Поцелуй мои слёзы

      Тёплое летнее утро началось с мелодичного перезвона будильника. Солнечный луч, который уже двадцать минут назойливо пытался разбудить спящих в комнате мужчину и женщину, наконец посчитал свою работу выполненной и сбежал в окно соседней квартиры.       Женщина отточенным движением накрыла телефон своей рукой и провела по экрану вверх — приятная уху ровно до седьмого повторения музыка наконец оборвалась. Странно, но почему-то она никогда не могла проснуться под громкие звуки, однако легко вскакивала от любого чиха или почёсывания. Асами шутила, что с такой сверхспособностью Мива станет великолепной матерью.       Иссиня-чёрные ресницы сонно распахнулись. Из-под них выглядывали льдисто-голубые глаза, смотрящие, однако, с особой нежностью на человека, что лежал рядом.       Мива хихикнула про себя, стараясь не разбудить мужа, у которого был выходной. Его голые плечи выглядывали из-за складок и волн одеяла. Взгляд зацепился за алые линии, ещё свежие, и по лицу расплылась победная ухмылка. Внутри неё переливалось удовлетворение от нахлынувших воспоминаний. Бывшая Кагеяма тихонько вздохнула. Как жаль, что нельзя открыть его шею, — Акитеру мог проснуться от любого касания. Она так постаралась над ней вчера ночью, а сейчас не могла увидеть результата своих трудов. Это было обидно.       Вдруг стыдливый румянец затопил её щёки. Она не видела, но точно знала, что её спина, грудь и бёдра выглядят едва ли лучше. Но ей захотелось воспарить от осознания того, что этот мужчина принадлежал только ей, а она — ему одному. Мива согласилась выйти замуж за Акитеру и теперь в полной мере наслаждалась своим решением. Да, её жизнь почти не изменилась: они всё также жили в своей квартире (Тэцуо шутил, что ипотека сближает больше брака), ходили на работу и иногда на свидания, приглашали в гости братьев, устраивали посиделки с друзьями, — но знание, что они теперь были связаны, почему-то делало брюнетку счастливее. Переменилась лишь фамилия в паспорте, но теперь Цукишима знала, что это был новый — необходимый и такой волшебный — этап их отношений.       Цукишима Мива плавно поднялась с постели, потягиваясь, покрутила головой, хрустя позвонками. Почувствовала лёгкое головокружение — её постоянный утренний спутник последнюю неделю. Тело на импровизированную разминку отреагировало тянущими ощущениями и лёгкими покалываниями. Ветерок из открытого на проветривание окна приятно холодил голую кожу.       Голубоглазая опустила взгляд на прикроватную тумбу — 5:36. В половину седьмого она должна была выезжать, чтобы успеть на площадку к семи. Времени, чтобы вымыть, высушить и удобно уложить её короткие волосы, а также приготовить яичницу на завтрак, было предостаточно. Потому она не торопясь подошла к шкафу, хватая с полки широкую домашнюю майку. Брюнетка натянула её на себя, чтобы не ходить нагишом, а затем потянулась ещё и за одеждой на сегодня: чёрные джинсовые шорты чуть выше середины бедра с высокой талией, чёрный топ с круглым воротом и простая белая рубашка с коротким рукавом. Женщина достала из комода нижнее бельё и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.       Чувствуя всё то же лёгкое головокружение, Мива вошла в ванную. Она аккуратно повесила вещи на плечики, чтобы не помять, и зашла в кабинку. Утренний душ прекрасно помог взбодриться: сонливость как рукой сняло. Теперь волосы её пахли ромашкой, а тело — молочным хлебом.       «Надо будет приготовить вечером, если вернусь не поздно», — решила девушка, задумавшись о мягком сладком хлебном мякише и тонкой хрустящей корочке. Слюнки потекли сами собой. Брюнетка зачесала волосы назад, ожидая, когда они немного подсохнут, и отправилась на кухню. Там поставила на огонь сковородку, капнула на неё масло, аккуратно разбила яйцо, добавила немного помидор. Когда из-под крышки потянулся приятный аромат овощей и специй, Мива сняла крышку, выключила плиту и переложила свой завтрак на тарелку. Она налила в высокий стакан апельсиновый сок и принялась за трапезу.       Волосы высохли до нужного состояния, когда голубоглазая помыла посуду и уже стояла напротив зеркала с плойкой и расчёской в руках. Быстрыми профессиональными движениями она сделала свою повседневную укладку за несколько минут, переоделась и была полностью готова к выходу. Однако время на традиционный утренний просмотр ленты новостей ещё оставалось.       В мире ничего интересного (возможно, только по мнению Мивы) не происходило, и, быстро пролистав ленту, женщина открыла мессенджер. Первой среди чатов была переписка с братом. Тобио, как и всегда перед уходом на утреннюю пробежку, отправил ей лаконичное «Доброе утро». Мива отправила то же самое, но ещё добавила смешной смайлик с волейбольным мячом и чёрным котом. Так они делали каждое утро. Вне зависимости от того, во сколько оно начиналось для каждого из них, дня недели и так далее. Парень как-то, когда Акитеру осведомился об этом их ритуале, сказал, что это его счастливые сообщения. Мол, без них день не начнётся по-настоящему, точные пасы получаться не будут, а подачи улетят в Ереван.       Перейдя в другой чат, Мива хихикнула. Тэцуо отправил ей то самое смешное видео про волейбол, которое она сама хотела ему отправить ещё вчера, но, почему-то, так этого и не сделала.       «У дураков мысли сходятся», — заключила для себя женщина.       Вдруг она ощутила на своей коже мягкий поцелуй в области шеи. Приятные мурашки побежали по телу, тепло разлилось внизу живота.       — Ты знаешь, — хриплым ото сна голосом проговорил Акитеру, — что ты очень жестокий человек?       — Откуда такой вывод? — спросила полушёпотом Мива.       — Ты лишила меня прекрасного вида… — обиженно прошептал он прямо на ухо девушке. Бывшая Кагеяма весело фыркнула, она ведь недавно думала почти о том же.       — Не обижайся. — Женщина повернула голову и легко коснулась своими губами щеки возлюбленного. — Я постараюсь закончить пораньше…       Намёк не остался незамеченным, и лукавая улыбка расползлась на губах Акитеру. О, как сильно они с братом были похожи в такие моменты. Хитрые и умные, но безмерно честные: они оба говорили то, что было у них на уме, заворачивая свои слова в ту обёртку, которую считали нужной. Обычно мало кто мог с уверенностью сказать, что оба Цукишимы — братья, но, если бы кто-то видел старшего сейчас, то сомнений бы у него не возникло.       Взгляд глаз цвета янтаря потеплел, хитрая улыбка превратилась в более добрую. Акитеру Цукишима аккуратно обнял жену, поцеловал в щёку с характерным чмоком и подошёл к плите, чтобы приготовить себе чай и завтрак.       — Тебе уже пора, а то опоздаешь, — мягко улыбнулся мужчина, оглядываясь на брюнетку. Женщина посмотрела на часы на экране смартфона. И правда, время поджимало. Но она, не показывая, что вот-вот час, отведённый ей же самой на сборы, скоро закончится, спокойно встала со стула и подошла к мужу.       — Аки-чан, с каких пор ты заделался мне мамочкой? — промурлыкала она. — Но, так уж и быть, раз ты меня выгоняешь, — трагично произнесла голубоглазая, вскидывая руку к голове, — я уйду!       Представление закончилось и супруги переглянулись, затем улыбнулись друг другу и весело рассмеялись. Мива подошла к Акитеру, аккуратно обняла его за шею, слегка приподнимаясь на носочках, а потом легко поцеловала в губы и отправилась в прихожую. Вслед ей полетело пожелание удачи и просьба вернуться не поздно. — Обязательно! — крикнула Мива, закрывая за собой дверь.

***

      — Господи, за что?!       — Я тебе очень сочувствую и мне приятно такое обращение, но вопрос ведь риторический, правда, и я могу не отвечать?       — Алиса, я тебя сейчас убью!       Девушка звонко рассмеялась, прикрывая тонкими пальцами аккуратно накрашенный рот, расплывшийся в улыбке. Кислая мина личного стилиста и по совместительству подруги жутко веселила модель. Однако в глубине красивых зелёных глаз плескалось беспокойство. Это отравление было странным само по себе: не так часто Мива успевала поесть на работе. И Хайба Алиса очень сильно сомневалась, что муж её подруги, вчера приготовивший им романтический ужин, мог купить что-то тухлое. Это скорее сама женщина могла из-за усталости и невнимательности схватить с полки первый попавшийся пакет молока. Но тем не менее факт оставался фактом — сейчас Цукишима сидела, склонившись над унитазом в три погибели и ждала нового прихода рвоты.       Алиса пыталась восстановить цепочку событий, в попытке понять, что случилось с подругой. Мысли бегали с одного полушария мозга на другое, постепенно выстраиваясь в единую линию. Пальцами хотелось зарыться в пепельные волосы, но девушка одёрнула себя от этого. Красивая причёска, над которой старалась Мива для фотосессии самой Хайбы, могла не выдержать массажа головы, ведь её основной целью было выглядеть лёгкой и воздушной. Таковой она и была.       Неожиданно для зеленоглазой одна из мыслей стала во главе всего парада, который творился у неё в голове.       «Она с самого утра выглядела более бледной, чем обычно».       — Мив, — позвала она подругу, — а тебя с утра не тошнило?       — Нет, — едва различимо выдохнула женщина. — Только голова немного кружилась. Но последнее время это постоянно происходит, я даже вчера вино с Аки не пила из-за этого. А тошнота — впервые.       — Ясно, — кивнула Алиса. — Я вот думаю: а когда тебе стало плохо? — Выводы постепенно выстраивались в голове, но она не была достаточно в них уверена, чтобы предложить Миве проверить свою гипотезу.       — Да я сама не поняла, — возмутилась Мива на несправедливость судьбы. За что мироздание так жестоко с ней? Или это плата за волшебные вечер, ночь и утро? — Просто мы сидели под зонтом, и в один момент я поняла, что меня сейчас вывернет. Вот и всё!       — А ты ничего не почувствовала до этого? — спросила Алиса с явным намёком. Недавно с её бывшей одноклассницей на вечере встреч произошло ровно то же самое. Правда тогда все явно почувствовали чудесный запах запечённой рыбы, а сейчас блондинка лихорадочно вспоминала, какие запахи слышала перед тем, как бывшая Кагеяма рванула к ближайшему туалету.       — Тошноту! — Мива начинала злиться. Скорее не на подругу, а на саму ситуацию, но Алиса совсем не помогала своими бессмысленным вопросами.       «Лучше бы таблетку принесла, а не над душой стояла!»       Словно прочитав её мысли, Алиса быстро зашагала куда-то. Мива почувствовала облегчение: наконец она избавится от тошноты! . . .       Алиса вернулась через десять минут с каким-то пакетом в руках. И голубоглазая чуть не задохнулась то ли от возмущения, то ли от нового приступа рвоты, который всё же настиг её, когда Хайба достала из пакета свежую домашнюю булочку с корицей.       Пока из подруги исходила очередная «волна», Алиса внимательно осматривала подругу, взгляд которой так и говорил, что быть им теперь только врагами. Девушка на это особого внимания не обратила и спрятала в пакет булочку, а затем достала из кармана таблетку.       Когда Мива выпила медикамент и благодарно кивнула Алисе, прощая ей всё в одно мгновение, вторая достала из другого кармана продолговатую коробочку и протянула её подруге.       — Я надеюсь, ты знаешь, как этим пользоваться.

***

      Закатное солнце переливалось всеми оттенками красного, оранжевого, жёлтого и розового. Небо было дополнено яркими, красочными мазками, и трава отливала ими же, словно зелёный океан. Земля горела, но это пламя было не обжигающим, как много лет назад, а мягким и приветливым. Оно ласкало высокие деревья, тонкие тропинки и людей, что поднимались на высокий холм. До горы он не дотягивал, но, чтобы подняться на его вершину, требовалось потратить немало сил. Потому умудрённые опытом люди лет двадцать назад обустроили здесь всё для наиболее комфортабельного подъёма. Вокруг холма шла вымощенная дорожка с простыми деревянными перилами. То тут, то там располагались удобные скамейки со спинками. Около одной из таких сейчас проходила достаточно высокая для японки женщина. Её иссиня-чёрные короткие волосы, не доходившие своей хозяйке даже до плеч, переливались под лучами закатного солнца. Невидимка удерживала зачёсанную назад отросшую чёлку. Чёрные шорты и топ выгодно выделяли подтянутое телосложение девушки, а белая расстёгнутая рубашка добавляла её образу некоторой женственности и нежности.       Женщина упорно поднималась к самой вершине. Здесь находился тот человек, который был ей сейчас жутко сильно нужен. Она сама не знала почему, но то, что она узнала, заставило её почти в одно мгновение всё бросить и приехать сюда, написав мужу краткое сообщение и вырубив телефон. Да, возможно это было несколько жестоко по отношению к мужчине, но по-другому не выходило, как бы женщина не старалась.       Проходя мимо рядов мраморных плит, Мива думала о жизни и смерти, но не с тем знакомым остервенелым желанием что-то изменить, а со спокойной отрешённостью. Белые лилии в её руках приятно пахли, напоминая о реальном мире. Их запах она всегда ненавидела, он был напоминанием о боли, о страхе и об одиночестве, которое наполняло её раньше и которое отпустило её всего несколько лет назад. Но сейчас он не вызывал в ней ничего, кроме лёгкой полузабытой печали и совсем робкого счастья. То ли это перемены так действовали на неё, то ли что-то иное, но сейчас женщина наслаждалась каждым дуновением ветерка. Он не казался ей пронизывающим. Совсем не то, что немногим меньше десяти лет назад.       Наконец она подошла к давно знакомой мраморной конструкции. Возле неё стояли фотографии, на боковой стороне были выгравированы имена и годы жизни, а на передней стороне — столбик иероглифов «Кагеяма».       — Дедушка, — тихо позвала Мива, словно он мог услышать её и прийти на этот зов. Слёзы застилали ясные голубые глаза далеко не от печали, а совсем по иной причине. Женщину, усевшуюся на колени перед семейной могилой, переполняло что-то всеобъемлющее, она плакала не стесняясь. Глубоко вздохнув и набрав побольше воздуха в лёгкие, она наконец сказала те самые слова, что хотела произнести ему первому, рассказать и посоветоваться.       Неожиданно для себя в тот день Цукишима Мива вспомнила, что когда-то обожала лилии.

***

      — Ты поздно, — раздался тихий голос из тёмной кухни. Мива чуть не взвыла от досады. Несмотря на то, что этого стоило ожидать, она надеялась, что Акитеру не будет дожидаться её и ляжет спать. Эх, у неё было бы время придумать, что ему сказать!       — Да, прости. — Мива знала, что он спросит её, почему, но первой говорить она не собиралась. Его сформулированный вопрос мог помочь ей скомпоновать свои собственные мысли во что-то цельное.       Мива разулась и зашла на кухню. За столом сидел её муж. Луна оросила его своим сиянием. Обстановка была донельзя романтичной, но кроме приятного лёгкого трепета она ощущала тугой узел в своём животе. Пальцы слегка тряслись из-за нервов, и женщина сжала кулаки, стараясь унять дрожь.       — Аки, — позвала она его, но мужчина не оборачивался, только смотрел в окно, явно о чём-то задумавшись. — Аки, — повторила она.       Ответом ей было молчание. С ним мириться бывшая Кагеяма была не намеренна. Она медленно подошла к мужу, а затем уложила свою тонкую руку ему на плечо. Мужчина вздрогнул от нежного прикосновения, как от удара током, и резко вскинул голову вверх.       Зрительный контакт длился несколько мгновений, но, кажется, Акитеру увидел то, что хотел. Он виновато отвёл взгляд, мягко ей улыбнулся и сказал:       — Мы обещали быть честными, — вздохнул он, переводя дыхание. — Я испугался и почему-то решил, что ты меня бросила или собираешься это сделать.       Голубые глаза шокированно распахнулись. Мива и не догадывалась, как напугала мужа своим кратким «Я уехала. Всё потом». Страшно было и думать, что бы он себе надумал, если бы Мива всё-таки решилась не ехать на синкансене на ночь глядя, а прийти домой к Кею и напроситься на ночёвку.       — Я… — начала было она, как её перебили:       — Сейчас я знаю, что это неправда. Нельзя лгать с такими глазами, — убеждённо сказал он. Её глаза сказали ему всё о её любви в тот момент, когда их взгляды пересеклись. Но он всё ещё был обеспокоен: на дне её взора пряталось что-то странное. — Всё хорошо?       Мива тяжело выдохнула, глядя только в добрые, искренние глаза своего возлюбленного.       «Он любит меня», — подумала женщина. А ведь правда. Он любил её, дарил свою любовь без остатка, сильно удивлялся, когда она отдавала свою, считал, что не заслужил. Она любила его, а он любил её. Равно, всегда, без остатка, от начала и до конца, со всеми недостатками и достоинствами. — «И почему я сомневалась?»       — Акитеру, — выдохнула она, подбирая слова. Но ни одна красивая фраза не шла ей в голову. Его предложение было поэтичным и трогательным, ей хотелось ответить ему тем же. Но правда была в том, что она сама не была романтичной — скорее педантом. Подходящая фраза всё не находилась, как бы быстро женщина не перебирала свои мысли. Вдруг она решилась: — Ты будешь отцом…       Шокированное лицо Цукишимы Акитеру нужно было видеть — Мива даже успела испугаться, что она ошиблась и он всё-таки не хотел от неё детей. Но буквально через пару мгновений он дрожащими руками, аккуратно, словно боясь сломать, обнял её. Голубоглазая почувствовала его тёплое дыхание у своего уха.       — Спасибо. — Она не услышала его — почувствовала каждой фиброй своей души. Одно это слово тронуло её так сильно, что она не сдерживаясь плакала от счастья.       Акитеру целовал её слезинки, одну за другой, прикладывал прохладную руку к покрасневшим щекам жены и шептал слова благодарности. Он плавно пересадил её к себе на колени, поглаживая напряжённую спину. Так они просидели ещё какое-то время, пока Мива не умаялась окончательно и не уснула.       Уложив жену, мужчина лёг рядом с ней. Любовь, признательность и неподдельное счастье наполняли его сердце до краёв.       «Скорей бы Кею рассказать», — подумал Акитеру, прежде чем провалиться в счастливый сон об их с Мивой ближайшем будущем.