Обратная сторона медали

      В понедельник я приезжаю на каток прямо из дома Лето, так и не ночевав у себя, в очередной раз задвинув Ленни, сославшись на дела и игнорируя сообщения Ольги, в которых я всё равно не видела ничего сверхважного. Выходные, конечно, затянулись, но вылезти из его постели оказалось уж очень сложной задачей… Хотя кого я обманываю, такой задачи не стояло в принципе. Я слишком расслабилась, чем и воспользовался Джаред, не позволяя мне надолго вынырнуть из посторгазменной эйфории. За эти два дня у меня было больше секса, чем за весь прошлый год, и, чёрт возьми, это было охуенно…       И, блять, миг спокойствия уж слишком быстро проносится мимо реальности. Хорошее настроение мгновенно рушится, потому что я вижу эту же компанию на льду. Конечно, не по мою душу такое сборище, потому что здесь, помимо Ольги и Ленни, ещё и его тренеры: семейная пара мистер и миссис Вейн, не хватает здесь только Джареда, чтобы сделать утро ещё более неловким, конечно. Ведь Ольге я сказала, что собиралась провести выходные с Ленни, ему — всё с точностью до наоборот, и я уже предвкушаю море неловкости. Что ж, приходится натянуть дежурную улыбочку и подойти к ним как ни в чём не бывало.       — Привет! — я стараюсь источать дружелюбие так, чтобы нельзя было прикопаться. — Я опоздала, да?       — Нет, ты как раз вовремя, мы обсуждали то, о чём я тебе рассказывала в субботу, — я нервно сглатываю, потому что столкновение всё же состоялось. Неужели было так сложно написать мне по существу или позвонить, а не кидать малозначимые послания из разряда «как дела» и «где ты»? Ну а сейчас остаётся только подыгрывать.       — Мы невероятно благодарны за ваше гостеприимство, — добавляет миссис Вейн, а я лишь киваю, совершенно не понимая, о чём идёт речь.       — Да, Аня очень великодушно разрешила вашим воспитанникам потренироваться на нашем льду, пока вы занимаетесь проблемами с помещением, — Ольга кладёт мне руку на плечо и добавляет: — Прошу нас простить, нам кое-что ещё обсудить наедине.       Я оставляю свой чемодан на скамейке и иду за Ольгой в сторону её кабинета, и едва за нами закрывается дверь, я могу уже снять гостеприимную маску.       — У меня много вопросов, — кидаю я эту многозначительную фразу, устраиваясь на диване среди Ольгиного бедлама.       — У меня тоже, — хмыкает она. — А Ленни тебе не рассказывал? Или вы не так близки уже? Ну, после того случая… — я недовольно морщусь, едва она упоминает о нашем дурацком сексе, о котором пришлось рассказывать гораздо большему числу людей. — Здание катка, где он тренировался, продано новым хозяевам и планируется под снос, разве ты не знала?       — Мы общаемся, но, видимо, не настолько хорошо, чтобы поделиться со мной, — я пожимаю плечами. Ленни и правда об этом не упоминал никак, но со слов Ольги ситуация пиздецовая. Ведь я могу купить всё что угодно и где угодно, при необходимости моя семья бы построила каток… А вот он не может похвастать такими финансами. В городе не так уж и просто найти хороший лёд, и наш вариант лучший в Лос-Анджелесе.       — Тогда, возможно, они не хотели расстраивать его раньше времени. С новыми совладельцами коммуникация идёт туго, и пока Патриция и Майкл пытаются решить этот вопрос, Ленни и другим ребятам их тренерской группы нужно где-то заниматься. И они обратились к нам.       — И ты, конечно, согласилась, — констатирую я, впрочем, без какой-либо иронии. Конечно, я успела привыкнуть к приватности, к минимальному присутствию посторонних, наглотавшись командной работы в прошлом тренерском штабе, но могла ли я сказать что-то против? Тем более, когда за меня уже условно всё решили.       — Выбор нужно было сделать быстро. Да, твой отец платит приличную сумму за то, чтобы здесь не было проходного двора… По-моему, тебе не помешает спарринг-партнёр, восприми это как моё тренерское решение… — есть вещь, которая Ольге не удаётся — быть строгой, даже сейчас, когда она пытается настаивать на лично принятом решении, всё равно нет жёсткости и непоколебимости. Может, она, конечно, сейчас и не нужна, однако наблюдать за этим забавно.       — У меня есть Энн, чтобы почувствовать себя несовершенной, — я кошусь в сторону двери, будто девочка стояла прямо за ней. — А от того, что со мной на катке будет тренироваться парень с таким же прыжковым набором, конкуренция не возрастёт, для Ленни, может быть, и да, но не для меня. Однако я тебя услышала — я не против, я всё понимаю, это важный год и для него тоже. Надеюсь, проблемы удастся решить в кратчайшие сроки…       — Кстати, твой мальчик отчего-то думает, что я с тобой этот вопрос обсуждала на выходных, — а вот в нужный момент схитрить и выдать небольшую подколку Ольга всегда умела, и только я успела обрадоваться, что не придётся объясняться за ложь перед всеми и изобретать новую, она тоненько намекнула на весьма толстые обстоятельства. — Когда ты там в последний раз заезжала ко мне в гости, а? Тебя чаю попить не затащишь, а тут… Ну-ка признавайся, где была?       — Нужно было ему соврать, чтобы отвязаться, потому что я ему нравлюсь, а он мне — нет, — я не отвечаю на вопрос прямо, рассчитывая на то, что это прокатит.       — Я тебя не выдала, — улыбается Ольга заговорщицки. — Но в следующий раз я не буду тебя прикрывать, если не буду в курсе, зачем это нужно. Дружок, я ведь тоже знаю, что выходные ты провела совсем не дома.       — Блять, неужели я не могу укатить в спа-отель в Беверли-Хиллз на выходные и просто не отвечать на телефон, потому что не хочу ни с кем разговаривать?! — я грублю, и, кажется, сейчас получилось перебить неприятную для меня тему разговора, я вижу, что она немного теряется, хотя вроде бы сначала собирается что-то сказать, но всё же остаётся при своём мнении. У неё нет доказательств, чтобы это опровергнуть. — Ретрит называется, ре-трит.       — Аня, я твой рот когда-нибудь с мылом помою, если будешь так выражаться!       — Ладно, — киваю я, удовлетворённая тем, что у неё не выходит меня подловить. — Пойдём, уверена, сегодня у меня удастся лутц.       Теперь на льду тесновато. К Энн я уже привыкла, а вот к Ленни — нет, и несколько раз мы едва не сталкивались, смываясь от опасного сближения буквально за считанные мгновения. Я снисходительно терплю, потому что Ольга уже пообещала развести нас по разным временным слотам. Ленни ведёт себя, как обычно, слишком мило, как друг, и в моменте лишь сильнее раздражает, ведь когда мы не тренировались вместе, я воспринимала это иначе. А сейчас он как включённый телевизор с надоедливой программой, раздражающий фоновый шум.       И после тренировки сообщение Лето с предложением снять стресс от рабочего дня кажется донельзя заманчивым, но я даже ему не отвечаю. Голова и так в тумане, усугублять не хочется. Тем более мы вроде как договаривались, что он не будет беспокоить меня в будни. Видимо, решил, что если я так легко продлила себе выходные, то и на ужин приеду. Да, тогда я в очередной раз нарушила данное себе обещание, что до сих пор меня пугает. Но что делать, если я нахожусь во власти собственных чувств? Поэтому я пока игнорирую Джареда, не подтверждая встречу в субботу чисто из принципа, пытаясь в своей голове поставить на первое место нечто более важное, чем потрахушки со знаменитостью.       Да и не до того. Ольга всё-таки не смогла оперативно разбить наше с Ленни расписание, так что мы продолжаем делить лёд, и непонятно, сколько это продлится. Ему активно ставят новые программы, а я усиленно отрабатываю свои. Возвращаюсь домой убитая, смотрю какой-нибудь сериал под ужин и ложусь спать, ничего не хочу и бешусь по мелочам. Стресс и раздражительность приводят к своему результату — я травмирую руку. Конечно, это всего лишь трещина в запястье, но лангета на шесть недель, и привычные действия заторможены: коньки я шнурую сто лет, забиваю на уборку дома и опять сижу на невкусных доставках, чтобы не готовить самой, а в довершение плохо сплю, потому что не могу удобно устроить руку на подушках.       И всё это за несколько дней…

***

      А в субботу я вынуждена отправиться на юниорские контрольные прокаты. Это всё ради Энн. Её мама из-за работы пропускает это мероприятие, а девочка, к сожалению, слишком зависима от поддержки со стороны. Первое публичное выступление после смены тренеров может выбить её из колеи и задать не самый лучший настрой на сезон, она будет падать, как домино… Я, конечно, сначала была против, ведь мои родители тоже нечасто посещали соревнования, что приучило меня не выискивать в круговороте лиц знакомые черты и концентрироваться только на достижении результата, но я пошла на очередную уступку.       Неделя у меня выдалась непростая, и, чтобы Ольга не выносила мозги, я согласилась потратить два дня на поездку в Сиэтл, посчитав это возможностью побыть, наконец, подальше от Ленни, который будто приклеился ко мне под видом дружбы. Я не собираюсь выяснять с ним отношения, чтобы не вмешиваться в очередные эмоциональные разборки, мне не хочется марать руки и лишний раз создавать напряжённость, учитывая и без того непростые обстоятельства, поэтому приходится закусить губу. Обычно не в моих условиях терпеть, но сейчас по ощущениям сил на это не хватит.       На трибунах нелюдно. В принципе, ничего удивительного, всё же дети интересуют в большей степени их же собственных родителей, однако затеряться в толпе на этом мероприятии не представляется возможным, поэтому я почти полчаса раздаю автографы и фотографируюсь прежде, чем сбегаю на места повыше, будто пытаясь отделить себя от остальных пустыми рядами. И в отличие от России этот жест здесь понимают: больше ко мне никто не подходит, но время от времени оборачиваются, что не даёт мне расслабиться и вынуждает удерживать спокойное и дружелюбное выражение лица. Ну хоть так.       Конечно, смотреть на это жалкое зрелище в одиночку — такое себе. Энн выступает четырнадцатой из двадцати — это самый конец третьей разминки, до неё ещё далеко, пока катается шестой номер… Не знаю, за что так переживает Ольга, но Энн может сорвать все прыжки и всё равно будет на голову выше остальных. Да, это контрольные прокаты, за них не ставят оценки, программы могут быть сырыми, а образы неполными, однако американская федерация всё равно составляет общее впечатление. И не знаю, как у них, но у меня оно пока негативное.       В России смотреть юниорские соревнования гораздо интереснее, сейчас девочки делают вещи, которые даже мне порой не под силу. Из-за возраста они гибче, они легче и будто могут все. Конечно, порой недостаёт артистизма и умения вживаться в роль, но какая разница, если в бильмане у тебя колено с лёгкостью касается макушки, и ты можешь четверное всё? Американские девочки, конечно, не столь ужасны, скорее просто неинтересны. Даже несмотря на прекрасное скольжение, у каждой второй либо плохая растяжка, либо никакие прыжки. Нет интриги. Изящно, красиво, но слишком предсказуемо.       — Скучаешь? — вдруг раздаётся за спиной знакомый голос, но я даже оборачиваться не хочу, до последнего пытаясь списать все на слуховые галлюцинации. Почему-то я не подумала, что он тоже может здесь появиться, и Ольга мне об этом не говорила. Да и не должна была.       Хотя, блин, это первое относительно крупное мероприятие в сезоне, на котором он мог посмотреть Энн вне тренировочного процесса. Так что неудивительно, что Лето решил не пропускать возможность оценить вложенные инвестиции.       — Типа того. А ты как здесь очутился? — вопрос условно риторический, конечно.       — Энн меня пригласила, а я не смог отказаться.       — Какое-то нездоровое влечение к этому ребёнку, тебе не кажется? — ехидненько замечаю я. — К какой еще девочке-подростку по первому зову приезжает Джаред Лето, а?       Джаред перешагивает через сидения и усаживается рядом со мной, нарочно слегка толкая меня плечом.       — Ты прекрасно знаешь, что к чему, — его ладонь скользит по моему колену вверх и накрывает мою руку, покоящуюся на бедре, отчего я её сразу отдёргиваю, а Лето натыкается пальцами на лангету, скрытую за широким рукавом лонгслива. — Воу, что случилось?       — Здесь дофига людей, — понизив голос почти до шёпота, говорю я, оглядываясь по сторонам. Благо зрители были увлечены прокатом какой-то девочки в зелёном платьице. — Потом.       — Злюка ты, — наигранно дует губы Лето. — Могла хотя бы на сообщение ответить. На какое-нибудь из шести.       — Будто ты прям так его ждал.       — Вообще-то да, — отвечает он, что меня даже немного смущает. Странный он, конечно, странный. Не перестану удивляться, однако это чуточку топит лёд в моём сердце, и звучу я уже не так холодно.       — Прости, неделька правда выдалась дурацкая, не до этого, — конечно, чувства вины я почти не испытывала, но и огрызаться нет смысла. Джаред тут ни при чём.       — Расскажешь?       — А ты больше хочешь выслушать меня или трахнуть? — и всё же от очередной колкости я не удерживаюсь, вспоминая, что в выходные после моего признания мы по душам практически не разговаривали. Не то чтобы я на это жаловалась, но также и не чувствовала особой близости, о которой он говорил раньше.       — Всё зависит от тебя, — невозмутимо пожимает плечами Лето. — В каком отеле ты остановилась?       — Four Seasons.       — Это же тот, что с бассейном на крыше? Хороший выбор…       — Ага, — жаль, конечно, что с травмированной рукой особо не поплаваешь, да и погодка не шепчет: в Сиэтле дождливо и пасмурно, от чего я даже успела отвыкнуть за время в Калифорнии. Почти московское лето.       — Поужинаем? — предлагает Джаред, продолжая мягко настаивать на своём. — А дальше как захочешь.       По ощущениям прошлая суббота была очень давно, учитывая все события, но воспоминания о наших выходных были ещё свежи и заманчивы. И мне действительно стоит расслабиться… Только в этот раз я попробую лучше держать себя в руках. Я всё ещё пытаюсь дать шанс себе и ему, каким бы сложным ни казалось моё решение усидеть на всех стульях сразу.       — Угу, — киваю я, не отрывая взгляда от очередной выступающей.       Через минуту уже объявляют новую разминку, и Энн наконец-то показывается на льду — время прошло быстро. Все шесть минут она то и дело оборачивается в нашу сторону, будто бы в поисках моего одобрения, но тем не менее держится на ногах. Аксель приземляет хорошо аж трижды, чем заметно оживляет подуставшую от долгого мероприятия публику. Но это пока лишь проба льда, нужно ещё саму программу нормально показать.       Ольга хорошо в неё вложилась. Думаю, что даже без денег Лето она нашла бы для неё возможность попасть на все соревнования и помогла бы с деньгами. У них сформировались свои отношения, совсем не такие, как у меня, возможно, более близкие… Звучит, конечно, как ревность, но всё же я не ожидала, что в ближайшие годы у неё появится кто-то не менее важный, чем я. С другой стороны, поздно модифицировать договорённости и затыкать ей возможность для роста деньгами. Это тоже не особо правильно и мне чести не сделает.       И выступает Энн очень даже здорово. Программа, костюм и образ на удивление не смотрятся сырыми. Сложные прыжки удаются с лёгкостью, но вот в каскаде 3-3 на втором тулупе немного спотыкается и допускает касание. Но это уже такая мелочь… Были бы соревнования, так получила бы медаль гарантированно даже при соперничестве с русскими девочками.       — Она ведь со всем справилась? — интересуется у меня Джаред, когда стихают финальные аккорды и счастливая Энн бежит к выходу и обнимает Ольгу, обрадованная удачным прокатом. — Мне кажется, всё получилось идеально, но ты же знаешь, что я не разбираюсь в тонкостях.       — Да, она молодец, — дальше смотреть нет смысла, поэтому я встаю с сидения и разминаю подзатекшие ноги. — Если ты хотел поужинать, то сейчас самое время свалить, чтобы не попасть в толпу людей на выходе. Пойдём.       Я не собираюсь сейчас ещё петь дифирамбы Энн, ведь своё предназначение я выполнила — улыбнулась ей с трибун, а в остальном Ольга справится сама с психологической настройкой тонкой детской американской души. Поэтому ровно сутки до проката её произвольной программы я предоставлена самой себе.       Я выбрала очень удачный момент для того, чтобы уйти: в коридорах ледового дворца ни души, и мы быстро проскальзываем вдвоём на улицу. Дождь ещё идёт, и мелкая морось, которая началась ещё пару часов назад, превратилась в крупные капли, оставляющие пузыри на лужах. Зонта, конечно, ни у кого нет, и подумать об этом заранее тоже мы не догадались.       — Скажи, пожалуйста, что ты на машине, — с надеждой спрашиваю я, рассчитывая, что не придётся светиться с Лето в такси.       — Да, только она стоит с противоположного края, — он указывает рукой куда-то вдаль. — Видишь белый седан?       — Честно говоря, нет.       — А он там есть. Пошли скорее, иначе совсем вымокнем, — Джаред посмотрел на мои тряпичные кеды, которые за пару минут вне помещения уже полностью вымокли. Благо я догадалась надеть ветровку с капюшоном, и волосы остались сухими. Но это единственный плюс, джинсы все равно мокрые, а ботинки аж хлюпают от воды. Так что негласно ужин в ресторане превратился в заказ азиатской еды в мой гостиничный номер. Но лучше так, чем эта беготня по мокрым тротуарам и поискам стоянки на забитых машинами бульварах. Смотреть на пасмурный залив свысока лучше, чем быть в этой стихии, особенно когда номер двухкомнатный и прямо напротив панорамного окна широкий диван, на котором мы и расположились.       Джаред тем временем ведёт себя как самый вежливый гость. Пока мы ехали, он сказал, что ещё никуда не заселялся, однако сумку с вещами не захватил. Неужели не рассчитывает на продолжение? Лишь в лифте, воспользовавшись отсутствием других постояльцев, позволил себе небольшую вольность: прижавшись к моей спине, чмокнул меня в макушку. Было в этом что-то слишком интимное, что меня до мурашек пробрало… И я ожидала, что когда мы окажемся за дверью номера, то всё вновь скатится к постели, но нет… Видимо, задела Лето моя фраза. Поэтому сейчас он мягче, действует осторожнее и слишком пристально следит за ответной реакцией.       — Так что у тебя случилось? Если ты говоришь, что неделька дерьмовая, значит, она и правда такая, — спрашивает он, не желая оттягивать суть. Голубые глаза смотрят на меня с выжидающим любопытством, отчего сначала хочется вновь закрыться и уклончиво сместить акцент беседы с себя, но приходится напомнить снять часть иголок с собственной спины и не колоть зазря. Очки доверия он успел набрать, поэтому нельзя быть столь категоричной и закрытой.       Но лучшее — враг хорошего, и я начинаю нести чушь, которую ему всё же не стоило слышать:       — Меня бесит парень, с которым тренируюсь сейчас, я сломала руку, поэтому не могу нормально спать, и я просто пиздец как устала, — я вываливаю замолчанное, спрятанное за стиснутыми зубами, мешая палочками соус в лапше так, будто в этой несчастной коробочке собираюсь кого-то покалечить. Я никогда не испытывала потребность в том, чтобы меня жалели, но сейчас крышечку опять сорвало, даже в такой мелочи.       — Как я могу тебе помочь? — вопрос сбивает меня с толку, ведь я точно знаю, что он мне за ночь не срастит кость и не перекупит каток для Ленни… Хотя насчёт последнего можно и поспорить. Блин, это было бы слишком.       — Не знаю, просто говори со мной… — наверное, на мне и правда сказывается одиночество, но потребность в коммуникации вдруг стала такой явной. И она затмила собой сексуальное помешательство с прошлой недели. Возможно, я так схожу с ума, но опять же ничего не могу поделать и стараюсь хоть как-то смягчить удар и уйти в контролируемое падение. Я понимаю, что лучше так, чем в стрессе и адреналине выживать сезон и ломаться во всех смыслах на льду, не получив желаемого, и выбираю меньшее из зол — о чём угодно.       Я выбираю его.       Странного человека, который вдруг появился в моей жизни и практически прямо заявил, что я небезразлична ему. Пусть до сих пор мне хочется отойти подальше и держаться в стороне, я понимаю: чем больше я пытаюсь отгородиться, тем сильнее запутываюсь в своих чувствах. И сама же всё усложняю. Правда, в какой момент меня начало тяготить желание справляться без помощи других?       Мама всегда говорила, что мне трудно будет найти мужчину. Во-первых, из-за характера, а во-вторых, из-за уровня нашей семьи, мол, меня не устроит какой-то избалованный мальчик, не добившийся ничего сам и живущий за счёт родителей, а для надёжного и статусного мужчины я буду слишком свободолюбивой и даже диковатой. Что ж, жизнь умеет удивлять, хоть я и понятия не имею, насколько у нас серьёзно всё будет в итоге.       — А у меня есть для тебя подарок, — вот это сейчас довольно неожиданно. — Просто так, без повода, но будет хорошо, если я смогу тебе поднять настроение.       Он вытаскивает из кармана маленькую коробочку, по логотипу которой я сразу понимаю, что внутри, и кладёт на диванную подушку между нами. Естественно, палочки и лапшу я отодвигаю в сторону, уже не до еды. Джаред, конечно, прекрасно знает, что вряд ли сможет меня чем-то удивить, но всё же его внимание к деталям слишком подкупает. И ведь запомнил же марку и конфигурацию моего браслета… Новая подвеска к нему в виде бриллиантовой звезды тянула на карат, может, чуть поменьше, но всё равно была довольно щедрым презентом. Такой камень не в каждом помолвочном кольце встретишь… Но в то же время украшение не выделялось среди других подвесок, идеально дополняя их.       — Оу… Спасибо, — бормочу я, рассматривая игру бликов в бриллианте под светом лампы. Лето ради чего заморочился? Может, после тех выходных ничего и не было бы, однако за подкуп я это не считаю. Просто потому, что это слишком легко и слишком банально, однако я всё равно немного смущена и сбита с толку. — Мне правда нравится.       — Помочь надеть? — в памяти всплыл момент с мероприятия, где мы встретились с ним пару месяцев назад, когда Джаред возвращал мою пропажу. Тогда я не дала себе помочь, но сейчас сама протягиваю ему руку, позволяя нацепить шарм на браслет. Его пальцы легко пробегают по моим, поглаживая тыльную сторону руки — лишнее прикосновение, но приятное.       — И я всё равно не понимаю, зачем ты бросаешься из-за меня в другой город и покупаешь мне достаточно дорогой подарок, если между нами всё пока не так уж и серьёзно? Тебе не кажется, это…       — Я переборщил, да?       — Отчасти.       — Я до сих пор ищу ключик к тебе, но, видимо, пока не очень получается, — он улыбается, но всё равно выглядит немного удручённым. — Потому что ты всё ещё мне не доверяешь.       — Просто мне трудно тебя понять… Да, я знаю, что ты хочешь как лучше, но вот принять… Я не верю в твои чувства, точнее, верю, но до конца не осознаю, что это реально так, и в этом несколько причин: для меня это в новинку, я не привыкла к такому вниманию к себе. А ты — это ты, и я не могу назвать тебя обычным парнем, ну а я… Ты знаком со мной всего ничего, но, скорее всего, уже убедился, что я с приветом, — дурацкая исповедь, но опять же лучше так. Я рассчитываю, что он поймёт, но всё же в глаза смотреть опасаюсь.       — Неделю назад ты сказала, что сомневаешься в этих отношениях. Сейчас что-то изменилось?       — Сомнений стало меньше. Правда. Но мне всё ещё непривычно быть с тобой. Но, наверное, так было бы с любым человеком. У меня нет близких друзей, кто знал бы меня слишком хорошо, в прошлых отношениях я от этого отчаянно бежала. А сейчас я так не хочу.       — Детка, очень ценю всё, что ты делаешь, — он переставляет с моих коленей на журнальный столик коробку с лапшой и подвигается ближе, притягивая к себе. — Мне вот нахрен не сдалась эта поездка в Сиэтл, я сейчас готовлюсь к важным пробам, но когда узнал, что ты тоже тут будешь, сразу купил билет.       — А я не отвечала на звонки и сообщения всю неделю, потому что мне было слишком хорошо с тобой, и я боялась потерять концентрацию, если не буду дозировать наше общение, — признаюсь я, на удивление не чувствуя тяжести от этих слов. Наоборот, стало легче.       — Я волновался за тебя.       — Не за чем. Я прекрасно со всем справляюсь. Ну почти… — я шутливо прячу травмированную руку за спину.       Теперь уже Джаред не даёт мне болтать, целуя так, что у меня внутри всё сводит. Жарко становится сразу же: мы оба одеты, а на моих плечах ещё и плед, потому что толстовка сушилась в ванной после дождя. Однако как только я вхожу во вкус и расстёгиваю молнию на его худи, намекая на нечто более откровенное, он вдруг останавливается.       — В следующий раз просто скажи «Джаред, хватит», ну или «Джаред, отвали», когда я вдруг покажусь тебе слишком навязчивым, — предлагает он, с улыбкой наблюдая лёгкое замешательство, чуть приподняв моё лицо за подбородок. — Можешь попробовать прямо сейчас. Давай.       Шутка, конечно, жёсткая, потому что я не получаю желаемое сразу.       — Иди-ка ты нахуй с такими предложениями, — я не злюсь, а говорю это с юмором и вновь тянусь своими губами к его.       Однако намёк понят и принят: не пропадать.