Отчаянный подарок под взорванной ёлкой

Когда я открыла глаза, дождь за окном был похож на рассвет. Я нашла себя на подоконнике в аудитории с небесно-голубыми стенами. Как странно… Последнее, что я помню — серо-коричневый коридор, а потом жуткая усталость, желание свернуться клубочком прямо тут, на выцветшей ковровой дорожке… Что у нас тут есть? Большущая доска. И надпись на ней.

やらずに後悔するよりも、やって後悔した方がいい。

Мне пока сложно даётся японский, но я могу разобрать «後悔する» — сожалеть, «方がいい» — хороший вариант… Даже не знаю, что автор имел в виду… Замечаю, что на мне длинное молочно-белое платье, расшитое золотистыми нитями, и голубое покрывало — мой костюм Девы Марии. Как странно… Когда я шла на семинар, я была в своей обычной одежде. Да, нас просили взять с собой костюмы, но не говорили, что явиться нужно прямо в них… Что же происходит? Я осторожно спускаюсь с подоконника, стараясь не порвать и не выпачкать дорогую ткань. Это мой единственный костюм, на второй я ещё, к сожалению, не заработала… Тяжёлая деревянная дверь заскрипела, открываясь. За ней я встретила милашку Хё-чан и эльфа Дуарха Моффата. Впрочем, сейчас никто из них на самих себя не походил. Дуарх, мой одноклассник, который всегда одевается в чёрное, вдруг стал по-рожденственски красно-зелёным. Говоря, Дуарх тряс головой, и бубенчики на его шапке забавно позвякивали. Настоящий Абсолютный Эльф… Хё-чан — точнее, Фуюгава Хёсэцу — стояла, опустив голову и ссутулившись. Длинное белое одеяние, превращающее руки в крылья, подчёркивало обычно незаметную призрачную красоту Абсолютной Юки-онна. Роль снежного духа ей очень идёт, хотя представить обычно весёлую, шумную, компанейскую Хё-чан в качестве ёкая не так просто… — В любом случае, Фуюгава-сан, мы здесь, похоже, одни… А, нет. Доброе утро, Луана. Как спалось? Улыбнувшись одним уголком рта, я ответила: — Чувствую себя… хм… немного воздушнее, чем обычно. — Как будто проспала сто лет в хрустальном гробу, а? — подмигнул Дуарх. — Давай, третьей будешь. Да, Фуюгава-сан? Обычно разговорчивая Хё-чан только кивнула в ответ. Странно… — Мы обошли весь этаж, поломились во все двери, но ни одна из них не открылась, кроме той, что отделяла нашу аудиторию от коридора. И теперь ещё твоя. — «Ваша» аудитория? — не поняла я. — Мы пришли в себя там, где и заснули — в классе 10-8. Единственное, что изменилось — мы были там одни. Хё-чан покачала головой и помахала руками. Действительно крылья. Крылья зимы… — Ах да, ещё и это, — развёл руками Дуарх. — Хотя ты и сама видишь, Луана. Напротив «моей» аудитории как раз висело большое зеркало в потрескавшейся деревянной раме. В нём отражались все мы: красно-зелёный Абсолютный Эльф Дуарх Моффат, потомок древнего шотландского клана; призрачно белая Абсолютная Юки-онна Фуюгава Хёсэцу, коренная токийка, почему-то попавшая в зарубежный корпус вместо основного; Абсолютная Дева Мария из бразильских трущоб, наряженная в одежды, как у дорогих разукрашенных статуй в костёле, всё ещё юная и хрупкая — единственный мой настоящий талант, который так сильно подвержен тлению… Луана Мария Перейра, маленькая воровка в краденых облачениях, в которой какой-то добрый католический монах увидел саму Небесную Деву… — Сколько вас было в аудитории 10-8? — интересуюсь я. — Примерно час назад мы проснулись одни. А вот до этого — пускай будет вчера — почти целый класс — не то 14, не то 15. Наверняка они все ещё не проснулись, но и поторопить мы их не сможем: все двери, похоже, настроены на открытие изнутри. — Может, они уже уехали домой? Каникулы же… Хё-чан открывает рот, чтобы возразить, но в итоге лишь беззвучно вздыхает. — Мы проверили двери, ведущие к лестнице, и лифт. Всё глухо. — Кстати… — цепляюсь за последнее слово я. — Хё-чан, что с твоим голосом? Она опять вздыхает. — Фуюгава-сан написала, что в этом виновато какое-то вещество, которое мы все вдохнули, прежде чем уснуть, — пояснил Дуарх. — Написала? — удивляюсь я. — Ну да, в каждой аудитории есть доска и мел, — пожимает плечами парень. Бубенчики подтверждают каждое его слово. — Если ты думала, что мы о смартфонах, то нет. Ни телефонов, ни планшетов, ни ноутбуков, ни даже наручных часов у нас не осталось. Видимо, их забрал тот, кто нас усыпил. — Почему вы решили, что нас непременно кто-то усыпил? — всё ещё сомневаюсь я, хотя в глубине души признаю, что ситуация выглядит чересчур подозрительной. — Фуюгава-сан написала, что голос у неё пропадал только от снотворного вещества, использующегося для наркоза. — И надолго? — я вновь обратилась к Хё-чан. Она взмахнула руками, убирая рукава с ладоней, и показала мне сначала десять, а затем девять пальцев. — Девятнадцать? — уточняю я. Кивает. — Девятнадцать дней? — пугаюсь. Машет головой. — Девятнадцать часов? После пробуждения? Накрывает рот и нос ладонью. — После вдыхания? Кивает. Как интересно… — Мы тут решили по второму кругу обойти весь десятый этаж. Вдруг что-нибудь изменилось? — вновь подал голос Дуарх. — Ты с нами, Луана? Я украдкой взглянула на надпись на доске. — А вы не могли бы для меня кое-что перевести? Хё-чан зашла внутрь и, увидев текст, кивнула. Взяла мел и вывела понятными латинскими буквами:

«Лучше сожалеть о том, что ты сделал, чем о том, что ты не сделал».

Кажется, всё начинает приобретать смысл… — Хорошо. С чего начнём? Хё-чан улыбнулась. Видимо, ей тоже понравилось, что я присоединилась. — Ты была в аудитории 10-1. Всего здесь десять классов, а ещё два туалета — один женский, один мужской — и лестницы. Ах да, лифт, — исправился Дуарх после очередной попытки Хё-чан объясниться жестами. Хё-чан как раз нажала на кнопку вызова. Ничего не произошло… — Похоже, лифты выключены, — подытожила я и дёрнула за ручку дверь, ведущую к лестнице. Бесполезно… Здание зарубежного отделения академии «Пик надежды» напоминает клин. От центра — лифтов и центральной лестницы — под тупым углом в обе стороны расходятся коридоры. Слева нечётные номера, справа чётные. Я проснулась в самой близкой к лифтам аудитории из тех, что в левом коридоре — если стоять лицом к лифту. Дуарх и Хё-чан — в предпоследней справа. В конце каждого коридора есть туалет и боковая лестница. Мы решаем сначала проверить «мою» половину здания. Пройдя мимо аудитории 10-1, Дуарх ломится в 10-3, но ничего не происходит… — Ничего, пойдём дальше, — трясёт головой Дуарх. Наверное, ему тоже нравится, как звенят его бубенчики… Без особых ожиданий мы проверяем дверь за дверью, и все классы оказываются запертыми. Старые, но добротные двери не сдвигаются ни на дюйм. Я дёргаю очередную ручку, и дверь поддаётся. Окрылённая удачей, я распахиваю её… нет, здесь никого… — Туалет и до этого был открыт, — поясняет Дуарх. — Но почему-то только женский. Хё-чан кивает на замок женского туалета. — Выломан, — понимаю я. — Ещё с прошлого года, — еле слышно шепчет Хё-чан, к которой наконец-то начал возвращаться голос. — Девочки давно жаловались. Последняя дверь ведёт на лестницу. Конечно же, она заперта. Когда мы упираемся в конец коридора — большое окно с широким подоконником на уровне моих коленей — солнце на миг показывается из-за бесконечно серой стены дождя. Мне кажется, что кое-где среди слёз неба пляшут снежинки. Впрочем, как знать… — Итак, здесь ничего нового, — подводит итог Дуарх. — Не совсем, — качаю головой я. — По крайней мере, мы точно знаем, что снотворный газ мы все вдохнули вчера около… м-м-м… да, около двух пополудни. — Ты права, — соглашается парень. — Значит, мы всё-таки здесь не так давно. Правый коридор? Мы с Хё-чан утвердительно киваем. Здесь нас ждёт удача. Прямо перед самым носом Дуарха дверь аудитории 10-2 распахивается, и оттуда выскакивает всклокоченное чудовище. Козлиные рога, чёрное, покрытое шерстью лицо, а главное — абсолютно безумные глаза. Чудовище заорало что-то на страшном гортанном языке и понеслось прочь от нас. Дуарх отмер первым. С криком: «Эй, Мэл, подожди!» — он погнался за исчадием преисподней. Я взглянула на Хё-чан: уж она-то должна разделить мои эмоции! Но нет, Абсолютная Юки-онна улыбается, закатив глаза… Несколько минут беготни — и чудовище оказывается Мелиссой Нгвази — третьегодкой из ЮАР. Да, кажется, я её даже припоминаю… Это одноклассница Хё-чан. Вот только выглядела она раньше совсем по-другому. Вот уж действительно — Абсолютный Крампус… Десятый этаж становился всё оживлённее. Из класса 10-4 осторожно выглянули русские брат с сестрой — не помню, как их зовут. Вслед за ними из 10-7 выбежала Хельга Гюльнардоттир, но в костюме ведьмы-великанши Грилы не так-то просто узнать самую желанную девушку зарубежного отделения… То тут, то там открывались двери, и заспанные студенты перемещались в коридор. Из мужского туалета так и вовсе высыпали трое: второгодка Лань Цзеюн — как Санта, только китайский — в красном ханьфу, расшитом золотыми драконами; ещё один второгодка Урагири Кансё — он же Абсолютный Сёгацу-сан — в зелёном кимоно с золотыми звёздами; Люк Росс — почему-то в одних красных плавках. Подозрительно… Когда двери всех аудиторий открылись, нас оказалось шестнадцать. Стандартный класс академии «Пик надежды». За одним лишь исключением: все мы — персонажи зимних праздников. Как мы ни пытались ломиться то в одни, то в другие закрытые двери, но ничего нового, кроме аудиторий и туалетов, доступно нам не стало. Проверив всё по десятому кругу, мы собрались в классе 10-10 — он оказался ближайшим. Именно здесь проснулись Франческа Инганнаморте — девочка с моей параллели, у которой день рождения совпадает с моим — и какой-то славянский парень-третьегодка. Первое, на что я обратила внимание в новом месте — доска.

ぐっすり眠れましたか。

А вот это я перевести смогу! «Хорошо выспались?» Смешно… Часы над доской показывали полдень. Три часа назад к Хё-чан вернулся голос, и она стала прежней: весёлой, разговорчивой. Единственное, что не давало ей насладиться жизнью… Хорошо, не единственное. Так вот, у нас не оказалось никаких вещей, кроме костюмов, в которых мы проснулись. Чтобы подтвердить или опровергнуть это, мы снова прочесали десятый этаж. Увы, картина везде одна и та же: пустая аудитория с рядами деревянных парт, доской, куском мела, часами и системой оповещения, которая, конечно же, не издавала ни звука: каникулы всё-таки. Ещё час у нас ушёл на тщательные, но тщетные поиски. Именно тогда подала голос самая младшая из нас всех. Но нет, не я — Франческа: — Поесть бы чего-нибудь… Все мы уже думали об этом. Увы, кроме мела, жевать здесь абсолютно нечего. Хорошо, что хотя бы есть вода — в кулерах на коридоре и в туалете из-под крана. — Хочешь есть — попей водички, — грустно пошутил тот русский парень, у которого есть сестра. Пошутил и поплёлся подавать пример другим… Водопой убил ещё немного времени. Разумеется, мы не могли не строить догадки, почему мы заперты на последнем этаже без возможности выйти прочь. Когда часы отбили сутки с начала семинара, Хельга, как самая старшая (и самая «горячая» — иначе парни бы вряд ли стали слушать девочку), взялась вести мозговой штурм. — Давайте ещё раз пройдёмся по тому, что мы имеем. Мысленно пройдёмся, — добавила Хельга, когда несколько парней собрались на коридор. — Мы заперты на десятом этаже зарубежного отделения академии «Пик надежды», в котором все мы учимся. Я права? Все мы закивали. — Все мы — так называемые Абсолютные, то есть самые талантливые в своей сфере среди наших ровесников, так? — Уж скорее самые отбитые, — прошептала Мелисса, пока остальные подтверждали сказанное Хельгой. Я улыбнулась. Хорошая шутка… — Значит, все мы пришли на семинар для новогодних и рождественских персонажей, правильно? Все опять согласились. — Это было первого декабря, — Хельга подошла к доске, взяла мел и написала:

Семинар — 01.12, 14:00.

Сегодня — ? , 14:04.

— Прошли ровно сутки, — отметил Дуарх. — Откуда ты знаешь? — фыркнула русская девочка, у которой есть брат. — И правда, — кивнула Хельга. — У нас нет ничего, что бы послужило доказательством. — Есть, — возразила Хё-чан. — Но сначала, чтобы было понятнее, нам нужно обсудить, что случилось вчера примерно в 14:10, когда в аудиторию зашла последняя из нас — Жоржетта. — А тебя я вообще не помню на семинаре, — кивнул мне славянский мальчик в шубе на голый торс и льняных штанах. — Кстати, да, — согласилась Франческа. — Луана, где ты была? — Я шла по коридору, а потом вдруг отключилась, — пояснила я. — Жутко опаздывала, потому что проспала… Я покраснела. Дуарх грустно усмехнулся и шепнул мне на ухо: — Плохо проспала. Надо было подольше собираться. Не могу с ним не согласиться… — Вернёмся к теме, — Хельга постучала мелом по доске. — Хороший вопрос, Хё-чан. Кто что помнит? Лично мне вдруг захотелось спать — и всё, дальше я Грила за последней партой аудитории 10-7. — Мысли в моей голове вдруг стали путаться — и дальше тоже ничего, — отозвался всё тот же славянский парень. — И у меня. — У меня тоже. — Да, и я ни с того ни с сего заснула. То один, то другой делился похожим опытом: пришёл на семинар бодрый, а затем вдруг заснул и проснулся только сегодня в маскарадном костюме, который каждый из нас взял с собой. Никаких других личных вещей ни у кого из нас сегодня не оказалось. Кольца и те были сняты с рук девочек, потому что не вписывались в образ… — Мне кажется, что нас усыпили каким-то газом, — сказала Хё-чан. — Когда я проснулась сегодня, я не могла говорить: голос пропал. Со мной такое было только один раз, когда мне делали операцию под наркозом и давали вдохнуть снотворный газ. Понадобилось девятнадцать часов после ингаляции, чтобы я снова начала говорить, хотя проспала я всего минут двадцать. Именно поэтому я уверена, что прошли ровно сутки. Все мы согласились с доводами Хё-чан, и Хельга исправила запись на доске:

Семинар — 01.12, 14:00.

Сегодня — 02.12, 14:04.

— Хорошо. Нас усыпили, а затем переодели и разместили в разных аудиториях. Вопрос: есть ли в этом какой-то смысл? — Что если это и есть семинар? — предположила Франческа. — Семинар в форме квеста. Нам всего-навсего нужно найти подсказку и выбраться. — Это хорошая идея, — кивнула Хельга, записав на доске: «Квест». — Если это квест, то посмотрите вот сюда, — Дуарх подошёл к доске и ткнул пальцем в мелкую иероглифическую надпись в правом нижнем углу доски. Точнее, не совсем иероглифическую… неважно… — «Хорошо выспались?» — перевела Хельга. — Это точно должно быть обращением к нам. Вернее, в первую очередь, к тем, кто здесь проснулся. Франческа и Артись, верно? — Да, — подтвердил славянский парень. Наконец-то я узнала, как его зовут… — Во всех аудиториях, где мы были, на доске что-то да написано, — высказал вслух мои мысли Дуарх. — В таком случае, давайте составим таблицу, — предложила Хельга и тут же принялась чертить идеально ровные линии. Я бы так никогда не смогла, даже с линейкой…

Аудитория — Люди — Надпись

10-1 — —

10-2 — —

10-3 — —

10-4 — —

10-5 — —

10-6 — —

10-7 — Хельга — «Я чувствовал, что настал мой последний час»

10-8 — —

10-9 — —

10-10 — Франческа, Артись — «Хорошо выспались?»

— Страшноватая у тебя фраза, — поёжилась Хё-чан. — Давайте, наверное, ещё раз пройдёмся и посмотрим, что где написано. Все согласились, и мы снова поднялись с насиженных мест. Следующей за 10-10 по коридору была 10-8, в которой проснулись Дуарх и Хё-чан. Внутри ничего нового, кроме надписи:

明日起きられるかな。。。

— Я видел эти слова вчера, — вспомнил русский парень, который брат… ну, в общем, вот он. — Кто-нибудь ещё помнит эту надпись? — спросил Дуарх. — Мы с Фуюгавой-сан не показатель, потому что наши воспоминания могли смешаться. Увы, но никто, кроме русского парня, не обратил внимания на доску. Либо все были заняты своими делами и мыслями, либо… Либо русский парень увидел этот текст позже. В те самые три четверти суток, когда все спали. Как интересно… В аудитории 10-6 была только Жоржетта. На доске значилось следующее:

私の人生において、あの瞬間どんでん返しが起きた。

Слишком много символов, у меня кружится голова. Положение спасает Хё-чан, которая переводит: — Хм… «В тот момент моя жизнь круто изменилась». Вот как, значит… Пока что выходит довольно пессимистично. Не то что в моей аудитории… 10-4 — отсюда вышли русские. Символов на доске гораздо меньше, но понятнее от этого они, увы, не становятся…

待てば海路の日和あり。

— Это пословица такая, — пояснила Хё-чан. — «Если подождать, то хорошая погода для морского путешествия придёт», выражаясь буквально. — Хорошее приходит к тем, кто умеет ждать, — подобрала аналог Хельга. — Но на всякий случай запомним это дословно. Да, так уже гораздо лучше. Должно же с нами в итоге случиться что-нибудь хорошее, правда? К примеру, мы разгадаем загадку и выберемся. Звучит довольно неплохо… Последняя аудитория в этой части этажа — 10-2. Именно отсюда выбежала Мелисса.

備えあれば患いなし。

— «Если подготовлен, то не нужно беспокоиться». Я смотрю, мы идём к позитиву, — улыбнулась Хё-чан. Обойдя все остальные аудитории, мы вернулись к своей таблице. Теперь все клетки были заполнены, и можно было бы попытаться найти какую-то связь.

Аудитория — Люди — Надпись

10-1 — Луана — «Лучше сожалеть о том, что ты сделал, чем о том, что ты не сделал»

10-2 — Мелисса — «Если подготовлен, то не нужно беспокоиться»

10-3 — Дарк — «На чём мы остановились?»

10-4 — Виктор, Светлана — «Если подождать, то хорошая погода для морского путешествия придёт»

10-5 — Манолис — «Жить — значит мыслить. Цицерон»

10-6 — Жоржетта — «В тот момент моя жизнь круто изменилась»

10-7 — Хельга — «Я чувствовал, что настал мой последний час»

10-8 — Дуарх, Хёсэцу — «Смогу ли я вообще проснуться завтра…»

10-9 — Кирстен — «Уж кто бы говорил»

10-10 — Франческа, Артись — «Хорошо выспались?»

Туалет — Цзеюн, Кансё, Росс — ???

Последнюю строку мы добавили по предложению Росса. Возможно, в их туалетном приключении тоже есть какая-нибудь подсказка. Правда, надписей мы там не нашли… — Ну, что мы видим? — постукивая мелом по доске, задумалась Хельга. — Десять надписей на японском. Если они составляют текст, то довольно странный. Первые пять надписей более философские по содержанию, последующие — депрессивные. Костюм ведьмы-людоедки, мне кажется, прибавлял зловещую нотку её словам. — Только фраза Манолиса — цитата, — заметила Жоржетта. — В ней указывается автор — Цицерон. Остальные безымянные. — Может, есть связь с нашими талантами? — предположила Хё-чан. — Я — ёкай, а Дуарх — эльф, так что мы в каком-то смысле и не совсем живые, то есть вряд ли проснёмся. — Но причём тут морское путешествие к Деду Морозу и Снегурочке? — опровергла предположение Светлана. — Или как насчёт «Хорошо выспались?», а? Зюзя и Бефана по такой логике тоже не должны спать и просыпаться. Что ж… Мы в тупике. К этой мысли пришли, наверное, все мы, когда за окном стемнело, а мы не продвинулись ни на дюйм в понимании происходящего. Голод донимал всё сильнее, и вода уже не спасала... — Что ж, уже почти половина восьмого, — прервала пустые разговоры Хельга. — Раз мы не можем понять, что нам хотели бы сказать этими фразами, давайте подумаем, что ещё есть в аудиториях такого особенного. — Ну, не знаю, — развёл руками Люк. — Аудитории как аудитории. Парты, доска. Часы. Мёртвый экран системы оповещения. Хотя вообще она рабочая, я позавчера видел. Что ещё… — Летом тут жарко, никакой вентиляции, потому что окна не открываются, — добавила Светлана. — А это тогда что? — указала на окно Франческа. И правда: ближе к доске располагалось окно с ручкой. То есть его можно открыть. Не сговариваясь, мы бросились проверять все остальные помещения. Но нет, такая удача подвернулась нам только в аудитории 10-10. И ещё в туалетах окна можно было бы открыть, если бы у нас была вставная ручка. Мы подёргали ту, что есть, и убедились: она не снимается. Окно, кстати, открывается настежь, и мы могли бы выйти через него. Проблема лишь одна: десятый этаж... Прогнав мысли насчёт находок по второму кругу, мы ни за что не зацепились. И стоило нам отчаяться, как вдруг послышался шум. Будто помехи на радио. — Смотрите! — воскликнула Мелисса, указывая на экран, по которому побежали разноцветные полосы. — Так это всё-таки квест! — обрадовалась Франческа. — Сейчас нам всё объяснят! И наверняка скажут, где еда! Стоило Франческе договорить, как шум прекратился, а полоски уступили место картинке. Все мы увидели плюшевого медведя, который был наполовину чёрным, наполовину белым. Правая половина его морды скалилась острыми зубами, и это заставило меня вздрогнуть. У меня нехорошее предчувствие… — Кхем… кхем… проверка… проверка… ага, работает! С Новым 2150 годом вас, дорогие ученики! Пауза. Мы все замерли в непонимании. — Ладно, ладно, ладно, шучу я! Добрый вечер, дорогие ученики! Меня зовут Монокума, и я новый директор зарубежного отделения академии «Пик надежды»! Насколько я знаю, у зарубежного отделения нет своего отдельного директора… — До Нового года осталось всего ничего, и каждому из вас наверняка не терпится отправиться домой, к своим любимым, родным, близким, кровным, сводным… Короче, ребятки, вы сегодня очень хорошо потрудились, поэтому я расскажу вам, как выбраться из нашего импровизированного особняка! Готовы? Доставайте ручки и блокнотики! Вам точно стоит это записать! Медведь замахал лапами, словно развлекаясь в ожидании, пока мы приготовимся записывать. Вот только на чём нам записывать? Хельга сообразила быстрее, и вот она уже снова у доски с мелом в руках. — Ага-а-а! Итак, дорогие ученики, если вы хотите встретить Новый год дома, то вам нужно всего-навсего начать убивать друг друга! Пу-ху-ху-ху-ху! — Начать убива… — бормотала Хельга, записывая. — Стоп, что?! — Однако вы ведь наверняка задаётесь вопросом: «Директор Монокума, но мы ведь не можем убивать голыми руками! — голос медведя сделался писклявым. — Всё, что у нас есть — это острые рога Крампуса и красные стринги Сильвестра! Мы не можем работать в таких условиях!» Понимаю, — Монокума снова заговорил нормально, если говорящая плюшевая игрушка вообще вписывается в понятие нормы. — Не волнуйтесь, дорогие мои трудяги, профсоюз позаботился о вас! Всех, кто чудом дожил до этой минуты, ждёт подарок! Обязательно осмотритесь ещё раз, как только дослушаете меня до конца! Никто и не подумал сдвинуться хоть на дюйм. Все застыли в невероятном напряжении. — Нередко у бедных ребятишек возникает и другой вопрос: «Директор Монокума, но что если мы не хотим убивать друг друга? Что если мы хотим жить вечно в мире и согласии?» Пу-ху-ху-ху-ху, увы, но это невозможно! Как вы наверняка знаете, новое здание зарубежного отделения вот-вот введут в эксплуатацию. Этот новогодний подарок академия «Пик надежды» вручит своим ученикам в самый что ни на есть Новый год под залпы салютов… и взрывов в старом корпусе! Пу-ху-ху-ху-ху! Представляете, как высоко вы улетите, если задержитесь тут до конца месяца, а? К самым звёздам и даже выше! Подумайте об этом, ребятишки. И не забудьте о подарке от дядюшки Монокумы. Я знаю, как тяжело создавать праздник для других и ничего не получать взамен. Ведь кто додумается вручить подарок Санте или Деду Морозу? Но я, ваш директор, позаботился о вас. Идите, и не забывайте мою доброту. До скорого! Экран погас, унося с собой наши надежды. Кое-что ещё теплилось в глубинах души, но острые ножи неизбежной катастрофы терзали сердце всё яростнее… Мы смогли спуститься по ближайшей лестнице, но лишь на один этаж. Здесь находилось девятнадцать аудиторий, вполовину меньших по площади, чем на десятом этаже. На дверях шестнадцати из них висели наши фотографии. Похоже, что это подготовленные для нас комнаты. Двадцатое помещение — небольшая кухня с горой припасов — заинтересовала нас гораздо больше. Стоило нам накинуться на еду, как система оповещения снова включилась, являя нам всё того же жуткого медведя. — Молодцы, ребятки! Вы смогли отыскать первую часть своего подарка! Директор Монокума очень добрый, когда ученики выполняют его указания и не нарушают школьные правила! «Но какие правила?» — наверняка спросите вы. Не переживайте: в ваших комнатах есть специальные карточки, в которых вы найдёте всю необходимую информацию. Если что-то будет непонятно — зовите, и я обязательно приду! Пу-ху-ху-ху-ху! И не забывайте хорошенько убивать друг друга! Кусочек яблока комом застыл у меня в горле. Похоже, и другие подавились от шока. Понимая, что нам необходимо развеять все сомнения, мы бросились в свои комнаты. Я даже не успела толком разглядеть место, в котором оказалась, как увидела топор прямо за дверью. То тут, то там слышались вскрики: очевидно, каждый из нас убедился, что мы попали… Вооружившись кто чем, мы снова собрались на кухне. Теперь центр обеденного стола занимала не еда, а гора разнообразного вооружения. Мой топор выглядел внушительно, но был, конечно, не единственным. Клинки различной длины, сюрикены, лассо, серп, кувалда, пузырёк с толчёным стеклом, лук со стрелами, даже пистолет и автомат… — Думаю, нам всем пора толком познакомиться, — напряжённо сказал Дуарх.