дар обеспечивал им попадание в те ряды. И не всегда желание проверить собственные силы оставалось в пределах татами спортивного зала.       Мегуми не мог сказать наверняка, был ли он действительно таким раздражительным в четырнадцать, или каждый из встреченных в коридоре потомков действительно испытывал вместимость чаши терпения, но слово за слово они оказывались побитыми и притащенными ответственными взрослыми к кабинету директора.       Позже, кроме ответственных взрослых, в кабинете стояли Сатору с Сугуру.       В один из таких дней Цумики сидела в кресле напротив Директора Яги. Она прижимала к себе левой рукой правую. Запястье той было болезненно вывихнуто, насколько Мегуми мог судить, осматривая сестру через её плечо сверху вниз. И, может, он не мог читать её мыслей и эмоций так, как это делал стоявший у стены чуть поодаль Сатору, но он слышал сдержанное дыхание сестры с тяжёлыми вдохами и короткими, зажатыми выдохами. По крайней мере, она удобно сидела, хотя и говорила, что может постоять несколько минут, пока вопросы о произошедшей драке не будут решены.       Вместо того, чтобы сесть в кресло сам, Мегуми уступил место Цумики, а сам встал… спрятался, скорее, за высокой кожаной спинкой.       На втором кресле сидел оборотень – причина сегодняшнего выговора. Дзинко успел спрятать рыжие хвост и уши, регенерация уже справилась с каждым из не успевших растечься по коже синяков, и о том, что у парня мог некоторое время назад быть сломан нос, напоминала только кровавая дорожка, спускавшаяся к самому подбородку. Парень смотрел на Фушигуро, как на заклятых врагов, едва ли не прожигая злобным янтарным взглядом. В сравнении с ним именно Фушигуро выглядели более помятыми. Цумики сидела со своим вывихом и растрёпанными волосами – потеряла резинку где-то среди хаоса драки, пока пыталась разнять брата и дзинко. Её влезать никто не просил; у Мегуми всё было под контролем. Даже если это не казалось так сейчас, когда он стоял перед Ягой-саном в изодранной чужими когтями футболке, со свежими царапинами на руках и содранными костяшками.       — Это полностью моя вина, — сказала тогда Цумики, не громко, но уверенно, будто действительно верила в каждое из своих слов. Мегуми не мог видеть её лица, но видел вытянувшееся лицо парня-лиса с одной стороны, и абсолютно спокойные, невпечатлённые лица Сатору и Сугуру – с другой.       Яга-сан кивнул на её заявление.       — Верно, не стоило потомку без дара влезать между будущими оперативниками.       Цумики глубоко втянула воздух и медленно выдохнула. Мегуми сильнее вжался ладонями в кожаную обивку кресла перед собой. Фушигуро старались не поднимать этот вопрос в семье. Цумики и близняшки были такими же потомками, как и Мегуми, как и Сатору с Сугуру – полноценной частью Ордена.       — Вы неправильно меня поняли, Яга-сан, — продолжила сестра, не повышая голос, но что-то было в её интонациях, что заставляло внимательно прислушиваться к каждому сказанному слову. — Это всё началось из-за меня. Мегуми просто защищал меня…       — Да я тебя и пальцем не тронул! — решившего было подняться с кресла оборотня быстро перехватила мать – изящного вида кицунэ с такими же огненно-рыжими волосами, как и у сына. Она аккуратно положила тонкую руку тому на плечо и простым движением, хоть не лишённым нечеловеческой силы, смогла усадить сына обратно. Вернувшись в кресло, дзинко позволил человеческим ушам видоизмениться, и теперь опущенные тёмные кончики лисьих ушей выдавали подростковую обиженность.       — Иногда слова могут ранить сильнее, — убеждала всех собравшихся Цумики. — Моя рука почти не болит, но мне обидно до глубины души.       Подтверждая свои слова, она чуть выше приподняла обе руки, придерживая их у груди, примерно к тому месту, где стучало сердце. Мегуми вцепился в обивку сильнее – до белеющих пальцев. Если Цумики слышала весь разговор, то знала, что привело Мегуми туда, куда привело. И ведь всё начиналось совсем безобидно. Оборотень просто упомянул вскользь, что старшая Фушигуро красивая. Возможно, потом он спросил, есть ли у неё кто-то на примете. К тому моменту его уже не слушали. У Цумики была своя голова на плечах и, в отличие от оборотня, она не кусалась. Парень мог бы спросить у неё всё необходимое сам, но вместо этого продолжил донимать её младшего брата, словно тот имел хоть какое-то представление о предпочтениях сестры. Дзинко не успел договорить свою мысль о том, как Цумики пошёл бы лисий хвостик, до того, как его лицо соприкоснулось с кулаком Фушигуро.       Если Цумики слышала те слова, Мегуми хотел бы извиниться. Он не должен был доводить разговор до той точки. И точно ему не стоило срываться в тот момент. Нужно было решить всё словами. Нужно было позволить Цумики решить всё словами. Но реакция на вызывающие высказывания оказалась быстрее банальной логики. Цумики не стоило влезать в драку лично – Мегуми выиграл бы, у него было преимущество, но она пробежала наперерез отточенного удара, а парни не успели остановиться… Из-за чего все сейчас находились в кабинете Директора.       — Это всё равно не снимает ответственности ни с Мегуми-куна, ни с Нобу-куна. — Яга-сан внимательно смотрел Цумики в глаза. Он выглядел очень сурово, и Мегуми не понимал, как сестре удавалось выдерживать его взгляд на равных в семнадцать.       — Я понимаю, — соглашалась с ним Цумики. — Но у них разный уровень вовлечённости, — настаивала она. — И если вы хотите наказывать Мегуми за драку, то наказывайте и меня, как участницу и первопричину.       — Цумики, ты ни в чём не виновата. — Собственная вина топила нутро накрывающими высокими волнами. Чтобы не встречаться взглядами ни с Директором, ни с дзинко, Мегуми перевёл взгляд в сторону Сатору и Сугуру.       — Она так не считает, — Сатору покачал головой из стороны в сторону. Наверное, он уже успел разглядеть эмоции Цумики в её ауре, раз говорил об этом с такой уверенностью.       Мегуми постарался ослабить хватку на кресле. Потому что, если он продолжит сильнее давить на кожаную обивку, его наказание станет серьёзнее, а семье придётся возмещать ущерб покупкой новых кресел для сохранения комплекта.       — Это не значит, что она права. — Сугуру опустил ладонь на плечо Сатору. Они на несколько коротких секунд пересеклись взглядами. За это время между ними явно происходил какой-то немой диалог, суть которого Мегуми не понимал, но понимал в очередной раз, насколько близость его учителей была на другом уровне. — Но мы поговорим с ней об этом позже, — Сугуру так и не опустил руки с чужого плеча, но его тёмные глаза теперь смотрели на Директора, тот задержал взгляд на Сугуру ещё на некоторое время. Он выглядел куда серьёзнее обычного – с уставшим взглядом, собранными в узел тёмными волосами и в рабочей одежде – Сатору, видимо, поймал его на пути к кабинету, и тот не успел переодеться с рейда, зато такой образ Сугуру мог внушать доверие.       — Эти разговоры всё равно будут бесполезны. — Яга-сан почти что обречённо закрыл глаза. Маскарад с ним не работал. Отчасти – потому что он уже знал, что все подобные разговоры каждый раз приводили к одинаковому результату. Обещанные опекунами нотации слишком быстро перетекали в «ты всё делаешь правильно, только в следующий раз попробуй делать это иначе». Отчасти – потому что… — Они всё-таки дети своих родителей, — вздыхал Директор, в очередной раз внимательно осматривая Фушигуро. — Нобу-кун, мы поговорим с твоей матерью о переводе в Киото.       Лисьи уши дзинко резко приподнялись. За секунды до того, как он снова попытался встать, эмоционально возмущаясь решению Директора. Отросшие чёрные когти его матери больно впивались тому в плечо. Женщина не изменилась в лице, выражая полнейшее спокойствие перед лицом Яги-сана. Но её сын, болезненно поморщившись, вновь откинулся на кресло и скрестил руки на груди.       — Возможно, ему не подходит работа с потомками, — заключил Директор. — В Киото подготовка и взаимодействие между лояльной нечистью намного лучше.       Кицунэ коротко кивнула в ответ.       — Что касается Фушигуро… Будете заниматься уборкой территории Ордена весь следующий месяц. Оба. Если вам настолько некуда деть энергию.       Мегуми с трудом понимал, кто всё-таки был наказан в этом случае. Нечисти действительно было бы лучше в Киото, наличие таковой в Токио всегда представляло собой вынужденную меру при неспособности потомков работать самостоятельно в больше чем половине случаев. В свою очередь, наличие потомков в Киото всегда было выходом из неспособности нечисти брать на себя все задачи полностью.       И если сам Мегуми действительно видел в уборке возможность сменить фокус на что-то полезное и продуктивное, уборка территории для Цумики, не имеющей полезного дара, должна была превратиться в настоящее наказание. Среди всех участников ситуации ей досталась худшая участь.       — Довольна теперь? — раздражённо бросил Мегуми сестре в спину, стоило семье захлопнуть за собой дверь кабинета.       Цумики осторожно развернулась. Она продолжала прижимать к себе повреждённую руку, но смогла выдавить из себя скромную улыбку.       — Для меня помощь не в тягость, — под её внимательным прищуром – выражением, явно перенятым у Сугуру, Мегуми снова почувствовал себя виноватым. — Я залечу руку у Сёко и со всем справлюсь, — уверяла она.       Мегуми не мог отреагировать на её заявление иначе, кроме как закатом глаз. Цумики была старше, но иногда она была такой…       Дурой.       Короткое слово вновь оседало на языке послевкусием посеревших воспоминаний. На страницах Дневника Ураюме боролась с жаждой, терзая себя и доводя до предела. Как часто она это делала? Как часто это замечал Сукуна? И не потеряла ли она контроль однажды, решив, что сможет справиться с тем, что было сильнее?       Если это действительно произошло, если это было той самой «подставой», это объяснило бы желание Сукуны найти её. И его злость в тот период, когда она ушла. Агенты Ордена и раньше говорили Фушигуро о том, что он видел в кровожадной вампирше образ сестры, но только сейчас он задумался о том, насколько сам был похож с Сукуной.       Книга с переводом Дневников поспешно была захлопнута и отложена на край рабочего стола. Мегуми закрыл глаза, пытаясь привести голову в порядок. Проскочившая было в сознании мысль казалась слишком опасной, чтобы продолжать её думать и раскручивать дальше. Он уже перешёл грань, решив сравнивать сестру с холодным сородичем, решив по этой причине упомянутую нежить искать. Мысли о том, что он мог в чём-то быть похож на другого вампира…       Не стоило думать.       Фушигуро устало разворошил волосы и поднялся с места. За окном кабинета разгорался закат. Растекавшиеся по темнеющему небу алые перья напоминали о затягивающем тёмную радужку кровавом свете. И о необходимости вскоре встретиться с сородичем, стоявшим невымывающимся образом перед глазами.       После прошедшей ночи Сукуна ничего не отправлял. Наверное, всё это время он спокойно спал в своём логове, что бы ни представляло оно из себя в эту эпоху. Окно мессенджера не показывало, когда последний раз сородич был онлайн, скрытый в настройках статус всегда был переведён в режим многозначного «недавно». Последнее сообщение было от Мегуми, прочитанное, но не отвеченное. Закатное время было хорошим вариантом, чтобы напомнить о себе, и Фушигуро сверлил взглядом телефон, не понимая, нужно ли что-то с этим делать. Их встреча была назначена на завтра, но некоторые вопросы касательно места так и не были закрыты.       Фушигуро тяжело вздохнул, печатая в раскрытый диалог весьма вежливую просьбу уточнить о месте их назначенной встречи. Ему стоило лучше подготовиться к этому и, возможно, позвонить сёстрам, предупредить их о внезапной ночёвке.       Ответ пришёл несколькими минутами позже. Сукуна отправил ряд скриншотов из поисковика с адресом, названием и фотографиями выбранного идзакая. Заведение с фасада мало чем отличалось от себе подобных. Со свисающими перед закрытыми дверьми белыми шторами-норэн и яркой вывеской, горящей красным неоном.       Не имея представления о том, что ответить после, Фушигуро просто прожал на фото реакцию поднятого вверх большого пальца. Диалог с сородичем не переставал ощущаться чем-то слишком сюрреалистичным.       Голосовые сообщения, приходящие следом, только добавляли лишних градусов абсурда. И самым абсурдным в ситуации становилось то, что в кармане штанов Фушигуро лежал чехол с наушниками, вытащенный из тумбочки и заряженный именно для реакции на подобное. Меню на экране подтверждало подключение гарнитуры к устройству.       — А где экспрессия, Фушигуро? — голос сородича впивался в мозг скрипучим вопросом. — Мог хотя бы написать, что понял и знаешь, как добраться. — Второе сообщение оставляло после себя странные чувства. Щекотавший по обратной стороне горла смех неловко вылетал прерывистыми выдохами, а ладонь устало прижималась к лицу. — Но немая реакция? Ты серьёзно, Фушигуро? — Сукуна звучал едва ли не обиженно, будто Мегуми своим ответом, точнее отсутствием ответа, сломал ему социальный сценарий.       Чем больше Фушигуро общался с вампиром, тем хуже в голове складывались две картины, где по одну сторону был монстр, тысячелетний сородич, убивавший ради забавы оперативников Тенген и простых смертных, а по другую – парень, записывающий обиженные голосовые и предлагающий сместить сезон созерцания ради прогулки по ночному парку при храме. Фушигуро легко поверил бы в истории агентов Тенген о подражателе, о том, что тот Сукуна из Дневников сгинул двести лет назад. Если бы не видел меток, покрывающих тело сородича, если бы не ощущал давления его ауры при первой встрече. Если бы тот не говорил о событиях, описанных в Дневниках Ураюме. И только Дневники удерживали оба образа воедино, охраняли Мегуми от решений и мыслей, о которых не стоило думать.       Фушигуро переключил окно ввода в режим записи. Это было второе голосовое от него в чате – личный антирекорд, который он никогда не думал устанавливать.       — Не мои проблемы, если тебе не нравятся немые реакции.       Нарочитая беспечность, звучавшая на записи, казалась высшей степенью проявления неуважения – сразу после самого факта записанного аудио. Сукуна играл на чужих нервах, а Фушигуро просто отвечал тем же, пользуясь имевшимся между ними расстояниеми и обещанием вампира его не убивать. В голосе не слышалось ни намёка на сковывающий страх. Напротив даже – Фушигуро, переслушавший отправленное сообщение ещё раз, мог слышать окрашивающую каждое слово улыбку.       — Ты казался мне куда более разговорчивым, — задумчиво протянул Сукуна. Фушигуро оставалось только в очередной раз закатить глаза в ответ на его слова.       — Это просто ошибка восприятия, — заверил он в очередном голосовом. — Ты сам слишком много разговариваешь… — и он не хотел продолжать запись дальше, но в попытке не было ничего ужасного, поэтому, собрав остатки моральных сил, Фушигуро озвучил одну из самых противоречивых мыслей из имевшихся в его голове:       — Зачем вообще писать столько голосовых, если можно позвонить?       Это не было намёком или призывом к действию. Но диалоговое окно сменилось на экране полноформатным оповещением о входящем вызове.       — А мне говорили, что это я воспринимаю всё слишком буквально, — стало первым, что Фушигуро произнёс, прожав принятие звонка.       Короткий смех Сукуны глухими выдохами звучал из-за наушников глубже обычного. Он ощущался не над ухом – проходился от самого мозга вдоль позвоночника согревающей волной.       — Я просто не упускаю возможности, — звучало раскатисто-низко, пробирающе. — Это достаточно полезный навык, кстати, — чуть выше, почти обычно, но выверенно. — Он бы тебе не помешал, Фушигуро, — с нечитаемым намёком.       Разбираться с мыслями в голове Сукуны Мегуми не желал. Ему хватало своих тараканов, скребущихся последнее время по самым неправильным углам. Ещё и день этот был потрачен на очередные попытки сопоставить редкие имеющиеся факты с предположениями о возможном развитии событий.       Но рассказать об Ураюме в разговоре по телефону Мегуми не мог.       — С чего ты вообще взял, что у меня нет такого навыка? — спросил он вместо признания в своей усталости. Звонок затягивал, и, чтобы хоть немного расслабиться, Фушигуро присел на подоконник.       Так было лучше. Затылок расслабленно утыкался в стену, и он мог прикрыть глаза, чтобы лучше слышать чужой голос, не опасаясь наткнуться во время беспорядочной ходьбы по кабинету на мешающиеся предметы мебели.       — Потому что ты не используешь плюсы моей компании, — утверждал сородич, чем привёл Фушигуро в ступор. С самой первой встречи он только и делал, что проверял терпение вампира своими вопросами и предположениями. Он доверился Сукуне буквально вчера, позволяя тому вести их по улицам Токио. Из-за Сатору, встретившего Фушигуро на проходе, теперь вся организация должна была начать думать, что у Мегуми кто-то появился. Просто ради того, чтобы позволить тому спокойно выходить за периметр. Фушигуро уже давно использовал эти плюсы. Но озвучить каждый из приметных моментов нельзя было в стенах Тенген.       — Мне кажется, что у тебя какие-то свои взгляды на «плюсы компании», — выдал Фушигуро спустя мгновения размышлений, скрывая каждую из мыслей за размытыми формулировками.       — Как знать, — ещё более размытый ответ. Сукуна слишком хорошо держал не озвученное обещание не распространяться на темы нечисти и Ордена. Всё же он тысячу лет оттачивал умение контролировать каждое из сказанных слов. Пройденные в ночи годы сами оставляли отпечаток на том, как просчитывались заранее любые фразы, не дающие и возможности вызвать подозрений. Мегуми такому оставалось только учиться.       Свет из коридора медленно разрезал опустившийся вечерний мрак. Линия света, тянущаяся от двери к противоположной стене кабинета, постепенно разрасталась, но тёмная тень посреди намекала на то, что дверь не открылась самостоятельно. Однако в сторону неожиданного посетителя Мегуми поворачивал голову медленно, меньше – с ленцой, больше – в звенящем ужасе.       — Подожди немножко, я скоро вернусь, — предупредил он вампира, прежде чем поднести руку к наушнику и поставить вызов на удержание. Взгляда с застывшей в проёме Маки он так и не перевёл.       Тень скрывала её лицо, но дар позволял видеть мельчайшее изменение эмоций отчётливо. На казавшемся невозмутимом лице всё же можно было отыскать следы сомнения и немого вопроса.       — Тебе что-то нужно?       Маки молчала, продолжая всматриваться в темноту кабинета. Будто она сама была сбита с толку и пыталась найти какое-то объяснение происходящему перед её глазами.       — Третий том «Эссенции и эффекты», — спокойный, немного строгий голос и расслабленно упирающееся в дверной косяк предплечье создавали странный контраст. Зенин так и стояла в проходе, не сдалав шага вперёд, но и не отступив обратно в освещённый коридор.       Короткие чёрные шорты и белый топ с цветочным принтом из роз создавали странный ночной комплект. По поднятой руке от самого плеча до запястья спускались чернильные языки пламени, обычно скрываемые под длинными рукавами кофт или рабочих курток. Татуировки не были оберегом, и Мегуми не был уверен, что загнанная под кожу не зачарованная краска действительно могла отпугивать от потомка разумную нечисть.       Фушигуро молчал, пытаясь обработать услышанное и связать эту информацию со внешним видом Зенин. Третий том очередной хрестоматии для ведьм содержал описания концентрированных отваров на основе крови. Фушигуро так и не нашёл в книге ответов на собственные запросы при поиске зацепок к месту проведения кровавого пира. И не притрагивался к страницам со времён поездки на Окинаву.       — Должен быть на столе. — Фушигуро указал в сторону рабочего места. Если ему не изменяла память, необходимая Маки книга должна была лежать едва ли не на самом верху оставшейся от прошлого исследования горы специализированной литературы. Но Маки не сдвинулась с места, продолжая упрямо смотреть на Мегуми, проходиться внимательным взглядом по его фигуре; по мрачным отблескам в её глазах Фушигуро понимал, что не один использовал фамильный дар в помещении.       — Боишься поднять свою тушку с подоконника? — Она сильнее прильнула к дверному косяку, практически полностью расслабляясь и позволяя себе иметь всего одну точку опоры. По какой-то причине кончики её губ приподнялись в лёгкой усмешке.       — Тебе просто ближе, — на подначки Маки он не вёлся. Ей в самом деле нужно было сделать всего несколько шагов и забрать книгу, но вместо этого она предпочитала искать в Фушигуро признаки чего-то предосудительного. — Обложка серая, немного потрёпанная… — Мегуми на всякий случай подтянул к груди колено, загораживая хотя бы часть своей фигуры от любопытствующих взглядов. — …и угол чем-то подпалили давно. Легко найдёшь, не перепутаешь.       Маки закатила глаза, но шаг вперёд сделала, и потом ещё несколько – в сторону, к рабочему столу Фушигуро и новым завалам поверх него. В любой другой вечер Мегуми первым бы подошёл к столу, чтобы наспех свернуть свитки с Дневниками или переложить более сомнительную литературу подальше от внимательных глаз, но сейчас ни одна из книг с его рабочего места не была настолько вызывающей, как факт телефонного разговора с сородичем.       Поэтому Фушигуро остался на своём месте, на безопасном расстоянии наблюдая за тем, как Маки перебирает стопки книг в поисках необходимого тома. Впрочем, поиск не занял много времени.       — Да, эта, — подтвердил он, стоило Маки поднять обложку над головой, так, чтобы Мегуми мог видеть текст, но сама так к нему и не обернулась.       — Я не спрашиваю. Я показываю, что нашла. — Она так и не опустила руку, держа книгу над собой, как какое-то ироничное знамя, под которым у неё была абсолютная защита от Фушигуро на всё то время, что Маки находилась в кабинете. Шла с поднятой рукой, немного быстрее обычного, но не используя фамильного дара – Мегуми бы увидел впивающиеся в тело ночные тени, такое ни с чем не перепутать.       Только остановившись у порога она ухватилась свободной рукой за ручку двери и развернулась к Фушигуро, расплетая запутанные руки в странном танце. Кривая улыбка на её лице была предвестником чего-то едкого, неприятного, но уже веселившего Маки при одной мысли о своём будущем действии.       — Не буду мешать твоему виртуальному свиданию, — напоследок бросила она, резко захлопывая дверь за собой и погружая помещение в первоначальный мрак.       — Это не… — хотелось было оправдаться, но Маки уже наверняка успела скрыться в направлении общежития, поэтому громкое начало фразы утонуло в тишине кабинета. Фушигуро разочарованно вздохнул и дотронулся до наушника, возобновляя звонок. — Ты ещё тут?       Словно у тысячелетнего сородича не было других дел, кроме как сидеть и ждать окончания чужого разговора. Сукуна наверняка успел уйти по своим делам за всё то время, что Маки по-злодейски медленно перекладывала книги из стопки в стопку.       — И до сих пор не оправился от шока, — протянул вампир в мягком, расслабленном темпе, далёком от претензии или действительного потрясения. — Так грубо бросить меня на линии… — У Фушигуро медленно истлевали последние силы выносить общую театральность Сукуны. Он закрыл глаза и старался успокоить себя, но так только мощнее проходился по ушам глубокий, утягивающий в трясину своей неторопливостью и показным спокойствием, голос.       — Ты сам решил позвонить в разгар рабочего вечера, — собственный тон по какой-то причине не сильно отличался от тона собеседника, был ниже обычного, намного более плавным, чем тот слышался со стороны в других ситуациях. Почти под стать тихо опутывающей ночи.       — Прости, но по утрам я бываю чудовищно занят, — Сукуна ни на секунду не выходил из того амплуа, что явно успел придумать для телефонного разговора, и Мегуми не мог сдержать медленно ползущие вверх уголки губ, когда понимал, что за глупым каламбуром прятался дневной вампирский сон. — По вечерам тоже, но сегодня у меня как раз нашлось немного свободного времени.       — Как тогда ты собирался встречаться со мной в идзакая завтра? — вопрос звучал непредумышленно провокационно. В ожидании ответа, Фушигуро мысленно ругал себя за такой подбор слов и интонаций.       Сукуна, казалось, совсем не замечал того настроения, что тонко переменилось по линии разговора. Пока волнение крутилось где-то за рёбрами, настойчиво сжимая и утягивая внутренности всё ниже и ниже, он не подавал никакого вида, будто происходящее вампира не напрягало совсем.       — Ради завтра я освободил время в своём нечеловеческом расписании, — Мегуми мог слышать, что вампир шутил: голос, искажённый вибрациями улыбки, уже был знаком чувствительному в ночи слуху – он так и не успел отследить, в какой момент энергия тени растеклась по собственному потоку. Зато усилием воли прекратить дальнейшую работу дара Фушигуро вполне было по силам.       — Ты ходишь по очень тонкому льду… — чуть было не сорвавшееся с губ имя удалось вовремя перехватить и прикусить язык до начала первого слога. Из них двоих к краю опаснее всего подбирался именно Фушигуро.       — Разве? — словно Сукуна мог услышать несказанное. — Я могу совместить приятное с полезным, а вот ты… Уже придумал, как будешь отпрашиваться с работы?       Напоминание о необходимости выкручиваться из ситуации, в которую Мегуми сам себя привёл, слишком внезапно влетело в беседу, на скорости сбивая успевший выстроиться момент. Возвращение из тянущего в свои пучины диалога Фушигуро почувствовал практически физически. В ответ на повисший в тишине комнаты вопрос он скривил лицо, до последнего отказываясь признавать:       — Думал поговорить об этом с ними утром… — Встреча с Сукуной немного корректировала построенные изначально планы на день. И в целом у Фушигуро проскальзывала в голове мысль, что он мог бы управиться со своими делами до заката, чтобы потом спокойно выйти из Тенген с чистой совестью. Но придуманное алиби трудно было совместить со вдумчивым исполнением установленного ранее расписания. В какую бы сторону Мегуми ни сделал шаг, путь по выбранной дороге не привёл бы его к какому бы то ни было хорошему результату.       — К чему так затягивать? — голос вампира пробирал до костей низкими скрипучими интонациями. — Всё же на поверхности, — подсказывал он, но Мегуми только качал головой, будто Сукуна мог услышать его молчаливое несогласие.       Сатору уже уверился в том, что Мегуми удалось наладить личную жизнь. Он мог бы и за руку его привести к идзакая, упомяни Фушигуро в одном предложении вчерашний инцидент и новую встречу. Он бы не упустил возможности узнать больше о выборе своего подопечного, если бы не согласился на устранение Явления в то же время.       Нобара наверняка уже сделала собственные выводы со слов Маки, так неудобно подошедшей за книгой в самый неподходящий момент. Она бы не поверила, что Фушигуро мог тянуть со сборами на свидание до последнего и даже успеть провести тренировку с Итадори. Хотя опыт долгого знакомства подсказывал, что поверила бы. Что-то такое было вполне в его духе. Более того, подобное случалось с завидной регулярностью. Работа поглощала, желание оправдать возросший уровень ответственности давило, приоритеты, соответственно, смещались или менялись местами.       Но если Мегуми хотел и впрямь цепляться за идею использовать для встреч с Сукуной именно такую отговорку, ему стоило показать окружающим, насколько эти якобы отношения отличались от предыдущих.       — Мне ещё прилетит за весь этот цирк… — признание далось слишком легко, тихо вылетело в пустоту кабинета, забирая с собой часть бушующей внутри тревоги. Неожиданное облегчение вместо ожидаемо возрастающего страха, потому что с Сукуной говорить о подобном было нельзя.       — Но это будут проблемы будущего тебя, — ответ вампира звучал слишком заманчиво. Его слова резонировали с той частью души Фушигуро, которую он старался держать в тени после смерти сестры. Цумики вряд ли бы понравилось, что Мегуми снова вернулся к буйным временам «сначала делай, потом думай». Она старалась стать громоотводом, когда он встревал в ситуации, а после сама пыталась донести брату, где он был не прав. И Мегуми пытался начать выполнять в разрушенной семье её задачи. Брать любой удар на себя. Но происходящее сейчас – это же почти то же самое? Изначально было. А теперь?       — Сомнительная попытка успокоить, — хотя так хотелось признать чужую правоту, остаться в моменте и довериться суждению того, кто старше. Где-то на задворках сознания зрело ужасающее понимание, что выбора у Фушигуро в сущности уже не было.       — Стоило попытаться, — небрежно, но тихо, с неисчезающим оттенком улыбки, что делало произнесённое чем-то слишком мягким. Всего мгновение он звучал настойчивым эхом среди зеркалящих друг друга мыслей. Пока тонкий отзвук не перебился сигналом завершения звонка. Фушигуро пришлось доставать телефон из кармана, чтобы убедиться: входящий вызов был завершён меньше минуты назад.

***

      Утро встретило Фушигуро ворохом неразрешённых проблем. Сложный день решил не жалеть его от самого начала, и только после пробуждения голову посетила изрядно запоздавшая мысль о возможности перенести тренировки с Итадори на прошлый вечер. Они бы вымотали Фушигуро в достаточной степени, и ему не пришлось бы разбираться с последствиями непреднамеренно раннего подъёма.       По крайней мере, это не случилось посреди ночи, как недавно. Солнце за окном вовсю прогревало воздух; часы на телефоне не соседствовали с уведомлениями от тысячелетних вампиров. Время медленно клонилось к восьми утра.       Первым делом Мегуми хотел позвонить Нанако, но, расценив здраво своё положение, ограничился короткой перепиской. На просьбу остаться переночевать у них этой ночью она ответила кучей жёлтых эмоджи, закатывающих глаза. Красноречивое «делай, что хочешь» с ещё тройкой таких же эмоджи после можно было считать за согласие. Фушигуро отзеркалил пересланные эмоции. Он был уверен, что разговор займёт дольше времени, но в то же самое время думал, что у сестры будут куда более стройные и человечные аргументы против. Не то, чтобы он жаловался итогу их переписки. Просто она вышла не такой, какой он себе её представлял, и это немного выбивало из колеи.       В одномоментно появившемся плане на день после разговора с Нанако следом стояли разговоры с Нобарой и Юджи. Фушигуро скривился. Лучше наоборот. Итадори легко сможет принять факт отсутствия тренировки в расписании, они могли бы перенести спаринг на завтра или на следующую неделю, когда будет свободное время. А вот Нобара… Она точно не отпустит Фушигуро так просто. Она постарается выудить из него любую информацию, забрать для последующего разбора полётов все окружающие встречу факты вплоть до последней точки. Но не рассказать Нобаре о готовящемся Фушигуро не мог. Её болтливость, приправленная искренним желанием помочь, должна была в кои-то веке сыграть на руку Фушигуро.       План пришлось корректировать в тот момент, когда на стук по двери в комнату Юджи никто не ответил. Проходящий мимо дознаватель бросил мимоходом, что Итадори с Аманай-сан вернутся только к обеду.       Дверь в комнату Нобары открыла Маки. Сама же ведьма в розовом пеньюаре сидела за рабочим столом у стены справа; на старых подставках для книг были разложены все три тома «Эссенции и эффекты», а на самой столешнице – изрядно исписанный личный блокнот Кугисаки, содержавший все необходимые приготовления к ритуалам.       Маки, оценивающе пробежавшись взглядом по Фушигуро, прильнула телом к дверному косяку, загораживая ему обзор в комнату и вид на работавшую ведьму.       — Книгу верну тебе завтра. — Она скрестила руки на груди, — Сам понимаешь, — продолжила Маки, выразительно кивнув чуть в сторону, явно намекая на необходимость томика для Нобары. Фушигуро же вообще не за этим пришёл.       — На самом деле она мне уже не нужна, — признался Мегуми, но не оставил попыток взглянуть через плечо Зенин. — Я к Нобаре… По важному вопросу.       В жесте иронично приподнятой брови едва считывался неозвученный вопрос. Это было подходящее время, чтобы выпалить «настоящую» причину утреннего визита к ведьме за день до ритуала. Слова отказывались произноситься.       — Мне… нужна её помощь, — всё ещё слишком далеко от необходимой формы просьбы. Маки сверлила его своими тёмно-зелёными глазами, продолжая невозмутимо опираться плечом о стену.       — Никаких амулетов, Фушигуро, я коплю энергию на завтра, — донёся из-за спины Зенин отстранённый голос Нобары. Судя по этому тону, та была полностью погружена в работу и отвлекать её не следовало. — «Комплекс» я тебе тоже сейчас не отдам. Заберёшь завтра у Маки, если тебе прям срочно, или у Юджи, если можешь подождать.       Фушигуро мог слышать, как она стучала пластмассовым корпусом ручки по столу в задумчивости.       — Мне нужна твоя помощь с гардеробом. — размеренный стук прекратился. Фушигуро ментально готовился к опасному трюку – глубоко втянул воздух и опустил голову, чтобы не пересекаться взглядами с девушками. — У меня свидание сегодня вечером…       Он старался говорить как можно тише и спокойнее, но разогнавшийся пульс превращал любой звук в громкий выкрик посреди молчащих стен сознания. На какое-то мгновение замолчали и Маки с Нобарой.       Когда Фушигуро поднял голову, на него смотрели уже две пары глаз, широко распахнутых в удивлении. Нобара осторожно выглядывала из-за спины Маки так, что от неё видна была только голова, слегка склонённая вбок, из-за чего она казалась ещё ниже своего невысокого роста. Розовый подол накидки из шёлкового комплекта слегка колыхался сбоку от Нобары, вился почти у самых ног Маки.       — Дай нам время на то, чтобы переодеться, — Нобара осторожно убрала ладонь с татуированного плеча, чтобы поправить непослушную ткань. — Мы подойдём к тебе через полчасика. — Искрящийся блеск в карих глазах не предвещал ничего хорошего.       Предчувствие не обмануло. Чуть больше, чем полчаса, понадобилось Нобаре, чтобы сменить образ на что-то более привычное: лёгкая чёрная рубашка без рукавов была заправлена в чёрные джинсы, а волосы – собраны в два маленьких высоких пучка. Рядом с ней сидела Маки, окончательно сбросившая утреннюю расслабленность, та вернулась к почти что рабочему виду: с тяжёлыми тёмными джинсами и простой чёрной футболкой. За это время с рейда успел вернуться Юджи, тоже занявший место на кровати Фушигуро, недалеко от Зенин – та поймала его едва ли не у самого входа, и дампир вынужден был наблюдать за подготовленным Нобарой шоу вместо заслуженного отдыха.       — Инумаки-то тут зачем? — Ради того, чтобы позвать Тоге, Нобаре пришлось бежать к противоположному крылу здания, выхватывая оперативника из тренировочного зала. Поэтому сидел последний из вошедших на кресле у самого шкафа, сверкая ворохом искусственно выбеленных волос. На Фушигуро он не смотрел, полностью погрузившись в переписку на телефоне.       — Мне нужен был беспристрастный судья, — поясняла Нобара, распахивая шкаф Фушигуро без каких-либо стеснений. — И нечётное количество голосов, — добавила она, выглядывая из-за раскрытой дверцы, чтобы вновь посмотреть прямо на Фушигуро.       Тяжёлый вздох пришлось останавливать насильно, крепче сжимая кулаки, стискивая зубы и закрывая глаза, полностью готовясь к своей незавидной участи. Ведь именно этого же Мегуми и добивался: тиража и масштаба, безупречного алиби, за которым можно прикрыть любые свои внезапные встречи в любое время, любые телефонные разговоры и голосовые сообщения посреди ночи. О том, кто находился по другую сторону истории, в Тенген знать было не обязательно.       — А за что голосовать? — Юджи поднял руку, совершенно не понимая ситуации, в которой оказался. Мегуми хотел бы быть на его месте. Вместо этого он стоял посреди комнаты, не понимая, зачем изначально начал эту историю. Гости заняли всё свободное место, оставляя Фушигуро в руках бесконечно невозможной в своём воодушевлении ведьмы с сомнительной репутацией местной стилистки.       — Мегуми наконец-то признал мой гений по части модного искусства, — она звучала практически до бесконечного счастливой, когда делилась этими мыслями с друзьями. Фушигуро старался не обращать внимания на воображаемые тиски, сдавливающие его поперёк груди. Игнорировать тяжёлое чувство хорошо получалось во время изучения слоёв побелки на потолке – это решение нравилось Фушигуро куда больше возможности пересечься с кем-нибудь из присутствующих взглядом. — И доверил мне нарядить его на свидание.       До последних слов она успела подобраться к нему со спины и небрежно приложить к телу одну из пар джинс. Но, видимо, обилие чёрного цвета в комнате начало её раздражать, из-за чего она тут же поменяла в руках первые, тёмные джинсы на пару гораздо более светлых. Нобара оказалась слишком поглощённой процессом, что реакция провозглашённых ею судей прошла мимо её внимания. Зато Фушигуро успел уловить недоверчивый взгляд Итадори, как и резкое движение со стороны Инумаки, который, казалось, до этого абсолютно не был заинтересован в разговоре, пока внезапный вброс информации от ведьмы не привлёк его шокирующим фактом.       Из всех собравшихся в комнате только Тоге знал Фушигуро на протяжении всей его жизни. И такая информация не могла просто пролететь над его головой, не вызвав какой бы то ни было реакции. Мегуми и свидания – долгие годы были абсолютно параллельными понятиями.       — Это кто-то из наших? — Тоге звучал тихо и сдавленно, будто успел поперхнуться воздухом до начала предложения. При учёте того, насколько новость была для него непривычной, отбрасывать такой вариант не стоило.       Маки от скуки крутила на пальцах новые зачарованные очки, на стёклах оставались смазанные отпечатки, заметные в свете из окна под определённым углом, но её, кажется, не так сильно это волновало, как вопрос Инумаки. Красная пластиковая оправа продолжала переплывать между пальцев, когда Зенин подала голос:       — Не думаю. Он вчера с кем-то созванивался.       Её вечно грубый тон и сложное, нечитаемое выражение лица мешали Фушигуро понять основную мысль слов, но он заранее приготовился к худшему.       Нобара поочерёдно подставляла к плечам Фушигуро то чёрную водолазку, то чёрную рубашку, прежде чем снова отправить их в недра шкафа.       — Я таких слащавых разговоров даже во времена Норитоши не слышала, — она явно преувиличивала… наглым образом обманывала всех собравшихся, при этом казалась абсолютно в своих словах уверенной.       — Ты слышала всего одну фразу, — не удержался Фушигуро от ремарки. Очки в руках Маки раздражали не меньше, чем очередная пара вешалок в руках Нобары – на этот раз с простой белой футболкой и серой кофтой. В первой Фушигуро виделся с Сукуной в храме. Вторая оставалась в шкафу после возвращения с Окинавы. Оба варианта не пришлись Нобаре по вкусу.       — И мне хватило, — она закатила глаза, поднося зажатые в кулаке очки к уху на манер телефона. — «Подожди немножко, я скоро вернусь».       Маки очень похоже передразнивала его манеру говорить, но в это раз тон её звучал немного выше и мягче привычного.       — Я не говорил «немножко», — потому что подобное не было для него характерно. Фушигуро бы поверил, если бы такое на самом деле в диалоге произнёс Сукуна. Но чтобы он сам?       — Нет, сказал, — настаивала Маки. — Если бы этого не было, я бы не наговаривала на тебя, ты меня знаешь.       В этом была доля правды. Несмотря на сложные отношения с бывшей коллегой и до сих пор подругой, Фушигуро мог быть уверен, что она не стала бы ставить его в неловкое положение намеренно. Она с самого первого дня их знакомства говорила только то, что действительно думала… Но вместе с тем это означало и то, что Фушигуро действительно перестал контролировать диалог. И куда раньше того момента, где был готов вслух произнести имя тысячелетнего сородича, совершенно забыв про окружающую его обстановку.       Рука сама против воли поднялась к лицу, загораживая Фушигуро от догнавшего его ощущения стыда. Нобара, не впечатлённая историей, которую наверняка успела услышать ещё вчера, в очередной раз подала голос со стороны шкафа:       — Фушигуро, у тебя ужасно скучный гардероб, — оскорбление пролетело мимо ушей, — Я понятия не имею, что можно с этим сделать, — но театральные всхлипы привлекли внимание, заставляя поднять взгляд над ладонью и обернуться к пусть и фальшиво, но страдающей подруге. — Куда вы вообще собираетесь идти? Может это мне поможет…       — Идзакая в Синдзюку, — такая информация не была чем-то секретным, озвучить локацию оказалось достаточно просто. Вопреки ожиданиям, никто не стал переспрашивать в удивлении, и даже Нобара просто тихо хмыкнула себе под нос что-то вроде «значит, пойдём по классике» и снова принялась перебирать вешалки.       Вопрос вдогонку озвучила Маки:       — Парень? Или девушка?       Фушигуро вновь обернулся к остальным друзьям. Зенин внимательно рассматривала его, в ожидании ответа, от которого, судя по горящему взгляду, могла зависеть вся её жизнь. Правильного же ответа на её вопрос не было. Тысячелетний сородич – скорее «дед» или «мужчина». Десятки меток, вьющихся по лицу и телу, не позволяли уложить образ Сукуны в то же понятие, в котором находились все остальные обычные – смертные – «парни».       — Первое, — что являлось ответом больше на собственные размышления, чем на вопрос подруги. Однако такой ответ, судя по расцветающей на лице широкой ухмылке, её полностью устраивал.       — Я никогда в тебе не сомневалась, Фушигуро, — протянула она удовлетворённо. Мегуми не был уверен, что хотел бы знать, о чём та думала в этот момент.       Нобара же продолжала суетиться у шкафа, принципиально отказываясь выкидывать скромный гардероб Фушигуро куда-нибудь на пол и возвращая каждый из внимательно осмотренных вариантов одежды обратно. Она забраковала все имеющиеся у него кофты и куртки, футболки, тёмные брюки, рубашки с длинным рукавом, светлые джинсы, тёмные джинсы, классические брюки, узкие штаны… Пока не вручила ему в руки запутанный свёрток чего-то белого и бледного серо-зелёного.       — Кто. Единственные. Нормальные. Вещи. Кидает. На. Верхнюю. Полку? — Нобара очень заметно злилась, так и не выпуская хаотичный клубок ткани из рук. Каждое слово звучало в сильном отрыве от другого, подчёркивая уровень её внутреннего недовольства. Он увидел крутящийся стул, поставленный возле шкафа, ещё раз взглянул на Нобару и вновь перевёл взгляд к вещам на руках. Это не было его вещами. Говоря о брюках, он не купил бы себе чего-то в подобной расцветке, а рубашки с короткими рукавами у него в семье всегда покупал себе Сугуру…       Паззл в голове медленно складывался. Вещи на верхнюю полку он не клал, но что-то из старых вещей Сугуру к нему мог закинуть Сатору, и если он правильно думал, то именно Сугуру вещи в его руках и принадлежали.       Легенда про свидание – сплошная выдумка, и Мегуми хотел изначально показать знакомым в Тенген, насколько отличалась текущая ситуация от того, что было раньше. Но эти вещи… Он постарался передать какие-то невербальные сигналы в сторону Нобары, одним выразительным взглядом вложить ей в голову, что подобное – это слишком. Но она и вполовину не понимала то, насколько серьёзным шагом выставляла грядущую встречу.       — Просто примерь, — осторожно настаивала ведьма, чуть смягчившись в лице, видимо, осознав часть тревожащих Фушигуро мыслей. — Если будет смотреться плохо или некомфортно, мы ещё что подберём.       Одежда сидела отлично и хорошо смотрелась. Ощущения от собственного вида в зеркале были противоречивыми. С одной стороны его окружал почти что родительский комфорт. В голову приходила непрошенная мысль, что если бы ситуация сложилась иначе, к свиданиям, возможно, вполне обычным и настоящим, именно Сугуру бы его и готовил… Эта же мысль стучала изнутри, била в подвешенный где-то во мраке сознания тревожный колокол. Вся ситуация слишком быстро становилась слишком серьёзной, намного более серьёзной, чем Мегуми бы хотелось. Но вернуться назад и переиграть всё по-другому он не мог. Оставалось только соглашаться с позитивной реакцией от коллег.       Забота о тренировках Итадори была переложена всего на один вечер на крепкие плечи Маки. Тоге, из чувства солидарности, вызвался помочь Нобаре с необходимой для ритуала атрибутикой – у него всё равно должен был быть патруль. Мегуми не завидовал. Просто думал, что базовая проверка основных мест сверхъестественной активности (даже при необходимости искать что-то специально для Кугисаки) была бы не настолько ужасной участью, как грядущая встреча.       К восьми часам возле входа в питейное заведение уже было многолюдно. Фушигуро пробежался взглядом по местному контингенту, отмечая офисных клерков, решивших отметить конец очередной рабочей недели, или нерадивых студентов, пропадающих в идзакая вместо того, чтобы готовиться к скорым экзаменам. Они заходили и выходили, постепенно перемешиваясь в неопределённую массу токийской молодёжи. Яркая вывеска с названием заведения подсвечивала их одежды, затапливая красным неоном пиджаки, куртки, рубашки, футболки и толстовки. В красном свете едва различимыми становились их лица, но Фушигуро продолжал вглядываться в толпу в поисках знакомых чёрных меток.       — Ты не туда смотришь, охотник, — вес чужого тела Фушигуро ощутил до того, как услышал привычно низкий голос Сукуны. Но ещё раньше, какие-то миллисекунды назад, что-то в сознании успело среагировать на изменившийся поток энергии. Это был лишь отголосок той давящей ауры, что Фушигуро чувствовал рядом с вампиром при первых их встречах, и всё же этого было достаточно для того, чтобы узнать и расслабиться. Рука Сукуны оказалась небрежно перекинута через плечо Фушигуро, и что-то в этом жесте казалось неправильно простым: подходящим обстановке, но выбивающимся из установленных в голове Мегуми шаблонов взаимодействия с тысячелетним сородичем. Он отошёл от Сукуны на шаг вперёд, позволяя чужой руке расслабленно скатиться с плеча, и только после этого обернулся.       Едва увидев сородича полностью, Фушигуро понял, почему упустил его из виду при оценке обстановки. Крашенные волосы полностью скрывал красный капюшон толстовки, обе ладони Сукуна уже успел опустить в боковые карманы распахнутой кожанки; взгляд Фушигуро против воли прошёлся ещё дальше – к плотным чёрным джинсам, к красно-белым классическим кедам. Не хотелось признавать, что Сукуна вполне мог бы слиться со скрывшейся в баре несколько минут назад компанией студентов. Фушигуро вновь поднял взгляд к лицу напротив, чтобы отследить, как изменилось что-то на дне карих глаз, а на лице возникла дерзкая ухмылка, обнажающая короткие клыки. Дар, продолжавший давать сбои, фокусировал зрение на коротком шлифующем движении языка позади одного из них.       — Нравится? — вопрос от Сукуны рушил момент с молниеностностью поднесённой к раздутому воздушному шару иголки. Звук чего-то, несомненно, подорванного, вышел на передний план сознания, заглушая за собой остальные мысли.       Фушигуро встряхнул головой из стороны в сторону, пытаясь избавиться от наваждения. За подобные стилистические решения он ругал Юджи. С другой стороны, ругал именно за то, как много внимания тот привлекал к своей персоне, в то время как основной задачей оперативников было слияние с ночным пейзажем. Или дело было в комиксных принтах, которых на одежде Сукуны не имелось? Он вполне вписывался в обстановку вечно активного района.       — Ты давно ждёшь? — не укладывалось в нить разговора, но Фушигуро нужно было уточнить. Нужно было отвлечься на что-то и занять мысли анализом другой информации. Фушигуро старался не думать о том, насколько сдавленным мог со стороны слышаться его голос.       — Несколько минут, — признался Сукуна, слегка двигая головой в сторону в неопределённом жесте. — Я думал мы уже достаточно хорошо знакомы, чтобы легко узнавать друг друга.       Короткий нервный смех вырвался оборванным выдохом.       — Я тебя третий раз в жизни вижу, — добавил Мегуми, стараясь лучше контролировать собственный тон.       — Пятый, — поправил его Сукуна и скрестил руки на груди. — Если считать этот раз и нашу первую встречу, — Фушигуро на подобные уточнения закатил глаза. Обычно это он так вёл себя с окружением. — Кстати, сегодня ровно месяц с того момента.       Сукуна выглядел таким довольным, озвучивая показавшийся ему интересным факт, но Фушигуро его энтузиазма не разделял. Опять зеркалил чужую позу, скрещивая руки на груди, прежде чем уточнить:       — Вообще-то, месяц будет через два дня. — Фушигуро хорошо запоминал точные даты. Особенно, когда они были связаны с эмоциональными событиями в жизни: дни рождения членов семьи, дни объявления о смерти знакомых, среди прочего в воображаемом календаре затесалась дата одного из крупнейших в работе Фушигуро провалов.       Сукуна медленно качал головой из стороны в сторону.       — Дни – это бесполезный социальный конструкт, Фушигуро, — подобное сочетание слов от Сукуны не могло не вызывать улыбки, — Какой в них смысл, если они не передают истины? Но вот луна – она никогда не врёт. — Он запрокинул голову, выглядываясь в ночное небо, и Фушигуро последовал его примеру.       Действительно. Половина золотого круга висела на небосводе в окружении кромешной темноты. Ровная середина цикла растущей луны – прямо, как тогда.       — Ты сейчас скажешь, что приготовил по этому случаю очередной сомнительный подарок? — Фушигуро опустил голову, возвращая взгляд обратно к Сукуне, приподнятая вопросительно бровь должна была выразить все оттенки недоверия к происходящему.       — Разве моя компания не является сама по себе идеальным подарком? — Он вновь сложил руки в карманы, выпрямляясь почти что горделиво. Фушигуро смог удержаться от комментариев по этому поводу в собственной голове, лишь слегка повёл плечом назад, сбрасывая пробежавшую по телу дрожь. — Тебе не холодно?       — Ночью – нет, — намекнул Мегуми на свой дар – на случай, если тот не успел догадаться о том, какому роду потомков принадлежал Фушигуро. Он ещё раз прошёлся взглядом по многослойному образу Сукуны и скривился. — Тебе не жарко?       — Не ощущаю смены температуры, — резво напомнил Сукуна. Фушигуро мысленно постучал себе по голове. В какой момент он успел забыть, что разговаривал с сородичем – восставшим мертвецом, нежитью, сверхъестественным созданием, чьё существование регулируется законами не человеческими, а мистическими? — Хочешь и дальше проверять благосклонность ночи, или мы всё-таки зайдём? — он кивнул в сторону входа в идзакая, напоминая, зачем именно они собрались сегодня. Фушигуро мог бы и дальше просто продолжить стоять на проходе, размышляя о чём-то, максимально далёком от поисков Ураюме.       Сукуна шёл на полшага позади, позволяя им спокойно пройти в занавешенные двери заведения и остановиться возле молодой девушки на входе. Она была улыбчивой по долгу службы и достаточно низкой, чтобы спокойно опираться ладонями на регистрационный столик с экземплярами распечатанного меню.       — На сколько человек ваша компания? — заготовленный вопрос, часть её прямых обязанностей, не могла не вызвать у Фушигуро желания рассмеяться. Человек в их компании не было вовсе. Но этого сказать он не мог, поэтому приготовился озвучить всего одну цифру.       — Нас только двое, — сказал Сукуна до того, как Фушигуро успел набрать воздуха и хоть что-то сказать. Открытый было рот пришлось спешно закрыть. Грубая, но тонкая ткань рубашки не могла сдержать холод чужой руки, стоило сородичу опустить её ему на талию. — Но нам хотелось бы взять приватный столик.       Всего на секунду Фушигуро удалось увидеть, как отточенная дежурная улыбка девушки сменилась яркой и искренней, как блестнули её глаза, когда она пыталась удержать с Сукуной зрительный контакт и не переводить взгляд левее и ниже, но Фушигуро всё равно замечал, как это происходило, словно невзначай.       — Конечно, — её голос, казалось, стал на пару тонов выше, — проходите в главный зал, там остались свободные столики. Я позже подзову к вам официанта с меню.       Она учтиво поклонилась, и Фушигуро кивнул в ответ, возвращая ей вежливый жест. Рука Сукуны исчезла с талии в тот же момент, как прозвучали последние слова администратора, но фантомное ощущение не пропало, оно продолжало клеймить холодом чужой ладони и воспоминаниями о тяжести вампирской ауры.       Обычно приватные столики в подобных заведениях ограничивались только по краям, и разделяли их тонкие стены за спинками сидений-диванов. Выбранная Сукуной идзакая позволяла полностью огородиться раздвижной дверцей от остального помещения. Вряд ли за такими бесполезными перегородками обсуждали какие-то серьёзные планы и проводили крупные чёрные сделки. Но любой живой разговор о нечисти никто, кроме просвящённых, не смог бы полностью и правильно услышать. Всё же дверь выполняла больше психологическую функцию, и Фушигуро мысленно благодарил вампира за подобные решения. Говорить без лишних глаз всегда ощущалось проще.       Едва Сукуна закрыл за собой дверь, Фушигуро озвучил зудящий по сознанию вопрос:       — И что это было?       При всей благодарности, Мегуми не разделял странных, пришедших в голову Сукуны, способов обеспечить их разговорам какую-то приватность. Призрак чужого касания продолжал обжигать кожу, и огромных усилий стоило не давать этому ощущению больше внимания.       Сукуна задумчиво повёл головой в сторону, но секунды спустя отбросил этот глубокомысленный вид, как и кожанку, закидывая ту в угол, прежде чем сесть за стол напротив Фушигуро.       — Ты казался очень растерянным, — бросил он, расслабленно прижимаясь спиной к спинке дивана. — Пришлось брать ситуацию в свои руки, — пояснял Сукуна, ни на каплю не делая произошедшее хоть сколько-то понятным. — Два друга могут и в общем зале устроиться, но нашим разговорам лишние глаза не нужны, верно?       Он смотрел на Фушигуро внимательным выпытывающим взглядом, ожидая закономерного согласия со своими предположениями. Не было ни одной здравой причины оспорить его слова, из-за чего Фушигуро оставалось только перевести взгляд и тихо согласиться.       В тот момент, когда Фушигуро готовился снова посмотреть на Сукуну, по двери коротко постучали:       — Извините, — раздался следом тихий, но высокий, очевидно женский, голос. — Я принесла меню.       Мегуми перевёл взгляд на дверь, следом – на Сукуну, с немым вопросом. Тот медленно и спокойно кивнул в сторону двери, словно это было нормальным ответом на любые неозвученные просьбы. Фушигуро устало вздохнул, подавая голос:       — Можете заходить.       Дверь с медленным шуршанием проехала в сторону. В образовавшемся проёме стояла молодая официантка, придерживающая у груди две карточки с меню. Она прошлась взглядом по помещению, прежде чем вежливо поклоняться и вручить им по заламинированному списку того, что можно заказать в заведении.       — Позовите, когда будете готовы сделать заказ. — Она кивнула в сторону белой пластиковой кнопки на столе и удалилась, закрывая за собой дверь.       Фушигро тут же отложил в сторону предоставленное меню. Он пришёл сюда не за ужином, но Сукуне, казалось, наоборот было интересно рассмотреть каждую из представленных позиций. Фушигуро мог видеть, как взгляд вампира проходился по строчкам.       — Ты действительно собираешься что-то заказывать? — Мегуми не верил. Еда для сородичей безвкусна – то, о чём постоянно напоминала Ураюме в Дневниках. И более того, за поддержание образа «человечности» им позже приходилось платить. Сукуна мог проделывать такие трюки с кем-то из простых смертных, но зачем ему устраивать подобное представление для Фушигуро, который знал о сущности тысячелетнего сородича, которому не нужно было пускать пыль в глаза.       — А ты хочешь только сильнее убедить хозяйку заведения, что мы пришли сюда расслабиться далеко не благодаря местной выпивке? — Сукуна опустил меню на стол перед собой и перевёл взгляд на Фушигуро. Он изогнул бровь, слишком очевидным образом выделяя двузначность своего вопроса. Фушигуро собирал последние крупицы терпения, чтобы не спрятать голову за меню и выдержать тяжёлый, обволакивающий взгляд напротив. Вместо этого он потянулся к пластиковой кнопке, скользя рукой по столу, отыскивая необходимую выемку наощупь, лишь бы не разрывать зрительного контакта первым.       Он не остановился в своём вызове даже тогда, когда официантка вернулась, сдвигая дверь из бумаги и бамбука в сторону без предупредительного стука. Сукуне пришлось вновь поднять меню и посмотреть на список блюд. Шаблон едва успевшей устояться реальности вновь изрезался на бесформенные лоскутки, пока тысячелетний вампир со всей серьёзностью сообщал официантке, что они собираются якобы есть и что именно будут якобы выпивать.       — Итак, — вернулся Сукуна к разговору, едва официантка закрыла за собой дверь. Вампир упирался локтями в стол, чуть подаваясь вперёд на каком-то проснувшемся внезапно энтузиазме. — Перейдём сразу к делу, или узнаем друг друга получше?       — Сразу к делу, — у вопроса Сукуны просто не могло быть иного ответа. В противовес движению вампира, Фушигуро лишь ближе подвинунулся к спинке дивана, сохраняя между ними приличную дистанцию.       — Мне почти грустно, что ты хочешь побыстрее от меня избавиться. — Улыбка Сукуны плохо сочеталась с его словами, и что-то милое было в том, как вампир подпирал щёку кулаком, немного склоняя голову в сторону.       — Поэтому так и не пояснил, что тебе от меня нужно? — Мегуми старался не вестись на его провокации. Разговор нужно было вернуть в рабочее русло, но камерное помещение приватного столика не помогало настроиться на профессиональную волну. Был ли в этом виноват томно приглушённый свет за закрытой дверью, или проходящийся по нутру обжигающими языками пламени взгляд сородича – Фушигуро не был уверен. Но именно поэтому ему стоило начать менять атмосферу самостоятельно. Сукуна, с расплывающейся на лице широкой, полной издевательской сладости улыбкой, менять атмосферу отказывался.       — Я уже говорил, с самого начала, — напоминал осторожно Сукуна, но Мегуми даже не пытался сейчас погрузиться в воспоминания, чтобы отмотать их к моменту первых пересечений с вампиром. — Мне нужно много чего, Фушигуро, — низкий тон провокационно опускался на ненужных вампиру выдохах, шершаво проходился по проступившим на коже Фушигуро мурашкам. — Но если мы говорим об Ураюме… — что-то незнакомое скользнуло в его интонации, и Мегуми не мог не заметить короткой заминки, явно пробежавшей по бледному лицу, считавшейся в лишнем для сородиче глотке воздуха. — Скажем так. Я ищу способ вернуть то, что запечатала эта хладнокровная сволочь.       На осознание того, что он впервые говорил о той самой «подставе» Ураюме, Мегуми потребовалось несколько глухих, молчаливых секунд. Сукуна не говорил ничего дальше, то ли отслеживая чужую заинтересованность, то ли терпеливо дожидаясь какой-то иной реакции со стороны Фушигуро. И он бы хотел спросить больше, узнать о том, что именно так сильно вдруг понадобилось вампиру. Но вместо этого зацепился за другое.       Вернувшаяся официантка разложила перед ними заказанные общие порции куриных караагэ с имбирём и якисобы, осторожно переставила с тележки на стол чашечки для алкоголя и бутылки сакэ: умэсю и фуцусю – уже открытые. Ещё раз поклонившись, она развернулась и ушла, укатывая перед собой опустевшую наполовину тележку к другому столику. Фушигуро пришлось вставать и закрывать за ней дверь, пока Сукуна принялся разливать вино по чашкам. Возвращаясь к своему месту, Фушигуро планировал вернуть и нить разговора:       — Как Ураюме могла запечатать что-то без магии?       Сородичи не имели предрасположенности к магии. Насколько мог знать Фушигуро. Их максимум манипуляции энергией всегда устанавливала ночь. Луна давала им только то, что было необходимо для прогулок: силу и скорость, зрение и рефлексы, регенерацию. Она заботилась о том, чтобы сородичи были незаметными и, в какой-то извращённой логике, безвредными. Пока укусы не убивали, они не ощущались болезненными, от них оставались едва заметные следы, легко принимаемые за совсем иные отметины. Гипноз легко помогал полностью стирать для людей факт присутствия сородича в их жизни. Но всё это никогда не имело ничего общего с магией.       — А об этом я у тебя хотел спросить, охотник, — он медленно двигал по столу одну из наполненный чашек в сторону Фушигуро, пока не остановил её практически напротив него. — Как? — Мегуми кидался взглядом от чашки перед собой к заискивающему выражению на лице вампира. — Было ли что-то в её мелодраматических бреднях о древней магии? — Сукуна аккуратно обхватил пальцами собственную чашку, но вместо того, чтобы поднести к лицу, продолжил осторожно двигать ей по столу. — Какие-нибудь ритуалы крови?       Фушигуро следил за этими медленными, гипнотизирующе-простыми движениями, не решаясь притронуться к собственному алкоголю. Он наблюдал за тем, как рука Сукуны всё же поднялась на столом, как чашка опустела за один глоток – запрокинутая голова на бесконечное мгновение предоставляла вид к чужой шее, и Фушигуро мог видеть короткое движение выделяющегося кадыка.       Вернув чашку обратно на стол и опустив голову, Сукуна вновь посмотрел на Фушигуро тем ожидающим ответа взглядом. Он прошёлся языком по губам, собирая пролившиеся капли безвкусного для себя напитка, словно ему было важно поглотить всё, но от этого движения они только покрылись лёгким блеском.       Фушигуро покачал головой из стороны в сторону, будто бы отвечая на поставленный вопрос, но на самом деле просто вспоминая, о чём они говорили минуту назад.       — Мы всё ещё можем найти её и ты спросишь у неё всё лично, — предложил Мегуми невпопад, слова с трудом вставали в адекватное подобие предложения, по сознанию крутились совершенно другие мысли, и повторяющие друг друга слоги стали единственным, что получилось выловить в воцарившемся хаосе.       Сукуна опрокинул в себя вторую чашку.       — Это не вариант, — бросил он и сразу набрал себе ещё одну.       — Вы настолько сильно поругались? — Мегуми стоило уточнить. Он даже мог предположить, когда это произошло: сразу после начала круга крови и огня. Ураюме, старавшаяся питаться энергией, могла действительно разозлиться на внезапно возросшую кровожадность своего компаньона, который и без того никогда не отличался умением осознавать границы.       Но Сукуна разбил предположение всего одним вопросом:       — А она не описывала? — и тем же вопросом путая в голове Фушигуро стройно сложившуюся историю всего. Если Ураюме и Сукуна вместе уходили из пещеры без Дневников, как она могла поссориться с ним и запечатать что-то до того момента, чтобы описать это в найденных потомками Дневниках.       Фушигуро в очередной раз покачал головой, то ли сбрасывая ворох спутанных мыслей, то ли отрицанием отвечая на вопрос сородича.       — Тогда я вообще ничего не понимаю, — протянул Сукуна, и Мегуми был с ним абсолютно согласен. — Всё же было нормально… — Он поднёс новую заполненную чашку к губам, но остановился на середине движения и вновь опустил ту на стол, нахмурившись. — Ты уверен, что не хочешь?       Он указал рукой с зажатой в ней чашкой на порцию Фушигуро. На этот вопрос ответ нашёлся быстро.       — Нет, — на этот раз в своём отрицании Мегуми был уверен. — И думаю о том, какой тебе в этом прок, — доказывая серьёзность разговора, он выпрямился и сложил руки на столе. — Для сородичей это не имеет ни вкуса, ни эффекта.       Куда сильнее вампирам ударяли в голову эмоции, красившие энергию. Ураюме сравнивала чужой вкус и с каштанами, и со сливами, с кленовым сиропом и пьянящим нихонсю, но человеческая еда неизменно оставалась на страницах её Дневников бесцветной и безвкусной.       — Мы в идзакая, Фушигуро, — напомнил Сукуна, хотя Фушигуро никогда и не забывал, где находится. — Ты выглядишь странно, не выпивая здесь. Хоть поешь немного.       Сукуна кивнул на остывающие закуски, и Фушигуро, не успевая до конца обработать полученную информацию, подцепил палочками один из кусочков караагэ. Прежде чем попробовать местную готовку, Фушигуро остановился и вновь посмотрел на Сукуну. В голове формировалась странная тема для обсуждения, но Дневники так долго были для Мегуми средством изучения вампиров, а страшилки о Сукуне так прочно укоренились в историях, передающихся среди коридоров Тенген, что нельзя было не обратить внимание на некоторые… странности.       — Не против, если я задам вопрос? — Вместо ответа Сукуна заинтересованно вскинул голову, и Фушигуро принял это за готовность вампира отвечать. — Откуда такой внезапный интерес к Дневникам? Не похоже было, что они интересовали тебя пятьсот лет назад. А потом ты пропал на два века.       Сукуна, казалось, задумался перед ответом.       — Можешь считать, что я устал и смирился, — ответил он, снова прикладываясь к чашке.       Ещё раз задержав взгляд на движениях вампира, Мегуми всё-таки опустил в рот поджаренную курицу. Насыщенный вкус имбиря среди маринада и панировки разливался по языку и нёбу. Едва закончив с одним куском, Фушигуро тут же потянулся за другим.       — А сейчас силы внезапно появились? — он так и не смог удержаться от короткой ремарки. Но Сукуна, похоже, не считал в его словах скрытой иронии. Или предпочёл её проигнорировать.       — Сейчас появилась идея, — ответил ему сородич. — Которая может сработать. У меня никогда не было охотника, — его низкий полушёпот едва не заставил Фушигуро поперхнуться. — Достаточно заинтересованного в Ураюме, — небрежно бросил он после, словно с самого начала задумывал это пояснение, как часть беспечного разговора и все томные интонации ранее Фушигуро только послышались. — Что-то было особенное в том, как кто-то кроме меня упомянул о ней всуе. Будто кому-то ещё после стольких лет могла быть интересна её компания, — Сукуна расслабленно облокачивался на спинку дивана, но продолжал держать одну руку на столе, выводя зажатой в пальцах чашкой хаотичные узоры по накинутой на стол короткой скатерти. При всём этом, взгляд его был обращён на Фушигуро, и тот не мог перестать смотреть на вампира в ответ, не мог перестать слушать его размеренную речь. — Мне понравилась твоя уверенность в том, что внутри её белобрысой башки всё же имелись мозги, и она знала, что делала. Мне это напомнило старые добрые времена. Изменились только действующие лица…       Карие глаза, не завешанные алым, кровавым покровом, казалось, всё равно впивались в душу и вытаскивали наружу спавшие под слоями осевшей пыли эмоции. Фушигуро смог отследить тот момент, когда что-то изменилось в немигающем взгляде напротив, и Сукуна на несколько секунд опустил подрагивающие веки.       — Суть в том, Фушигуро, — продолжил Сукуна, выровнив свой тон до уже ставшего привычным: менее низкого, не тянувшего за собой вперёд, как считанное мгновение назад. — Что я не могу получить оригиналы Дневников. И если в них действительно нет нужной мне информации, как ты говоришь, то может она найдётся в старых архивах? — Он отодвинул от себя наполненную чашку и потянулся с палочками к имбирным караагэ, лишний раз напоминая Мегуми, насколько на самом деле общение с тысячелетним сородичем отличается от гулявших по Ордену историй, насколько в настоящем взаимодействии много абсурда.       Сукуна морщился, проглатывая вкусный, как думалось Мегуми, кусочек курицы, и, казалось, даже ещё сильнее бледнел. Чёрные метки на лице выделялись ярким контрастом.       — Кошмарно, — вынес Сукуна свой вердикт, и Мегуми, приготовившийся уже спорить по поводу вкуса приготовленных караагэ, позволил себе ещё один внимательный взгляд на сородича. На смену гримасе неприязни пришла странная кривая улыбка. Фушигуро видел, как на считанные секунды острые клыки вонзились в нижнюю губу вампира, оставляя за собой кровавый след и мгновенно затягивающиеся маленькие раны. Сукуна быстро вернул их к обычному состоянию, но ощущение неправильности происходящего не покидало – Сукуна тихо смеялся. — Я только что ругал Ураюме за отсутствие головы на плечах, а в итоге сам веду себя, как она.       Ураюме часто притворялась обычным человеком, когда искала себе пропитание среди старых таверн и постоялых дворов, но и для Сукуны это не было чем-то необычным – Мегуми читал в Дневниках о каждой такой прогулке, об их совместных ужинах, о разделённых кормушках… Сукуна говорил о чём-то другом, но задать ему прямой вопрос, чтобы прояснить ситуацию, Фушигуро боялся.       — Разве это не обычное дело – потратить энергию на фальшивый ужин? — всё же подвёл Мегуми издалека.       Сукуна покачал головой и сильнее сполз по сидению, упираясь затылком в перегородку.       — Это обычное дело, когда у тебя есть ресурс, — тихо пояснил вампир, — И для меня никогда не было проблемой пополнять свои запасы прямо во время ужина. Люди же не замечают, как теряют энергию…       До Фушигуро медленно начинало доходить, что происходило перед его глазами. Ураюме описывала подобное несколько раз. Тогда она изводила себя, проверяла свою выдержку и внутренние резервы. Иногда её состояние замечал Сукуна, поддерживая то словами, то притащенной для неё кормушкой. Мегуми не представлял, что Сукуна мог оказаться в подобной ситуации сам, спустя века.       — Тебе нужна энергия? — задать вопрос осторожно не получилось, это с самого начала звучало слишком прямолинейно.       — А ты позволишь? — даже так у Сукуны оставались силы на провокации, влитые в образ лукаво изогнутой брови.       Между ними уже был такой разговор. И какой-то частью сознания Фушигуро был уверен, что Сукуна делал всё это намеренно. Да, он не утопил его под мостом Сумиды, не растерзал в коллекторе, не сбросил на съедение свежевыползшему из-под земли Явлению. Но он говорил о том, что запомнил вкус энергии Фушигуро, что был бы не против попробовать его снова. Он упомянул об этом всего два дня назад, и даже в теории он бы не растратил всю имевшуюся у него энергию за это время… Как давно Сукуна в принципе ограничивал свой рацион?       — Ты слишком много думаешь для простого «нет», охотник, — издевался Сукуна. — У тебя слишком много причин отказываться. И если они есть – это твоё право. Можешь позвать официантку. — Он махнул рукой в сторону белой кнопки, — От одного отсоса она не умрёт.       Мегуми на секунду представил себе эту сцену. Слишком живо перед его глазами предстал образ того, как Сукуна собирался «пополнять» свой внутренний резерв. Вслед за этим в голове пронеслась и мысль о том, как воспринял бы эту ситуацию мозг человека, далёкого от сверхъестественного. О чём бы думала она сама после произошедшего? Какие бы идеи пришли в голову улыбчивой хозяйке заведения? Фушигуро встряхнул головой и принялся расстёгивать прорезиненный ремешок наручных часов.       — Я всё равно не планировал сегодня возвращаться в организацию, так что… — Электронные часы, старого образца, без всех лишних функций, как-то слишком быстро оказались на столе. Левое запястье без привычного опоясывающего тяжёлого ремешка казалось неправильно лёгким и оголённым. Фушигуро изучающе осмотрел синеющую под кожей сетку вен. — Этого не будет достаточно, — потому что крови требовалось больше, чем чистой энергии, потому что кровь не давала того, что могла дать чистая энергия, и именно по этой причине она не оставляла следов в общем потоке, Ураюме пришла к такому выводу методом проб и ошибок. — Это только для того, чтобы ты не кидался на посетителей или персонал. По крайней мере до тех пор, пока я не уйду. Питайся, как тебе угодно, только не в пределах моей видимости.       Они снова встретились взглядами. Мегуми старался показать всем своим видом, что он говорил именно то, о чём думал, что позволял сделать именно то, о чём мог успеть подумать Сукуна. Вытянутая рука Фушигуро лежала между нетронутой порцией якисобы и полупустой бутылкой умэсю.       — Так странно видеть, что за тысячу лет Ярики не растеряли своего фирменного безумства, — Сукуна не прекращал смотреть Фушигуро в глаза, пока проходился холодными пальцами по линии вен. Отросшие когти скреблись по коже, но не царапали, не врезались в плоть заточенными лезвиями. Карие радужки заливались красным светом.       Вместо того, чтобы тут же опуститься к чужой руке, Сукуна преодолел разделяющее их расстояние и оказался на противоположном диване бок о бок с Фушигуро. Мегуми пришлось поворачивать голову в сторону, чтобы увидеть, как сородич выпускал клыки, намного медленнее того, как это было в прошлый раз. Холод снова коснулся руки. Одна из рук вампира крепко удерживала его за запястье, другая рука медленно и осторожно закрывала ладонь Фушигуро в кулак.       — Ты никогда не сдавал кровь, охотник? — отросшие клыки заставляли Сукуну по-хищнически шипеть, но в искажённом голосе всё равно угадывалась ироничная насмешка.       — В Тенген считают, что переливание крови потомка человеку способно изменить его судьбу. — Мегуми концентрировался на собственной руке в надёжной хватке вампира, не до конца осознавая, почему выдаёт ему прерывистым шёпотом часть конфиденциальной информации, на которую, как повезло, не было наложено никаких связывающих заклинаний. Это не мешало сердцу Фушигуро бешено стучать в груди нарастающей тревогой, предвкушением.       — И правильно считают. — Он нежно прошёлся отставленным большим пальцем по коже, пуская по телу волны мелко пробивающей дрожи. Вид на крашенный затылок вампира полностью загораживал для Мегуми обзор на свою руку, оставляя для него только ощущения. — Будет не больно.       Кожу обдало непривычно горячим дыханием. Фушигуро прикрыл глаза, полностью прижимаясь спиной к спинке дивана, запрокинул голову, упираясь затылком в перегородку и старался не думать о бушующем в теле напряжении, унести все мысли куда-то далеко, или, наоборот, сосредоточиться только на том что происходило с его запястьем, но все мысли держались друг за друга сносящим на своём пути любые попытки воспрепятствовать их ходу дальше, ниже. К руке прижимались мертвецки холодные губы, а после – под кожу вошли вампирские клыки.