Слепишь снеговика?

      В палате тихо. Единственный звук — тихо льющаяся на крошечный цветок из маленькой лейки вода. Рука слегка вздрагивает, и приходится поддержать её другой. Пару мгновений спустя Лэйн заканчивает с поливом и ставит лейку на место, поднимая взгляд на окно, за которым не спеша падают крупные белые хлопья.       Зима в Роли в этом году особенно снежная.       Образовавшуюся тишину и лениво закрутившиеся мысли прерывает звук открывающейся двери. Следом раздаётся стук обуви о пол. Затем — голос:       — Почему ты не сказала?       Лэйн не вздрагивает. Она со вчерашнего дня ждёт этой встречи. Поэтому, сунув руки в карманы больничных штанов, неторопливо оборачивается, встречает взгляд голубых глаз.       Дмитрий закрывает дверь. Он выглядит взбешённым и обеспокоенным одновременно. Осматривает Лэйн с головы до ног несколько раз, словно желая убедиться, что тут действительно стоит она.       В палате снова тихо. Они не говорят друг другу ни слова, лишь смотрят глаза в глаза. Спустя полгода разлуки просто непонятно, что сказать.       Лэйн отмирает первая. Она осторожными шагами, не делая резких движений, приближается к Дмитрию и вдруг обнимает его. Сцепляет руки за спиной, прижимается щекой к груди, улавливая частое сердцебиение.       Он явно удивлён и напрягается мгновенно. Несколько секунд стоит без движения и не дышит. Только потом шевелится и аккуратно обнимает в ответ.       — Лэйн, — заговаривает Дмитрий снова слегка хриплым голосом. — Почему?       — Выйдем на улицу, — вместо ответа произносит она и отстраняется, поднимая голову. — Подожди в коридоре. Переоденусь.       По его лицу предельно понятно, как он относится ко всей этой ситуации и молчанию Лэйн. Видно, что ему хочется заспорить, встряхнуть её, привести в чувство, заставить заговорить — что угодно, чтобы содрать с неё умирающий и меланхоличный вид.       Однако мгновением спустя Дмитрий разворачивается и выходит.       Она медленно моргает, глядя на дверь, и идёт переодеваться.       Через несколько минут они плечом к плечу шагают по больничному двору. Лэйн замечает боковым зрением, что Дмитрий постоянно бросает на неё беспокойные взгляды. Вероятно, она действительно выглядит такой слабой, будто может рухнуть в любой момент.       Хотя вчера так и случилось. Когда откачали, Ян сказал: «Теперь ты совсем с постелью сливаешься». Лэйн улыбнулась и ничего не ответила. Выражение его лица причиняло больше боли, чем её сердце, которому уже не терпится остановиться.       — Слепишь снеговика? — спрашивает Лэйн, усаживаясь на скамейку и глубже засовывая руки в карманы пальто.       Она запрокидывает голову, и капюшон худи слезает на лоб.       Дмитрий приподнимает брови.       Лэйн ловит себя на мысли, что чуть-чуть завидует ему. Пальто нараспашку, а ему даже не холодно. Хотя он всегда был печкой горячей, конечно.       — Крохотного хотя бы, — слабо пожимает плечами она. — Я бы сама слепила, но не могу.       Ещё пару секунд Дмитрий стоит молча. Затем, слегка усмехнувшись, всё же принимается за дело.       Лэйн впервые за последние месяцы чувствует крошечный огонёк радости в душе.       Между ними вновь наступает пауза. Дмитрий выглядит задумчивым. Едва заметно хмурится. Нетрудно догадаться, в какие раздумья он погружён.       — Тебе Ян сказал? — спрашивает Лэйн, когда он останавливается и прихлопывает ладонями получившийся шар.       — Да, — отвечает Дмитрий, принимаясь за второй. — Позвонил вчера.       Она понимающе кивает.       — Вчера сердце остановилось. Еле откачали. Я так и подумала потом, что он тебе позвонит. А то выглядел ещё хуже, чем я.       — Вчера что?! — не сдерживается Дмитрий, резко поворачивая к ней голову.       Лэйн глубоко вздыхает.       — Не заводись. У меня серьёзные проблемы с…       — Головой?!       — …сердцем, такое случается.       — Да уж, прям обыденность.       — Про снеговика не забудь.       — Почему ты не сказала? — повторяет Дмитрий, и голос его звучит жёстко, резко.       Лэйн отводит взгляд и поворачивает голову в сторону. Перебирает варианты ответов, но знает, что каждый из них — дурацкая отмазка. Она, если честно, и говорить-то об этом не хочет, хотя ежу понятно, что Дмитрий не отстанет.       — Мы плохо расстались, — произносит наконец. Поворачивается обратно, замечая, что он ставит на большой шар новый, поменьше. — Я не хотела, чтобы ты знал. Злилась. А потом не хотела, чтобы ты видел, как я умираю.       — Ты правда ненормальная, Лэйн, — цедит Дмитрий и покачивает головой. Смотрит на неё, хмурится сильнее. — То есть Яну можно видеть, а мне — нет?       — Всё это началось при нём. Впервые плохо мне стало на его глазах. Если бы не это, я бы и от него скрывала.       — И тихо бы умерла в одиночестве, да?       Дмитрий говорит грубо, но Лэйн не обращает внимания. Она понимает его чувства, принимает эмоции. Если бы он сейчас стал ругаться, кричать — и то бы не дрогнула.       Шумно вздохнув, он быстро заканчивает со снеговиком. Спустя несколько минут поднимается, отряхивает руки и приземляется рядом с Лэйн, окидывая взглядом снежного карлика. Лица нет, но тоже сойдёт.       — Ведёшь себя как идиотка.       Она едва заметно тянет вверх уголки губ, не отвечает. Встаёт, присаживается около снеговика, рисует на верхнем шаре улыбающийся смайлик, возвращается на скамейку, суёт руки обратно в карманы.       — Решила за меня. Не дала знать о болезни, не дала быть рядом. Не дала помочь.       — Сделанного не воротишь. Хотя если тебе нужно выговориться — пожалуйста.       Однако Дмитрий молчит. Головой только качает.       — Сердце остановилось, значит… А врач твой сказал, что…       — У меня есть шанс? — дёргает Лэйн уголком губ. — Да, я уже это слышала. За время, что лежу тут, научилась переводить с врачебного на человеческий. «У вас есть шанс» переводится как «Если проживёте ещё недельку — уже счастье». А мой доктор вообще не любит плохие новости сообщать. Хотя анализы я собственными глазами видела. Он сказал — и не только он, — что они хорошие.       — Но лучше тебе не становится.       Мгновение она молчит.       — Нет.       — Но лечат тебя нормально.       — Да. Конечно. Это лучшая больница в Роли. Да и Ян бы тут всех повесил, если бы меня не лечили должным образом.       — Он тебя любит.       — Не неси чушь. Мы лучшие друзья.       — Ему сообщи об этом. — Спустя паузу Дмитрий возвращается к теме: — Если ты проходишь хорошее лечение, почему тебе не становится лучше?       Лэйн проводит языком по пересохшим губам, опускает взгляд, отворачивается. Скрещивает ноги в районе лодыжек.       — Ментальное влияет на физическое. Мне так психолог сказал. Может быть, я не хочу выздоравливать.       — Издеваешься?       Она вновь смотрит на него.       — Я устала. Сам знаешь, что у меня в жизни постоянно всё наперекосяк. Всех теряю. Родители. Одри. Грег. Авария Каина в прошлом году. Еле жив остался. Наш с тобой разрыв. Такой тяжёлый. Хотя это моя вина. И не только всё это. Я просто… всё. Я всё. У меня батарейка села. Я устала. Я бы вчера и умерла, просто хотела, наверное… тебя увидеть.       Дмитрий пару раз открывает рот, чтобы что-то сказать, но так ничего и не произносит. И без того понятно, что её слова для него как удар под дых. Явно не то, что ждал услышать. Вероятно, больше рассчитывал на то, что её состоянию есть какое-то обычное объяснение, научное, а оказалось…       Он смотрит на неё не отрываясь. В глазах мерещится блеск, как если бы наворачивались слёзы. Однако Лэйн сомневается — сколько она его знает, Дмитрий при ней ни разу не заплакал. Он будто вовсе не умеет.       Внезапно придвигается к ней вплотную и обнимает. Она утыкается носом в его шею и закрывает глаза. Так хочет вытащить из себя какие-то эмоции, найти их где-то, но не получается. Хотя бы чтобы Дмитрию не было так тяжело смотреть на неё. И всё равно — никак. Она не может.       — Прости меня, — лишь произносит. — Я не могу даже ради тебя…       — Замолчи.       Они сидят в обнимку долго. Лэйн не шевелится — пусть Дмитрий держит её в своих руках столько, сколько ему нужно. Она не морщится, когда сердце тянет болью. Единственное, что делает, — обвивает его свободную ладонь холодными пальцами.       — Хороший снеговик получился, — негромко говорит Лэйн, открыв глаза. — Представь, ты бы такого для своего ребёнка делал. Думал о детях когда-нибудь?       Она отстраняется, и они поворачиваются друг к другу одновременно. Она по-прежнему спокойна, как удав, а он вновь сводит брови к переносице.       — К чему этот вопрос?       Как всегда, видит её насквозь.       Лэйн неторопливо поднимается и встаёт напротив, задевая своими коленями его. Смотрит сверху вниз, и теперь Дмитрию приходится запрокинуть голову.       — Я не говорила, но, когда мы были в отношениях, я стала задумываться о детях. Ну… бывали моменты. Потом мы расстались, потом болезнь… Уже не до этого было. Я просто подумала…       — Хочешь сказать, что у тебя есть последнее желание и мне нужно взять ребёнка из детдома?       Она молчит и лишь неторопливо моргает. В словах и необходимости нет. По Дмитрию и так видно, что он уже всё по её лицу прочёл и понял. А главное, как он к этому относится.       — Последнее желание. — Фыркает. — Ты и правда собралась умирать. Я знаю, ты сказала, что устала, просто…       — В голове не укладывается? Я понимаю. Ты бы знал, сколько уже раз мы с Яном из-за этого поругались. Он в такие моменты уже ненавидит меня, наверное.       Дмитрий смотрит на неё молча. В глазах снова мерещится блеск, и теперь приходит мысль, что, возможно, сейчас это не игра воображения. Поэтому Лэйн наклоняется и обнимает его, прижавшись губами к макушке.       В груди снова становится больно. Сдержать дрожь получается лишь чудом.       — Всё хорошо.       — Лгунья.       Лэйн слабо усмехается.       — Кстати, уверена, с девочкой ты сладишь лучше, чем с мальчиком.       Она отстраняется, хочет убрать руки, но Дмитрий крепко хватает её за предплечья, когда её ладони оказываются на его плечах.       — Лэйн.       — Возьми совсем кроху. И назови самым красивым именем.       Уголки губ Лэйн приподнимаются в слабой улыбке, когда пальцы Дмитрия на её руках сжимаются сильнее. Он собирается снова что-то сказать, но она не позволяет. Высвободив предплечья из его хватки, тихо говорит:       — Не сиди тут долго, ладно? Холодно.       Напоследок Лэйн оставляет поцелуй на его лбу, шагает назад, возвращает руки в карманы пальто и уходит, даже не оборачиваясь. Знает: Дмитрий смотрит вслед, провожает взглядом до самых дверей.       Через три часа её сердце остановится насовсем.

12 лет спустя

      — Пап-пап-пап-пап-пап-пап-пап! Па-а-а-а-а-ап!       Со второго этажа слышен топот, который следом звучит уже на лестнице.       Дмитрий, не отвлекаясь от ноутбука, вздыхает. Знает эту интонацию Лэйн — всегда так тянет гласные, когда ей что-то очень сильно надо. Так что он даже не поднимает голову, как только она встаёт напротив, поставив ноги по обеим сторонам от его, закинутых на журнальный столик.       — Ну пап! Опять работаешь? Рождество через неделю, а ты!..       — Миледи Ллойд, чего изволите, а? Сейчас как раз работы больше всего.       — Да ты так заработался, что забыл уже всё!       — Что я забыл, Лэйн? Ближе к делу.       — Снеговика, ваше отцовское величество.       Лэйн тут же встаёт в любимую позу «руки в боки», а Дмитрий мысленно отбивает фейспалм. Он действительно забыл, что обещал сделать вместе с ней снеговика. Сегодня.       Проклятые дедлайны.       — Ну так что? Слепишь снеговика?       На раздумья уходит несколько минут. Дмитрий закрывает ноутбук, снимает очки, убирает их в футляр. Откладывает то и другое в сторону, поднимает голову, встречая довольный взгляд Лэйн.       Да, это радостное лицо точно стоит того, чтобы бросить все дела. Тем более на прошлое Рождество так уже накосячил, забыв о её просьбе.       — Иди одевайся.       — Ура!       Лэйн разворачивается, хочет метнуться в сторону, но спотыкается об отцовские ноги. Он моментально ловит её, подскакивая и перехватывая под рёбрами. Крепко прижимает к себе, а она смеётся.       — Осторожно ты, балбес. Нос же разобьёшь.       — Ну ты же всегда поймаешь.       Лэйн вырывается из его рук и исчезает из гостиной.       Дмитрий усмехается.       Полчаса спустя они вдвоём на заднем дворе лепят снеговика. Иногда пуляют друг в друга снежками. Лэйн громко хохочет, вызывая у Дмитрия улыбку.       Когда снеговик обзаводится головой, Лэйн, махнув рукой на то, что для его лица ничего не принесли с собой, рисует ему глаза и улыбку. Получается смайлик.       Глядя на это, Дмитрий застревает. Тут же вспоминаются больничный двор, снежный карлик и… такой же смайлик вместо лица.       Представь, ты бы такого для своего ребёнка делал.       — Тётя Анна! — вырывает из омута мыслей звонкий голос Лэйн.       Она тут же срывается с места, и Дмитрий, обернувшись, видит, как она на всей скорости врезается в Анну. Та с улыбкой обнимает её, говорит что-то. Лэйн тут же подпрыгивает, хлопает в ладоши и мчится в сторону дома.       Проводив её взглядом, Анна оборачивается к Дмитрию и неторопливо идёт к нему. Останавливается рядом, обнимает. Прижимается крепче, когда он обнимает в ответ.       — Что ты ей такого сказала?       — Одно слово. Марк.       Дмитрий улыбается. Ну конечно, к кому ещё Лэйн могла так быстро убежать и забыть, что с отцом снеговика лепила? Только к кузену.       Уголки губ опускаются вновь, когда взгляд возвращается к снеговику.       — Что такое? — обеспокоенно спрашивает Анна. — Чего такой загруженный? Работа?       Он глубоко вздыхает, собираясь с мыслями, прежде чем может произнести:       — Лэйн.       Ей нужна пара секунд, чтобы понять, что речь не о дочери.       — Двенадцать лет прошло. И почему-то именно сегодня тяжелее всего.       — Потому что ты постоянно всё в себе держишь. Даже на похоронах стоял с каменным лицом, как будто ничего не чувствуешь. Ни разу ни один мускул не дрогнул за эти годы при упоминании её. Что посеешь, то и пожнёшь, знаешь ли. Держишь в себе боль — она сжирает тебя изнутри. Так это работает.       Дмитрий смотрит на неё долго. Не шевелится. Молчит. Даже не знает, как реагировать.       Анна шумно вздыхает.       — Прости. Я хотела поддержать, но просто… Мне хочется заплакать, когда я вспоминаю Лэйн, а я не люблю плакать, и… Ты вообще за двенадцать лет хоть одну слезинку проронил, нет? Ты же как робот! Совсем бы загнулся, если бы не мелкая. Уф-ф.       Она шмыгает и отходит от него. Идёт к качелям, покрытым снегом. Смахивает его, усаживается, откидываясь на спинку. Наблюдает за Дмитрием, когда тот делает то же самое.       — Ты прав, сегодня почему-то тяжелее всего, — тихо говорит Анна.       — Когда у мелкой был день рождения в прошлом месяце, я подумал: «Жаль, Лэйн её не видит». Меня так пробило, что еле успокоился.       Она поворачивается и смотрит на него.       — Сейчас тоже. Снеговик этот… — Дмитрий медленно сглатывает, смотрит на Анну в ответ. — Я ей делал такого же. Поменьше только. В больничном дворе. Когда мы виделись последний раз. А через три часа она умерла. Я просто…       Горло перехватывает, и он больше ни слова не может произнести. Глаза жжёт, в носу свербит. Дмитрий отворачивается, наклоняется вперёд, упираясь локтями в колени и опуская голову.       Больно. Просто больно. Он даже не знает, станет ли легче ещё спустя столько же лет.       Анна садится ближе, обнимает его снова. Он кладёт голову на её плечо, жмурится, пока она гладит его по волосам. Слова теперь кажутся лишними.       Сегодня, в день её смерти, Дмитрия пробивает ещё хуже. Словно вся боль, скопившаяся за эти годы, находит выход только сейчас. Даже на миг не получается успокоиться.       Через сколько времени отпускает — он без понятия.       — Пошли. Холодно, — доносится до слуха тихий и осипший голос Анны.       Дмитрий может только кивнуть.       Дома она уходит в гостиную, к детям, первая. Ему же надо несколько минут, чтобы окончательно успокоиться. Только потом он идёт следом, и к нему тут же подскакивает Лэйн, обнимая и запрокидывая голову.       — Пап, всё нормально? Что-то случилось? Мне что-то сделать? Кого-то побить? Только скажи — я сразу!       Дмитрий улыбается, обхватывает ладонями её лицо, наклоняется и целует в лоб.       — Всё нормально, не надо никого бить. Покажи лучше, что тебе там Марк привёз.       — Ну ты сейчас упадёшь…       Лэйн хватает его за руку и тащит к дивану. Дмитрий не сопротивляется и внимательно слушает, что она рассказывает. Параллельно размышляет, что любит он её всё же до безумия.       Сейчас он уверен как никогда — всё будет хорошо. У него и его маленькой Лэйн.