Виртуальная тюрьма

-Осторожнее нужно быть, блин… — Вытаскивая осколки из его руки сказала Мита. С момента его срыва прошло не больше 2 минут, но этого времени было достаточно для много. Например — для быстрой уборки и извинений со стороны Мики. -Да-да, я это уже понял. — Устало ответил ей и сам Мика, покорно ожидая пока она вытащит остатки осколков. Вообще, это было не обязательно — всё равно при принятии таблеток они пропадут, но это нужно было скорее для того, чтобы они оба могли собраться с мыслями и продолжить разговор с чуть-чуть спавшими эмоциями. -Теперь то дашь объясниться? — Получив в ответ кивок, Мита продолжила. — Так вот… Да, может часть вины и лежит на нас за это, что с ней случилось, но и ты пойми нас. Мит существует незримое количество, а каждый день появляются всё новые и новые — нельзя следить вообще за всеми. Маленьких Мит как она тоже достаточно много, и мы не следим за каждой по отдельности. Это попросту невозможно сделать, так что нашей вины за её одиночество лишь часть. Да и при том — как вообще можно обнаружить сломанную версию? Только если проверять вообще каждый домик Миты, что не целесообразно. -Кто-то же мог на неё наткнуться? Конечно, шанс попадания в её версию может быть мал, но он не нулевой. -И что тогда нам нужно было бы делать? — Подняв свою бровь спросила она. — Да, мы могли бы её забрать оттуда, быть с ней и так далее. Но что потом? Её никак не починить, только если перезагрузить через Ядро, но туда путь открыт только для игроков. -Почему тогда не попросить кого-либо? Неужели игрокам настолько плевать на страдания ребёнка? -Ты сам говорил — они её боялись и избегали. Откуда им было знать, что она их не прирежет в следующий миг? Да и… игроки бывают разные. Бывают добрые, бывают злые. Все они разные, и мотивы у них такие же. Так что и их винить в полной мере нельзя. -Эх… в твоих словах виден смысл. — С трудом согласился Мика. Сейчас, обдумывая всю эту ситуацию на холодную голову, он и сам понимает это. Здесь нет вины конкретно кого-либо в полной мере. Нет, вина здесь есть — и это вина Злой Миты. Но это ведь не всё, не так ли? Она лишь начала это, став причиной. И понятное дело, большая часть вины за состояние Маленькой Миты лежит на ней. — И прости за кружку, постараюсь купить новую. -Ничего страшного. — с усмешкой произнесла Коротковолосая. — Она восстановится через некоторое время, так что не переживай. -Не могу привыкнуть к некоторым правилам этой игры… — Множество мыслей продолжали витать в его голове. Слишком много вопросов, а делать теории было бы бессмысленно. Он будет заниматься этим позже, когда сможет остаться наедине с собой. — Получаешь деньги играя в игры, покупки сразу появляются перед тобой, всё у тебя под рукой — что же ещё я смогу узнать об этом месте? -Кстати… раз уж ты поднял этот вопрос, то как ты вообще здесь появился? — С вопросом посмотрела Мита в глаза парня. — Ты просто появился, я знаю. Но как ты тогда отказался здесь? Ещё и про свои страдания говорил во время своего срыва… Мика промолчал. Стоит ли ей рассказать? Он не был уверен, что ей можно доверять. Откровенно говоря, он мог доверять только двум людям — себе, и его младшей сестре. Но ей он рассказывать о своём заключении не хотел — ведь боялся. Боялся её реакции. Ведь, по сути, он — сумасшедший. Поехавший, что прошёл через бесконечно длинную цепочку из смертей, галлюцинаций и страданий. Даже боль больше не пугала его — она была для него была и спасителем, и лишь надоедавшей опцией разума. Неприятной — да. Но не страшной. То же самое и со смертью. Он не хотел признавать это — но это было так. Он не боится смерти. Она стала его обыденностью в его клетке также, как и выпить утром кофе или пойти чистить зубы. Обыденность, которая появилась против его воли. И это пугало. Смерть не страшна для него — будь она хоть самой последней. Но он не собирался умирать теперь. Ведь страх оставить маленькую Миту был сильнее. Оставить этот лучик спасательного света в одиночестве, без его защиты. Но если суммировать все его исходные, то он — безумец, что стоит на самой грани. Остатки когда-то цельного и здорового разума, что был искорёжен и повешенный на краю пропасти окончательного безумия этим место. Больной остаток личности, что не сможет больше стать цельным. Не сможет стать здоровым. И как же не бояться такого человека? Он не хочет видеть в глазах своей сестры страх перед ним. Чтобы она боялась его, ненавидела, избегала. Ведь как можно не бояться потенциального психа, что может в какой-то момент сломаться полностью и безвозвратно? Правильно — никак. -Ау-у-у. — На краю своего сознания, что утопилось в глубоких мыслях словно удильщик, услышал голос Коротковолосой. — С тобой точно всё нормально? Ты меня минуту не слушал и никак не реагировал. -Ох… — Встряхнув головой, он потёр свою шею. — Да, прости. Сильно задумался. -Видимо, это темя для тебя достаточно тяжела, да? — Получив короткий кивок, она обречённо вздохнула. — Ладно, лучше не буду настаивать. Как созреешь — тогда и расскажешь. Сейчас я сделаю только хуже, если начну настаивать. -Нет-нет… — Быстро пробормотал он. Ему нужно выговориться. Иначе все эти мысли, страхи и кошмары точно добьют его. Чем дольше он будет держать это в себе — тем быстрее оно будет как кислота разъедать остатки его здравомыслия. — Просто собирался с мыслями… у тебя есть что-нибудь крепкое? Это будет очень… тяжёлый монолог. Мита посмотрела с таким выражением лица, на котором прямо было написано: «Ты серьёзно думаешь, что у меня есть ещё?», но получив в ответ тяжёлый взгляд от Мики, вздохнул и отлучилась из кухни. Из гостиной была слышна некая возня, а спустя несколько минут девушка вернулась, держа в руках две бутылки — старый добрый виски от Джека, а также какое-то вино. -Есть только это — водка закончилась. И лучше не спрашивай, почему это есть у меня — на то есть причины. Мика не ответил, ожидая, когда девушка закончит. Поставив бутылки на стол, она достала бокал и стакан — бокал поставила перед собой, а стакан перед Микой, куда почти сразу же было налито немного виски. Резко выдохнув, он опрокинул стакан, давая янтарной жидкости прямой путь в его организм. Горло сразу же обожгло резким привкусом спирта, что ещё долго не покинет его, а тем временем его желудок наоборот — начал отдавать теплом. -Ты, видимо, вообще пить не умеешь. — С усмешкой прокомментировала его действия девушка. — Виски же нужно наслаждаться, пить его медленно, смакуя каждый глоток. — Проговаривая она, наполняя свой бокал тёмно-рубиновым нектаром, что красиво блестел от кухонного света лампы. -Не приходилось пить… — С трудом произнёс Мика, пытаясь придти в себя. Поступил он слишком опрометчиво — даже такая доза его чуть не отключила. Конечно, раньше он вроде бы выдерживал алкоголь не лучше, но не настолько плохо. Постепенно, он начал расслабляться, а алкоголь отдаваться в его теле лишь приятным теплом. — Ладно… скажу сразу, что из-за моего заключения моя память слегка подкосилась, так что многое могу не помнить… и вопросы только после моего рассказа. — На его слова Мика только кивнула, делая небольшой глоток из её бокала. -Итак… я не помню кем были мои родители. Помню лишь что меня отдали тёте с дядей по какой-то важной причине — точно не знаю. И говоря откровенно — жизнь у них была не очень-то и лёгкой. — Начал Мика свой рассказ. — Они заботились обо мне хоть как-то до тех пор, пока я не смог ходить, говорить, и самостоятельно думать. После этого отношения с ними стали гораздо тяжелее. Дядя был вроде бы полицейским? А тётка бывшей учительницей. Или воспитателем? В общем, она работала с детьми. И они оба любили выпить — прям очень много выпить. Ну, поначалу только это. Так вот, как только я научился этим трём вещам, я стал их личным курьером и дом работником. Ничего особо сложного — приготовь поесть, сбегай за бухлом, приберись в доме и тому подобное. Жили они на пособия по безработице и небольшую пенсию дяди, но большую часть они тратили именно на алкоголь. Можно сказать — это было одними из обязательных трат, наравне с оплатой счетов и дешёвой еды. Сам я жил с тех пор не в гостиной, что была завалена бутылками, а в сыром и неприятном подвале, где и проводил большую часть времени. — Налив ещё немного виски в свой стакан, Мика сделал небольшой глоток, снова скривившись и с трудом проглотив его. Алкоголь стал немного ударять в мозг. -Говоря честно, я не любил этих двоих. Они просерали почти все деньги на алкоголь, не оставляя ни единого цента на нормальную еду. Заморозка и полуфабрикаты — вот самые частые гости холодильника в их доме. Что, понятное дело, не способствовало нормальному развитию моего организма, и уже тогда я был сильно худым. И конечно же, они меня не любили. Я был для них больше работником, чем родственником, и мне это не нравилось. Хорошо, что до побоев никогда не доходило… или доходило? Вроде бы что-то было… не могу вспомнить. И тогда я хотел покинуть то злополучное место. И мне несказанно повезло — ведь меня смогли взять на работу! Хоть и не легально… — Уже более раскрепощённо начал говорить он. Алкоголь начал действовать активнее. А что же до Миты? Она спокойно продолжала слушать Мику, откладывая в своей памяти вопросы, которая она задаст тогда, когда он закончит. Она не будет его прерывать, ведь сейчас, пусть он немного пьян, но он был похож на человека, который хотел лишь одного — выговориться, и быть услышанным. -Платили конечно же мало, но я не жаловался. В то время я был рад хотя бы тому, что могу меньше времени проводить в ненавистном мне доме. — На его устах появилась небольшая улыбка, что почти сразу же пропала, заменившись хмуростью. — И конечно же эти двое узнали о моей работе. И решили, что: «Раз этот мелкий оболтус стал зарабатывать — то пусть платит за проживание.» И с тех пор мои 10 долларов в неделю превратили в 4, половина которых уходила не одно-два яблока или помидора. А остальное я откладывал на будущий съём хоть какой-то квартиры. И вспоминая это сейчас понимаю, что у меня было больше шансов просто сбежать оттуда, либо позвонить в службу по защите детей. Но не додумался, к сожалению… — Стакан снова был сразу же опустошён, но сейчас Мика пережил это более уверенно, чем пару минут назад. -Такими темпами я и жил. Работа в магазине — работа по дому — сон и опять по кругу. Как понятно из моего рассказа — в дет сад я не ходил, дядя с тёткой не хотели оплачивать его, а я бы в жизнь не накопил. Из этого исходит и то, что в школе я не был. И это привело к тому, что я был всегда один. В районе, где я жил все знали друг друга, и никто не хотел, чтобы его ребёнок дружил с каким-то отбросом, что живёт в неблагополучной семье, так ещё и не обучался ничего. Так что на этом пути я был один. Когда исполнилось 8, смог пойти работать помощником на складе. Платили на 3 бакса больше, но даже это было для меня огромной суммой. И круг снова возобновился — работа на складе, работа по дому, сон. Так я и жил до своих 13 лет. Ведь тогда случилось то, чего я не ожидал. — Наполнив стакан почти доверху, он осушил его на половину, продолжая. — Помню, будто это было совсем недавно. Зима, 7 часов вечера. Идёт сильный снег, а я бреду обратно домой. Тогда на складе работы было больше чем обычно, из-за чего я был очень уставшим. Тётя с дядей не появлялись со вчерашнего дня, что было для меня небольшим глотком свободы. И конечно же временем, когда ключами от дома владел я и мне не приходилось лезть через окна. Так, что-то я отвлёкся… Ах да! Подхожу я к дому, и замечаю, что из окна на кухне исходит свет. Первой моей мыслю было разочарование — ведь вернулись эти двое, а значит и часы спокойствия закончились. Захожу я в дом, и ко мне сразу же подходит пьяный дядя, держа в руках полотенце с чем-то, что я не мог разглядеть. Не дав мне раздеться, он всунул мне в руки полотенце, с вот такими словами: — «Будь хорошим старшим братом и позаботься о своей сестре, пока твоя тётя приходит в себя после родов. «. После этих слов он чуть ли не бегом вернулся обратно на кухню, продолжая попойку. Его слова ввели меня в ступор, и я опустил свой взгляд на то, что было в моих руках. И вижу я пару маленьких карих глазок, что с интересом смотрели на меня, иногда моргая. — На этих слова лицо Мики расплылось в улыбке, а он сам погрузился в свои воспоминания. — Хех, тогда я был ошарашен. Ведь теперь у меня появилась сестра. Сестра, которую я не ожидал увидеть. И которую я сначала ненавидел всем сердцем. — С сожалением произнеся это, он сделал ещё один глоток. Боже, он осушил уже чуть больше половины бутылки, когда как Мита только прикончила первый бокал. Она надеяться, что к концу своего рассказа, он будет во вменяемом состоянии и сможет хотя-бы ответить на пару её вопросов, ведь его рассказ ей не очень и нравился… -Понимаю, как это дико звучит, но это истинная правда. Ведь мне на голову спихнули ещё больше работы — пока мои «любимые» родственнички тратили дополнительные деньги с пособия как на бухло, так и на наркотики. Работы для меня стало ещё больше, ведь теперь я должен был заботиться о сестре, а также покупать необходимые для неё вещи — еду, памперсы, специальную кроватку, одежду. Всё это стоило денег, и первое время хватало тех, что я успел скопить. Но они быстро закончились, и нужно было что-то делать. Тогда-то я решил устроиться на склад не в качестве помощника, а как полноценный работник. Это повлекло за собой как повышение оплаты, так и увеличение количества и сложности работы. Тогда я стал возвращаться домой в 1-2 часа ночи, и времени на сон оставалось мало, ведь моя смена начиналась в 7 утра. Это, вместе с воспитанием ребёнка сильно ударяло по моему рассудку, что было не очень хорошо. Пока она не сказала своё первое слово. — Из его правого глаза скатилась маленькая, ностальгическая слеза счастья, которую он быстро смахнул. — Я не помню, что именно она сказала, но именно с тех пор, ненависть начала меняться на любовь. Она была единственной, кто в предвкушении ждал меня в том месте. Той, кто радовался, что я приходил. Она стала моим солнышком, что согревало моё уставшее тело и душу. Тогда я поклялся, что защищу её от всех бед. Что как только накоплю достаточно денег, то мы вместе уедем далеко-далеко, подальше от этого ненавистного места. Она была также и моим единственным другом, ведь как я и говорил, друзей не имел. Мы играли, гуляли, я рассказывал ей всевозможные истории, что сочинял на ходу. И всегда засыпала, когда я пел ей колыбельную… это было единственное по-настоящему светлое, что я помню из жизни в том подвале. -И вот, когда мне исполнилось 16, я смог накопить достаточно для съёма квартиры. Да, на окраине. Да, не самую лучшую. Но там были лишь мы вдвоём — вдали от ненавистной нами семьи, что уничтожила самих себя в погоне за минутным удовольствием. Работу, конечно, снова пришлось менять — а с отсутствием у меня хоть какого-то образования поиск работы был очень тяжёлым. Но у меня было то, чего не было у моих сверстников — опыт. И благодаря этому я смог устроиться работать в доки. И платили там настолько много, что я даже мечтать о таких деньгах не мог. Благодаря этим деньгам, я смог отправить сестру в дет сад, а после оплатить ей учёбу в школе. Наша жизнь налаживалась, и это было прекрасно. — Тёплая улыбка появилась на его лице при этих воспоминаниях. Это было лучшее время в их с сестрой жизни. -Это был лучший период нашей жизни. Спокойная жизнь вдали от нелюбящей семьи была очень хорошо. Но… рано или поздно всё приходит к концу. Так и то время пришло к концу. — Тень накрыла его лицо, а взгляд стал расфокусированным. Он погрузился в те воспоминания гораздо глубже, чем обычно. Один глоток, и он продолжил. -Она была убита. — хрипло произнёс он. — Сбита на полной скорости. Смерть была мгновенной. Была сбита каким-то богатеньким ублюдком, что считал себя всё дозволенным. Суд оправдал его, сделав виноватой сестру. Мол, она сама виновата в этом… на меня повесили обязательство выплатить компенсацию этому богатому уебану за блядскую вмятину! Вмятину на машины, которая забрала жизнь единственного дорого для меня человека! — С ненавистью произнёс он, сжав стакан в своей руке. — После того дня я не мог спокойно жить. Я не мог жить на одной земле с тем, кто отобрал у меня смысл моей блядской жизнь. И раз государство не смогло свершить правосудие, то его решил свершить я. — Небольшая кровожадная улыбка расцвела на его губах. -Это было ночью. Прошло много времени со смерти сестры, и он наверняка забыл это. Но не я. Я подкараулил его у какого-то паршивого клуба для таких же богатеньких уёбков и шлюх как и он. Он был таким беззаботным… как же меня бесило это. Он отошёл в переулок, где я и поджидал его, чтобы отлить или проблеваться — без разницы. Главное — что он не обращал внимание на окружение. И это было его ошибкой. — Издав смешок, Мика посмотрел в глаза Мите. В его взгляде виднелось безумие, что было перемешано с ненавистью и злобой. -Первый удар я нанёс ему в спину, после чего он упал на землю. Перевернув его на спину, я нанёс ещё три удара — и все они были в грудь. Он пытался закричать, но я закрыл его рот рукой, продолжая наносить удары. В его глазах плескалась смесь страха, ужаса и мольбы. Но удача больше не благоговела ему. А я лишь продолжал решетить его своим ножом… словно я был в неком трансе, но следующее что я помню — как я сижу перед могилой своей маленькой сестрички. Вся моя одежда, руки и немного лицо было в крови. В его грязной, гнилой крови. Но я не был доволен… я не чувствовал ничего от его смерти, кроме опустошения. Ни радости, ни удовлетворения. Ни-че-го. -Дальше был суд. И меня приговорили к казни через оцифровку сознания, с последующим убийством тела. И после этого единственное что я помню — как я плюнул в лицо папаши того уёбка! Это было самое приятное, что я совершил перед смертью… — Со смехом произнёс он. Но его смех был другим, не таким как днём. Нет, сейчас он был хриплым, уставшим и… опустошённым, что-ли? Коротковолосая не могла точно ответить на этот вопрос, всё-таки она не настолько хороша в этом. -А потом я появился здесь. В доме, похожим на этот. И сначала всё было хорошо — спокойствие, умиротворение, покой. Такой сначала была моя тюрьма. Пока не наступила ночь, и я не решил попробовать уснуть, ведь одним из параметров моей тюрьмы было невозможность для меня спать. И вот, закрыв глаза я попробовал уснуть… как почувствовал нож в своей груди. — Снова наполнен стакан, и вновь опустошён он был. — Его воткнула меня Тьма, что после начала прокручивать его… тогда я и умер в первый раз. И как понятно из моих слов — это было далеко не один случай моей смерти. О нет, их было много. Очень-очень много. -Ты спросишь, почему я всё ещё не превратился в овоща пускающего слюни от всех тех смертей. Как я понял, это место… поддерживает мой рассудок. Я чувствовал, что мой разум трещал по швам под шквалом смертей, галлюцинаций и отсутствия отдыха. Я ощущал, что вот ещё один миг, и всё… но что-то держало его. Что-то не давало моего рассудку окончательно разбиться, а телу превратиться в ком мяса… но я оставался жив. -Дни сменяли друг друга с удивительной скоростью, но они не давали мне покоя. Днём я был в безопасности от смерти если не отключался… но галлюцинации были со мной всегда. Начиная лишь в мелькающих образах мёртвой сестры, и заканчивая тем, что она всегда была с мной. Её голос был шёпотом, но вскоре превратился в громкий рёв. А после… после начался окончательный пиздец. — Он выглядел уже сильно опьяневшим, что дало путь наружу всему тому, что он держал в себе. Сгорбившись, он начал мелко трястись, переживая сейчас всё то, что началось после пропажи спасения. Отодвинув стакан в сторону, Мика схватился за горлышко бутылки и в несколько глотков опустошил её полностью, да с такой скоростью, будто бы от этого зависела его жизнь. -Сначала ночь начала наступать немного быстрее. Потом ещё быстрее. Было время, когда день длился от силы лишь несколько минут. А потом… свет исчез. Электричества не было. И тогда Тьма показала себя во всей красе своего безумного многообразия. Удушение, повешенье, сожжение заживо, избиение до смерти, утопление, мучительно долгие смерти, вырывание органов и многое-многое другое… я прошёл через всё это. Но это не значит, что окончание моего ада закончится так скоро. Нет. Тьма училась, и училась слишком быстро. Она стала гораздо умнее, придумывая смерти, что дадут мне самые долгие страдания. Я всем нутром чуял, как она смеялась. Как она упивалась моими страданиями и болью. Она знала, что ничто не сможет меня спасти, что больше нет спасительного света. Конечно, был ещё и проигрыватель, что спасал меня от безумных галлюцинаций, даруя хоть какой-то покой, но я выкинул его во время одной из истерик… не суть. Ведь спасения больше не было. -Боль стала моим постоянным спутником в той клетке. Она всегда была со мной, не отпуская ни на секунду. Она была тягучей, застойной, колючей. Но после я нашёл новую боль. Она давала мне покой, спокойствие, отдых… тогда я просто порезался о нож. Совершенно случайный порез стал моей спасительной верёвкой, если и вовсе не ниткой. Тогда я начал наносить себе порезы. Руки, ноги, спина, грудь живот. Я покрывал себя порезами, когда мне нужна была передышка. Это помогало, но лишь на краткие минуты. Я хотел больше, хотел больше покоя. — Будто в помешательстве начал говорить он, схватившись руками за голову, уронив её в стол. Безумие в его голосе начало проглядываться сильнее, заставив Коротковолосую напрячься, а в глубине её нутра начал зарождаться страх… -Тогда я сделал надрез глубже… тёплая кровь ручьём потекла по моей руке, стекая под кофту, пропитывая её всё сильнее и сильнее… как же это было прекрасно… я чувствовал себя так хорошо… так спокойно… я хотел ещё, ещё и ещё. Второй, третий, четвёртый… моё сознание уходило со всё большей скоростью, и я чувствовал себя по-настоящему счастливым… чувствовал, что вот ещё один миг и я стану свободным… но это была лишь жалкая иллюзия. — С истинным удовольствием говорил он, перейдя на шёпот. Как же он был тогда счастлив, ведь спасение было так близко… -Тьма была в ярости, что её игрушка посмела попытку к побегу. И устроила мне целый марафон смертей, пытаясь сделать их ещё больнее. Но мне было плевать… тело двигалось, лицо показывало эмоции, выражало боль и страдания, но внутренне я не чувствовал ничего… оболочка страдала, пока душа умирала… и в один из дней этого вечного кошмара я решился. — Его сломленная фигура перестала дрожать, а взгляд устремился на Миту, заставив ту вздрогнуть. Пустота. Отчаяние. Безысходность. Всё это читалось в его взгляде. Всё это было скрыто далеко в осколках его истерзанного «я» И это пугало. По-настоящему пугало. Ведь даже безумие не будет страшно чем эта смесь. Почему? Ты никогда не узнаешь что совершит обладатель этого взгляда Видя безумца, ты можешь предположить что тот сотворит. Убьёт, поиграет, отпустит — это можно предсказать. Сложно, но можно. Но людей с взглядом как у Мики… их трудно прочитать. И ещё труднее узнать, что те совершат. Особенно с теми вводными, что были у Мики. -Бездна звала меня… она манила меня в свои объятия… и я решил ответить ей… — Не разрывая зрительного контакта с Митой начал говорить он. — И открыв дверь, я шагнул туда… и нашёл своё спасение… — С этими словами он прикрыл глаза, и издав усталый вздох уронил свою голову вновь на стол. -Дальше ты уже сама знаешь… Встреча с Маленькой Митой, побег из её версии и тд… — Глухо прозвучали его слова, ведь говорил он, уперев лицо в стол. — Собственно, на этом моя история то и заканчивается. — И замолк, продолжая лежать лицом в стол. Атмосфера начала постепенно налаживаться, но Мита продолжала со страхом смотреть на Мику. Она не будет врать, что боялась его. Сейчас, когда она услышала всю его историю, узнала, через что он прошёл, она начала бояться… -Я знаю, что в тебе зародился страх передо мной. — Спустя её минутное молчание произнёс он, отлепив голову от стола и устремив свой усталый взгляд на неё. — Теперь ты знаешь мою историю. И боишься меня, ведь так? — Не успела она хоть что-то сказать, он продолжил говорить. — И я понимаю тебя. Ведь я — безумец. Поехавший, который в любой момент может сорваться. Даже сейчас, я чувствую, что мой рассудок на грани. Чувствую его дрожь, все его трещины. И это пугает… вопрос времени, когда он полностью разобьётся, ему нужен лишь один толчок… — С небольшой обречённой улыбкой сказал он. — Та клетка так меня и не отпустила… каждый раз, когда я закрываю глаза, или пытаюсь немного поспать, я будто бы возвращаюсь обратно туда… голос сестры, убийства и боль от Тьмы… я не уверен, что смогу излечиться от этого… но я не прошу жалеть меня за это. Я знаю, за что я это получил. Знаю, и принимаю. Мне не нужна жалость из-за этого. Она всё равно ничего не даст. Мне не помочь, моё тело в реальности мертво, а рассудок навсегда поломан. Жалость ничего не сделает, просто… прости. Наверно, сейчас у тебя достаточно мыслей в голове. Я надеюсь, что этот разговор останется только между нами. А пока… я пойду немного отдохну. — Встав из-за стола, он шаткой походкой направился в гостиную. У самого выхода, он обернулся. — Спасибо, что выслушала. И прости, что заставил слушать бредни сумасшедшего. — С этими словами он окончательно покинул кухню, оставив Миту наедине с собой, а также недопитой бутылкой вина. Сидя в тишине, Мита пыталась придти в себя после этого разговора. Это было… слишком. Она ожидала что угодно, но точно не это. -Пиздец… — Только и смогла сказать она, притянув к себе бутылку и делая несколько больших глотков. Сейчас только алкоголь мог попытаться дать ей придти в своё более-менее нормально состояние. И поможет немного успокоиться…