-62° по Цельсию

      — Доброе утро, Форествуд! Сегодня первое июня 2040 года, с чем я искренне поздравляю каждого из вас. Лето — чудесное время года, ведь так? Не так уж важно, что повсюду сугробы. Вечная зима может растянуться хоть на долгие столетия, нам-то что — главное, чтобы зима оставалась только снаружи, а в душе, несмотря ни на что, пели птички и светило тёплое солнышко. И не зря я сказал, что утро доброе, ведь оно и вправду замечательное: первый день лета даже вечная зима испортить не в состоянии. Погода несказанно радует: день обещает быть ясным и безветренным, а к полудню воздух разогреется аж до минус пятидесяти пяти. Уже чувствуется атмосфера приближающихся выходных, не так ли? А школьники, по обыкновению, находятся в ожидании каникул. Что ж, я могу только пожелать удачи в преодолении этого последнего рывка и получить заслуженный отдых. Всем хорошей пятницы и отличного настроения на весь день! — договорив, Сал выключил микрофон и включил первую попавшуюся песню. Ранним утром радио слушали лишь единицы обитателей кампуса, который прозвали Форествудом в честь университета, которому он принадлежал, потому Сал мог позволять ставить ту музыку, которую предпочитал слушать сам. А вот ближе к десяти часам утра или во второй половине дня, если его смена выпадала на это время, приходилось идти на поводу вкусов большинства и лишь изредка удовлетворять собственную потребность в настоящей музыке.       — Because I want to forget. Oh yes, I need to forget. That nothing good can ever happen when I trust people. — играло в наушниках и доносилось из каждого радио кампуса.       Наслаждаясь одной из самых любимых песен, в которой он находил утешение в самые тяжёлые моменты своей жизни и которая одновременно являлась неизменным спутником и в моменты, полные радости, Сал блаженно прикрыл глаза и принялся в ритм перебирать пальцами в воздухе.       Прошло уже чуть больше пяти месяцев с тех пор, как ребятами был оставлен Нокфелл. Срок внушительный, тут не поспоришь. Раз за разом оглядываясь назад, Сал всё пуще убеждался в том, что они живы исключительно благодаря вовремя принятому решению перебраться в Вашингтон. Если бы не Форествуд и обосновавшиеся здесь люди… представить страшно, что произошло бы спустя каких-то пару месяцев в Нокфелле. Форествуд позволил отойти проблеме вечной зимы на второй план. Вернее помог приспособиться к таким условиям и вернуться в, конечно, не прежний, но приближённый к таковому ритм жизни. Во-первых (Сал считал этот пункт самым важным, потому первостепенным), он снова смог работать. Работа радиоведущего кампуса, стоить отметить, была не сильно схожа с его предыдущей профессией, но общие черты всё-таки имелись. Оказывается, Сал так сильно успел соскучиться по работе и взаимодействию с людьми, что мог болтать без умолку несколько часов подряд.       Думаю, и без того ясно, что работы удосужился не один лишь Сал. Тодд, по логике вещей, получил место в медицинском корпусе, а Нила и Ларри записали в ряды тех, кто регулярно участвовал в вылазках в город или соседние когда-то населённые пункты. Хотя Ларри, важно отметить, заниматься подобными активностями по состоянию здоровья смог только через месяц, и не только потому что организм ещё не восстановился, но и потому что перспектива отпускать едва оправившегося после травм Ларри на опасные вылазки Сала не устраивала. Позволять тому снова и снова рисковать своей жизнью и здоровьем Сал больше не собирался и настроен был максимально серьёзно. Впрочем, пойти против его воли Ларри не смог бы. Возможно, в какой-то степени Эшли была права, называя его подкаблучником. Но так ли это важно?       Понятное дело, ни о какой зарплате речь идти не могла. Всё функционирование Форествуда строилось на том, что люди работали задарма на благо не только себе, но и другим. В этом не было ничего плохого, как минимум потому что деньги обесценились ещё долгое время назад. Наоборот, по большей части это приносило пользу, так как продукты и прочие необходимости находились в общем доступе и каждый брал ровно столько, сколько ему требовалось. Да и система, в которой каждый человек играл важную для общества роль, оказалась поразительно надёжной штукой. Сперва Сал и Тодд, исходя из своих убеждений, отнеслись к такому положению дел довольно скептически, одного лишь Нила в первое время всё устраивало (что касается Ларри, то в тот период его не волновало ничего, кроме Сала: даже если бы весь Вашингтон смёл сильнейший ураган, он бы оставался полон счастья, ведь сейчас Сал был не просто рядом — он был полностью его). Но достаточно было пожить в таких условиях пару недель, чтобы понять, насколько грамотно была построена жизнь в Форествуде.       Кстати говоря, люди в Форествуде жили не только за счёт вылазок, иначе прокормить столько голов (по недавним подсчётам, на территории Форествуда проживало 22.597 человек, прямо-таки небольшой городок) было бы невозможно. Устраивать целые плантации или массовые производства, конечно, было бы также нереально, но выращивать некоторые виды овощей и фруктов в специально оснащённых подвалах было вполне выполнимо. В планах было даже завести собственный курятник, но для этого нужно было где-то раздобыть смирных куриц и петухов. С одеждой, постельным бельём и прочим всё было немного проще: достаточно было иметь людей, умеющих вручную шить и вязать, а также принадлежности для этих действий. Основной проблемой, как ни странно, являлась нехватка медикаментов, но и она постепенно решалась после того, как в кампусе увеличилось число учёных и появилось несколько фармацевтов по образованию (увы, без опыта, но уже что-то. не жить же им в вечной сказке, в конце-то концов).       Таким образом, Форествуд стал не просто группкой выживших, а настоящим цельным городом в городе, который обладал всеми шансами пережить этот тяжелейший период. Более того, число жителей не уменьшалось, как это происходило в любых других образованиях выживших, наоборот, медленно, но верно росло. За прошедшие полгода население возросло на сто четыре человека, среди которых были не только такие, как Сал с друзьями, но и новорожденные. Это ли не замечательно?       — 'Cause I am a stupid girl… — подошла к концу песня, и Сал включил следующую, расслабленно откинувшись на спинку стула.       Когда время подошло к полудню, Сал заметно оживился. В двенадцать у большинства начинался обед, а потому обычно радио в этот час переставало играть песни, чтобы люди могли поесть под какую-нибудь научную или развлекательную программу. А Сал был только рад поболтать о чём-то отвлечённом, например, как сегодня о летних праздниках, об их истории и праздновании в разных странах. Но едва время перевалило за двенадцать, как в дверь раздался аккуратный стук. Готовый вот-вот включить микрофон Сал был вынужден снять наушники и чуть отодвинуться от стола, чтобы подойти и открыть дверь неожиданно нагрянувшему гостю.       — Сал! — радостно воскликнул впущенный внутрь Ларри, утягивая Сала в крепкие объятия.       — Господи, дурак! — тем не менее противиться он не стал, охотно отвечая на приветственные объятия. — Ты чего так внезапно?       — Хотел пригласить тебя на обед. — отодвинулся от Сала на расстоянии вытянутой в локте руки.       — Прости, я занят. — с искренним сожалением признался Сал. — В другой раз?       — В любой момент, когда тебе будет удобно, любовь моя. Я готов ждать тебя хоть целую вечность. — на распев протянул Ларри, несмотря на то, что в его мимике отчётливо промелькнуло слабое разочарование.       Сал беззлобно усмехнулся и утешающе чмокнул Ларри в щёку, приподнявшись на носочках.       — Вечность и не нужно, не переживай, мы можем вместе поужинать.       — Хм, — задумчиво промычал Ларри. — Я согласен, особенно если Сода сегодня на ночь останется у Тодда с Нилом. — стремясь сделать свой намёк более явным, томно прикрыл веки и растянул губы в загадочной ухмылке.       — Так уж и быть. — рассмеявшись, ответил Сал, мысленно отметив, что завтра у них обоих всё равно выходной и рано вставать всё равно никому не придётся.

***

      В руках Сал держал камеру и просматривал материал, отснятый им по просьбе одного из главных персон Форествуда — мистера Линя, бывшего ранее капитаном полиции и о котором Салу доводилось слышать ещё до переезда в Вашингтон. Стоило бы видеть лица всей компании, особенно самого Ларри, когда они узнали, что одним из основателей Форествуда являлся бывший начальник Джонсона. В тот день Ларри, грудь которого по-прежнему оставалась перевязанной, и мистер Линь провели за задушевным разговором несколько часов, обсуждая последний год своей жизни, Эшли с Трэвисом и прочих общих знакомых, но подробностей Сал не знал, ибо допытываться их и не торопился: знал, что, помимо прочего, они поднимали тему Лизы, так что разговор вышел не таким уж позитивным, и тему его самого, так что спрашивать подробности было бы просто неприлично.       Итак, Сал нажал на кнопку запуска и в ту же секунду зазвучал его же радушный чуть механический голос:       — Добрый день. — раздалось по ту сторону экрана. — Не возражаете, если я оторву вас от работы буквально на пару минут?       Мужчина лет сорока на вид и с короткой рыжеватой бородкой вытирал столы в пустующей столовой. То, с какой лёгкостью тот отложил тряпку в сторону, говорило о том, что он не просто не возражает против того, чтобы отлынить от работы на некоторое время, а наоборот, полностью за и даже на более внушительный срок.       — Что-то снимаешь, пацан? — полюбопытствовал мужчина.       — Небольшой опрос местных. — пожал плечами Сал. — Собираю людей разных категорий, чтобы те ответили всего на один вопрос.       — На какой же?       — Для начала представьтесь, пожалуйста.       — Лиам Райан. — прямо в камеру мужчина взглянул только сейчас, словно до этого момента напрочь игнорировал её существование.       — Сколько вам лет?       — Это и есть тот самый вопрос? — и глухо рассмеялся. Ну да, это ведь очень смешно, аж живот от смеха разрывается. Тем не менее ответил Сал поразительно вежливо даже для самого себя, пусть и для этого пришлось прикусить губу с такой силой, что она аж слабо распухла.       — Нет. Ваш возраст необходим для статистики.       — А, ну раз так, — смахнул выступившую в порыве хохота слезу. — Сорок один.       — Как вы думаете, какова причина начала вечной зимы и закончится ли она вообще?       — Это два вопроса. — и снова действующие на нервы смешки. На этот раз Сал от греха подальше решил промолчать, ограничившись вежливой, но ужасно кривой улыбкой. — Ну что я могу сказать… Я никогда не задумывался над этим. Честно признать, причины меня мало волнуют. Мне главное выжить и обеспечить безопасность своей семье, а остальное — дела третьестепенные. Закончится ли вечная зима? Хотелось бы, пацан, очень хотелось бы.       Мужчина продолжил смахивать крошки со стола.       Кадр сменился.       Помещение — большая комната, ставшая для Форествуда своеобразным детским садом, в котором была только одна группа разных по возрасту детей (самому младшему едва стукнуло два года, а старшей со дня на день должно было исполниться шесть) и всего двое воспитателей, к которым на помощь иногда приходили другие женщины: всё-таки группа хоть и была одна, но довольно многочисленная. Сейчас вся детвора находилась в соседней комнате — послеобеденный сон никто не отменял. Опрашиваемая — женщина, являющаяся одной из воспитательниц — временно отложила своё занятие по уборке разбросанных игрушек по местам и удедила всё внимание Салу.       — Представьтесь, пожалуйста. — в привычной манере попросил он.       — Лидия Мелоди, воспитательница в детском саду, семьдесят два года. — без пауз выложила всю информацию про себя. Но Сала удивило совсем не это, а то, как хорошо Лидия выглядела для своего возраста: местами поседевшие волосы сохранили свою густоту и были собраны в хвост, а морщины на лице пусть глубокие, зато очень редкие. На первый взгляд ей было не больше шестидесяти, а тут — семьдесят два!       — Как вы думаете, какова причина начала вечной зимы и закончится ли она вообще? — задал точно такой же вопрос Сал.       — Причина… Разве не очевидно? Все эти вредные производства… Вредные для экологии, прошу заметить. Такое агрессивное воздействие на окружающую среду не могло не остаться безнаказанным. Понимаете?       — Более чем.       — Полагаю, закончиться это может только тогда, когда планета полностью очистится от нанесённого людьми вреда. А случится это нескоро.       Кадр сменился.       Молодая женщина в одиночестве сидела на улице возле небольшого фонтана, рядом с которым студенты раньше устраивали пикники. Сейчас он был совершенно бесполезным и зарытым глубоко в снег, но это вовсе не мешало женщине проводить здесь своё время. В её пальцах дымилась сигарета, от которой исходил до боли знакомый сладковатый аромат. Воспоминания о Меган на секунду затуманили разум, но Сал поскорее отмахнулся от этих мыслей. О Меган хотелось вспоминать только хорошее, а не то, что при жизни она курила марихуану.       — Жасмин Нисида. — сказала женщина, заглянув в камеру. Японская фамилия только подтвердила догадку Сала, что Жасмин родом не из этих краёв, о чём свидетельствовала характерная Дальнему Востоку внешность. — Двадцать девять лет.       — Как вы думаете, какова причина начала вечной зимы и закончится ли она вообще?       Женщина рассмеялась, почти истерически. Сигарета упала в снег и потухла.       — Мне плевать на причины! Я просто курю травку и не парюсь. Будь что будет. — и снова рассмеялась, отметив невероятное сочувствие на лице Сала. Он-то понимал, что с таким подходом Жасмин до следующего года не доживёт, но повлиять на её мировоззрение он никак не мог. Это удручало.       Кадр сменился.       На этот раз Сал остановил опрашиваемого прямо в коридоре. Это был молодой парень, наверняка младше Сала. Белый халат, небрежно накинутый на плечи, говорил о том, что парень либо направлялся в медицинский корпус, либо принадлежал к немногочисленным представителям научной сферы общественной жизни, что работали на территории Форествуда.       — Опрос? — парень заинтересованно поправил спавшие на кончик носа очки, хотя взъерошенные волосы оставил нетронутыми. — Стив Килман, биолог, двадцать три года.       — Как вы думаете, какова причина начала вечной зимы и закончится ли она вообще?       — Оу, ну… Недоказанных гипотез и домыслов слишком много, чтобы я мог дать точный ответ.       — Спрашивается исключительно ваше мнение, точность ни к чему. Что именно вы считаете наиболее вероятным?       Стив ненадолго задумался, сминая пальцами верхнюю пуговицу своего халата.       — Об этом можно говорить вечно, но я склоняюсь к тому, что это новый период жизни планеты. Вселенная никогда не была и не будет стабильной. Нам это только кажется, поскольку те или иные периоды длятся слишком долго по человеческим меркам. Во вселенских масштабах же это — ничего не значащие мгновения.       — То есть вы хотите сказать, что вечная зима может длиться миллионы лет?       — Да, вполне. И что люди, несомненно, эволюционируют в новый вид или даже род.       От этой мысли стало немного не по себе.       Кадр сменился.       Помещение осталось всё то же, зато человек перед камерой возник другой. Лысый мужчина покачивал из стороны в сторону тканевый свёрток — своего новорождённого сына, который, в свою очередь, преспокойно спал, согретый отцовским теплом.       — Джордж Луис, тридцать пять.       — Как вы думаете, какова причина начала вечной зимы и закончится ли она вообще?       — На всё воля Господа. — не задумываясь, ответил он. — У Него свои причины. — да, Сал, отвлечённый сопящим малышом, слишком поздно заметил свисающий с шеи Джорджа крестик.       Кадр сменился.       Библиотека в Форествуде была огромная и содержала множество книг на любой вкус. Однако встретить здесь людей можно было нечасто: у большинства были иные заботы, нежели чтение книжек. Но сегодня удача Салу всё-таки улыбнулась. Между книжными полками прямо на полу сидела совсем юная девушка, привлекающая к себе внимание пирсингом и множеством веснушек на лице, и читала сборник рассказов «Крысиный остров». Но едва Сал разглядел название, как девушка заметила камеру и отложила книгу в сторону, обращаясь к нарушителю своего покоя:       — Что-то снимаете?       — Небольшой опрос местных. — ответил Сал в точности, как и остальным. — Могу задать пару вопросов?       — Да, конечно! Это очень интересно! — её карие глаза засияли любопытством. Она быстренько пригладила распушившиеся короткие рыжие волосы и широко улыбнулась прямо в камеру. Как оказалось, пирсинг у неё был не только на лице, так как после того, как её лицо озарила улыбка, под верхней губой мелькнул металлический блеск.       — Представьтесь, пожалуйста.       — Ася Семолина.       — Сколько вам лет?       — Семнадцать. — воодушевлённо отвечала она, словно ничего интереснее этого момента в её жизни не происходило.       — Как вы думаете, какова причина начала вечной зимы и закончится ли она вообще?       Ася улыбнулась ещё шире, но на этот раз не с любопытством, а со знанием дела, будто её спросили не о совершенно пространной вещи, а о каком-то узком направлении, в котором она разбиралась лучше всех на свете.       — Земля устала от людей, мы действуем ей на нервы любой своей жизнедеятельностью. Вот она и пытается нас уничтожить и будет продолжать это делать, пока в живых не останется приемлимое количество людей, будьте уверены.       — Приемлемое количество — это сколько?       — Откуда мне знать? Я такой же человек, как и вы.       — По недавно полученным данным, в живых осталось около тридцати процентов населения Земли. Это не приемлемое количество?       — То есть три миллиарда ещё живы?       — По неточным подсчётам — да.       — По-вашему, это мало? — Сал не нашёлся с ответом. — Чтобы выкачать из природы все ресурсы, достаточно пары тысяч человек, которые обладают современными технологиями, и нескольких лет.       — Вы так считаете?       — Это мы виноваты в том, что сейчас нам приходится выживать. Я могу ошибаться в расчётах, но на Земле не заслуживают жить ни три миллиарда человек, ни десять, ни полмиллиона и даже ни пару сотен.       Камера издала характерный звук щелчка и самопроизвольно выключилась.       — Чёрт! — выругался Сал, когда понял, что дело в севшей зарядке и его забывчивости, по вине которой он напрочь забыл вчера вечером поставить аккумулятор заряжаться.       Поднявшись с места, он отложил камеру на стол и записал в заметках зарядить аккумулятор завтра же с утра. Время приближалось к пяти вечера, а значит, его смена подходила к концу. Ларри ждал его дома, наверняка успев забрать Соду с детского сада пораньше и отвести её в соседнюю комнату на радость только-только вернувшегося с работы Тодда. Задерживаться на работе, как бывало частенько, сегодня Сал не собирался: хотелось как можно скорее увидеть любимого и приготовить что-нибудь на ужин, поскольку желудок рьяно требовал пищи. Что же приготовить сегодня? Пожалуй, против яблочного пирога Ларри не будет. Вспоминать бы только, как его готовила Мэйпл…