Ты моя слабость

      — Ну теперь мне точно крышка. — Бью себя по лбу и выхожу из машины, забирая рюкзак и пальто. После такого даже не хотелось смотреть в его наглую физиономию.       — Камилла. — Подходит Кирилл и обнимает за плечи, напрягаясь. Он уже заметил незнакомую чёрную иномарку, на которой не было никаких обозначений "такси".       — Добрый вечер, офицер Миранда. — Немного выглядывает из незакрытой двери с пассажирской стороны и с усмешкой, машет рукой блондин. Желает начать новый конфликт.       На это лишь закатываю глаза и оторвавшись от брата, спешно машу ему рукой на прощание и захлопываю дверцу, чтобы он ещё не наговорил всякой чуши. Дрянной язык этого парня доведёт меня когда-то до смерти.       — Какого черта, Камилла? — тут же возмущается брат, делая максимально строгое лицо офицера полиции, словно не покинул своё рабочее место пару часов назад.       — Чш-ш... Все потом. Пойдем домой. — Отмахиваю руками, приставляя одну к его губам, призывая замолчать, а второй рукой хватаю за край его пальто, уводя в сторону подъезда. Если не развести по разным углам этих двух — катастрофы не миновать.       — Пойдем. — соглашается и кивает, в последний раз кидая подозрительный взгляд сузив глаза на черную иномарку с глухой тонировкой. — Надо ему штраф прислать, — хмыкая, запоминая номер в уме.       — Никакого толка не будет. — усмехаюсь, прикусывая язык. — Не думаю, что есть что-то, что остановит его. — пожимаю плечами, закатывая глаза. Это была чистая правда. Таким людям, как Глеб, правила не писаны, они всё равно будут делать так, как сами того захотят.       — Мы об этом ещё поговорим. — Строго грозит пальцем, заводя в подъезд за локоть, словно преступника в тюремную камеру.       — Конечно, ты же не оставишь меня без вопросов. — Устало закатываю глаза и говорю приторным голосом.       — Я должен реагировать иначе? Моя несовершеннолетняя сестра выходит из машины возможного лидера самой крупной группировки мафии в нашей стране? — рявкает Кирилл, а его глаза наливаются яростью. Он не терпел неподчинения — его так учили. Он тоже был Миранда. — Да? Я не знала, представляешь. — Слишком широко раскрываю рот от театрального удивления, выпучив глаза. — Так получилось, простите, офицер Миранда, я вообще по случайности встретилась со своим приятелем, и он предложил меня подвезти. — Ядовито улыбаюсь, понимая, что это слишком жестоко для моего брата. Ну что ж, он сам захотел поиграть в плохого-хорошего полицейского.       Я буду очень плохой преступницей.       — И ты так просто села? Зная, что он не хороший человек? Чёрт, даже это слово не достаточно описывает всё то дерьмо, которое хоть и без доказательств, но сто процентов у него за душой. Камилла, почему всё, чему я тебя учил, не играет никакой роли в твоём поведении? — Поджимает губы и сжимает мой локоть сильнее, злится, расстраивается и снова злится, но не хочет причинять мне боль своей хваткой. Мы всё-таки близки.       — Потому что, — отмахиваюсь, не желая больше говорить на эту тему, так как я не хотела признаваться, что делаю всё это не по своему желанию. Именно этот "нехороший человек" заставляет проводить с ним время, иногда по моей просьбе, иногда по его. Но необходимость в наших встречах у нас обоих. Нас объединяет общая тема: мой отец, и брату не нужно об этом знать. Это пока единственное, что заставляет меня соглашаться на встречи, хотя, кто меня спрашивает? Или не единственное...

***

      — Пупсик, ты чего такой грустный? — спрашивает светловолосая особа, сидя на одном колене блондина, что не может отвлечься уже сорок минут, как бы ни старалась эта девушка, как бы ни пыталась расслабить, даже алкоголь не делал свою работу.       Ему ничего не помогало.       — Отстань. — Небрежно отмахивается и скидывает с себя полуголое тело девушки одной рукой, поднимаясь с дивана. Это бесполезная трата времени, особенно когда в носу уже свербило от резкости чересчур сладких духов проститутки.       — Брат, ты куда? — удивляется Марк, делая новую затяжку самокрутки. Его всё устраивало, как и раньше.       — Выйду покурить. — Ищет по карманам пачку любимых сигарет и выходит из душной VIP-комнаты.       Выйдя на улицу, открывается вид на трассу и огни многоэтажек. Подпалив кончик у зажатой между губ сигареты, он делает неглубокую тяжку и, держа сигарету в зубах, выдыхает через нос, доставая свободными руками телефон. Прохладный воздух улицы немного отрезвлял голову. Сон даже не шёл, но это очевидно, Глеб уже и не помнил, когда нормально спал за последнее десятилетие.       — Ало, солнце , готова встретится? — Прикладывая к уху телефон, ослепительно улыбается только от того, что представляет удивлённое и, наверняка, сонное лицо куклы Миранда.       — Твою мать, полвторого ночи, тебе чего не спится? — ругает сонный и в перемешку хриплый голос девушки.       Всё-таки разбудил девчонку, но это сейчас мало волнует.       — Вопросом на вопрос, как не культурно. Я через десять минут приеду, жду на балконе первого этажа. — Улыбается перед тем, как сбросить вызов, даже не дав шанса Камилле и слово вставить. Она и не до конца понимает, что происходит в данную минуту, так как мозг всё ещё в плену крепкого и сладкого сна.       Бросая бычок на землю, тяжелые кожаные ботинки зашагали по сырому асфальту к автомобилю. Залезая в уже остывший салон, мотор вновь рычит, разрывая тишину вечерних улиц.       Веселье только начинается, а ночь и не думает заканчиваться.

***

      Множество вопросов настигают меня в абсолютной тишине своей комнаты. Всё ещё включённый телефон лежит рядом на постели, но глаза мечутся по очертаниям мебели, осмысливая всё ещё раз.       "Вот до чего доводит алкоголь"       Сонно хмыкаю и подавляю в себе желание упасть обратно в тёплый плен, свешивая ноги с кровати. Зябкая прохлада тут же окутывает голую кожу, заставляя поёжится и покрыться мурашками.       Мне типа прямо сейчас нужно встать и идти на первый этаж, где сидят бомжи и нарики, колются и спят друг на друге? Какое классное и романтичное место для ночных встреч.       Медленно передвигая вялыми конечностями, открываю дверцы шкафа и достаю оттуда тонкую клетчатую рубашку, которую обычно накидываю, когда открываю окно, чтобы не замёрзнуть в одной футболке. Моя спальная футболка дотягивала только до начала колен, поэтому в голову приходит мысль натянуть гольфы, чтобы прикрыть голые ноги.       Хватаю телефон и, тихо выходя из комнаты, иду к двери, надеваю кеды и выхожу в коридор. И когда спускаюсь уже на несколько этажей вниз, понимаю, что слишком холодно оделась, но возвращаться обратно нет желания. Чуть ли не считая ступеньки рёбрами, все таки спускаюсь на первый этаж и, подсвечивая себе под ноги экраном телефона, захожу на этот злосчастный балкон. Складываю от холода и отвращения руки на груди, оглядываю незастеклённый балкон, взглянув на загоревшийся экран телефона.       23 april, 1:58 am, Sunday.       А я вместо того, чтобы сладко спать, пуская слюнки в подушку, стою тут и жду этого кретина, который ещё и запаздывает, заставляя его ждать и мёрзнуть.       — Доброе утро. — Приветствует чёрное большое нечто, что перелезает через перегородку балкона с улицы и приобретает очертания, а так же завиднелись локоны светлых волос из-под капюшона. Черная толстовка с капюшоном, черные спортивки и черные кожаные кроссовки. Сложно было спутать его с кем-то другим.       — Не такое уж оно и доброе. — недовольно ворчу, поглядывая на него с дозрением. Его полностью чёрный прикид контрастировал с блондинистыми волосами, заставляя ненарочно засматриваться, и мне было очень сложно оправдать себя почему я разглядывала его в деталях. Но мне это просто нравилось, к тому же, он стоит прямо передо мной, почему мне нельзя поглазеть?       — Ну прости, малыш, я знаю что ты спала. — Притворно сожалеет и снимает капюшон, открывает мне полностью обзор на его лицо. Слегка пьяные глаза и хитрая улыбка, взъерошенные волосы после капюшона спадали на лицо, которые он так и не поправил.       — Да-м, круто, но почему же я тут стою? — Желаю узнать причину, почему этот блондин меня разбудил. Мне бы не очень хотелось торчать здесь посередине ночи, вместо того, чтобы отсыпаться перед следующим школьным днём. рабочая неделя в самом разгаре, одному мужчине не спится.       — Тебе не холодно? — спрашивает, окидывая глазами мой прикид, решая перевести тему или его реально заботило моё состояние.       — Нет, жарко. Сейчас же плюс сорок. — Все ещё недовольно огрызаюсь, не принимая мысли, что, возможно, мне хотелось быть здесь, рядом с этим загадочным парнем, который, кажется, был заинтересован мной. И это не казалось чем-то пугающим. Ну, только если чуть-чуть. К тому же, я хотела доказать себе, что достаточно взрослая и сильная, чтобы справиться с собственным прошлым и двигаться дальше. Заводить друзей, гулять с парнями и получать всё от жизни, а не быть затворницей и шарахаться собственной тени.       — Ками, ты такая смешная, — насмехается, снимая с себя черную потёртую джинсовку. — Зато носки до колена не забыла надеть. — Продолжает посмеиваться блондин, накидывая мне на плечи и продевая руки в рукава, застегивает пуговицы на своей вещи, не давая мне стучать зубами и мерзнуть.       — Вообще-то... — только я хочу возмутиться, как мне начинают смеяться в лицо, заставляя хмурится сильнее. Разве я сейчас что-то смешное сказала?...       "Вот до чего доводит алкоголь"       — Ты можешь хоть секунду не злится? Я не могу спокойно смотреть на твоё лицо. — Щёлкает по носу и закидывает голову назад, продолжая смеяться.       Умалишённый.       — Что тебя так рассмешило? — спокойно спрашиваю, ядовито улыбнувшись. Меня раздражало, что он продолжал смеяться надо мной.       — О Боже, ещё хуже. — Снова начинает смеяться, разглядывая моё лицо. — Ты знала, что ты очень смешная, когда злишься или чем-то недовольна? — успокаивается и ведёт большим пальцем по разглаживающимся под ним бровью, а после по щеке, останавливается на подбородке и ощупывает его.       — Буду знать, — обижено хмыкаю, отводят взгляд в сторону. — Нашел клоуна, — бормочу про себя.       — Ты сказала, что мы с тобой не видимся никогда, кроме вечера. Так вот я решил приехать утром. — Полностью приходит в себя и возвращается к моим словам о том, зачем мы здесь и тянется к карманам на слегка приспущенных спортивках.       — Я часто замечала, что ты отличался острым умом, но не думала что настолько. — Смотрю на него, выгибая одну бровь, пока тот щелкает зажигалкой, зажигая небольшой кружок света в темноте.       — Твой брат-зануда что-то сделал тебе после нашей выходки? — спрашивает и зажимает сигарету в зубах, и подхватывает за бока, сажая меня на балконную перегородку, что и отделяла балкон от улицы, но так как там не было окна, любой мог так же как и Глеб забраться к нам в дом. Безопасность на высшем уровне.       Решаю умолчать тот факт, что теперь вынуждена прижиматься к Глебу, а иначе упаду за ограждение, и с моим везением точно сломаю себе что-нибудь.       — Я, можно сказать, очень быстро от него отделалась. Он сначала был очень зол, но когда он понял, что все его гневные нравоучения проходят мимо моих ушей — угомонился. — Усмехаюсь, цепляясь руками за его шею, чтобы держать баланс и не вывалиться на улицу спиной назад. Прижимаю ближе, чтобы укрыться от уличной прохлады и ощутить жар тела из-под ткани толстовки. Кажется, мужчине было комфортно в такой лёгкой одежде, и он не мёрз. Это было даже лучше для меня — его джинсовка тоже грела меня.       — Как ты ещё живешь с этой занудой, — хрипло смеется, заключив мою талию в замок своих рук. Густой сигаретный дым струится из его ноздрей, заставляя поморщиться и отвернуться, вдыхая свежий воздух, а не душащий табак. Мне не нравилось, когда рядом со мной курят, но в данный момент не могла об этом сказать — я буквально зависела от Глеба, который по совместительству являлся больным на всю голову сорвиголовой, от которого невесть что можно ожидать.       — Ты с ним знаком? — удивлённо вскидываю брови и заправляю мешающие волосы за ухо, так как ветер пускал мне их в глаза. Кожа на коленях покрывалась мурашками, вдохнув через зубы, вжимаю голову в плечи, предательски нуждаясь в тепле. И мне его дают, заставляя буквально заскулить от облегчения, когда прижимают ближе, позволяют уткнуться носом в шею и вдохнуть полной грудью аромат, вскруживший мне голову с первых секунд. Тёплые ладони ложатся на обнажённые колени и начинают растирать, принося жар.       — Конечно, я помню, наверное, года так полтора назад сидел у него часов восемь в обезьяннике. Все были бухие в слюни, а тут за углом дежурили копы, ну вот нас и взяли. Бухие, накуренные, чуть не подрались с друг другом. А потом, когда мы уже сидели в камере, там был твой братец. Я был адекватнее всех, поэтому всю ночь действовал ему на нервы. — Злорадно усмехается, оголяя хищные клыки, тушит бычок об бетонную стену и ни на секунду не останавливает руки, образуя обжигающий жар. Кажется, там даже останутся красные следы. Я просто прикрыла глаза и расслабилась, балансируя между реальностью и забвением, мечтая о том, как бы прекрасно дышать нотками шафрана и мускатного ореха, а над ухом слушать хрипловатый голос.       — Вас серьёзно поймали полицейские? — Отказываюсь верить ушам, страшне и опасные бандиты не могут попасться на такой ерунде.       — Да, мы тогда отмечали свадьбу моего отца, ну, видимо, не всем было так круто, как пацанам. — Намекает на себя и вспоминает явно не самый лучший момент в жизни. Но по его тону и выражению лица не было заметно, но факт того, что ему не было приятно от этой новости, я сложила из пазлов прошлых слов.       — Хорошо что не полезли драться с какими-нибудь бомжами за спальные места на лавочках. — Подкалываю и тихо посмеиваюсь, вспоминая день нашей первой встречи. — А помнишь когда мы первый раз встретились? — вспоминаю через смех то, как я хотела врезать ему в лицо. И сейчас хочу, но не из-за того, что он мудак, а из-за его выходок. Хотя в тот же момент я хочу прижаться сильнее и вдохнуть глубже.       Безумие.       Блондин на мгновение замолкает, видимо, роется в воспоминаниях.       — Мы тогда чуть не убили ваших друзей. У меня еще пару суток не сходили твои вмятины от когтей, — смеется блондин, беря в свою руку мою кисть, внимательно рассматривая аккуратный маникюр.       — И ты бы убил, — Сейчас я даже в этом не сомневаюсь, мужчина передо мной способен на много страшных вещей. — что они вам сделали? Я так и не разобралась, никто толком ничего мне не рассказал.       — Тебе удобно с такими ногтями? — показывает мне мои ногти, переводя тему, и успешно заставляет меня забыть о прошлой, хмурясь из-за его слов. Мои ногти не были очень длинными, но мне было неудобно с короткими.       — Нормальные у меня ногти, у своих подружек спроси. — Выдергиваю свою руку и кладу обратно на его плечо с недовольным фырчанием. Мне было комфортно в нашей прежней позе, не хотелось ничего менять.       — Солнце, ты что ревнуешь? — хрипло смеется зеленоглазый, смотря в слегка светящиеся от фонаря, что отбрасывал свой свет на русую макушку, глаза. Они буквально блестели в его свете.       — С чего ты взял? Как будто ты мне нужен. — закатывая глаза, откорачиваю голову, чтобы спрятать лёгкую улыбку.       — Стой. — Заметно напрягается и тут же мрачнеет, приставляя палец к приоткрытым губам, замирает, прислушиваясь к тишине. — Сюда кто-то идет, — тихо заключает, хмурит брови и тянется за пояс.       — Давай просто уйдем. — Пугаюсь того, что он может кому-то навредить, когда понимаю, зачем он полез в карман. Ведь у него есть оружие, и, я уверена, не только пистолет.       — Помолчи. Их около трёх, — шикает и позволяет тоже услышать в ночной тишине отдалённые шаги и разговоры. И это заставляет волосы на затылке дыбом встать, теперь не только из-за холода. Достав чёрный глок, Глеб заводит его перед собой, так как он стоял спиной к проходу, буквально подсовывая мне огнестрельное под нос. Расширив глаза от удивления, я снова вздрогнула от соприкосновения с бедром, без отрыва таращась на чёрный, блестящий в свете фонаря, пистолет.       — Ты же не... — даже не дав и рта раскрыть, Глеб окончательно обрывает все способы говорить, накрывая ладонью рот. И я подчиняюсь, смирно дыша в его ладонь и прислушиваясь к собственному подскочившему пульсу.       А дальше он начинает громко кашлять, заставляя меня пискнуть из-за испуга, что тут же отдалось вибрацией по его коже, заглушая любой звук. Даже если бы я закричала, то никто не услышал. Волнуясь за редко ухудшившееся состояние своей "защиты" я вцепилась в его руки как можно сильнее, сжимаясь от страха. Холодный пот выступил на виске.       Но спустя пару минут астматического кашля, он расслабил руку, что затыкала мне рот, и повернулся лицом ко мне, не выдавая симптомов болезни. Он что, притворялся? Это его новый способ поиздеваться надо мной?       Но, на удивление, теперь, вслушиваясь в тишину, я не услышала ни разговоров, ни шагов — ни-че-го.       — Мы снова одни. — Улыбается, притягивает мое лицо к себе и вовлекает нас во влажный и долгий поцелуй. В одно его руке по-прежнему лежал пистолет, в другой — моя щека. Качая головой, он уже хозяйничал в моем рту, пока я цеплялась за его шею, чтобы удержать равновесие. Наваливаясь сильнее, моя оголённая нога вновь почувствовала холодный металл оружия, но я подавила в себе желание вскрикнуть и дёрнуться, смирно сидя. Выпутав одну из отросших волос на затылке, я потянулась ей вниз, хватаюсь за его свободную руку и отталкиваю от загородки и заставляю положить пистолет обратно.       — Страшно? — Спустя пару секунд нехотя отрывается, растягивает губы в усмешке и упирается раскрытой ладонью рядом с моим бедром на бетонную перегородку, потянувшись за новым поцелуем.       — Мне так спокойнее. — Уворачиваюсь и с облегчением выдыхаю, не выдавая легкую панику.       — Разве девушкам не нравятся плохие парни? — Хмурит брови и склоняет голову к плечу, заправляя передние волосы за уши Камилле, чтобы повнимательнее оглядеть фарфор её кожи.       Его снова удивляла принцесса Миранда, что рушила все стереотипы о девушках, так как в его жизни их было не мало. Он понял, что в основном им нужно: деньги, секс, власть. И это все, только это привлекало их в парнях и заставляло со временем менять их.       — Не в нашем случае. — Усмехаюсь, мотаю головой и сама тянусь к его губам, не до конца осознав свой порыв. Возможно, всё дело в забившемся в нос запахе шафрана, или гипнотизирующем взгляде зеленых глаз. Нежно касаюсь влажных губ парня, желая сделать это на своих правах, но в ответ меня кусают за нижнюю губу, упиваясь сладкой кровью. Тихо вскрикнув, я хлопнула по крепкой шее, не ожидая такого.       — Прости, принцесса, — быстро отмахивается, касаясь большим пальцем моей нижней губы, разглядывая ранку, из неё выступали новые капельки крови. Облизывая свои в предвкушении, блондин мечтал слизать манящие капли, а после сожрать всю девчонку с огромным аппетитом.       — Мог бы и не так грубо, — недовольно ворчу, качая ногами по бокам от мужчины, будто мне скучно. Я честно не знала, чем нам заняться, если Глеб не особо горел желанием беседовать, так ещё и не позволял себя поцеловать.       — Простите, госпожа Миранда, порой, я не могу держать себя в руках. — Склоняет голову в своеобразном поклоне и оголяет клыки, снова разглядывая меня своим плотоядным взглядом. Это заставляло сомневаться в том, что он вообще человек.       Может, вампир?       Усмехнувшись своим мыслям, я оглядела мрачный и холодный балкон, больше не желая здесь оставаться.       — Пойдем от сюда к черту, мне тут не нравится. — Хватаю Глеба за грудки его толстовки и почти требую, заглядывая с решительностью в его почти чёрные от недостатка освещения глаза.       — Боишься, что в любой момент зайдет какой-нибудь нарком или алкаш? — Сужает глаза в хитрой прищуре.       — Как ты догался? — Корчу притворное удивление, пока меня послушно снимают с балконной стенки, перемещая на пол. Неужели он решил хотя бы раз сделать так, как я его попросила?       Сегодня, точно, пойдёт снег.       — Я медиум. — Улыбается и, крепко сжав мою руку, ведёт на выход. — Тебе что страшно каких-то хилых торчков, когда рядом с тобой я? — Удивляется он, так как наличие оружия, как огнестрельного, так и холодного в джинсовке, в которую сейчас была одета Камилла, даже об этом и не подозревая, а так же крепкое телосложение не успокаивало ее. Это хоть и немного, но било по глебовому самолюбию.       — Мне страшно, что ты что-то с ними сделаешь. В твоих способностях я и не сомневаюсь. — Закатываю глаза, на всякий случай оглядывая парадную. Не хотела нарваться на новые проблемы, или на тех же людей, чьё место мы заняли на балконе.       — Ты думаешь, что я буду тратить на обколотого торчка обойму? — хмыкает, ведя вверх по лестнице.       — Да нет... Просто мне как-то не по себе, когда у тебя в руках оружие. — Призналась я, сдавшись. На самом деле, было очень страшно. Тем более, мой брат уверял, что Глеб это просто воплощение всех демонов в Аду, и он просто безумно опасен. Я не могла отрицать его опасность, в конце концов, он носил с собой оружие, множества мускулов и хищный взгляд, что я не могла не подметить. Он смотрит как охотник, хищник, убийца. Он смотрит в лоб, в глаза с вызовом, и это до безумия пугает, вселяет ужас, сковывает всё тело. Но вопреки себе и своим внутренним позывам — доверяю каждому его действию. Как я могу верить тому, что он в один момент он не достанет пистолет и не размажет мои мозги по стенке в порыве гнева? Не утащит и изнасилует? Это все в его духе, он смотрит на меня, как на жертву, до мороза и липкого ужаса по коже, но я продолжаю следовать за ним, словно слепой щенок. Не убегаю, как можно дальше и не ищу убежища.       Я неимоверно глупа, раз собиралась обжечься во второй раз. Только теперь это погубит меня.       — Садись. — Сам садится на ступеньки, приглашая хлопком ладони по своему колену.       Оглянувшись, я даже не заметила, как мы пришли на мой этаж. Вот моя входная дверь. И по совместительству отступная дорога. Но я вряд ли воспользуюсь ей, еслли придётся.       Растерянно моргаю и робко подхожу к нему, пытаясь перебороть свой страх и сесть. Всё таки мы минутой назад целовались, что мне стоит просто сесть к нему на ногу? Но почему-то медлю и непонятно до чего тяну время. Тогда Глеб теряет терпение и подает свою руку, схватив мою, быстро дергается на себя, из-за чего я сама падаю ему на ногу, слегка ударяясь виском об плечо.       — Миранда, где вы? Явно не в нашем мире. — Хрипло смеётся и щелкает перед моим лицом.       — Да нет, я тут. Просто задумалась. — Мотаю головой и прихожу в себя окончательно, переводя прояснившийся взгляд на него. Все те же глаза, даже когда он в обычном состоянии, то не теряет контроль и доминирующую позицию. Всегда напряжён.       — О чем? — буднично спрашивает, вновь рассматривая моё лицо. То, как часто он это делает, наводит меня порой на мысль, что на нём что-то не так.       — Да так, просто сегодня вспомнила одну статью в интернете. — Пожимаю плечами, абстрактно отвечая на его вопрос. Так как статья была про абьюз, ясно-понятно, что после этого стало немного не по себе, да даже не немного, а слишком.       — О чем же она была? — обхватывает меня покрепче своими руками, заключая в кольцо, и не унимается, желая знать все.       — Сказать правду? — Поворачиваюсь к его лицу, останавливая его руку, что перебирала костяшки на моей ладони.       — Конечно. — Кивает, перехватывая вторую руку, что мешала его действиям.       — Она была...об, — мнусь, подбирая слова. — Об абьюзивных отношениях, — выдаю на выдохе, стараясь теперь как можно чаще избегать его взгляд.       — М-м-м... И чем тебя зацепила эта статья? — усмехается, заставляя четко смотреть в его глаза.       — Просто вспомнила, — Пожимаю плечами. — когда утром собиралась в школу и разговаривала с братом. Как ты думаешь, из-за чего мужчины становятся абьюзерами? — Хмурю брови, держа в своих руках его одну, потирая большими пальцами тыльную её сторону.       — Они ведь ими не становятся, это всё идёт по жизни. Я думаю, что из-за каких-то проблем в его семье, может в детстве он видел домашние насилие? — хмыкает, серьёзно рассуждая на такую тему. — Может быть, уже в процессе взрослой жизни и первых отношений он нуждался в вечной проверке своей девушки, потому что по какой-то причине не верил ей, боялся предательства, измены. — Пожимает плечами, рассказывая свои предположения. И это вводило меня в ступор, когда я привыкла видеть вечно несерьёзного и равнодушного к человеческой психологии Глеба. Даже и не думала, что он способен мыслить глубже.       — Ты когда-нибудь считал себя таковым? — Осторожно спрашиваю, поглядывая с опаской на его контурное лицо, которое приобрело более острые очертания, когда он напряг челюсть, но не выдал своих эмоций. Я переступала черту дозволенного, сильно рискуя, но слов назад забрать уже не смогу. Иногда забываю, с кем говорю и начинаю говорить всё, что мне приходит в голов, даже не думая, что это может быть опасно.       — Нет, зачем мне мониторить девушку, если я уверен в её чувствах? Согласись, если ты любишь человека, ты пойдешь изменять? Я думаю, нет. Ну а если такое и случается, то делаю выводы, что ошибся в выборе. — Либо он мастерски лжёт, или я была не до конца справедлива, когда заклеймила его конченым психопатом и придурком.       — И что ты сделал бы с девушкой, которая тебе изменила, и ты это знаешь? — Не сдерживаюсь и спрашиваю то, что меня интересовало больше всего. Нужно прощупать почву прежде, чем идти дальше, иначе есть огромный риск наступить на мину.       — Это что, допрос? Я же не на форуме советов и бабских бесед, где все делятся своим интимным опытом, — тихо посмеивается, уходя от ответа и подкалывая меня.       Поджимаю губы и удерживаю себя от дикого желания закатить глаза.       — Меня просто эта статья очень впечатлила, и я подумала, что у тебя по-любому есть опыт в этой теме. Ты же ничего не теряешь, рассказывая мне это. — Начинаю оправдываться и уговаривать поделиться хотя бы малой частью того, что на уме у блондина. Честно, мне очень понравилось с ним беседовать.       — Что бы я сделал с девушкой, которая прыгнула на хуй другого? — переспрашивает для восстановления в памяти, а после спустя несколько секунд раздумий, он снова начал говорить: — В зависимости от ситуации. — Пожимает плечами.       — У тебя были такие ситуации? — спрашиваю его прямо в лоб, к чему подводила с самого начала.       — Да. — Так же четко отвечает, а я замечаю, что он заметно напрягся, а его взгляд начал меняться, в глазах промелькнула искра ярости. Ему не нравилось, что я вынуждала делиться тем, что он, возможно, не хочет рассказывать. — Но я не настолько любил этого человека, чтобы узнав это, рвать на себя одежду. Нет, телки по свое сущности все такие. Если им не нравится что-то в одном, они ищут утешение в другом. — Пожимает плечами, крепче сдавливая мою руку в своей и сжимает в кулак. Он говорил всё это с таким лицом и тоном, словно не сердился и даже понимал, не собирался осуждать и, скорее, даже игнорировал всё это.       Ему было безразлично, что на уме у девушек, с которыми он проводит время, потому что они сами ему были безразличны.       — А мужчины, что нет? — Выгибаю бровь в недовольной гримасе и не замечаю, как повышаю голос. Глеб лишь слабо улыбается и так же не злится на меня, с полным спокойствием и поучением в голосе отвечает:       — Все девушки, абсолютно все девушки, с которым я когда-либо был, в итоге хотели от меня только деньги и хороший секс. Прости, конечно, за такое грубое обобщение, но каждая девушка сначала ищет выгоду, а уже потом чувства. — Такое ощущение, что он обжегся однажды и делает такой вывод по одному случаю, который его сильно ранил. И, конечно, он не упускает момента почувствовать себя ахуенным. Таким дамским угодником и мачо, который хоть и мудак, но все девчонки вокруг в чём что-то находят и вешаются толпами.       — Именно такое сильное обобщение меня и не устраивает. А разве это не опровергает пары, где парень живет за счет своей обеспеченной девушки? Такие случаи тоже есть и не одиночные. — Спокойный разговор о насилии в семьей перерос в гендерную дискуссию. Это даже звучит безумно, но, для нас вполне обыденно.       Я даже и не заметила, как моя жизнь перевернулась с ног на голову, и поддалась этому безумию, словно так и должно быть.       — Значит им нужна власть. Если у тебя есть что-то, от чего зависит или нуждается другой человек — у тебя есть власть над ним. В таком случае, девушка глава в семье, так как ее бойфренд не может обеспечить себя, как это делает она. — Легко находит себе контраргумент, который доводит меня до исступления.       — То есть ты не веришь в любовь? — Смело, да, Миранда, очень смело.       — Почему я в неё не верю? — возмущается, но не повышает тон, что было очень чуждо такому неуравновешенному мужчине, как Глеб. — Пусть она нужна твоим соплякам и остальным, что ищут в ней вдохновение и прочую хуйню. Любовь это то, что заставляет тебя становиться слабым. Уязвимы перед кем-то, перед твоей половинкой, а по слабому месту тут же ударят, не растерявшись, кому только не лень. — Мы как два упертых барана, что любыми способами отстоим своё и друг друга слушать не станем. На все сто уверенны в своих позициях и на компромат даже не думают идти.       — Ты боишься любви. — Смело делаю вывод из его слов. — Да, все именно так. По-моему в любви нет ничего ужасного. Она объединяет людей, любовь — это прекрасно.       — Ты так думаешь, потому что не почувствовала настоящий вкус любви, а тем более болезненные последствия после нее. Настоящий вкус горечи от потери, после расставания или чего-то ещё. — Мрачно замечает, поправляя мои волосы и зарываясь в них кистью. Что-то он все-таки умалчивал. Это было заметно сразу, он не слабый человек, он не будет откровенничать, открывать в себе, так скажем, особо уязвимые места. Но почему он поучает меня?       — Может быть это и так, но разве не стоит пожертвовать этим, ради такого чувства? — Щурю глаза в темноте, пытаясь найти хоть какой-то ответ в его лице, в надежде хоть немного приблизиться к разгадке такого сложного человека, как Глеб. У него определённо куча страхов и боли за душой, что он яростно пытается скрыть от глаз окружающих. Такой себе образ непоколебимого мачо, вызывающий у окружающих страх.       — Ты вообще любила когда-то? — сорвал у меня с языка, но жаль, что даже если я это и скажу, то ответа явно не последует. — Да, мою семью. — Улыбаюсь, понимая, что он не под этим подразумевал. Да и чёрт с ним.       — Ты разве в детстве не влюблялась в своих одноклассников или одногруппников из детского сада? — усмехается, отдаляясь от меня, чтобы четко смотреть в лицо, в глаза, точно глаза в глаза.       Решил включить свои запретные приёмы.       — Нет, они все мерзкие. В прямом и переносном смысле, — хрипло посмеиваюсь, похлопывая его по груди. — Не уходи от темы. Что ты бы сделал с девушкой, его она тебе изменила? — Решаю сделать ход конем и вернуться к более спокойной теме. Ответ на этот вопрос я так и не услышала.       — Ловко. — Гордо улыбаясь, стреляет глазами и ведёт языком по нижней губе.       — Не уходи от темы. — Чуть тверже отвечаю, ожидая наконец ответа.       — Ну, я думаю, по-любому порвал с ней. Если меня это очень задело, то накричал бы и попросил забрать свои и вещи и саму себя и уйти. — Пожимает плечами и смотрит в одну точку, словно переживает вновь такую ситуацию, наблюдая глазами за этим. Но снаружи выглядит абсолютно безразличным.       — Я надеялась услышать более жесткую расправу, по типу насилия и тому подобное, — тихо смеюсь, укладывая голову ему на ключицы. Стало заметно спокойнее после его признания, возможно, он не так уж плох, как все называли его.       А, может, он специально так сказал, чтобы лишить меня бдительности.       — Я что, похож на поехавшего насильника? — Вроде бы и грубый голос, но на лице играет легкая улыбка. Кажется, я схожу с ума.       — Ну у тебя с ним много общего. Ты прости меня, конечно, за такое грубое сравнение, просто мне казалось, что у тебя есть подобные замашки. — Поднимаю голову к его лицу, чтобы видеть его реакцию. И она поступает непромедлительно.       — Я это понял ещё с самого начала. Ты реально думаешь, что я подниму руку на девушку? — Оказывается вновь не я, а меня обвели вокруг пальца, каким-то образом узнав о моих намерениях с самого начала. — Ну ладно, не беру в счет того, когда мне приходится это сделать. — Пожимает плечами и рассматривает носки своих ботинков.       — Прости, просто я про тебя мало что знаю, а строить предположение по тому, как ты повел себя за все это время, видимо, не мое. — Усмехаюсь, но тут же, прикрывая рот ладонью, зажмуриваю глаза, так как сладкая зевота заставила меня расслабить все тело.       — Так, спящая красавица, давай ты сейчас идешь спать, а утром, часов в одиннадцать я за тобой заеду, если ты реально хочешь съездить со мной в одно место и, возможно, узнать что-нибудь про меня. — Со слабой улыбкой Глеб наблюдал за тем, как я чуть ли не засыпала на его плече, желая наконец прилечь в кроватку и заснуть крепким и непробудным сном, а он просто продолжал смирно сидеть, не смея сгонять меня с нагретого места.       — Ага, — устало бормочу, подавляя зевоту. — Позвони или напиши заранее, иначе меня брат точно убьет, если ещё хоть раз увидит тебя ближе чем на сто метров к себе, а тем более ко мне. — Хрипло посмеиваюсь, прикрывая рот, только уже от смеха, что в секунду заразил меня. Я не хотела издавать громких звуков, чтобы вышли разгневанные соседи, которых я разбудила посередине ночи. А точнее, уже ранним утром.       — Я подумаю. Мне нравится издеваться над твоим братом. — Опирается локтями об следующую ступеньку,чтобы не упасть, потому что я оттолкнулась от его груди, вставая на ноги.       — Тебе нравится, а я потом мучаюсь. — Неподдающимися уже из-за нужды в сне пальцами пытаюсь расстегнуть железные клёпки на чужой джинсовке, желаю вернуть ее хозяину. Отрывая теплую вещь от тела, клетчатая рубашка спадает на сгиб локтей, оголяя кожу рук. Они тут же покрываются мурашками из-за температуры в парадной. — Давай, спокойной ночи. — Отдаю ему в руки его же вещь и, маша рукой, иду к входной двери.       — Спокойной ночи. — Напоследок кидает и, поднявшись на ноги, спешно спускается по лестнице, перепрыгивая через одну ступеньку.       Только стоило двери закрыться за мной, как на моём лице тут же промелькнула улыбка. Нет, наверное, только ему пришло в голову просто так приехать подшофе в два часа ночи, разбудить меня, потому что ему стало скучно. Дём он, вероятно спит, а ночью выходит на охоту.       Я настолько хотела спать, что думать об этом было непосильным трудом. Только моя голова коснулась подушки, я отключилась мгновенно, забываясь в сладком сне.