Запятнанная совесть

К вечеру здание госпиталя опустело. Белла, Ирина и Вениамин шли к станции метро.       — Так, Белла, — начала переспрашивать Стрелкина, — что тебе сказали?       — Стали упрекать, что моей медкнижки не было на месте и что я пропустила первый осмотр! «Хотя я узнала обо всем слишком поздно! Какой первый осмотр?» — мелькнуло возмущенной мыслью в голове Беллы.       — Ого, а ты не проходила? — Ира наклонила голову. Белла потупила взгляд.       — Я узнала о своем новом статусе буквально месяц назад.       — Но все же прошло?       — Да! Оказывается, они просто потеряли мою книжку. И это было удивлением для Беллы! Она вообще не знала, каким образом ее смогли оценить. Может, эти пункты пропустили, надеясь на чудо?.. А может, ее нахождение здесь — абсолютная случайность? Неловко. Страшно неловко. Всего-лишь заплатка в разрастающейся ране абсолютной системы. Одна ошибка, и…       — Но нашли?       — Нашли, — Манежная нервно сглотнула.       — Что сказали?       — Здорова, рост приемлем, а веса надо чуть прибавить. Если изменюсь — вероятно примут.       — А по опыту чего? — хмыкнула Ира.       — Опыт? — Белла приподняла брови, — Они зачли мои посещения аэроклуба. Удивлена, что это откопали.       — Ого! Артистка, которая покоряет небеса? — Крысин хитро прищурился. — Интересно.       — Покоряла, пока не поступила в училище, — с горечью в тоне парировала Манежная. — Со мной в кабинете тоже было человека три «из народа» — поэтому смотрели чуть лояльнее?.. Белла отошла от новых товарищей и оперлась о близ стоящее дерево.       — Но это все так странно. Это все так… выбило меня, — прошептала девушка под нос, вслушиваясь в тихую песню ветра, обвивавшего ее. Крысин и Стрелкина переглянулись. Перед ними была такая картина: артистка цирка, обнимающая дерево и что-то бубнившая себе под нос.       — Она ищет гармонию с природой? — прошептал на ухо Иры Вениамин.       — Веня! — она искривила губы, сдерживая смех в неподходящий момент. — Тихо ты, дурак! Ира подошла к Белле и положила ладонь на плечо. Манежная распахнула глаза. На несколько секунд она вправду выпала из реальности, забыв, что шла не одна.       — А! Ира! Белла резко развернулась и, отпрянув от дерева, спрятала красное от стыда лицо. Крысин и Стрелкина посмотрели на нее.       — Волнуешься? — спросил Крысин.       — Нисколечко, — ответила Манежная, сложив руки у груди.       — Ну-ну, а глаза-то бегают, — ухмыльнулся Вениамин. — Ладно тебе, Белла. Я и Иришка видели тебя при худших обстоятельствах. Я думал, ты уже начинаешь привыкать к нашей компании.       — Ага, тебе придется, — Стрелкина деловито поставила руки в боки, уверенно улыбаясь. — Повторюсь: не отстанем! Белла сдавленно кашлянула, пытаясь избавиться от ощущения неловкости.       — Ладно, хорошо-хорошо. Так… Чем вы мне предлагаете заняться сейчас? Крысин остановился, потерев подбородок.       — Можем посетить ВДНХ!.. Предложение обыкновенное. Какой же ты житель Москвы, если не знаком с этой достопримечательностью?       — Когда еще я не попал в одну командировку, а Стрелкина была в отпуске, то мы часто проводили время здесь… Ира, навострив уши, стала слушать словесный поток друга: хоть бы не выпалил ничего лишнего! Душа поэта!       — Однажды, когда мы сидели в обнимку… Стрелкина, тут же сжав челюсти от нахлынувшего смущения, сильно похлопала Вениамина по плечу.       — Веня! Веня, твою мать! Белла хихикнула.       — А Вы… дружите, что-ли? Стрелкина рвано выдохнула, раскрасневшись. Крысин хмыкнул, переведя нежный и вопрошающий взгляд на подругу.       — А! Нет-нет! Мы с ним просто товарищи!       — Ира, может, Белла имела в виду реальную дружбу? — он успокаивающе улыбнулся. Манежная кивнула.       — Да, а ты о чем подумала, Ир? — она наклонила голову, всматриваясь в пунцовое лицо, на которое падали рыжие пряди. Стрелкина спрятала взгляд в землю.       — Забудьте. Через некоторое время новоиспеченная троица товарищей оказалась на ВДНХ. Светило предзакатное солнце, скромно стояли зелёные деревья, невдалеке в фонтане шумела прохладная вода. — Как думаете, а когда нам все объявят? — задала вопрос Белла, ребячески болтая ногами, сидя на скамейке.       — Вообще, — Стрелкина хитро отвела взгляд, — я подслушала, что в сентябре нас должны будут уже всех собрать! Как всех, — она поправила, — тех, кто точно прошел.       — Но я не удивлюсь, что они растянут эту шарманку до октября или ноября, — с легкой дерзостью в голосе развеял услышанное Стрелкиной ее друг.       — Да ну, Веня! У нас же всегда все распланировано! Пятилетки там, например.       — Ага, так точно! — продолжил Крысин, не переставая игриво улыбаться. — Если захотят, то на бумаге поправят! А реальность, Ириш, какая?       — Не начинай, еще и при Белле.       — Ой, что тут такого, милая моя? Неужели я не могу сказать о том, что думаю? Ира прищурилась, уже не смотря на своего друга, а сверля его угрожающим взглядом. Крысин тут же оторопел и смущенно сжал губы.       — Ладно, понял-понял. Белла, еле сдержав невольную улыбку от взаимодействия друзей, решила разбавить обстановку еще одним вопросом.       — Вы выглядите так, будто всю жизнь дружите, — заметила девушка, поглядывая на новых товарищей.       — Ну почти, — ответила Ира, не дожидаясь, когда Манежная договорит. — Помнишь, Вень?       — Чего, Ириш?       — Как мы познакомились…

***

Ира смутно помнила октябрь 1941 года. Будучи совсем несмышлёным ребенком она не понимала, почему ее отец стал так часто пропадать, а затем вскоре вовсе оставил её. Касание мозолистых рук, поглаживающих белые от страха детские щеки.       — Доченька, я вернусь, обещаю. Ира бросила взгляд на маму. Снежана смотрела на супруга, не шевелясь, словно навеки замершая статуя. В зеленых, когда-то ярких глазах, крупными каплями блестели слезы. Когда-то сияющее и ласковое лицо матери стало тускнеть.

Может, она уже похоронила Сириуса?

Мать хватала первые попавшиеся вещи, забывая о когда-то откладываемых мечтах или делах.       — Папа, мы же еще поиграем с тобой? — с надеждой прошептала маленькая Ира, не осознавая, что гармонию ясного неба скоро нарушит гул страшных машин в воздухе.       — Поиграем, моя хорошая. Мужчина встал на колени и надел на шею Иры крупный медальон.       — Что это, папа?       — Это… Это чтобы я всегда был с тобой, — ответил мужчина, улыбаясь. Дальше все в голове было смутно. Толпа. Шум колес поезда. Тыл. Поволжье. Папы нет. Он где-то далеко, но так близко в маленькой фотографии большого для малышки медальона. Мама держала крепко Иру за руку, не отпуская от себя ни на шаг. Их поселили в коммунальной двухэтажке. Электричество давали редко. Для маленькой Иры чудом была буржуйка, излучавшая нежное тепло, похожее на объятия папы.       Сириус, Сириус… Самая яркая звезда.

Интересно, а папа такой же? Его же так зовут?

А почему папу просто не зовут папой?

Поздней осенью было холодно: не помогал даже пуховой платок, которым Снежана крепко заматывала дочь. Деревянные стены изредка завывали от боли. Мама допоздна на предприятии: работала на благо Родины. Маленькая Ира глядит на звездное небо, улыбающееся ей молочными зубами. Она улыбается ему в ответ, щуря карие глаза.

Небо ей подмигивает, бросая случайные слезинки. Рыжий огонек, еще не увидевший все ужасы, тянется ладонью к свету.

— Ира, а ну отойди от окна! — прозвучал из дверного проема громкий, но уставший голос матери.

Девочка нехотя отлипла от стеклянной плотной рамы, снова наступая на холодные полы.       — Идем лучше ко столу, я, — Снежана перешла на шепот, — хлеб принесла. Глаза Иры загорелись. В эту ночь количество еды было немного больше — значит, утро должно быть добрее: такую закономерность вывела для себя маленькая Стрелкина.

***

Покупка товаров была ограничена, строго по талонам: необходимая мера. Снежана часто брала Иру с собой, так как поначалу боялась оставлять дочь одну дома. Людей было много, выстраивались огромные очереди. Толпа галдела, обсуждая последние вести с фронта, услышанные то от других людей, то прочитанные из обрывков свежих газет. Ира пока плохо понимала, о чем все так увлеченно говорили. Найдя свободный от ног и тел уголок, девочка встала цыпочки. Не в первый раз в её поле зрения попало чьё-то ловкое движение рук: это был мальчишка в грубой кепке и дерматиновой куртке, нахально обчистивший чей-то карман. Кудрявые чёрные волосы, видневшиеся из-под головного убора, придавали мальчишке, иронично, больше невинности.       — Мама… — прошептала Стрелкина родительнице, пытаясь указать пальцем на незнакомого мальчика.       — Ира, мы уже видели с тобой и бродяг, и попрошаек. Они не от хорошей жизни!.. Мальчик в кепке провожал их долгим взглядом, пряча в кармане уже почти собранный ловкостью рук рубль. Он щурился и будто чего-то выжидал. Забрав свою норму хлеба, Снежана, держа Иру, отошла от очереди.       — Ира, я сейчас зайду к тете Аглае, никуда не уходи. Оставшись одна на улице, маленькая Ира тут же оробела. Гримаса воришки стала более угрюмой: его план начал разрушаться. Мальчик быстро направился к Стрелкиной. Он был выше и чуть старше, кажется, на года три.       — Ты что-нибудь видела, малявка?       — Я? — спросила девочка, сжимая ладошки у груди. — Нет.       — Да ты мне врешь! Думаешь, я не чувствовал, как ты меня взглядом в очереди пилила? — начал давить мальчик. — Любопытной Варваре на базаре нос оторвали!       — А потом прикрутили и клеем скрепили! — буркнула Ира, складывая руки у груди. Воришка изумленно похлопал глазами, не ожидая такой зеркалки, и широко улыбнулся.       — Остра на язык, молодец, — он, видимо, восхищенный, поставил руки в боки. — У кого училась? Ира опустила глаза.       — Сама! Мальчик тяжело вздохнул: о прошлом плане с воровством надо было точно забыть. Что-то у него сжалось в груди при виде Иры. Такой же ребёнок войны.       — Ладно, хватит. Тебя как зовут? — постарался он задать вопрос деловито, почти небрежно.       — Ира!       — А я… — мальчик отвёл взгляд в сторону какой-то конторы, будто вспоминая — Я Веня. Он почему-то протянул руку. Ира, загоревшись радостью от спонтанного знакомства, пожала ее.       — Будешь мне помогать воровать?       — Фу, нет! Это же плохо, — Стрелкина отпрыгнула, хмурясь.       — А почему ты мне руку тогда пожала? — маленький воришка ухмыльнулся.       — Так ты сам мне ее протянул. Я должна была отказаться? Это неуважение!       — К кому?       — К тебе, Веня. Мальчик громко захохотал, снимая кепку.       — Ой, дурочка еще! Ладно, подрастешь — поймешь. Кхм, и… Никому не говори, что я тебе предлагал!       — Почему?       — Меня мама убьет.       — Ира, идем домой! — послышался невдалеке голос матери.       — А, мне пора, — спохватившись, Ира побежала в сторону родительницы, поправляя пальтишко.       — Да, пока… Попрощавшись, Веня развернулся и направился в сторону эвакогоспиталя, где работала его мать.

Она не должна знать о его страсти.

***

К концу зимы Снежана стало еще больше пропадать на работе. Дочь она видела все реже и реже. Ире это не нравилось: девочка пыталась занять себя, играя с ребятами в детском саду или пропадая на улице лишние минуты, боясь наказания за это.

«Не ходи в чужой двор, Ира» — причитающе-поучительным тоном говорила мать, когда оставляла дочь одну.

Ее район был тихим, в отличие от центра. Иногда вдалеке слышались моторы советских самолетов — летали женские полки. Бродячие собаки: кто их не боялся? Если поодиночке, то с ней можно договориться, если стая — остается надеяться на чудо. В этот день Ира почему-то поругалась с мамой. Она не помнила, почему мать так сильно разозлилась на нее, но помнила, почему сама была зла на нее. Она бежала быстро, не зная зачем, сильно желая куда-нибудь спрятаться. Слякоть на дорожках замедляла шаг, возражая протестую ребёнка с хлюпающим звуком. Сев на скамейку, Ира долго смотрела вниз, болтая ногами. На голых деревьях ещё не было почек.       — Почему мама ходит с каким-то дядей? — девочка склонила рыжую голову набок. — Она же обещала ждать папу. Шум голых деревьев, изредка падавшие капли воды с крыш. Прохожие, выходившие и заходившие в подъезд изредка поглядывали на одинокого ребенка. Ира сидела еще где-то минут 15 перед тем, как встать и пойти куда глаза глядят. Три собаки. Беспородные брошенные дворняги будто поджидали маленькую жертву: они шли незаметно, неспешно, что даже не вызвало подозрений у Иры. Затем, обогнав, c лаем стали окружать и приближаться к девочке. Она замерла, напрягшись всем телом: пальцы оттопырились в готовности яростно размахивать и сопротивляться. Большего Ира не умела, да и не попадала никогда в такие ситуации за свою короткую жизнь. Выждав момент, она разорвала быстрыми шагами кольцо и ринулась в сторону соседних домов.       — Мама! — крикнула Ира. Впереди были гаражи. Девочка, споткнувшись о бордюр, пролетела несколько метров перед тем, как впечататься ногами в бетон.       — Плохие собачки… Плохие, — перевернувшись и сев на пол, Ира вжалась сильнее в стену. Вожак маленькой стаи, чувствуя страх ребенка, приближался медленно, угрожающе рыча. Кто-то невдалеке громко свистнул. Собаки тут же замерли, обернувшись в сторону звука. К ним медленно подкрадывался Веня, держа в руках кепку-восьмиклинку.       — Что, Тузик, Шарик, Бобик, — мальчик перечислил клички наугад, — скучно вам? Смотрите, что у меня есть! — он помахал головным убором, поманивая. — Сюда — сюда. Веня посмотрел на Иру и прошептал:       — Беги, дуреха! Ой, не беги, иди! Я отвлеку. Девочка подняла глаза, замыленные слезами.       — Веня, ты же!..              — Да иди уже, копуша! — буркнул Веня. Мальчик попятился назад, собаки пошли за ним, настороженно подняв хвосты. Ира, дрожа от волнения, встала на ноги и быстрым шагом направилась в сторону улицы. Воришка специально растягивал время, давая Ире уйти на безопасное расстояние. Он поднял руки, чтобы специально увеличить свою тень, отбрасываемую на животных.       — А вы, — Веня ухмыльнулся и бросил собакам кепку, — хватайте! Уж лучше вещь, чем девчонка! Животные налетели на восьмиклинку. Веня, видя, как собаки переключили свое внимание, стал медленно уходить. Он понимал, что эту кепку ему с трудом достала мама, то, что он должен был беречь ее, но он не мог бросить Иру в беде. Мальчик знал, что за такое ему не отвертеться от наказания. Когда злосчастный двор был позади, воришка огляделся по сторонам.       — Ира! Ира-а-а! — позвал он девочку, поставив ладони у губ. Маленькая Стрелкина ушла недалеко: она сидела на скамейке, потирая влажный нос и щеки.       — Ира! — радостно воскликнул Веня. — А я думал, что ты убежала. Он подошел ближе и взглянул в зареванные глаза.       — Веня! — Ира ахнула, — Ты цел? Я уже подумала… Девочка сжала губы, стараясь почти неконтролируемый плач. Воришка замер и в удивлении приподнял брови, не понимая причины такой яркой реакции.       — Чего подумала?       — Что собаки… Они… Веня хотел было засмеяться с воображения Иры, но что-то сдержало его. Он сел рядом, почесывая бритый затылок.       — Съели меня?       — Ага!       — О-о-о, ну фантазерка! Ладно, рева-корова, ты сама как? Болит что-то? Ира кивнула.       — Нога болит.       — Ну ты, Ирка, ну… Ходить можешь?       — Не знаю, как-то шла. Хорошо было, — она потерла нос и шмыгнула. Девочка снова посмотрела на Веню и сжалась.       — А где твоя кепка?       — Отдал собакам.       — Но она же наверное дорогая! Твоя мама не будет ругаться?       — Будет. Однако совесть моя будет чиста. Просто я, ты… Ты так испуганно сидела, что я не мог просто пройти мимо, и… Ира, не слушая до конца, обняла мальчика. Веня опешил, замер, не веря, что это действие правда было в его сторону. Воришка поднял руки вверх, чувствуя странный ком в горле, будто сдаваясь чувству растерянности и неожиданной слабости перед ситуацией. Да и Веня сам не до конца верил в то, что может вести себя благородно к кому-то, кроме матери.       — Ну хватит! Еще телячьи нежности эти… Эх, девчонки, — прошептал Веня, чувствуя, как загорелись его уши.       — Тебя не обнимают?       — Обнимают.       — Но ты реагируешь как собака.       — Я?       — Да!       — Просто я мальчик, Ира. Мне эти нежности незачем!       — Да? — Стрелкина посмотрела на своего друга как-то разочарованно. Воришка, прочувствовав странную силу взгляда на себе, замялся.       — Но а ты же не собака, поэтому… Веня стыдливо спрятал взгляд и, кажется, пересилив себя, обнял Иру, прижав ее плечо к своему. Та засмеялась, забыв о боли.       — Веня, скажи: а ты боялся? Мальчик задумался, пытаясь понять свою минутную смелость. На самом деле воришка был довольно труслив, как и любой обыкновенный ребенок.       — Ты что! Я же… — запнувшись о свою ложь, Веня опомнился, — Ладно, боялся.       — Но ты же —       — Я просто хорошо это скрыл! Если бы я тоже напугался, то собаки бы учуяли это и точно разорвали нас обоих, — мальчик пожал плечами. — Ты далеко живешь отсюда? Давай домой провожу.       — Не знаю… Ира посмотрела вдаль, потом по сторонам, ища ориентир.       — Вот там ларёк, видишь? Вот если от козырька налево, а потом идти до дома из дерева, третий по счету! Веня прищурился, а затем кивнул.       — Понял. Пойдём, Иришка? Маленькая Стрелкина обернулась.       — Как ты меня назвал? Веня тут же отвёл взгляд, небрежно почесывая затылок.       — Ириша, Иришка. А что не так?       — Красиво звучит. Ладно, идём? Встав со скамейки, Ира замерла и пискнула.       — Ай, нога! Веня насторожился. Не врёт.       — Где болит?       — Здесь, — робко ответила она, указав на вероятно разбитую коленку, скрытую под слоем штанов. Мальчик недовольно нахмурился, покачал головой.       — Ну как ты так, малявка? От собак летела? Крылья у людей, знаешь, не растут!       — Веня, ну прости, что я… Я… Ира, выпятив губы, робко опустила глаза в пол. Когда она громко захныкала, то мальчик не знал, что ей ответить. Хотелось по-простому, дворовому: подтрунить, дразнить, а потом извинятся с натянутой улыбкой. Но тут случай другой…       — Ира, не время распускать нюни! Слезами ноге не помочь! Веня посмотрел по сторонам.       — В госпиталь потащить — мама рассердится, да еще и кепка, — мальчик хлопнул себя по лбу. — Точно! Я же недалеко отсюда живу. Все, идем ко мне! Мальчик глянул на Иру, которая стояла, опираясь на здоровую ногу.       — Или хотя бы ползем… Веня, не предупредив, попытался подхватить девочку на руки. Та сразу начала отбиваться.       — Нет-нет! Убери свои руки! Я сама! От резкого крика воришка отпрянул и, помотав головой, подошел снова к Ире.       — Давай, опирайся на мое плечо, израненный боец.

***

В доме пахло краской. Веня до сих пор не понимал, как его с мамой могли поселить в такую хорошую коммуналку: на его этаже ютилось всего лишь три семьи.       — Ты правда знаешь, как лечить? — спросила Ира, наконец присев на скамейку на маленькой кухне.       — Конечно! Моя мама работает медсестрой, она меня много чему научила.       — Ого, Веня, ты такой умный! — восхищенно пролепетала Ира.       — Не умный, а просто наученный! — поправил мальчик, доставая небольшую аптечку, — Я же не могу не помогать своей маме. Спустившись со стула, воришка подошел к скамеечке.       — А что ты делаешь там? — в карих глазах блестело любопытство.       — Помогаю с перевязкой, обработкой ран у солдат, — начал рассказывать Веня. — Знаешь, сколько их сюда привозят? Девочка похлопала глазами.       — Нет, — нерешительно ответила Ира. — А тебе, — он свел брови и махнул ладонью, — И не надо знать! Мелкая еще! Ира опустила глаза.       — Ну и ладно! Крепче спать буду! — фыркнула девочка, сложив руки у груди. — А сколько тебе лет, Веня? Большой такой, в школу ходишь? Веня, не ожидавший такого потока вопросов от маленькой подруги, прищурился.       — Ир, сними с себя еще колготки. Мне же надо как-то рану осмотреть. Недовольно замычав на игнорирование очень важных вопросов, Ира нахмурилась и стянула колготки чуть ниже колен. Веня оглядел рану: крупная ссадина.       — Все не так плохо. Так, потерпи немного, может щипать. Когда мальчик стал обрабатывать коленку, девочка вскрикнула и рефлекторно пнула его ногой.       — Ёклмн, малявка, не так сильно! Ты че, кенгуру бойцовский?       — Прости…       — Ладно, на этот раз прощаю. Потерпи чуть-чуть, я же сказал, что будет больно!.. Ира хныкнула и, сжав губы, смирилась с ситуацией. Боль от раны стала ярче и нетерпимее на несколько мгновений: по щекам покатились слезинки.       — Ну, Ириш, чуть-чуть осталось. Обработав рану, Веня перевязал ее. Потерев ладоши, мальчик отошел от подруги и поставил руки в боки.       — Все! Ты держалась почти молодцом. Ира широко улыбнулась.       — А что мне делать потом с этой тряпочкой?       — Как домой вернешься — сними сама или попроси маму. При слове «мама» Стрелкина вздрогнула, сжав медальон на груди. Веня вопросительно наклонил голову.       — Слушай, Ира, а почему ты вообще так бежала?       — Мама на меня накричала. Она почему-то забыла про папу и теперь ходит с каким-то дядей. Я иногда их вижу, называет другом… Воришка похлопал глазами, улыбка спала с его губ. Измена! Предательство…       — Мама говорила мне, что папа уже точно… Но я не верю ей! Папа точно жив! Веня посмотрел на девочку, чего-то ожидая. Кажется, что Ира снова была готова заплакать.       — Вот! Посмотри! Стрелкина протянула мальчику медальон, висевший у нее на груди. Гладкое железо сверкнуло. Веня завороженно уставился на блестяшку, затем, придя в себя, надавил на кнопку, открывая. В рамочку была вложена фотография молодого человека: он был короткостриженый, по-своему статный, цеплявший решительным взглядом и военной формой.       — Это твой отец? В голове воришки слышалось искреннее удивление.       — Да! — ответила Ира с гордостью.       — А какой он?       — Папа очень добрый и смелый! Мальчик слушал эти слова с внутренней щемящей тоской.       — А какой твой папа, Веня? — спросила Ира из искренности. Воришка тут же замялся и оробел.

Веня не любил, когда кто-то спрашивал про его отца: он не мог ответить сердечной правдой на вопрос. Мальчику становилось больно от чувства несправедливости, которое он познал слишком рано.

Сначала Веня не понимал, почему в один из дней папа не вернулся с работы домой, почему мама горько плакала, вырезая его лицо с фотографий, почему она стала одновременно более строгой и осторожной по отношению к сыну.

Лишь став взрослее, Веня понял, что его жизнь поделена напополам.

***

Улицы Покровского бульвара накрыла темнота. Спокойно. Воздух был холодным. Стрекотали сверчки. Свет книжной лампы горел слабо, падая на черные кудри. Вениамин смотрел в окно, потирая переносицу. Он не мог уснуть: эта проблема для него уже не новая, но все такая же мучительная. Крысин пытался научиться жить с ней, вылавливая «счастливые» дни, когда сон одерживал победу над оглушающими мыслями. Ира прошла в комнату тихо.       — Вень, — прошептала Стрелкина, — чего не спишь? Крысин резко обернулся, ахнув.       — Ира? А ты чего не спишь?       — Я воды попить хотела, и…       — Решила проверить меня? — спросил Вениамин.       — Да. Пройдя в комнату, Стрелкина посмотрела на Вениамина. Мужчина не отрывал взгляда от подруги, глубоко вдыхая и выдыхая: его сердце бешено колотилось из-за чувства странной тревоги, пронзавшей все тело. Темнота рисовала пугающие и знакомые картины из-за недавно тронутой бумажки, которая стала плоским ключом к мучительным воспоминаниям. Выбросить? Он не мог просто так избавиться от того, что одновременно чуть не погубило и спасло его.       — Веня? Ира наклонилась к его лицу, взяв его в ладони. На щеках Крысина были засохшие капли слез.       — Ты чего?.. Крысин медленно помотал головой и обессиленно посмотрел на Стрелкину. Его лицо было все таким неподвижным, а в темных глазах читалась ядовитая боль. Совсем не то, что привыкла видеть Сириусовна.       — Ира, просто… Побудь со мной рядом, пожалуйста, — умоляюще-тихо попросил он подругу. На его обычно жизнерадостном лице не было улыбки. Из-за этого по спине Иры пробежала дрожь. Вениамин так и не рассказал о шраме. Стрелкина села рядом, успокаивающе обнимая Крысина за плечи. Мужчина замер, затем прильнул ближе, утыкаясь в плечо Иры, словно слепой котенок, ищущий тепла.       — Дыши ровно, родненький, — ласково пробормотала девушка. От нежного обращения у Вениамина заныло в груди. Когда рука Стрелкиной скользнула к шраму, осторожно поглаживая, то Крысин прижался носом к ладони. Дрожащая рука обхватила запястье Иры. Крысин произнес что-то невнятное. Ира оставила поцелуй на его макушке, вызвав у мужчины легкую улыбку. Тело его в руках Сириусовной было непривычно ватным.       — Все, засыпай давай, не морочь себе голову, — в голосе звучала растерянность, беспокойство и желание помочь, — чем бы то ни было…

Девушка не знала, что точно поменяло Вениамина за годы отсутствия в Москве, что сломало его в той несчастной командировке, куда он отправился… По своему ли желанию? А может на него повлияло что-то другое? Сейчас она лишь могла строить догадки, тыкая пальцем в небо.

Когда дыхание Крысина стало размеренным, Ира чуть расслабила объятия и, приподняв лицо Вениамина, рассмотрела его, медленно проводя пальцем по обожженой щеке, губам, подбородку: все ещё красивый. Красивый, уязвимый и честный в объятиях той, которой втайне доверил сердце. Теперь молодой человек спал, то невольно хмурясь, то сжимая ладони, напрягаясь всем телом. Может, ему снился кошмар?

— Что же ты там видел?..

Ира, наклонившись, легонько и нежно коснулась губ друга своими, проклиная сердце за подобный порыв: переступила сокровенную черту! Хватка на ее запястье ослабла, а соседнее дыхание стало более спокойным и медленным. Обошлось!.. Ночь на Покровке была тихой. Одно сердце билось в такт другому.