ОСТАЮСЬ НЕПОБЕЖДЕННЫМ // Invictus maneo

Предупреждение: в главе присутствует изнасилование персонажа с использованием психотропного вещества и причинением физического вреда.

➼ ➼ ➼ ⧬ ➼ ➼ ➼

В очередной из дней Драко просыпается, когда на улице еще темно. Его влажные от пота волосы прилипли к голове, и он все еще не может отдышаться после дурного сна. Малфой садится на своем диване, спускает ноги в носках на пол, и смотрит на мать, которая мирно спит, укрывшись одеялом. Он убирает с глаз челку и поднимается; половица под ним скрипит, и это почти будит Нарциссу — она что-то бормочет, — но все-таки переворачивается к стене и затихает. Просидев так минут пятнадцать, Драко решает, что больше не заснет, поэтому одевается, затапливает печь и заваривает крепкий чай. Пока он медленно пьет по глотку, то держит глаза закрытыми; теперь, когда его действия по шпионажу стали приносить плоды, ему становится все труднее и труднее быть смелым и не отказаться от своей миссии. Все его мысли постоянно вращаются вокруг возможности неудачи — перебирают десятки «если» и «вдруг», из-за которых все может пойти не так, — и Малфой также старается взвесить, какими могут быть последствия, если он все-таки добьется успеха. И выживет. Драко отчаянно пытается выбраться из круга, в котором застрял его мозг: «В какой момент человек перестает быть борцом за свободу и становится террористом?» Абстрактная идея и отсутствие ответа не дают ему покоя в течении нескольких недель Все сражаются по разным причинам. Поттер, например, борется за равенство системы: по его мнению, распределение ресурсов дистриктов несправедливо — богатство недр должно принадлежать жителям, делая их жизнь лучше, но вместо этого обогащается только Капитолий. А Снейп говорит, что больше не может быть свидетелем детских смертей — год за годом десятки загубленных жизней! Грейнджер должна была стать его последней, Северус уверен, что был близок к тому, чтобы закончить ВСЕ… Но она выжила, и он расценивает это, как знак судьбы. Грейнджер… В конечном итоге, она — важный элемент всего, что происходит. И это еще одна вещь, которую Малфой не может понять: каждый год кто-то из двенадцати трибутов в любом случае выживал, таковы правила Игр, однако, именно Гермиона стала особенной, начиная от жеста из трех пальцев до прощания с девочкой Джинни на Арене — он отлично помнит, что и на него ее поступок произвел огромное впечатление: будто ты стоишь в комнате, у которой рушатся стены, а за ними полная неизвестность… Из дома Малфой выходит ранним утром; на улице тихо, ни на дорогах, ни во дворах ни души. Свежий снег еще сохраняет белизну — такое в Шестом длится недолго, уже через пару часов сажа сделает свое дело, перекрасив покрывало в типичный грязно-серый. Уличные фонари появляются только в городской части. Почти добравшись до переулка, в котором расположена лавка Дурсли, Драко сворачивает к Котлу, где возле одного из складов находит Грегори Гойла. Как только они появляются в поле зрения друг друга, глаза миротворца скользят в сторону, будто ему все еще неловко смотреть на Малфоя. Сам Малфой делает вид, что не замечает этой неловкости. — Почему ты разгуливаешь, когда еще действует комендантский час? — спрашивает Гойл, и его голос больше похож на уставшего родителя, чем на хранителя порядка. Драко жмет плечами, не утруждаясь выглядеть раскаявшимся. — Не мог спать, — говорит он. — Это опасно. Малфой держит руки в карманах, оглядываясь по сторонам. Гойл так и продолжает избегать прямого взгляда. — Что нового слышно? И они разговаривают еще какое-то время, пока на улице не становится светлее, и Драко не отправляется на работу.

➼ ➼ ➼ ⧬ ➼ ➼ ➼

— Готов? — спрашивает Снейп спустя несколько дней, после того как приводит Малфоя в подвал под Котлом. Они долго брели по подземному лабиринту и, наконец, оказались в чистой, почти стерильной комнате, напоминающей больницу. Помещение залито пурпурным светом; посередине пустое врачебное кресло и рядом столик с приборами, похожими на медицинские. — Еще не поздно сказать «нет», — добавляет Северус, а Драко косится на оголенную часть его руки. Рукав рубахи задран, открывая левое предплечье Снейпа; до того, как зажглись ультрафиолетовые лампы, его кожа была совершенно чистой, но теперь на ней отчетливо видно татуировку голубого цвета. Это изображение руки, и три средних пальца подняты вверх. — Хининовые чернила, — объясняет Снейп, — в обычном счете их невозможно обнаружить, так что это действенный способ повстанцам идентифицировать друг друга. Малфой не может отвести взгляд. Именно таких — светящихся, — татуировок он никогда не видел, но суть остается неизменной — этот рисунок, если Драко согласится, останется с ним НАВСЕГДА, и будет неопровержимым доказательством, чтобы казнить его без суда и следствия. Метка, которую нельзя будет извести. Клеймо. — Я согласен, — говорит все-таки Малфой, сглатывая. — Усаживайся, — предлагает мужчина-художник и указывает на кресло. — Это не очень больно и быстро заживет. — И на самом деле, процедура не так уж плоха; есть определенный дискомфорт, но это ничто по сравнению даже с тем, что делает с ним Кэрроу. После того, как рисунок готов, левое предплечье на время закрывают бинтом, а Драко со Снейпом отправляются в обратный путь. Они выходят на поверхность через ворота одного из складов, и почти сразу их внимание привлекает необычное скопление людей на Площади правосудия. Так много народа бывает в основном во время трансляций Голодных игр, но сейчас точно не их время. — Что там такое? — заинтересовывается Северус, и они оба направляются к толпе. Вдруг, вероятно, разглядев что-то важное, Снейп срывается с места и проталкивается между людьми. — Эй, эй! Подождите! — кричит он, и народ расступается, чтобы пропустить его. — Подождите! Драко спешит за ним. Среди голов он видит одновременно всю разыгравшуюся сцену: один миротворец стоит, целясь в Гермиону Грейнджер из пистолета, рядом с ним еще пятеро в белом держат руки на оружии, а к столбу для битья привязан тощий парень, еще ребенок, с окровавленной спиной. Северус прикрывает Гермиону собой и вступает в препирательство с тем миротворцем, который вооружен. Пока они перебрасываются фразами, Малфой быстро оценивает состояние мальчишки. — Сколько было ударов? — спрашивает он у женщины, стоящей вплотную к нему справа. — Что?.. — Сколько раз его ударили? — Семнадцать, да, думаю что их было семнадцать, — вместо нее отвечает другая. Поддавшись на уговоры Снейпа, миротворец опускает оружие, и угроза жизни Грейнджер минует, однако, вместо того, чтобы уйти в безопасность, Гермиона рвется остаться. — Нет, нет! — кричит она. — Он же убьет мальчика! Северус, заставь его остановиться! Снейпу приходится схватить ее, чтобы Грейнджер не атаковала представителя власти. — Я предупредил вас, — сурово произносит миротворец, убирая пистолет обратно в кобуру, закрепленную на портупее. И снова поднимает кнут, которым ранее стегал мальчишку. Драко сжимает челюсти и внезапно до него доходит, что он должен сделать. Он пробирается между людьми вперед. — Подождите! — произносит Малфой громко. — Сэр, я должен обратить ваше внимание на то, что мальчишка уже понес свое наказание: за первое нарушение, совершенное несовершеннолетним, положено пятнадцать ударов. Насчет того, что юнца не ловили ранее, Малфой, конечно, не имеет ни малейшего понятия, он блефует, но отец учил его, что демонстративно-уверенное поведение часто намного важнее полуправды, которую ты пытаешься скрыть этой бравадой. Грейнджер и Снейп удивленно оборачиваются к нему. — Вы нанесли уже семнадцать, — заканчивает Драко. Его рот сжимается в тонкую линию. Он теперь стоит, отделившись от толпы, впереди, и держит руки висящими вдоль тела, демонстрируя, что у него нет оружия. — Что ты сказал? — лицо миротворца искажается злобой. — Сэр, мальчишка виноват. Но и закон удовлетворен. Дальнейшее наказание не требуется. Гойл, которого Драко узнает по голосу, хотя его лицо закрыто шлемом, вмешивается: — Да, по моим подсчетам, ты нанес мальчику семнадцать ударов, а обычное наказание за первый проступок такого рода в его возрасте — пятнадцать. Остальные миротворцы, судя по поворотам головы, переглядываются. Тот, что с кнутом, бросает на них сердитый взгляд — в отличие от них, на нем нет шлема. Он не спорит и быстро сворачивает кнут, а затем говорит: — Отвяжите сопляка. Отвяжите и отпустите, — после чего снова поворачивается к Гермионе. — Не считай, что ты на это как-то повлияла. Если я еще раз поймаю мальчишку за браконьерством, ему не сдобровать. Понятно? — Конечно, сэр, — говорит вместо нее Северус, после чего отпускает Грейнджер. Она срывается с места; бросается к раненому, пока того отвязывают от столба. Снейп же встречается взглядом с Малфоем и качает головой. То ли отчитывает. То ли благодарит.

➼ ➼ ➼ ⧬ ➼ ➼ ➼

Недели две проходят без происшествий. Драко начинает иногда задерживаться в доме капитана; это не то, чего бы ему действительно хотелось, но Кэрроу настаивает, и Малфой решает, что ситуацию можно использовать в собственных целях. Кроме того, в доме отличный душ с почти неограниченным количеством воды, которую можно использовать, — подобным Малфой не пользовался со времен жизни в столице. И еще его привлекают книжные полки — высокие, от пола до потолка, заставленные разноцветными изданиями на различную тематику. Капитан довольно быстро замечает его интерес и, хотя Драко не задает вопроса, разрешает ему брать любые. Иногда они даже обсуждают что-то из того, что Малфой читает, и это… это странно, потому что почти похоже на «нормальное взаимодействие». Сегодня, когда Драко ставит одну из книг на место, Кэрроу замечает какую именно, и выбор заинтересовывает его. — Почему именно эта? — спрашивает он, искренне удивленный. — Мне было любопытно узнать о символе на лицевой стороне. Я хотел выяснить, что он означает. Издание, о котором они говорят, в черном кожаном переплете; на внешней стороне книги нет никаких слов, единственным ее украшением служит большой, вертикально асимметричный крест, выбитый золотом. Драко все-таки осилил больше половины текста, прежде чем, в конце концов, отказаться от чтения. — И, что ты думаешь? — Я оценил моральную аллегорию. Было несколько хороших идей, однако… мне стало немного не по себе. — От чего именно? — Не знаю, наверное… — Драко не уверен, что может быть откровенным. Скорее даже «нет», чем «да», но его пытливый ум давно уже изнемогает из-за отсутствия собеседника, поэтому он решает рискнуть. — Мне не нравятся любые концепции, которые подразумевают, что приобретение знаний — это самая серьезная ошибка, которую может совершить человек, а урок смирения и скромности становится особенно обидным, если очевидно, что власть имущие просто эксплуатируют тех, кто ниже их по статусу. Использование тактики запугивания для удержания населения под контролем… это слишком похоже на… то, что делает Капитолий. Кэрроу слегка кивает и, кажется, не злится. — Опасные рассуждения, конечно. Но, к слову, эта книга раньше управляла народами, — тихо говорит он, — еще до Темных дней. Оказавшись в неправильных руках, она может иметь разрушительные последствия. Это не столько книга, сколько мощное оружие. Драко недоумевает от этого утверждения, прокручивая его в голове. — Тогда почему ты хранишь ее так открыто? Капитан жмет плечами. — Я рассчитывал на то, что твои вопросы будут глубже, пташка. Малфой кривится; прозвище унизительно, но Кэрроу не упускает возможности ввинтить его снова и снова, вероятно, как очередной способ демонстрации своей власти. — Тогда почему бы Реддлу не использовать эту книгу? — перефразирует Драко. — Вот в чем вопрос, не так ли? — Глаза капитана загораются. — Он мог бы, если бы захотел. Если бы Реддл воспользовался книгой, то легко бы правил Британией без особого сопротивления. Но министр не делает этого. Почему же? Драко приходится задуматься. А затем его осеняет. — Реддл не хочет, чтобы кто-то обнаружил, что может быть нечто большее, чем он сам! Кэрроу кивает. Похоже, он тоже скучает по беседам с кем-то. — Эта книга обещает мир, но неизбежно приводит к войнам. Так уж она устроена. Капитан пристально смотрит Малфою в глаза, а потом переводит взгляд на его предплечье — туда, где метка. Рукав майки Драко не закрывает эту область, но клеймо все равно не видно из-за особенностей чернил. ХОТЯ Кэрроу и смотрит так, будто знает, про отметину. — У тебя блестящий, цепкий ум, парень, но от этого твои рассуждения только опаснее. — Он подходит к Драко совсем близко. — Как законник, я должен бы присмотреться к тебе получше. Малфой давит желчь, мгновенно угадывая смену интонации, которая обычно заканчивается домогательствами капитана. — Кто знает, какие еще крамольные мысли бродят в твоей голове, а? — Я все равно тебе ничего не скажу, — огрызается Драко, внутренне тут же ругая себя. Но Кэрроу не воспринимает его всерьез. Он только усмехается и жестом приглашает следовать за ним. Малфой делает то, что от него требуется. Как только дверь спальни за ними закрывается, капитан оборачивается и смотрит на него, потом делает шаг, становясь вплотную, и его нос прижимается к шее Драко, чтобы вдохнуть его запах. Малфой борется с желанием отступить и приказывает себе стоять на месте. Когда Кэрроу нежно целует его между челюстью и мочкой уха, тело Драко становится неподвижным, однако потом мужские губы ползут к его рту, и он уже ничего не может с собой поделать — мышцы напрягаются и работают сами собой, — Малфой резко отталкивает капитана от себя. Наверное, это по-детски глупо — злить Кэрроу из-за такой «мелочи», как поцелуи, но это импульс, который затмевает доводы разума. Первый в жизни поцелуй — это то, что Малфой упрямо хочет оставить себе. Вне зависимости от того, что уже произошло с его телом. — Не смей, — говорит Драко, прикрывая рот рукой, и в его голосе есть что-то новое, требовательное. Капитан с мгновение смотрит на него раздраженно, а затем хватает Малфоя за волосы, запрокидывая его голову. — Кем ты себя возомнил? — требует он, и вопрос повисает между ними в воздухе. — Забыл, почему ты здесь? Ты — ничто! — А потом, продолжая удерживать Драко, внезапно отвешивает ему звонкую пощечину, и на миг все, что Малфой может чувствовать, это жгучая боль. Его зрение плывет, а щека горит огнем. И за неповиновение Кэрроу мстит, как умеет: заламывает руки, рвет одежду и, не щадя, оставляет после себя синяки. Драко жмурится, кусает губы, чтобы не издавать звуков, и мысленно повторяет свою персональную молитву: — «…Поболит и перестанет, поболит и перестанет…» После того, как капитан с ним заканчивает, то отпихивает Драко от себя. Он медленно встает с постели, морщась от последствий, и бредет в ванную. Кэрроу не преследует его, и, пока Малфой стоит под душем, то чувствует извращенное удовлетворение из-за своего личного крохотного, но бунта. Позже, он осторожно проходит по коридору к кабинету капитана и просматривает бумаги на его столе. Большинство из них довольно обыденные, но все же Драко находит несколько интересных, например, ту, в которой подробно описывается, что в Четвертом дистрикте идет полномасштабное восстание. Когда он пробует открыть ящики комода, то обнаруживает, что нижний заперт, и фыркает. «Нужно найти ключ», — делает от мысленную заметку, а потом его взгляд попадает в круглое зеркало на ножке, стоящее на краю. Спутанные влажные волосы; два уже расцветших фиолетовых синяка, один прямо на щеке, а другой на шее — парень в отражении выглядит порядком потрепанным. Малфой вздыхает. И внезапно улыбается своему близнецу, обещая им обоим, что отомстит капитану за каждый акт насилия. «Чего бы мне это не стоило».

➼ ➼ ➼ ⧬ ➼ ➼ ➼

В очередное воскресенье к обеду Драко приходит в город и с удивлением обнаруживает на Площади множество людей мечущихся туда-сюда. С каким-то недобрым предчувствием он направляется к платформе, возведенной перед Домом правосудия, — обычно ее ставят к Жатве или на большие праздники. Сегодня ни то, ни другое. За группой миротворцев, стоящих на платформе с оружием наготове, Малфой замечает коленопреклоненную фигуру в капюшоне. Вокруг собралось довольно много людей, чтобы посмотреть на это зрелище, и толпа ахает, когда капюшон снимается с головы заключенного, и все они узнают Чарли — шахтера, который когда-то обучал Драко в первый день работы в шахте. Даже с такого расстояния Малфой видит дерзкую, обвинительную свирепость в его глазах, когда Чарли поднимает взгляд на своих палачей. Его запястья связаны за спиной, но он не борется с оковами. Он не плачет, не кричит, не умаляет. Он только смотрит вверх в молчаливом согласии, когда один из вояк приставляет пистолет к ее голове. За мгновение до того, как миротворец нажимает курок, Чарли отчетливо произносит: — Помните, кто ваш враг! И одновременно с выстрелом в толпе начинается хаос. Кто-то сердито кричит, что-то бросают, раздается звук разбивающегося стекла. Миротворцы выкрикивают приказы, но люди кричат в ответ. Малфой задерживается на месте, не в силах оторвать взгляд от тела Чарли, упавшего на платформу, с дырой во лбу, из которой сочится кровь. Его глаза открыты и безжизненно смотрят в пространство. Яркая вспышка из дул орудий сопровождается громом, и все пригибаются, несколько женщин начинают истошно визжать. Драко тоже инстинктивно падает на снег. Когда раздаются новые выстрелы, площадь охватывает неконтролируемая паника: люди пытаются бежать, Малфой с ними; его сбивают с ног, и он снова устремляется вниз, но кто-то хватает его за локоть и тянет вверх. Поттер. — Надо убираться отсюда! — кричит он сквозь шум, и, хотя Драко находится всего в нескольких дюймах от него, он едва может разобрать слова. — Почему они атакуют? — восклицает Малфой, но ответ Поттера поглощает очередная очередь стрельбы. Мужчина, бегущий рядом с ними, запинается — и Драко успевает заметить, как его куртка на спине мгновенно краснеет. Поттер заталкивает Малфой в какой-то магазин, и захлопывает за ними дверь. Здесь уже несколько человек, все тыкают друг в друга пальцами и возбужденно спорят. На минуту или две разум Малфоя становится пустым, он не может дышать и ничего не чувствует, переживая свой первый опыт участия в вооруженном столкновении. Затем его ощущения возвращаются; в ноздри ударяет запах дыма и крови. Драко оборачивается, чтобы обнаружить раненного парня в паре шагов от себя; ему оказывают первую помощь, но, судя по дыре в оголенном животе, шансов почти нет. Вид близкой смерти ошеломляет, и Малфой начинает кашлять; его желудок скручивается от осознания того, что ВОТ ТАК и выглядит восстание. Любой может умереть в костре, который они сами же и заложили.

➼ ➼ ➼ ⧬ ➼ ➼ ➼

Когда на улице все затихает, Драко выходит из магазина следом за Поттером. С какой-то из сторон слышится женское причитание, может и со всех. В зимнем воздухе висит слабый сизый туман — это не рассеявшийся в безветрии дым от выстрелов. Шеренга мужчин сидит у стены пекарни, их руки связаны за спиной. Все их лица носят одно и то же выражение усталости, под которым что-то кипит. Драко требуется долгая минута, чтобы распознать их истинный гнев. Посреди Площади в неестественных позах лежат несколько тел. Миротворцы выкрикивают приказы, управляя остатками толпы, и он видит Гойла, стоящего на коленях перед женщиной, протягивающего ей тряпку; ее темные волосы насквозь пропитаны кровью. Драко глотает желчь, собирающуюся в задней части рта. — Уходи отсюда. Чем меньше здесь народа, тем лучше, — Гойл проходит мимо и, как бы невзначай, бросает ему фразу. Малфой не спорит и бредет в сторону дома. Холодное зимнее солнце уже садится, и небо над его головой становится сине-фиолетовым, напоминая цвет молодого барвинка, дикого цветка распространенного в Шлаке. Для выходного дня вокруг странно ни души. В чьем-то дворе лает собака, но никто не выходит, чтобы ее успокоить. В домах задернуты шторы, кое-где даже задвинуты ставни. «Наверняка, — думает Драко, — двери заперты…» Шестой дистрикт словно весь задерживает дыхание, пораженный и напуганный.

➼ ➼ ➼ ⧬ ➼ ➼ ➼

Начало января 1999

Надев куртку, Малфой уходит из дома. Посреди площади рядом с пока не убранной рождественской елкой, установлен новый, еще блестящий столб для битья, а справа от него — колодки. В Котле устрашающе тихо, открыто всего несколько лавок, и три-четыре шахтера блуждают между ними — их глаза настороженно бегают по сторонам. У входа на рынок по стойке смирно дежурят несколько миротворцев; их форма безупречно белоснежная. Они без шлемов, но Драко не знает ни одного из них; они смотрят в пустоту где-то над его головой; выражения лиц непроницаемы. Малфой подходит к одному из прилавков, берет старые наручные часы и разглядывает их — просто чтобы оправдать свое пребывание здесь, — и тут же аккуратно выкладывает, между другими товарами, крохотную бобинку с фотопленкой. Поттер, который подошел сюда раньше него, протягивает руку, чтобы выбрать из нескольких массивных металлических брошей и пальцами подгребает пленку под ладонь. Они переглядываются между собой и продавцом; последний заговорчески кивает им, а Драко в очередной раз думает о том, настолько ли повстанцы Шестого удачливы, что министр Реддл до сих пор не знает ни о чем, назревающем тут? Или все они — и теперь он вместе с ними, — самоуверенные глупцы, уже запертые в клетке, стены которой вот-вот сожмутся и расплющат их? Продавец будто читает его мысли и собирается что-то сказать, но никакой звук у него так и не получается, — когда кто-то входит снаружи, его рот захлопывается. Малфою, пожалуй, даже не нужно оборачиваться, чтобы догадаться, КТО нагрянул; он уже чувствует взгляд капитана на своем затылке. Медленно повернувшись, он подтверждает свою догадку: Кэрроу наблюдает за ним, нахмурив брови. В последнее время, из-за беспорядков, капитан стал особенно невыносим. Пока Драко переминается с ноги на ногу, Кэрроу наклоняет голову, и уголки его губ дергаются вверх в ядовитой полуулыбке: чтобы добраться до двери, Малфою нужно будет пройти мимо него. Драко начинает с маленьких шагов и ловит себя на том, что невольно съеживается, проходя мимо Кэрроу, ожидая, что тот может протянуть руку и схватить его. Когда опасения сбываются, Малфой не может сдержать разочарованный выдох. Пальцы капитана впиваются в его плечо, и он останавливается. — Сегодня, — тихо говорит Кэрроу. Малфой чувствует, как случайные свидетели с любопытством поглядывают на них — шахтеры и миротворцы, и его щеки вспыхивают, как будто они могут догадаться, о том, что Драко — его персональная кукла. Он стискивает руки в кулаки и напоминает себе о важности своей миссии.

➼ ➼ ➼ ⧬ ➼ ➼ ➼

Вечером капитан проводит его в свой кабинет. Это удивительно, потому что обычно их взаимодействие проходит в спальне, и они впервые оказываются ВМЕСТЕ в кабинете. Драко бросает быстрый взгляд на комод — нижний ящик, ключ к которому он так и не нашел, сейчас открыт, и видно, как внутри тот доверху забит стопками подколотых телефонограмм и донесений на желтых фирменных бланках. В шкафу в противоположном углу комнаты на полках расставлено множество флаконов, похожих на медицинские. Капитан роется в коробке, которую снимает с одной из полок, и достает оттуда упаковку таблеток. Когда он подходит обратно к Малфою, то выдавливает на свою ладонь маленькую таблетку из блистера и протягивает вторую руку, чтобы взять Драко за подбородок. — Открой рот, — говорит он, проводя большим пальцем по губам, — положи себе под язык. Таблетки легальны, обещаю, они разрешены во Втором. Ты все еще будешь полностью в сознании, это просто позволит тебе немного расслабиться. Выражение лица капитана дружелюбное, хотя Малфой и не доверяет ему. К тому же, он не думает, что принимать любые лекарства вместе с алкоголем, который уже залил в себя, это хорошая идея, но, в конце концов, разжимает губы, и таблетка отправляется ему в рот. Капитан по-доброму улыбается. — Молодец, хороший мальчик. Драко качает головой. — Почему тебе так нравится чувствовать свою власть, а? — О, а, разве тебе бы это не нравилось, если бы ты мог иметь ее? — Кэрроу кажется удивленным, даже озадаченным несправедливым обвинением. Малфой смутно осознает, что его язык быстро тяжелеет и прилипает к гортани, а капитан в это время берет его под руку и ведет в гостиную, не обращая внимания на то, что он начинает покачиваться; ему становится трудно держится на ногах. Усадив Драко в кресло, Кэрроу отходит, чтобы налить им еще ликера. — Неужели ты думаешь, что можешь обхитрить меня? — спрашивает он, не оборачиваясь. Слова звучат для Малфоя невнятно. — Что? — переспрашивает он, сдвинув брови. — Ты настолько самоуверен, что думаешь, можешь сделать это? — Капитан возвращается, неся два наполненных стакана. Когда он протягивает один Драко, тот инстинктивно отворачивается от него. — Я не понимаю… — Выпьешь сам или мне влить в тебя силой? — не повышая голоса, уточняет Кэрроу. Малфой, пару раз мигая отяжелевшими веками, смотрит на свой стакан, а потом поднимает глаза к капитану. Неуверенной рукой, он принимает выпивку и вливает ее залпом, чувствуя, как нёбо обжигает терпким вкусом. Слишком насыщенным вкусом. Его голова тут же начинает кружиться, и Драко впивается пальцами в подлокотники, чтобы остановить вращение комнаты. — Так что, ты принимаешь меня за дурака? — снова спрашивает капитан. — Я-я-я не понимаю, что ты имеешь в виду. — Думаешь, я не знаю, что ты замышляешь, когда трешься рядом с этим конченным пропойцей? Обвинение пробивается сквозь густой туман, который заполняет голову Малфоя. Он с трудом сглатывает, ощущая собственное тело, как чужое. «…О чем… он говорит?.. Он знает… о восстании?» — мысли едва цепляются одна за другую. — Как часто ты видишься со Снейпом? — Раз в неделю, не чаще, — Драко весь внутренне сжимается; он не контролирует собственный язык, словно невиданная сила вытягивает из него информацию. — Все-таки не отрицаешь? Он тоже тебя трахает, да?! — из голоса Кэрроу пропадает всякое напускное спокойствие; он вдруг пропитывается ядом. Капитан хрустит костяшками пальцев, и этот звук вибрирует в ушах Малфоя. — Нет, он не… — Не смей мне врать! — Пальцы Кэрроу молниеносно впиваются в челюсть Драко до будущих синяков. На его шее пульсирует вена. И Малфою страшно. Он сам не понимает, чего именно боится, все худшее капитан с ним уже сделал, но чернота в глазах напротив становится всепоглощающей. Удар кулака откидывает тело Драко назад, в кресло. Он стонет, но у него совершенно нет времени, чтобы сориентироваться, когда сильная рука тянет его вверх за волосы — на удивление не вырывая весь пучок, — и этот же кулак впечатывается ему в живот. Малфой не может сдержать крик, и падает на колени, складываясь пополам. Он сплевывает и кашляет, ощущая вкус крови на губах, и именно тогда его пинают. Драко инстинктивно сворачивается, а его руки поднимаются, чтобы защитить голову. Ботинок соединяется с телом снова и снова. Затем капитан поднимает Малфоя, толкает куда-то, и он оказывается стоящим на диване на коленях и локтях. Драко безнадежно выгибается в надежде сбросить с себя чужой вес, но тело почти не слушается — им управляют, словно марионеткой, дирижируют с извращенной улыбкой на лице. Драко чувствует, как чьи-то руки расстегивают ремень на его старых джинсах и нетерпеливо стягивают их. — Я не хочу этого, — заплетающимся языком бормочет он. — А я и не спрашивал, — уверенно возражает голос откуда-то сверху, над ним. — Ты — гребанная шлюха, не строй из себя недотрогу. Влажный язык облизывает его плечо, а следом в кожу впиваются зубы. Малфой издает вой, борясь с неизвестным ему монстром, — он как будто перестает замечать разницу между бредом и настоящим; вымышленное чудовище делает с ним что-то такое, отчего мысли путаются. Драко упирается руками и ногами и толкается со всей силой, которая у него осталась. Неожиданно для обоих, вес нападавшего смещается, и тот витиевато ругается. Малфой скатывается на пол и начинает ползти, на четвереньках, его пальцы пытаются цепляться за ковер. — Тебе никуда он меня не деться, — кричат ему, хватая за лодыжку, и после того, как разворачивают, Малфой полосует ногтями морду чудовища; сквозь пелену ему мерещится, что остаются кровавые дорожки. На мгновение враг кажется ошеломленным, но его черные глаза быстро превращаются в щели. — Ты заплатишь за это! — Внезапно монстр отталкивает Драко, уходит. Однако, передышка совершенно мимолетна — следом за ней спину лежащего ничком Малфой опаляют огненные, крайне болезненные укусы. «Ощущения, когда с тебя живьем сдирают кожу, наверное, именно такие», — мелькает у него ужасающая мысль. А потом его переворачивают на спину, добавляя боли свежим ранам, и придавливают сверху, седлая. Взаимное расположение тел делает нависшее над ним чудище огромного размера. Зверь прижимает оба запястья Малфоя над головой, используя одну руку и вес тела, — под монстром Драко ощущает себя совсем маленьким и беспомощным. Это кажется неправильным и несправедливым, но никакое количество поворотов и скручиваний не освобождает его от второй руки, ползущей к обнаженному паху, ощупывающей вслепую и грубо. Малфой не может сместиться вниз; не может сдвинуться вверх или в стороны, потому что монстр крупнее и сильнее, — Драко застревает в ловушке, где его пытают, сжимая, дергая вверх и вниз, как будто он добыча. Одурманенное тело предает — пусть слабо, но оно реагирует на ласку, даже если она настолько нежеланна и груба, — и Драко ненавидит себя за это. Насильник снова сосредотачивается выше талии. Он начинает целовать, лизать и кусать его лицо, уши, шею — почти в дикой манере. Малфой покачивает головой из стороны в сторону, пытаясь увернуться. Когда монстр соединяет их рты вместе, Драко кусает его за губу, за что сразу же получает звонкую пощечину — звук эхом отдается в ушах. Кровь сплевывают ему в лицо. — Не смей кусать, блядь! — Рык низким хриплым голосом. И в виду имеются не только поцелуи — чудовище ползет по его телу выше, и Малфой хочет сказать «нет», но язык не слушается. Его нос зажимают, заставляя открыть рот, чтобы сделать вдох, и, хотя Драко сопротивляется, как может, он проигрывает, без шансов. С каждым новым движением слюни с чавканьем стекают по его подбородку, а глаза слезятся. Через некоторое время позиция меняется — голова твари зависает над его незащищенной интимной зоной. Горячее дыхание, не касаясь, вынуждает светлые волоски приподняться, и по коже Малфоя ползут мурашки, а потом очень медленно и очень нежно его начинают целовать, облизывать и засасывать. Именно подобная забота, а не жестокость, заставляет Драко, наконец, начать плакать — он не хочет ЧУВСТВОВАТЬ, изо всех сил старается отрешиться… Но: — «…это… так приятно…» — тем более, когда разум в плену. — Нет… — беззвучно искусанными губами. У монстра хорошо получается. Слишком хорошо. Это вообще не должно приносить хоть сколько-то удовольствия. — Нет, — снова выдыхает он, напрягая бедра и сильно пинаясь. Удар выходит слабым. Его переворачивают на живот. Малфой больше не дерется, его не нужно больше прижимать, но чудовище хватает его за руку и выворачивает ее за спину, заламывает. Под грудью Драко чувствует что-то влажное, похожее на его собственную кровь, пролитую из рассеченных ран. Он чувствует себя, как изношенный свитер, нитки которого разорвались и спутались. Он не знает, чем это закончится. Он не знает, что от него останется. Паника берет верх, и Малфой начинает просить милостыню, словно ребенок, которым он был еще совсем недавно. — Пожалуйста!.. Больно!.. Пожалуйста, пожалуйста, остановись!.. Хуже быть уже не может. Но он ошибается. Внутри него задевают какую-то чувствительную точку… и Драко жалок — он твердеет. После нескольких новых ударов, дезориентированный, беспомощно прижатый к полу, Малфой окончательно перестает сражаться. Боль и унижение распространяются по его телу волнами, толчками и вихрями, от которых у него перехватывает дыхание. Он уже не может определить себя в пространстве и времени. Чувствует, как с головой уходит под воду. Драко не умеет плавать. И его больше не существует. Океан смыкается над головой. А где-то наверху выдуманное им существо громко стонет, достигая пика.

➼ ➼ ➼ ⧬ ➼ ➼ ➼

… … … Драко не моргает. Лежит на животе, повернув голову к стене, и медленно проталкивает воздух через приоткрытый рот.

➼ ➼ ➼ ⧬ ➼ ➼ ➼

… Он чувствует, как его конечности постепенно обретают вес. Но голова раскалывается. Малфой закрывает глаза.

➼ ➼ ➼ ⧬ ➼ ➼ ➼

… Ноги налиты свинцом. Руки дергают — в стороны и вниз. Что-то тяжелое ложится на плечи. Кто-то разговаривает рядом. Слов не разобрать. Толчок в спину, за которым следует острая боль. «Холодно, как же холодно…»

➼ ➼ ➼ ⧬ ➼ ➼ ➼

… Его рвет? Драко спохватывается в самый крайний момент и успевает не захлебнуться. Гадкий вкус во рту притупляется, будто кто-то дает ему воды. Что-то приятно-прохладное касается лица. Кажется, что с нежностью. — За что он тобой так? Ему мерещится женский голос? — Давай снимем ее… А потом кто-то тянет его одежду вверх, одновременно задевая свежие раны на спине и пугая его до чертиков. «Только не снова! Только, пожалуйста, не опять!..» Движения Малфоя резкие; он поднимается на ноги и, пытаясь удержать равновесие, бежит куда-то вперед. Лишь бы прочь. Обстановка вокруг одновременно и знакома, и нет — будто отражение в кривом зеркале. Но дверь оказывается там же, где и должна быть. — Эй, подожди! Стой! Вновь женский голос. И близко! Драко разворачивается, мгновенно атакуя того, чьи пальцы впиваются в его плечо. — Выпусти меня! — Тебе больно, Драко. Просто дай мне… — Мне ничего от тебя не нужно, — рычит он, надвигаясь. Зрение немного проясняется. Хотя, вероятно, это все еще галлюцинация. Перед ним — Гермиона Грейнджер. — Мне не нужна твоя помощь. Открой дверь! — Драко… — Открой чертову дверь! — кричит он. — Мне не нужно, чтобы ты вмешивалась! Малфой делает еще шаг и оказывается прямо перед ней. — Я просто хочу убедиться, что с тобой все в порядке. Ты потерял сознание на улице, Драко. Дай мне помочь тебе! — Мне не нужна твоя помощь, — повторяет он. — Ты понимаешь, что я говорю? Мне не нужна ни благотворительность, ни жалость. Так что выпусти меня, пока я не заставил тебя пожалеть! Это, конечно, не может быть Грейнджер, — Малфой убеждается в этом, когда «галлюцинация» толкает его с силой, от которой он отлетает к ближайшей стене. Боль такая резкая, что Драко оседает на пол. Его голова мотается из стороны в сторону, и сознание, кажется, снова ускользает.

➼ ➼ ➼ ⧬ ➼ ➼ ➼

Драко распахивает глаза и резко втягивает в легкие воздух. До отказа. Он вращает головой, не понимая, где находится. Задвинутые незнакомые шторы. Зажженная лампа. День или ночь? Чужая гостиная и… едва Малфой только пробует пошевелиться, его бок и спину пронзает боль. Он падает обратно лицом в подушку и замирает, переводя дух. Голова раскалывается. Во рту такая сухость, что язык не может оторваться от нёба. Потом еще раз, уже аккуратнее, Малфой садится, не облокачиваясь, и заглядывает под одеяло, которым укрыт, — на теле лишь белье и носки, а в придачу к ним россыпь гематом; одна особенно большая сбоку. Дышать не просто — каждый вдох остро отдает под ребра. Он задумывается. — «Что случилось накануне?» — и понимает, что, конечно, его травмы это дело рук Кэрроу, но, к счастью, память не делится подробностями, и воспоминания туманны. Малфой помнит в основном тупую долбящую боль, отдающуюся в пояснице, и ощущение жесткого ковра под щекой, в который он пытался приглушить собственный скулеж. Так и не успев обдумать, в чьем доме он оказался, Драко слышит шаги и поворачивает голову. Это Грейнджер. Вряд ли есть кто-то, кого он ожидает увидеть меньше, чем ее. Она мнется на пороге гостиной, одной рукой держась за стену. На ней домашняя одежда, и это моментально обрушивает на него осознание — они в ее доме. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Гермиона. Он оторопело молчит. — Ночью у тебя была температура. Сейчас в порядке? Пауза. — Если ты чувствуешь сильную боль, то могу предложить таблетку, но, боюсь, что травмы ребер, как правило, болят до тех пор, пока не заживут сами собой. Он слегка наклоняет голову и сжимает руки, лежащие поверх одеяла, в кулаки. Словно по мановению волшебной палочки разрозненные кусочки из полустертых воспоминаний и только что обнаруженных фактов обретают смысл. Он избитый и практически голый на ее диване. Утром. И Грейнджер понимает, как сильно он поврежден. Задыхаясь под лавиной осознания, Драко едва ли может полноценно вздохнуть — дело не только в сломанном ребре, причина в его легких, которые просто напросто не могут расправиться под тяжестью очевидного: ГРЕЙНДЖЕР — ЗНАЕТ. Каким-то образом она нашла его. Спасла от капитана. Словно в подтверждение его догадки, она говорит: — Драко, я никому не расскажу о Кэрроу, если ты беспокоишься именно об этом. Ноздри Малфоя раздуваются, но он так и молчит, ошеломленный. — Я сделаю нам что-нибудь поесть. — Похоже, раздосадованная его молчанием, Гермиона оставляет его одного, отправившись, вероятно, на кухню. Следом ему кажется, что он различает звук работы электрического чайника. Едят в тишине. Грейнджер заканчивает первой, а Малфой не торопится — у него кусок не лезет в горло. «Она знает… Она знает… — и это отчего-то нестерпимо унизительно для него. Снейп, Поттер и Гойл посвящены в то, что он вынужден спать с Кэрроу, это да, неприятно, но даже и близко не так отвратительно, как в случае с Гермионой. — Может, потому, что она — девчонка?» Грейнджер наблюдает за ним, и это раздражает. — Что, блин? — По итогу, это первое, что он вообще говорит ей. — Ничего.

➼ ➼ ➼ ⧬ ➼ ➼ ➼

Позже она вызывается осмотреть его раны. Ему приходится уступить. И, когда Гермиона начинает расспрашивать о произошедшем, Драко находит в себе силы быть откровенным. — Его возбуждает любая боль, кроме собственной… — Ты еще не понял, есть ли какие-то повреждения, кроме тех, что… я уже видела? Когда до Малфоя доходит, ЧТО ИМЕННО она имеет в виду, то его бледно-прозрачная кожа буквально в один миг покрывается пунцовыми пятнами. Его зад, конечно, болит… но Драко точно знает, что скорее хлебнет яд, чем признается ей в этом. — Нет. Думаю, ничего такого. Она заканчивает с его ребрами, наносит немного обезболивающего бальзама на опухшее лицо и продолжает допрос: — Если он делает это с тобой, я имею в виду, если это так плохо, почему ты продолжаешь возвращаться к нему? — Вряд ли кто-то идет на это от хорошей жизни, верно? — говорит Драко, защищаясь. — Я понимаю… Но… У Малфоя на языке вдруг зудит от потребности сказать ей гадость. «Какое многозначительное «НО», — думает он, — какое осуждающее!» Одновременно с этим, Драко пытается понять, известно ли ей что-то о восстании? Он почему-то не задумывался об этом раньше. Казалось бы, ответ должен быть «да», Грейнджер же стала невольным символом в их дистрикте… Но, поразмыслив, Малфой понимает, что никогда и ни от кого не слышал, чтобы упоминалось о ее непосредственном участии. Даже Снейп, который проводит с ней времени больше, чем кто-то другой, ни разу не говорил о ее связи с повстанцам. Грейнджер теперь богата, и это заслуга Капитолия. Так что, очень может быть, что в действительности ее не интересует мятеж, и даже наоборот — она сдаст их всех при первой же возможности. — Мне нужны были деньги, — уклончиво говорит Драко. Она поджимает губы. И отступает.

➼ ➼ ➼ ⧬ ➼ ➼ ➼

Переживая за мать, которая, наверняка, уже не находит себе места из-за его исчезновения, Драко настаивает на том, чтобы уйти домой хотя бы к ночи. Ему тошно от того, что пройти весь путь один он, к сожалению, не сможет, — бок болит от любого движения, — и, когда Гермиона настаивает на том, чтобы проводить его, то Малфой спорит больше из гордости, чем на самом деле. — С тобой все будет в порядке? — спрашивает она, когда они подходят к дому. Драко оборачивается к ней, но смотрит не на нее, а поверх ее головы. То, как Грейнджер ведет себя, в его представлении очень похоже… на заботу. Однако, он не может найти никакой причины, зачем бы ей беспокоиться о нем. — Тебе лучше уйти, — говорит Малфой. — Комендантский час и все такое. Она мнется; обнимает себя руками, подрагивая от холодного ветра, пробирающегося под ее пальто. — Ну, ладно… Я, наверное, пойду… — Спасибо тебе. За все. — Он говорит искренне и немного жалеет, что делает это только сейчас. На ее лице вдруг расцветает улыбка. — Увидимся, — обещает Гермиона, удивляя его.

➼ ➼ ➼ ⧬ ➼ ➼ ➼

В доме тихо. Печь прогорела, но еще тепло. Нарцисса выходит ему навстречу сразу же, как он открывает дверь. Она вздрагивает, глядя на него. — Ты в порядке? Малфой медленно качает головой и начинает проходить мимо нее, но мать поворачивается и, пытаясь остановить, кладет руку между его лопаток. Он сразу же шипит, будто его обожгли, и отстраняется. — Драко? — она пытается понять, что с ним. — У меня несколько царапин на спине и, кажется, сломано ребро, — признается он. Нарцисса охает. — По крайней мере, позволь мне обработать раны, — просит она, следуя за ним в комнату. — Мне уже помог кое-то, я — нормально. Я сейчас пойду спать. — Драко поднимает руку, чтобы заставить ее не возражать. — Пожалуйста, хотя бы не сегодня. Не надо. Мать убирает волосы с его лица за ухо, морщась, глядя на фиолетовое пятно на щеке. Ее пальцы касаются пореза на верхней губе. — Я ненавижу, что он причинил тебе боль, — говорит она густым от гнева голосом. — Я буду в порядке. Все заживет. Посреди ночи он дважды просыпается от кошмаров, и самое жуткое в том, что Драко не уверен до конца — сны это или воспоминания. Судя по размеру и количеству травм на его теле, Кэрроу не просто в очередной раз трахнул его — теперь это акт извращенного насилия даже по меркам капитана, и что делать с этой новой реальностью, Малфой пока не понимает. Снова пытаясь заснуть, он вдруг думает о Гермионе Грейнджер, и том, что она ему сказала: «Люди не всегда помогают, ожидая что смогут поиметь тебя взамен!» Не то, чтобы Драко в принципе может вспомнить, чтобы кто-то, кроме нее, вообще стремился ему помочь. .