Перья и кровь

Но скажу лишь вот что: я всё ещё убежден, что поиски утерянных фрагментов мозаики должны продолжаться, несмотря на скудность подсказок об их местоположении. География Эфира до сих пор покрыта пеленой тайны. Сколько неизведанных мест мы знаем? Долина горьких слёз на Втором Небе, Ракиа; горы Меона, исчезнувшая Атлантида, Откровением о которой был благословлён Платон; или полузаброшенная Мигдаль Бавель, чьи лестницы играют с разумом. А что же может быть сокрыто в Геенне Огненной? Многие демоны и я в том числе пытались пройти все Девять Кругов, однако укротить жаркие ветра или не потерять слух от плача и скрежета зубов душ окаянных способны лишь Сатана, те, кому земли те принадлежат, и те, кого Арахна одарила своим плащом.

***

— Я признаю, что сильно обидел тебя и тебе неприятно. — Да. — Не отрицай, я всё вижу по глазам. — Я сказала, да. — Ты признаёшь свои чувства – это хорошо. Это первый шаг к решению проблемы. — Ты издеваешься? — сквозь зубы прошипела Паулина. — Я… виноват, — Люцифер сделал паузу: то ли для пущего драматизма, то ли от недостатка моральный сил. — Я даже не пытался это опровергнуть! Поэтому я решил сделать тебе подарок. Агрессию нельзя держать в себе. Выплесни её, чтобы тебе полегчало. Я разрешаю тебе ударить меня. Вид у принца был такой, словно он пожертвовал крупную сумму денег в благотворительный фонд. Паулина закипала от вида его блаженной и высокомерной физиономии. На дворе стояла уже глубокая ночь, когда Люцифер ворвался на кухню с потугами, чем-то отдалённо напоминающими извинения. Ей, конечно, было приятно, что он всё-таки первым пришёл к ней и попытался помириться. Она хвалила себя за то, что выждала время для этого, а не откликнулась на огонёк на Ээи; за то, что верно рассудила, когда подумала, что наконец-то может предугадывать его действия. Вот только ощущения от извинений были такие, что лучше бы он вообще не приходил. Это бесило. Непризнанная вернулась к мытью ножей. — Ты отказываешься от шанса ударить сына Сатаны? — возмутился он. Она не ответила. — Я с тобой разговариваю, Непризнанная. Опять в ответ лишь звон ножей. — Упрямая до одурения! — взорвался демон. — Готова пожертвовать своими приключениями со мной в угоду своей гордости? Хорошо. Был рад сотрудничеству. Он демонстративно, едва ли не с пафосом развернулся к выходу. Паулина скривилась, чувствуя себя оплёванной. Внутри всё разрывалось от кипящей злости. Да, она решила, что будет делать всё, чтобы расположить его к себе, вот только как можно располагать к себе того, кто сказал ей то, что сказал Люцифер? Все ножи были вымыты. Люцифер хочет, чтобы она выплеснула агрессию? Он её получит. Глаз в точности определил нужную точку. Принц едва ли успел подойти к порогу кухни, как вдруг около его уха в дверной косяк вонзилось лезвие. Он замер и, должно быть, с целую минуту молчал. — Это было близко. Следующий нож пронесся возле виска. Люцифер посмотрел на неё округлёнными глазами. — Паулина, детка, — сладко зазвучал его голос, — когда я говорил, чтобы ты выплеснула свою обиду, я не это имел в ви… Чёрт! Он резко пригнулся, когда понял, что целью нового летящего ножа был его череп. За третьим ножом просвистели четвертый и пятый. Люцифер перебегал от одного стола к другому, переворачивал их и прятался как за щитом, а Паулина выкрикивала проклятия, которые рвались прямо из глубин души. — Ты бессовестное, эгоистичное, напыщенное хамло! Варвар и полудурок! Я проклинаю тот день, когда связалась с тобой! — Ничего нового ты мне не сказала, — иронично ответил демон, осмелившись высунуться из укрытия аж в полный рост. Следующее лезвие воткнулось бы ниже пояса, если бы не стол. — Ты куда вообще целишься? — Именно туда, куда ты подумал! — рявкнула Непризнанная. Люцифер, ещё несколько раз увернувшись, пересёк расстояние между ним и Паулиной и – не без труда – схватил её за предплечья. — Дьявол, да прекрати ты! — Извинись нормально! По-человечески, а не по-скотски! — Хорошо! Хорошо! — он сцепил челюсть и прикрыл глаза. — Извини! Я же сказал, что я виноват, чего тебе ещё надо? Паулина прекратила брыкаться. Взгляд все ещё выражал враждебность, но плечи слегка опустились, руки немного обмякли. А складка между бровей демона разгладилась – кажется, он посчитал, что она успокоилась. Пока по его стопе с размаху не прилетел удар. — Ах ты мелкая..! — согнувшись, процедил Люцифер. В бедро мгновенно врезалось её колено, заставив его совсем скривиться. — Ты сам разрешил тебя ударить, — с надменной улыбкой сказала Непризнанная. — Ну хоть не выше… — И если ты ещё раз, — она приблизила к нему своё лицо, — заговоришь со мной в подобном тоне, попробуешь пренебречь моими чувствами и грубо схватишь меня за что угодно, то будешь работать один. И уверяю тебя, я первая отыщу мозаику! Паулина отпихнула его руки и уселась на пол. Выдохнула и прикрыла глаза. После шторма наступило спокойствие. Выплеснув все эмоции, она наконец-то освободила себя, хотя где-то глубоко до сих пор шевелился червяк стыда. Это было странно – чувствовать одновременно и лёгкость, и угрызение. Паулина привыкла копить гнев, кричать и биться в одиночестве, может, повышать голос на своего обидчика, но никогда она не позволяла себе так бесноваться. Шепфа, она же швыряла ножи! И причём очень метко! Люцифер присел, уперевшись в стол напротив. На его лбу выступила испарина. — Ощущение, будто бы я несколько часов сексом занимался, — изрёк он спустя пару минут полнейшего молчания, прерываемого лишь вздохами усталости. — Тебя возбуждает метание ножей? — Нет, меня возбуждают эмоции. Ты мне их дала. — Я вижу, прикройся. Люцифер в замешательстве опустил взгляд, а Паулина во весь голос расхохоталась. Он подхватил её смех, но затем его голос стал хриплым и действительно выражал какую-то вину. — Я… был… неправ. Не стоило говорить те слова и требовать от тебя невозможного. Я часто недооцениваю людскую прикованность друг к другу. — Это не людская прикованность, это – семейная привязанность! — Это мне тем более незнакомо, — отвёл взгляд Люцифер. — Хорошо. Я рада, что ты это понял. Спасибо, — немного смущённо улыбнулась Паулина. — Как-нибудь продвинулся в деле? — Нет. Я этим не занимался. — Почему? — Неуютно. Одному. Паулина не сдержала веселье. — Оу, ты соскучился? — Нет. — Я тоже в некотором роде скучала. — Я же сказал, что не соскучился! — Ладно. Они опять погрузились в тишину. Молчать с Люцифером всегда было странно, но сейчас чувствовалось какое-то взаимное удовлетворение от неё и вообще от всей ситуации, в которой они оказались. — Ещё до той ссоры я заметил, — неловко проговорил он, — что ты будто избегаешь меня. Это так? У Паулины внутри что-то оборвалось, но оставить этот разговор она не могла. Накатило знакомое неприятное послевкусие от слов Сэми. — Люцифер, может ли возникнуть причина, по которой ты… меня убьёшь? — Чего? — Ответь. Не задавай вопросов, просто ответь! Принц подвинулся к ней. Его лицо было непозволительно близко, Паулина ощущала его дыхание на своих щеках. Он не просто разглядывал её лицо, но и крутил во все стороны, взявшись за подбородок, словно она была интересной куклой. — Может, возникнет когда-то такая причина. Но я смотрю на тебя и не могу такую даже вообразить. У тебя слишком симпатичная мордашка для того, чтобы тебя убивать. И ты умеешь доставить мне удовольствие. — Люци, я серьёзно. — И я. Я, возможно, и захочу тебя однажды убить, но не смогу. Они посмотрели друг другу в глаза. Хотелось прочитать, о чём сейчас он думал, глядя на неё. Хотя что ещё он мог о ней подумать помимо того, что сказал? Непризнанная отогнала эти мысли и улыбнулась ему за это признание. Минуту назад что-то внутри неё оборвалось, но теперь будто починилось. Люцифер вдруг резко отстранился, сглотнул ком в горле и осмотрел кухню. — Давай я… э-э, помогу тебе убраться. — Помоги, Ваше Высочество. — Бесы, ну и бардак ты тут развела. Бешеная. Уборка проходила под взаимные колкости и игривые переглядывания. Паулина поняла, что действительно соскучилась по нему, да и Люциферу, казалось бы, даже нравилось сейчас с ней заниматься совсем не королевской работой. На рассвете она решила навестить Белку – он пошёл вместе с ней. Как и в Гиперборее, они сидели на корточках рядом с кошкой и наблюдали за тем, как она лакает молоко. С тех пор Люцифер посещал Паулину в ночные смены. Забавно, но следующие несколько месяцев на кухне пролетели незаметно, и вплоть до приближения нового третьего учебного года Паулина даже была рада так проводить свои ночи. Они уже не так отчаянно гнались за ответами, позволив себе отдохнуть после того, как она рассказала про их запас в несколько лет. Люцифер долго выпытывал, откуда Непризнанная это узнала, но по итогу она просто попросила ей довериться. И Люцифер доверился. С тех пор некоторые одногруппники уже избавились от клейма, а на кухне с её курса осталась только она. Это, конечно, волновало, но уже не слишком. Паулина во многом посвящала свои часы искупления Белке. — Приветик, девочка. Я снова с подарком. Белка показала мордочку. Жила она в деревянном хлипком ящике, который Паулина вытащила из кладовки. Она загнула торчащие в нём пики гвоздей и из своей самой первой туники сделала постель. Скудный обед Паулина в бо́льшей степени отдавала Белке или не ела его вообще, принося своему тайному питомцу целую тарелку. — Откуда здесь взялся эта кошка? — оглушил её знакомый голос. — Ангел Иона! — она подскочила, как от удара. Из лёгких резко вышибло весь воздух. — Я… я… могу объяснить… — Объясняй. — Я принесла её с… Гипербореи. — Зачем? — задала Иона вопрос, который Паулина совершенно не ожидала. Ей, третьекурснице, ещё нечего было делать в столице Семи Небес, но Иону, казалось, это вообще не волновало. — Она была голодной, и напуганной, и одинокой. Я едва смогла её покормить, она шарахалась от меня как от огня. — Ты покормила эту кошку? Чем? — Булкой и молоком. Взяла в местном баре. — Почему сама там не поела? — Я… хотела. Ужасно хотела. Даже порывалась уже откусить. А потом увидела её и не смогла пройти мимо. Мне кажется, над ней долго издевались, и… — Зачем ты её притащила в Чистилище? — продолжала давить Иона. — Потому что… я не могла по-другому, — Паулина нервно заламывала себе пальцы. — Ну а зачем ты её кормишь до сих пор? — Она ко мне привязалась. Мы в ответе за тех, кого приручили. — И? — Почему вы задаете столько вопросов? — не сдержалась она. — Просто накажите меня и всё! — Потому что мне важен твой ответ. Последние полгода ты отдаешь этой бездомной кошке свои крошки – почему? — Вы знали?! — Иона проигнорировала этот вопрос, в упор вглядываясь в её эмоции и, казалось, в мысли. — Я… Потому что… потому что… я могу и хочу это делать. — Да что в ней такого особенного? Паулина прикусила губу. Чувства вот-вот хлынут потоком. Впрочем, зачем его сдерживать, если уже её и так поймали? — Животные делают нас лучше. Они учат нас любить, учат бескорыстию и преданности. Я не хочу быть равнодушным извергом по отношению к тому, кто гораздо лучше меня. Иона подошла к ней. По её лицу и взгляду ничего нельзя было понять. Было только ожидание того, что она приложит ко лбу свою ладонь и жжение от P опять волной прокатиться по всему телу. Очередное наказание. А что же будет с Белкой? Это волновало больше всего. Паулина опустила глаза. К её лбу прикоснулись. Но не ладонью, а… перьями? Крылом. И вдруг она почувствовала какое-то легчайшее покалывание, которое спустя мгновение с шипением обратилось пепел. Паулина приложила руку к тому месту, где должно было быть P. Под пальцами не ощущалось ничего, лоб был холодным. Клеймо исчезло. — Ты была права, сказав, что животные делают нас лучше, — сказала ангел. — Эта бродяжка научила тебя воздержанию и контролю своего желания. Ты приносила жертву не своему чреву, а тому, кто в этом нуждался больше тебя. Когда ты жила в тепле и достатке, эта кошка бедствовала и не знала ласки. Она выживала, а ты всего лишь не получала столько еды, сколько хотела. С ней ты поняла, что значит мера и самоотдача. Теперь ты готова перейти к следующему этапу своей жизни. Паулина замерла. Не от страха или негодования, а от того, что тяжёлый груз, который долго несли её плечи, наконец-то сброшен. Но правильно ли это всё? Готова ли она? — Вы уверены, ангел Иона? — А ты нет? — Нет. — Ты сомневаешься – это хорошо, — Иона улыбнулась. — Значит, ты действительно готова. Послезавтра отправляйся на остров Тринакия. Там будет проходить твоё следующее испытание. Но думается мне, что этот грех, — она крылом указала на её правую ногу, — ты искупишь быстро. — Я могу приходить? Навещать её? — голос Непризнанной подрагивал. Глаза больно щипало. — Конечно. И я тоже буду за ней присматривать. Удачи тебе в стране чудес, Алиса. Паулина резко выдохнула и, улыбнувшись с мокрыми дорожками слёз на щеках, со своей возможной благодарностью поклонилась ангелу Ионе. Поцеловав Белку, она утёрлась и развернулась к рассветному небу. Шаг. Второй, третий. Она разогналась и с пронзительным визгом взмыла, оставив за собой лишь слабый свист от крыльев. Паулина взлетала всё выше и выше, не оглядываясь на землю и все её проблемы. Она мчалась по всему Чистилищу на немыслимой скорости и невообразимой высоте. Перед ней простиралось бескрайнее пространство, окутанное утренним туманом и ещё мерцающими звездами. Душа переполнялась ощущением полного восторга и свободы. Она летела, ни о чем не беспокоясь, только радуясь этому волшебному мгновению. Смеялась и делала пируэты, крутилась в облаках и кричала. Она справилась. Она справится со всем, что бы ни встало на её пути! Сердце начало успокаиваться на подлёте к пику Вавилонской Башни. Захотелось прокричать Серафиму Кроули об её успехе. Такая глупость, и всё же она облетела Башню без страха и с громким смехом. Но случайно кинутый взгляд в сторону заставил её затормозить. В окне на самой верхушке снова горел свет, как и пару лет назад. Теперь же там прорисовывался чей-то образ. Он поднял руку в каком-то нерешительном приветствии. «Это не Серафим Кроули!» Паулина медленно направилась к окну, как вдруг силуэт исчез, словно испугался её. Свет погас.

***

Паулина ловко отклонилась в сторону, когда разряд молнии целился прямо в неё, но из-за сильного воздушного потока едва не угодила грозовое облако. Она сделала несколько мощных взмахов и вырвалась обратно на тропу препятствий. Молнии продолжали блистать, облака становились гуще и маневрировать между ними становилось всё сложнее. Новый громовой раскат заставил её решительно сжать кулаки и рвануть вперёд. В тумане, совсем рядом, показались знакомые фигуры; справа проносился Энди и несколько его одногруппников. Значит, Паулина одна из лидирующих – теперь она просто обязана долететь до финиша. Яркая вспышка ослепила, но она не остановилось, хотя Алрок неоднократно предупреждал об этом. Движение в слепоте, пусть и секундной, может обернуться крахом. Протерев глаза, Паулина заметила, что снова попала в бушующий воздушный поток. Серое облако, пронизываемое молниями, неумолимо надвигалось. Она поднырнула вниз, опасно сблизившись с облаком, и практически почувствовала запах подпаленных перьев. Непризнанная разогналась, сложила крылья и стрелой промчалась сквозь ветер. Финиш был преодолён. Паулина справилась одной из первых. Но радость и гордость за себя вдруг прервала тягучая боль внизу живота, которая всё это время была с ней, но которую она упрямо игнорировала. Энди беспокойно подлетел и помог спуститься. Алрок поставил ей высший балл и, поддав ей амфору воды и ивовую кору, попросил его приглядеть за ней. Кто бы мог подумать, что на следующий же день после прощания с ангелом Ионой счастливая Паулина проснётся в луже собственной крови. Она чуть ли в истерике не билась пока Мими бегала за грелкой и заботливо поила чаем. Менструация, которая её не посещала уже три года, решила двинуть её своим неожиданным и крайне болезненным появлением. Как выяснилось, это стало следствием того, что её душа, искупив главный грех, стала возвращаться к жизни. Смысла этой престранной фразы она ещё не поняла, да и не хотелось, честно говоря. — Мне кажется, ты немного позеленела… — неуклюже сказал Энди, когда Паулина в очередной раз согнулась пополам. — Умоляю, скажи, что после того, как я искуплю все грехи, я не начну опять ходить в туалет! К тому же куда? Здесь же их нет! — Ну-у-у… Не буду утверждать. — Клянусь, это не Школа ангелов и демонов, это Школа недосказанности! — взвыла она. — Почему здесь нельзя всё сразу нормально рассказать?! Энди присел рядом, по-дружески похлопав её по плечу. Паулина с яростью откусила кусок ивовой коры, которая в Эфире считалась чем-то вроде болеутоляющим средством, вот только по ощущениям она пока справлялась плохо. — Что теперь искупляешь? — Корысть. Мне даже нравится. Ещё бы моя матка так не болела – было бы вообще чудесно! Искупление корысти в самом деле стало для Паулины довольно приятным сюрпризом. На крупном парящем острове Тринакия, где находилось всё сосредоточение фауны Чистилища, она должна была заботиться о всякой «твари божией». Именно животные являлись примером бескорыстия, самоотдачи и простоты. Непризнанные учились искренности, желанию помочь, защитить и готовности без страха поделиться чем-либо: материальными вещами, временем, любовью. Но в первую очередь они должны были научиться перестать воспринимать животных как индульгенцию, а ставить их на один уровень с собой – считалось, что это было наиболее сложным заданием. Проблем с адаптацией у неё не возникло – две пары сфинг, которые ей сегодня достались, приняли её без какой-либо враждебности, а потом и сами стали к ней ластиться. Она убирала за ними, кормила и вычёсывала. Единственное, что её беспокоило, это то, что ей в скором времени придётся принимать роды у одной из самок… После этой новости Паулина почувствовала головокружение и немедленный спазм внизу живота. — А как у тебя дела, Энди? — решила сменить она тему. — Мы давненько не общались. — Прекрасно! — честно ответил тот. — Я впервые на «отлично» сдал экзамен у Фенцио. И, знаешь, когда я услышал эту оценку, я так чётко увидел свой выпускной, что готов был разрыдаться… Паулина захихикала. Они ещё немного успели поболтать пока между ними не пролетела затупленная тренировочная стрела, вонзившись в мишень. Демон Алрок грозно стоял с луком на другом конце поля и буравил прохлаждающихся учеников взглядом. Повторять было не нужно – они встали и приготовились оттачивать меткость, как и намекнул Алрок. — Слушай, Энди, ты же всё и обо всех знаешь, — издалека начала Паулина, не слишком сконцентрированная на мишени и дротиках. Недавно она уже вдоволь натренировалась в этой области… — Говоришь так, будто бы я малолетняя сплетница. — Нет, я говорю так, будто бы в тебе таится талант журналиста. — Чёрт, выкрутилась! — В общем, позавчера, когда Иона сняла с меня клеймо, я пролетала мимо Мигдаль Бавель и увидела на самой верхушке горящее окно. А в окне силуэт. Когда он понял, что я его заметила, то сразу исчез и погасил свет. Непризнанный одарил её многозначительным, но уже совсем не весёлым взглядом. — Ты счастливица, Мальчика из Башни мало кто так видел. — Кого? — На самом верху Мигдаль Бавель живёт мальчик. Его никто никогда не видел – только силуэт издали, как ты. Он очень болезненный, что для бессмертного само по себе уже необычно, поэтому его держат взаперти под строгим надзором самого Серафима Кроули. — Он заразен, что ли? — Может быть. Никто ведь точно не знает. — Незавидная судьба, — присвистнула Паулина. — Точно. Хм, помнишь, я тебе рассказывал, что двоих бессмертных исключили из Школы из-за… Чудовища, — тихо произнёс Энди. — Ну? — Они много дебоширили. Однажды собрали вокруг себя целую толпу и потребовали от Серафима Кроули раскрыть тайну о том, кто находится в Мигдаль Бавель. Кроули рассказал то, что я тебе сейчас. А до этого по Школе ходили только слухи. И зачем он на это повёлся? — У него не было выбора, — пожала плечами Паулина. — Если бы Кроули проигнорировал этих провокаторов, то сыграл бы им на руку, а потом понеслась бы другая волна возмущений. А как тех двоих вообще звали? И что с ними теперь? — Я не помню, как их зовут… Но одного точно посадили в тюрьму в Аду. «Шепфа, только не в Геенну…»

***

— Опять в Геенну, — провозгласил Люцифер. Паулина уронила голову на руки. — Куда хоть? Он загадочно улыбнулся. — Нет… — Да. Девятый Круг – самое злостное местечко во всём Аду, потому что там тюрьмы и для людишек, и для демонов. Готовь плащ. Прошло около двух недель с этого разговора, за которые Люцифер подготовил план по проникновению в тюрьмы Ада, а Паулина просто морально настраивалась к этому путешествию. Третий курс был последним на начальной ступени обучения, когда весь год на практике проверялся изученный материал. Младшекурсники изучили географию Ада и Небес, поэтому с самого начала учебного года у каждого должен выпадать свой индивидуальный маршрут, по которому необходимо не только пройти по нужной локации и отыскать что-нибудь полезное для учёбы – например, компонент для изготовления оружия, – но и вернуться самостоятельно в Чистилище. На этот счёт Паулина была спокойна. До одного момента. План Люцифера состоял в том, чтобы подбросить Паулине локацию Лимба – наиболее безопасного Круга в Геенне, – откуда уже начнется их спуск в Девятый Круг. Всё получилось ровно так, как планировал Люцифер. Каким образом он это подстроил, Паулина даже знать не хотела. Девона не мало удивилась, когда её ученица – единственная на всём курсе – вытащила из мешочка жребий с надписью «Геенна Огненная. Лимб». Паулина сидела на берегу реки ненависти и мрака Стикс, издалека наблюдая за вереницей прозрачных душ, которые ожидали своей очереди, чтобы попасть в челнок перевозчика Харона. Только туманное зарево заливало этот угрюмый пейзаж. Люцифер подошёл быстро и без лишних слов повёл её к водопаду, где брала своё начало Стикс. — А где Цербер? Мы не на нём поедем? — Нет. До Цербера ещё нужно добраться. Поэтому я нашёл другой способ. Из пещерки, скрытой за ветвями ивы, показался нос лодки. — Запрыгивай. — Пожалуйста, не говори, что ты стащил её у Харона… — Ой, да перестань, их у него навалом, — Люцифер приземлился в ладью и приготовил вёсла. — Ему каждую неделю какой-нибудь тупица пытается перевернуть ладью или прошибить её насквозь. Поверь, уж Харон-то не страдает от недостатка лодок. Паулина примостилась возле высокого носа, и принц тут же начал обматывать её талию верёвкой. — А руки над головой завязывать будешь? — с лёгким флиртом спросила она. Люцифер сразу же подхватил её настроение. — Вынужден тебя разочаровать, маленькая извращенка, сегодня наши игры со связыванием не смогут перерасти в нечто куда более приятное. — Какое огорчение, моё сердце разбито. Нет, серьёзно, зачем это? — Обездвиженная красивая девушка – мой фетиш. — Я думала, твой фетиш – девушки, которые швыряют в тебя кухонные ножи. — Я разносторонняя личность. Он сделал затейливый узел и несколько раз проверил тугость – Паулина была прочно привязана к носу. — Тебе придётся крепко держаться. У нас будет тряска, а верёвки – это чтобы ты не вывалилась из лодки. Она понимающе кивнула, зная, какие буйные и непохожие друг на друга воды в каждой реке Ада. Вёсла погрузились в чёрные волны, ладья качнулась и двинулась под ветви ивы, за которыми пролегал путь сквозь тесные стены пещеры. Вскоре они выплыли на открытое пространство. Река по мере продвижения начала волноваться и вспениваться, словно пыталась сбросить их с течением. Ладья поднималась и опускалась, заливая путников тёмной жидкостью. На вкус Стикс была такой же отвратительной, как и на вид. Они стекли вниз – прямиком в Стигийские болота, омывающие стены уже знакомого города Дит. Смрад здесь стоял жуткий. Постоянно цепляющиеся за борт грешники периодически пытались то перевернуть ладью, то добиться какого-то милосердия, чем только задерживали их в этой, как выразился Люцифер, помойке. Он постоянно швырял в болото огненные шары и расчищал воды от мусора и гнили, пока Паулина во все глаза таращилась на живых мертвецов, поднимающих из вод свои головы. Блеклые лица, покрытые водорослями, мхом и испражнениями, разевали рты в немом крике и немигающими глазами смотрели на неё. Гневливые и ленивые переставали сражаться стоило на их территорию вступить гостям. Снова послышался шум воды, вот только из трясины она превратилась в бурлящую кровь. Река Флегетон пересекала Лес самоубийц и пылающую пустыню. Лодка медленно скользила по поверхности реки, оставляя за собой яркий след из пламени. Едкий запах горящей плоти жёг ноздри. Вокруг вспыхивали огненные столбы, чьи брызги попадали на обращённых в деревья самоубийц и разлагающихся содомитов. Водопадом ладья сверглась в ледяное озеро Коцит, которое было разветвлённо на четыре концентрических круга – Пояс Каина, Пояс Антенора, Пояс Толомея и Пояс Джудекка, где терзались вмёрзших по пояс души предателей. Здесь было сосредоточие всей истории демонов, ибо именно сюда упал Несущий свет. Здесь родился Ад. Часть Коцита уходила в подземные гроты, где каждая пещерка или трещина являлась камерой. Люцифер пришвартовал ладью к нелюдимому, как будто известному только ему одному, берегу и помог Паулине избавиться от пут. Пещера окутала их запахом влажности и плесени. Стены по мере продвижения становились всё ближе друг к другу, а потолок ниже. В недрах этого грота обитало одно единственное существо. Его истощённое тело не подавало каких-либо признаков жизни – заключённый просто замер в углу, словно слился со стеной. — Не высовывайся. Он может рассказать кому-нибудь о тебе, — предупредил её Люцифер на подходе к камере. Паулина даже не думала спорить, лишь приготовилась слушать. — Вечера доброго, Экзарх. — Как… Как ты меня назвал? — зазвучал ослабевший голос из глубины. — Я уже и не надеялся однажды услышать это имя… — Принц Ада, рад знакомству. Я пришёл по делу, из-за которого ты оказался здесь. — Мальбонте? — Что ты о нём знаешь? — Почему я должен тебе что-то рассказывать? — Потому что ты в невыгодном положении. А если расскажешь, то я сделаю всё, чтобы тебе скостили срок. На сколько тебя там заточили? На 500 лет? Сурово. Только понять не могу – за что? За то, что ты бегал со своим дружком по всей Школе и рассказывал бредни о мифическом чудище? — Мифическое чудище… Ну-ну, — в словах Экзарха звенел злобный оскал. — С чего мне тебе верить? Такому, как ты, всегда было плевать на таких, как я. Об прутья ударились кандалы – пленник припал к решетке, чтобы взглянуть своему принцу в глаза. — Я помню тебя, Люцифер. Самовлюблённый, наглый, злобный, мнящий себя повелителем мира, хотя ты не сделал ничего, чтобы себя таковым считать. То, что в тебе течет кровь Падшего ангела, не означает, что ты заслужил носить его имя. Ты до сих пор только ученик. — Зато не кандальник. — Смейся надо мной сколько угодно. Ты думаешь меня теперь что-то способно задеть? — Послушай меня, Экзарх, — Паулина явственно услышала те самые опасные нотки в тоне Люцифера. Ещё немного надавить – и он будет в гневе. — Мне нужно знать всё, что касается Мальбонте. Ты мне либо помогаешь, и я выполняю своё обещание, либо я тебя читаю и делаю так, что ты гниёшь здесь вплоть до Страшного суда, а это далеко не 500 лет, как ты понимаешь. — Хочешь узнать, что Мальбонте хочет от тебя? — Что он хочет от всего Эфира. Я не причём. — Но через тебя Мальбонте хочет добраться до Эфира, верно? Понятно. Значит, всё идёт по плану. Люцифер не выдержал, как и предрекала Паулина. Она осторожно выглянула из-за укрытия, чтобы увидеть, как он схватил Экзарха за грудки и с силой начал бить его об прутья. Лицо его выражало тихое недовольство, пока пленник с полностью разбитым лицо не начал уже выть во весь голос. — Ты идиот или вообще не хочешь жить? — спросил Люцифер, тряхнув его так, что, казалось, его шея вообще осталась без костей – настолько уж резко запрокидывалась голова. — По порядку и без загадок: что тебе известно о Чудовище? — О-хо-хо… Принц решил взялся за старое. Снова решил показать свою безнаказанность? Что ты сделал с теми девчонками..? Люцифер обжёг. Звуки рвались из горла и нечеловечески искажались от непереносимой боли. От тела пленника стал исходить пар, оголённые куски кожи заалели. Он покрывался волдырями, а слёзы залили его окровавленное лицо. Но Люцифер не останавливался. Хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть его спокойное лицо, и заложить чем-нибудь уши, чтобы не слышать безумные вопли Экзарха. — Хорошо! Скажу, скажу! Перестань! Умоляю, хватит! Принц прекратил, и Паулина возблагодарила Шепфа. — С условием, — из последних сил прохрипел он. — Да ты умом тронулся? — Я не прошу свободы. Я знаю, что ты ничего не добьёшься. К тому же я всё равно освобожусь, когда он придёт. А пока мне нужно развлече… — Быстрее! — свирепо приказал Люцифер. — Мой друг, тот ангел, с которым я был в Школе, Риф… Рифей… Посади его ко мне. Он сбежал, когда меня поймали. Отвертелся от суда, благодаря родителям. Я хочу, чтобы он тоже был здесь. Нас обоих коснулся Мальбонте. — Будет тебе Рифей. Теперь выкладывай. Демон сплюнул кровь. Он весь дрожал и еле волочил языком. — У моей матери и отца Рифея когда-то была связь. Они понесли ребенка, но избавились от него почти сразу же. Около десяти лет назад нам с Рифеем приснился сон. Он говорил с нами. Рассказал про прошлое наших родителей. Рассказал про свою судьбу, про то, почему на самом деле Шепфа его заточил. — Ну и почему же? Паулина напряглась всем телом. Ладонь больно впилась в каменную неотёсанную стену. — Я… не помню… За этим ответом последовал вопль – Люцифер начал жечь. — Стой! Клянусь, я не помню! Я не вру! Никто из Карателей и Архангелов не смог меня прочесть! Я помню только то, что помимо Шепфа есть кто-то ещё! — Метатрон? — Нет. Я имею в виду Создателя… Мальбонте это узнал. И тогда Шепфа его запер за пределами Эфира и Земли. — Как он это узнал? — Я не знаю. — Дальше что? — Он сказал нам делать всё, что мы делали в Школе: извратили статую ангела и демона в библиотеке Ада, писали на стенах его имя, собирали толпы вокруг себя. — А что насчёт мальчика из Башни? Зачем вы заставили Кроули заговорить о нём? Как он связан с Мальбонте? Паулина затаила дыхание. — Я не знаю. — Предположения? — рука Люцифера опасно засветилась. — Я не знаю! — в каком-то отчаянном приступе зашёлся Экзарх. — Люцифер, клянусь, он что-то сделал с нашими головами. Всё, что он нам рассказывал во снах, наяву обращалось в оборванные сведения. Мы только знали, что должны делать то, что он нам сказал! — Почему вы решили ему помогать? — Потому что… Я не знаю, — на лице пленника появилось неподдельное замешательство. Он действительно не знал. Но принц начинал терять терпение. — Ещё раз скажешь, что не знаешь, и я подожгу тебе яйца. — Но так и есть! — Экзарх потянулся к Люциферу. — Залезь в мою голову, ну же. Давай, посмотри. Там ничего нет! — Залезу, не сомневайся. Но прежде последний вопрос, который я задам по-хорошему: как я связан с Мальбонте? Ты сказал, что через меня он хочет выбраться и всё идёт по плану. Каким образом он хочет это сделать? — Я видел только, как твоя кровь капает в потир. — Моя кровь? Он хочет меня убить? — Не знаю, — визгливо ответил он, приготовившись к боли. Люцифер схватил его за шею и чуть ли не припечатал к прутьям. Паулина ждала того, что он увидит в глазах. После невероятно долгих минут, проведенных в его воспоминаниях, он вернулся к Непризнанной. — Сукин сын, как он это делает? — прошипел Люцифер. — Этот тоже пуст! — Совсем ничего? — с некоторой безнадёжностью спросила она. — Получается, мы зря пришли? — Ну, не зря. Я увидел полный крови потир. Если я выясню, что это за потир, то уничтожу его. Судя по всему, он важная часть какого-то… не знаю, ритуала по освобождению Мальбонте? — Ладно, тогда выбираемся. Пора думать над храмом Метатрона. — У меня есть ещё мысль. Я хочу поговорить с Винчесто. — Сейчас?! — Нет. Для начала его нужно найти. Он где-то путешествует, да и в целом ведет отшельническую жизнь. Еле слышимый разговор прервал хруст костей. Настолько громкий, что казалось, будто бы трескались десятки веток под натиском бури. Или это какой-то зверь обгладывал остатки своей жертвы? Паулина не могла объяснить, но она точно чувствовала, что в камере появился кто-то ещё. Кто-то опасный. Кто-то, с кем тягаться им не под силу. А затем она услышала смех: искажённый, лишённый всякой радости и надежды. Всё встало на места. Она не успела остановить Люцифера, который уже побежал к камере, где неестественно, как если бы его действительно кто-то ломал, изгибался Экзарх. А из его ожогов сочилась тьма, стремительно заполняя собою всё пространство. — Чёрт, не смей сдыхать! — заорал принц и попытался выдернуть решетку. Но тут Экзарх обернулся и заговорил вовсе не своим голосом. Паулина вся покрылась мурашками. Это был он. — Давно не виделись, Люцифер II. — Твою мать… Как ты сюда попал?.. — Люцифер отклонился от камеры, как от заразы. — Пришёл тебя поздравить. Ты двигаешься быстрее, чем я думал. Значит, скоро вновь свидимся. Решетку выбило взрывной волной, отбросив Люцифера в стену. Снопы искр посыпались со всех сторон, тьма полилась бурлящим потоком. Паулина в ужасе закричала и едва не поддалась первой мысли о немедленном побеге. Чудовище было здесь! В нескольких метрах от неё! Но вдруг фигура вышедшего из клетки Экзарха отрезвила её – нет, это был лишь бесплотный дух, а не сам Мальбонте. Тело пленника можно было ранить, а значит остановить. Паулина выхватила свой охотничий нож и метнула. Плечо Экзарха окрасилось в алый, и он с болью зарычал. В следующий миг она не видела ничего кроме полных черноты глаз, взирающих на неё. — Ты опять… Мальбонте её запомнил! Паулина пошатнулась, когда он стал идти прямо на неё. Каждый его шаг отзывался дрожью по всему телу. Каждая ниточка тьмы рисовала в мозгу собственную смерть. Глупая девчонка, понадеялась, что сможет остановить его ножом? Нет, она понадеялась, что ей хватит храбрости вступить в бой, помочь Люциферу, защитить Эфир. Но она всего лишь трусливая Непризнанная, которая умрёт от рук Чудовища из древней легенды. Кто-нибудь станет её оплакивать? Кто-нибудь после этого поверит в существование Мальбонте? Спина ощутила холодный камень. Бежать некуда. Вдруг пещеру озарило ярким светом. Шар пламени поглотил Экзарха и встряхнул, казалось бы, весь Ад. От такой мощной атаки никто бы не уцелел. Тело должно было превратиться в пепел. Огонь рассеялся – действительно, никого на месте не оказалось. Однако раздалась усмешка. В ней не было ни глумления, ни коварства, ни нотки того самого «злодейского смеха», который Паулина слышала в фильмах множество раз. Лишь констатация факта: «Вы проиграли». — Паулина, беги.