Существо из белой мглы

      Время тянулось мучительно медленно, словно сейчас та самая бессонная ночь, во время которой ты судорожно без причин просыпаешься каждые полчаса в поту и пытаешься уснуть снова и снова, а время на часах не меняется совсем. Огромный дом дышал, отзываясь редкими голосами и шагами в цикличных коридорах. Фелид открыл глаза уже черт знает в какой раз в перерывах между дремой и нападками навязчивых, порой нелепых мыслей и идей в перемешку с продумыванием плана по поиску родины. Над ухом, совсем близко, раз в несколько минут отсчитывал время бумажный шорох. Сквозь деревянную оконную раму в порывах ветра пробивался сквозняк, хватая холодными щупальцами за ноги и заставляя покрываться мурашками. За стеклом стемнело до непроглядного мрака. Внутренние часы говорили, что сейчас за полночь, настенные — без пятнадцати восемь. Кошмарно скучно. Грудь Леона под ним все так же мирно поднималась и опускалась, как и парочку часов назад. Лицо его было расслаблено и сосредоточено. Сэн поймал себя на том, что мог бы довольно долго просто смотреть вот так, разглядывая и так знакомые "от" и "до" черты. Красивый, гад...             Книга с красной обложкой была прочитана уже наполовину.

И что там такого интересного?

      Крылатый чуть сместил голову и искоса глянул на слова в книге. Зрачки уцепились за неприличные сточки романа. О как. Ухмылка сама расплылась на лице, а глаза сузились в прищуре. Неужели у ботаника в арсенале не только заумная литература о растениях и химии? Что-то кольнуло, крича внутри, что надо непременно действовать, и делать это необходимо сейчас. Сэнди подтянулся выше, мазнув холодным носом по скуле Леона в направлении к уху. — Не знал, что тебе такое по душе, — шёпотом выдохнул Сэн озорным тоном. Страницы книги позади тут же возмущённо захлопнулись. — Подглядывать нехорошо, — спокойно и серьезно произнес Леон, пытаясь сохранять невозмутимый вид, но лёгкий румянец и красные уши всё-таки выдавали с потрохами. — Мне очень нравится, как ты смущаешься. — Длинный хвост воодушевленно взмыл вверх.       Сэнди невесомо провел подушечками пальцев по щеке шатена и вовлек того в поцелуй. Не встретив сопротивления, потянулся к книге и убрал её на пол из рук Леона. Приподнялся, садясь поудобнее. Не давая одуматься, провел по себе ладонью Лео от груди до живота. В шерсть зарылись пальцы, смелее ощупывая ребра и перебираясь к позвоночнику и от него выше, к крыльям. Около них местами была очень тонкая кожа, от лёгких касаний к которой крылья слегка подрагивали, прося ещё. Пуговицы льняной рубашки легко расстёгивались в руках фелида. Розовая ладонь нетерпеливо бросила застёжки и так забралась под ткань, огладила подтянутый торс. Сэн целовал жадно, с напором, хотел заполучить всë и сразу, наконец добравшись до другой стороны любимого человека, отрывался от чужих губ только чтобы набрать кислорода. С трудом держал себя, чтобы не кусать. Сдавленный губами стон вырвался внезапно, когда Леон с нажимом дотронулся до основания хвоста. Фелид инстинктивно дернулся, выгибаясь в спине грудью вперёд и оттопыривая задницу.        — А я думал, это все враки, — довольный выходкой шепчет Лео, стягивая одной рукой султанки с крылатого, а другой придерживая его за бок. Фелида от прикосновения к хвосту повело и расслабило, но это не помешало состроить злую морду. Леон ловит недовольный взгляд золотых глаз, обещает, что больше так делать не будет.       Сэнди отрывается от поцелуя, спускается губами к линии подбородка, шее, слабо покусывает, помня про опасность собственных клыков, вбирает тонкую кожу и оставляет несколько красноватых следов, которые обязательно через время расцветут сиренью. Чуткое ухо ловит тяжёлое прерывистое дыхание. Он выпрямляется, слегка сползает на бок, чтобы снять ненужный атрибут одежды. Стоит ткани упасть на пол, как фелид оказывается снизу, прижатый спиной к перине. Крылья раскидываются в стороны. — Ничего, если так? — спрашивает Леон, целуя когтистую ладонь. Вторая ложится ему на затылок, зарываясь в волосы. — Ничего, тут достаточно мягко. — Сэн поджимает уши к голове, смущённый тем, что Леон помнит о том, как может быть неудобно ему лежать на спине. — Отлично.       Сердце бьется сильнее, а вся кровь спускается к паху, когда от прикосновений к впалому животу и бедрам Сэн смотрит на него огромными, блестящими зрачками и кусает себя за ребро запястья, глуша и так негромкие стоны. Где-то наравне с пупком пальцы натыкаются на маленький бугорок, от касания к которому пушистый слегка дернулся. — Сосок, это, понежнее. — Не дождавшись вопроса, на опережение бубня поясняет Сэнди, отводя взгляд.       Лео кивает, пару раз нежно обводит чувствительное место, легонько надавливает. Свободной рукой гладит бедро, иногда сжимая. Впитывает прерывистое дыхание, голос, дрожь.       Сэн готов поклясться, что ещё немного и под ним вот-вот образуется море. Живот невозможно стягивало возбуждением, конец хвоста от нетерпения беспорядочно бился обо всё, что попадется. Рука потянулась к члену, огладила выпирающий под кожей бугор, и влажный орган с мелкими мягкими шипчиками вышел наружу, часть напряжения спала. Фелид со стоном выдыхает, когда его рука сменяется рукой Леона, который начал медленно гладить вверх-вниз. Приятные ощущения заполняют доверху, но этого катастрофически мало, хочется ещё и ещё. Сэн тянет Леона к себе за ворот рубахи и целует, внаглую проникая языком тому в рот. Шире раздвигает ноги, обхватывает ими чужую талию, притягивает, увеличивая контакт, распаляет. Омежья сущность внутри рвëт и мечет, умоляет и вырывает сознание в свои руки. Довольно урчит, когда два пальца, благодаря огромному количеству смазки, входят в тесное нутро и растягивают. Подаётся ближе, пытаясь насадиться. Третий входит легко. Несколько раз Леон вставляет пальцы по основание, сгибает, массирует мягкие стенки. Сэнд невольно прокалывает клыком губу Лео, во время очередного толчка, слизывает выступившую красную каплю, извиняется. — Думаю, этого хватит. — С нетерпением говорит Сэн, проводя по расслабленному колечку мышц.       Леон в ответ кивает, убирает руку и подставляет головку, медленно входит. Опираясь на реакцию партнёра, делает несколько толчков и наращивает темп. Сладко распирает, надавливает внутри, пускает жар по телу волнами. Сильные руки сжимают нежную кожу на упругих бедрах. Больно, но возбуждает. Сэнди дышит через рот, запрокидывает голову, сминает простыни, те рвутся под острыми когтями. Когда-нибудь обязательно расскажет о своих мазохистских наклонностях, а сейчас чертовски хорошо и без этого. — Не надо так. — Шепчет Леон, отрывая руки фелида от ткани и переплетая свои пальцы с его. Нежно целует чересчур чувствительную в этот момент шею, даже сквозь светло-серую шубу ощущая губами до ужаса набухшую железу. По комнате разносятся уже даже не стоны, скорее скулëж от переизбытка чувств. Сэнди протяжно стонет в собственную ладонь, ноги сводит в сладкой судороге, а живот пачкается семенем. Расслабляется, гладя Леона по плечам. Тот выходит, делает несколько движений рукой и кончает с хриплым стоном, смешивая белёсую жидкость. Заваливается поверх, обнимая Сэна. Прикрывает глаза. Просит пять секунд и обещает, что всё уберет. Фелид накрывает его крылом и гладит по голове, ощущая кожей, как начинает понемногу успокаиваться бешеное сердце. — Так хорошо я себя давно не чувствовал. — С мурчанием произносит фелид. Думая о том, что всë, что он знал о сексе до этого — странная, механическая теория, которая и рядом не стояла с нормальными отношениями. — Честно, не надеялся, что ты согласишься. — Ты умеешь уговаривать, — лениво отвечает Леон и поднимается, чмокнув Сэна в нос. Находит парочку полотенец и вытирает всë, что ещё можно было вытереть. Приводит себя в божеский вид, одевается и выходит из комнаты. — Я сейчас. Попрошу ванну набрать и постельное новое.              Лëжа в тëплой водице на груди Леона, Сэнди свесил за края чугунной ванны хвост и крылья. Небывалое чувство умиротворённости захлестнуло с головой, хотелось остаться в этом мгновении навечно. Вспомнились взгляды двух служанок фелидов, косившихся на него, явно желающих выразить ему пару ласковых за выброс феромонов на весь дом. Стыдно за это не было, как бы там кто не посмотрел. Такой чудесный вечер никто не испортит! Прильнул ближе, муркнул. Провел кончиками пальцев по случайно оставленным мелким царапинам на коже Лео то тут, то там. — Не болит? — Беспокоился Сэн, осматривая распаренные водой свежие ранки. Он всеми силами пытался не оставлять их, но что теперь сделаешь? — Нет. Ты-то как? Ноги не болят? Боюсь, я переборщил. — Я – великолепно. — Сэнди провëл с лёгким нажимом по бедру, где всё ещё фантомно чувствовалась чужая хватка. В некоторых местах кожа отозвалась слабой болью. Синяки всë же остались. Вздохнул, но ответил честно. — Ноет малость, думаю, это быстро пройдет.       Вода остывала, не позволяя долго понежиться в тепле. Чугун поедал жар очень быстро. Через «не хочу» Сэн заставил себя подняться, мокрая шуба прибавляла несколько килограммов веса, тянула вниз. На пол с него лило водопадом, хорошо, что отделка купальни позволяла такие потопы. Силия — именно так звали «Мальвину» — пришла на помощь с высушиванием шерсти и крыльев. Леон тоже порывался, но девушка сказала, что разбирается и справится с этим лучше. Шатен недовольно сел неподалеку, завернувшись в огромное полотенце и наблюдал, как Сэна вычесывают и вымакивают. Посмотрел несколько минут на неторопливую работу и ушëл в комнату, сказав, что пошëл переодеться. — Хорошо, я приду потом. — Ответил Сэнди, не открывая глаз. Дверь за Леоном закрылась и тут же голос подала Силия. — У тебя всë хорошо? — обеспокоенно спросила девушка, проходясь тканью по серым перьям. — Да, а что, есть повод для беспокойства? — Нет, но вдруг тебя обижают. Сложно за всем углядеть. У нас было несколько инцидентов, после которых фелидов приходилось с того света доставать. Люди жестоки, не хочу чтобы кто-то ещё пострадал. — «Мальвина» грустно выдыхает, наносит прозрачно-желтый гель на шерсть спины и растаскивает все гребнем, тщательно втирая. — Ты говори вдруг что, обязательно поможем. Мы тут все были когда-то жертвами. — Все хорошо, правда. Леон золотце, не знаю, как он всё ещё меня терпит. — Сэн повторяет действия за ней, помогая быстрее закончить. Вспомнил найденную карту. — Лия, а ты знаешь что нибудь про лес? Ты из клана? — О, да, довольно много, я на этой стороне всего лет пять, что ты хочешь узнать? Я не из клана, жила с родителями в какой-то деревушке между кланами. — Как там живут? — Предательски именно в этот момент, когда можно спросить все что угодно, из головы выветривается все. — С каждым годом все тревожнее, собираются уходить дальше в лес и планируют отпор, кто-то даже войну с людьми хотел. Но нас ведь всё меньше. Другие расы закрывают границы. Наверное, сейчас уже почти ни к кому не попасть. — Война? — Только услышав это слово, Сэнди напрягся. В каком количестве не были бы фелиды, на их стороне серьезная клановая стихийная магия. Стирать начнут всех. Какую бы Сэн не испытывал ненависть к людям, он понимал, что мрази ведь не все. — Да. Что-то готовили, но я уже не застала. Кажется, ближайшие границы забирать будут. Ты разве не видел? Туман стал ближе. — Нет. Я на границе не так давно, меня держали раньше ближе к центру. — По телу пронесся табун мурашек, по спине холодок. Надо обязательно рассказать Леону.       Через полчаса Силия объявила, что закончила. Сэнди поблагодарил за помощь, глянул на себя в зеркало. Шерсть выглядела как никогда хорошо, как будто только из спячки. Заново родился. Девушки здесь в уходе разбирались, более красивых служанок найти сложно.       В комнату он возвращался почти бегом, прокручивая идеи о том, что делать, если Силия окажется права. Открыв дверь, обнаружил Леона спящим в странной позе «на минутку глаза прикрою» с свешенными с кровати ногами и сложенной белой рубахой в руках.       Ладно, значит завтра расскажу.       Сэнди переложил Лео в нормальное положение и накрыл одеялом. Самому спать не очень хотелось. Прилив сил подбивал пойти прогуляться, но этого, к сожалению, делать нельзя было. Подошёл к окну, посмотрел на тëмное, глубокое небо, чистое и звёздное. Всмотрелся вдаль. Отсюда виден туман, совсем каплю, и слева от окна. Чтоб увидеть, ещё извернуться надо. Возможно, это самовнушение, но казалось, что граница и вправду стала ближе. Верить слухам, особенно таким – идея саморазрушительная, поэтому обязательно надо будет спросить у Луки с Маком и проверить туман лично. Тяжёлый вдох. Опустил глаза вниз, в пол. Странно было начинать войну, даже не восстановив границы и население. Мутно как-то всё.       Эхо.       Молчание.       Эхо!       К делу.       Ты знаешь что-нибудь?       Возможно.       Подселенец больше ничего не сказал, хотя фелид и ждал каких-то подробностей.       И много знаешь?       Возможно.       Издеваешься?       Возможно.       Самодовольный смех раздается а голове, Сэнди вздыхает. Отвечает саркастичным тоном.       Спасибо, ты как всегда очень помог!       Упрашивать Эхо он не собирался. Нервно развернулся и направился к кровати, случайно наступив на собственный хвост. Больно не было, но в этот же момент чуть выше что-то, по ощущениям, порвалось, очень противно порвалось. Подобно плотной ткани. В тишине комнаты прозвучал глухой стук чего-то об пол.       Под ногами безжизненно лежал хвост. Сэнди одолели смешанные чувства, что-то между ужасом и непониманием. Странно, наверное, но он не сталкивался с подобным, хотя Эхо много раз занимал его тело. И хвост он видел много раз. Но всегда, когда он отпадал, этот момент в памяти почему-то отсутствовал. Оглянулся на Леона, тот всë так же спал. Темень, тишина и он наедине с отвалившимся куском собственного тела. Оставить его так? Переложить? А куда? Может сам рассосётся… Если он до этого его не видел, скорее всего он и вправду пропадает. Посмотрел на остаток хвоста, разочаровался. На месте Эха можно было бы и вернуть ему нормальный, а не оставлять эти несчастные тридцать сантиметров (а ведь хвоста он лишился по его вине!). Гад. Ходить стало легче и как-то непривычно. С печалью глянул на красивый хвост на полу, отодвинул к стенке. Завалился лицом в подушку. Теперь как инвалид, курам на смех. На лбу пеньки, хвоста нет, летать почти не умеет. Замечательно. Наверное, когда он внезапно объявится в лесу, будет самой белоснежной вороной которую только можно представить. Кислорода начинало не хватать, пришлось перевернуться. Встретившись с безмятежным лицом Лео напротив, невольно улыбнулся. Даже если свои не примут, один он не останется.              Следующим днем, стоило собрать мозги в кучу после пробуждения, Сэн поделился всем, что Леон упустил, пока спал. Приняли решение возвращаться домой сегодня же. По Лео было сильно заметно, что новость о возможности войны по нему сильно ударила. Что в особняке, что в пути он не знал, за что хвататься в первую очередь, если это окажется правдой. Фелид, по большей части, мог лишь наблюдать за этим. Наверное, все его попытки помочь были обречены на провал, потому что, смотря на него, Леон паниковал от этой ситуации ещё больше.       Бесконечные метания продолжились и дома. Переодевшись, сразу после долгой дороги Леон направился в лес, к туману. Сэн с трудом поспевал следом за лошадью и был бы рад после нудного пути отдохнуть и растопить дом, но вместо этого летел с попутным ветром за клубом дорожной пыли, с трудом удерживая себя в воздухе. По словам шатена, недалеко проходит патрульная дорога, которая год назад прилегала к стене в одном из объездов, и, если туман действительно приближается, то эта часть должна быть уже на другой стороне. Но далеко ехать не пришлось. Изменения обнаружились даже раньше — не доезжая до той дороги, ближайший к ней пруд уже был наполовину не виден. Порывы ветра шептали листвой в абсолютной, неестественной для широколиственной глуши тишине. Лео нервно сжал поводья, сделал пару вдохов-выдохов и развернул заготовленную карту. На весу провел дрожащей рукой кривую линию поперек водоема. Сдвиг на километр весом, но об этом никто не сообщает. Как и о том, что туманную стену скорее всего восстановили. На рынках пустеют лавки, где раньше стояли работорговцы. Местами они и вовсе пропали без следа. Все реже встречаются изделия из драконьей кости. На балу двое мужчин обсуждали повышение цен на всё, привезенное с территории магии.       Леон, всматриваясь в чёрную неаккуратную черту, чувствовал, как внутри разгоралась злоба. Все изменения должны были заметить ещё давно. И сообщить тоже должны были давно. Особенно всем живущим на границе. Решили уладить без шумихи? Это невозможно. Пусть хоть всю армию соберут в приграничной зоне с лучшим заморским оружием в руках — люди не осилят. В лучшем случае стену просто сдвинут и людей погонят к востоку, в худшем — устроят кровавую баню в условиях полного отсутствия видимости и без шансов на победу. — Насколько все плохо? — Отрывает Леона от пережевывания непосильного кома мыслей запыхавшийся голос. Сэнди подошёл вплотную, по пути отряхивая с себя песок и пыль после неудачной посадки. — Сложно судить вот так на месте. Я не знаю, сколько ещё времени осталось. Необходимо срочно вывозить людей. — А есть куда? — У меня не только эта земля, есть ещё, восточнее. Гораздо дальше от границы. Но из местных единицы захотят покинуть дом, как бы опасно здесь не было.       Слушая человека и вникая в его размышления, Сэн неловко забрался на лошадь, хватаясь за всадника, который, кажется, за монологом даже не заметил этого. После долгого полета тело с непривычки ужасно ныло, хотелось волком выть. — Леон! Умоляю, выдохни. — Прервав на полуслове речевой поток о неприветливых жителях востока, которые, вряд ли примут соотечественников, попросил Сэн. — От твоей паники легче никому не станет, тебе надо отдохнуть. Составим план, поговорим с деревенщинами. Хорошо, что мы об этом узнали не в момент разгара конфликта. Время есть, пусть даже его немного. Я могу сходить на ту сторону, узнать что-то от других фелидов. — Мне очень сложно оставаться спокойным. — Леон трясущимися руками убрал карту обратно и развернул лошадь по направлению к дому. — Всë бы ничего, но на троне сидит моя не такая уж и далёкая родня, и всë это время мне казалось, что мы в достаточно хороших отношениях, чтобы удостоить меня знанием о проблемах государственного масштаба. Но! Нет. Сукин сын. — Родня? — А ты по фамилии не понял? — Удивлённо спросил Лео, отвлекаясь от дороги и смотря через плечо в янтарные глаза размером с монету. — Я не помню ни имени, ни фамилии короля и его семьи. — Произнося каждое слово всë тише, опустил взгляд Сэн. Он совершенно не слушал, когда на балу давали слово новоиспеченному королю, объявляя того по полному имени. Теперь понятно, почему фамилия Леона казалась смутно знакомой. — Знаешь, это уже не невнимательность, а прямо-таки искусство неведения. Держись крепче. — Предупредил шатен, сжимая крепче поводья и приподнимаясь. — Все вопросы дома.       Лошадь начала набирать скорость, переходя на галоп, топча хрупкие жëлто-коричневые листья клëна. Стоило туманной стене остаться позади, по дороге стали появляться птицы и редкие звери, ветер стих. Всë вокруг продолжало жить под последними тёплыми лучами, готовясь к зиме.