Варенье из одуванчиков

      Поговорить по душам так и не удалось.       Хоть Кёджуро и горел желанием сесть и обсудить с Мэй происходящее, в самый неподходящий момент их уволок довольный Сенджуро пить чай с вареньем из одуванчиков. А как можно было отказать такому очаровательному созданию? Вскоре к ним присоединился и глава дома, и вот они уже сидели за большим столом, где разговоры сливались в один поток, теряясь в шуме и повседневной суете.       — Вкусно! — воскликнул Кёджуро. — Вкусно!       — Очень вкусно… — тихо согласился Сенджуро, смущённо надкусив моти со сладкой начинкой.       Спустя какое-то время каждый в доме Ренгоку был сыт и доволен, чайник с тихим шипением вскипел, а аромат свежезаваренного чая наполнил комнату. На столе, накрытом мягким пледом, красовались закуски: запечённый сладкий батат и аппетитные рисовые колобки. Все члены дома собрались вокруг котацу, который служил не только обеденным столом, но и центром общения. Смех и разговоры наполнили пространство, а каждый глоток чая и кусочек еды приносили тёплую радость в этот уютный вечер — особенно такому любителю поесть, как Кёджуро.       Вдобавок каждый в этом доме по-своему относился к чаю, и это было удивительно. Сенджуро медленно смаковал каждый глоток, насыщенный вареньем, позволяя аромату и вкусу раскрыться в полной мере. Мэй же придерживалась своего ритуала: она размеренно потягивала чай, предварительно обмакнув ложечку с вареньем из одуванчиков — как будто это была часть некого волшебного обряда. Шинджуро, напротив, был тороплив — он осушал чашку за один раз. Глава дома делал вид, что варенье ему не нравилось, с лёгкой усмешкой закатывая глаза. Но несмотря на это в каждой кружке с чаем всё равно появлялось по ложке это сладкое лакомство. Кёджуро же, уютно устроившись с напитком, добавлял сладость из одуванчиков после каждого глотка, не сдерживая восторженного «вкусно», которое вырывалось у него из уст.       Кёджуро улыбался и сам не понимал, почему. Просто в тот момент, когда он смотрел на происходящее вокруг, его сердце наполнялось теплом. Отец, сидя за столом, периодически кряхтел, бросая сердитые взгляды на огромную корзину с одуванчиками. Сенджуро с тонким голоском щебетал о чём-то, поглощая сладости, приготовленные Мэй с любовью. А Мэй, казалось, мгновенно вписалась в происходящую атмосферу, словно была здесь всегда. Она двигалась по дому с такой лёгкостью, будто каждый уголок был ей знаком с детства, а её уверенность и непринуждённость создавали ощущение, что она прожила здесь целую вечность.       В доме мечников давно не было так весело и шумно. Обычно в воздухе витала напряжённая и тяжёлая атмосфера, которая давила на сердце. Но сейчас всё изменилось. С приходом Мэй в их жизнь пришли радость и свет. Кажется, даже стены дома начали дышать по-новому, наполняясь звонким смехом Кавасаки.       А ещё Кëджуро неоднократно терзался вопросом: «Кто ты такая, Мэй?» — но каждый раз, когда он собирался его задать, подходящий момент ускользал. Пару дней назад мечник лишь бегло просмотрел письма и знал о Мэй малую толику: она из состоятельной семьи, воспитывалась няней — родственницей его матери. И сейчас, как никогда, ей остро требовалась помощь дома Ренгоку. Но на этом его знания обрывались. А в силу своей натуры мечник не решался задать вопрос вслух, оставаясь в плену собственных мыслей и чувств. Вот такой парадокс: он мучился от своего любопытства, но в то же время страдал от неуверенности, не решаясь задать те простые, но такие важные вопросы.       Но сейчас не об этом. Главное — он чувствовал себя счастливым, наслаждаясь простыми радостями, окружённый любимыми людьми.       В воздухе витал знакомый, почти ностальгический аромат, который Кёджуро помнил с детства. Это были свежие, душистые травы и сладкие лесные ягоды, которые всегда будоражили в нём тёплые воспоминания. К этому аромату добавлялись легкие нотки варенья из одуванчиков и полевых цветов, создавая особую атмосферу, дарящую сердцу мечника чувство родного покоя.       «Как же хорошо и спокойно…» — думал он.       Глава дома медленно обвёл взглядом всех присутствующих, а затем, глубоко вдохнув, внезапно обратился к Кёджуро, глядя ему прямо в глаза:       — Когда свадьба? — спросил он, нетерпеливо постукивая пальцем по деревянному столу.       Мечник растерянно замер, чувствуя, как необъяснимый испуг холодом прошёлся по его сердцу. Он часто заморгал, пытаясь осмыслить услышанное.       — Я… — пробормотал охотник, подбирая слова, которые никак не хотели складываться в его голове.       Недопонимание, возникшее между всеми ними, так и осталось в подвешенном состоянии, и теперь ему нужно было как можно скорее объясниться, чтобы избежать дальнейших неприятностей. Но с каждой секундой неловкость нарастала, невидимым грузом давя на плечи мечника, делая его уязвимым и беспомощным.       — Ну и когда же будет? — спросил отец уже с отчётливым раздражением в голосе. — Я же должен знать.       В этот момент Мэй, сидевшая молча рядом, вдруг вскочила, схватила пустые тарелки и с удивительной грацией исчезла на кухонной пристройке. Как бы говоря всем своим видом: «Я только всё испорчу, спасайся кто может». И была такова. А Если бы Кёджуро мог выбирать, он бы тоже предпочёл ретироваться по-обезьяньи.       — Не спешите, отец… всему своё время, — попытался перевести он разговор в другое русло.       Но такой ответ явно не пришёлся по душе Шинджуро.       — Время быстро летит! — воскликнул глава дома, всплеснув даже руками. — Что за недотёпа… — прошипел глава дома, а потом добавил едва слышно одними губами: — Любишь её?       Кёджуро ответил мгновенно, не задумываясь, лишь бы скорее завершить этот разговор:       — Конечно, — по глупости произнёс совершенно смущённый мечник. Внутри него нарастала тревога — все эти вопросы нужно было обсудить сначала с Мэй, которая нагло сбежала. Желательно, чтобы прямо сейчас… Наверное. — Но мы не так долго вместе, надо ещё подумать…       — Думать? — съязвил Шинджуро, усмехнувшись. — В твоём возрасте я уже был женат! Ты не ребёнок, пора брать на себя ответственность за свои решения и свою жизнь!       И хоть его голос звучал строго, в глазах виднелся блеск радости, как будто он снова переживал те давно забытые для себя моменты счастья. Уголки губ Шинджуро чуть дрогнули, будто он пытался сдержать улыбку. После чего глава дома неловко пробормотал что-то себе под нос и почесал затылок. Кёджуро поджал губы. Они давно не общались так, как отец и сын, и между ними накопилось слишком много невысказанного после смерти Руки.       А ещё… Шинджуро светился от счастья — это было очевидно. В один миг в глазах отца зажглась искорка радости. Он словно ожил, наполнившись энергией и желанием проводить время с семьёй — в какой-то мере и по-своему… Хоть он и продолжал фыркать, жалуясь на раздражающую его Мэй, было видно, что она успела пригреться в его сердце. Интересно, а что было бы, если бы Мэй не появилась в их жизни? Когда бы они снова так поговорили? И что произойдёт, если правда выйдет наружу? Останется ли всё как сейчас, или между ними снова возникнет та невидимая преграда, которую так трудно разрушить?       В этот момент младший Ренгоку влез в разговор с искренней улыбкой на лице.       — Не могу дождаться вашей свадьбы! — произнёс он, сияя от радости. — Матушка была бы счастлива!       Отец не удержался и ухмыльнулся. Кёджуро медленно закрыл глаза, чувствуя, как внутри него разгоралась тревога. Как же теперь рассказать им правду? Он немного опасался, что Мэй так понравится его семье, что они не захотят её отпускать — кажется, это уже случилось. За этот короткий миг он и сам успел привязаться к ней. Казалось, будто она всегда была частью этого поместья. В этом не было ничего удивительного — это была её особая сила. Её магия — умение очаровывать людей своим присутствием и приносить свет в их сердца при помощи улыбки и баночки варенья.       И почему Мэй — такая Мэй? Проклятье.       Кёджуро встал, чувствуя, как неловкость разговора с отцом всё ещё витала в воздухе, и направился к Мэй. И каждый шаг ощущался как попытка убежать от тяжёлых слов, которые гремели в его голове. Но стоило мечнику приблизиться к Мэй, как его сердце наполнилось теплом, и все тревоги вмиг растворились. Он на мгновение замер, наблюдая, как она торопливо перемещалась по кухне, занимаясь посудой и очищая фрукты. В этот момент Кёджуро вспомнил свои сокровенные мечты о семейном вечере, когда он мог бы просто быть рядом с родными, наслаждаясь простыми радостями. И вот это чудо свершилось… Благодаря Мэй.       Заметив на себе чужой взгляд, Кавасаки повернулась и, встретившись взглядом с Кёджуро, тепло улыбнулась. Охотник вздрогнул.       — Ты просто волшебница! — выдавил он, пытаясь начать разговор, намекая на угощения, которые она приготовила.       Она, кажется, немного смутилась, и её щёки слегка порозовели.       — Спасибо… Это рецепт моей няни, она меня всему научила, — сказала она полушёпотом, и мечник понимающе кивнул.       — Вижу, она передала тебе все свои секреты. Ты действительно замечательная хозяйка.       — Спасибо, — тихо рассмеялась она, отмахиваясь от комплимента. — Няня многому меня научила…       На мгновение повисла неловкая тишина. В голове Кёджуро мелькнула нежеланная мысль: «Нужно поговорить? Надо было сделать это с самого начала». Но где-то в глубине души его теперь терзало эгоистичное желание сохранить всё как есть. Если он всё прояснит, то дружеская атмосфера в семье рухнет, а Мэй… Мэй просто уйдёт. С её приходом в доме произошли хоть и небольшие, но ощутимые изменения, которых Кёджуро не мог добиться долгие годы. С каждой минутой его сомнения нарастали, и он всё больше начинал сомневаться в себе.       Может, оставить всё, как есть?       А ещё её взволнованный вид не мог не привлечь его внимание. Кёджуро сразу заметил, как её руки нервно теребили край одежды, а взгляд беспокойно метался по комнате, словно ища спасения. Ранее он списывал это волнение на новую обстановку, но теперь оно обретало новые оттенки. Мэй улыбалась, но иногда эта улыбка казалась ему натянутой, как будто за ней скрывалось что-то большее. Хоть они знали друг друга всего ничего, Кёджуро удивлялся, как хорошо начинал чувствовать настроение Мэй — словно между ними возникла невидимая связь.       — Ты выглядишь немного обеспокоенной, — осторожно начал мечник, присматриваясь к её лицу. — Всё в порядке?       Мэй, казалось, не удивилась этому вопросу. В её глазах читалось, что она ждала именно этого момента.       — Да, — на выдохе ответила она. — Я волнуюсь. Не знаю, где сейчас моя няня… В один день моя семья решила её уволить, и я была уверена, что она придёт сюда. Но её здесь нет… И не было же?       Ему это казалось странным: почему госпожа Микото не решила обратиться за помощью к матери? Судя по их переписке, они были довольно близки. Кёджуро постоянно прокручивал эту мысль в голове, но не хотел показаться бестактным, задавая лишние вопросы.       Мечник попытался сделать свой голос более уверенным и ободряюще улыбнулся, заглядывая собеседнице в глаза.       — К сожалению, кроме тебя к нам давно не заходили новые лица, и отец ничего о твоей няне не рассказывал… Но не переживай! — сказал он, и вдруг почувствовал, как она взяла его за руку, ища поддержку. Кёджуро не отдёрнул руку; напротив, он лишь сильнее сжал пальцы Мэй, чувствуя, как тепло её ладони разлилось по всему его телу. — С ней точно всё в порядке. Может, она у родственников, о которых ты не знаешь? Или у неё есть какие-то личные дела.       На её лице мелькнуло облегчение.       — Может быть, — произнесла она, сдержав новый вздох. — Я так скучаю по ней…       — Я понимаю, — ответил Ренгоку. — Но уверен, что в будущем всё прояснится!       Она тихо засмеялась.       Мэй была для него настоящим светом искренности. Это качество привлекало Кёджуро больше всего — она умела не только дарить радость, но и открывать своё сердце другим. Но вот вопрос: относилась ли она так ко всем подряд или только к особенным людям? Только к нему? Эти мысли словно груз давили на его голову, заставляя мечника чувствовать себя неуютно.       — Тебе кто-нибудь говорил, что ты просто чудо? — вдруг произнесла Мэй, не отрывая от него взгляда.       Кёджуро слегка повёл плечами, ощутив, как его щёки начинали против воли краснеть.       — Не говори глупостей! — пробормотал он, запинаясь.       Кажется, его смущение только подстегнуло её, и она мгновенно превратилась в привычно бодрую и весёлую обезьянку.       — Нет, ты правда замечательный, — сказала она с улыбкой, а потом добавила с искренним теплом: — Спасибо.       На эти слова Кёджуро ответил радостным кивком, даже не заметив, как его отец и младший брат с удовольствием наблюдали за ним с широкой улыбкой на лицах.       Может быть, он наберётся храбрости, решит обсудить с Мэй все недоразумения и пойдёт с ней вместе к отцу. Но явно не сегодня. И не завтра.

⋇⋆✦⋆⋇

      Мэй уже не была уверена, хотела ли она разбираться с тем недоразумением, которое возникло в доме Ренгоку.       Сначала ей казалось, что нужно всё прояснить, ведь обманывать Шинджуро и Сенджуро было неправильно. И если ранее она была готова вместе с Кёджуро обсудить ситуацию, то сейчас — нет. Потому что ей уже начинало нравиться в этой семье. Кавасаки с детства привыкла находиться в напряжённой обстановке, наслаждаясь кусочками счастья в компании своей нянечки. Здесь она могла быть вольной и свободной, занимаясь тем, что ей нравилось. И даже несмотря на противный характер Шинджуро, она ощущала себя замечательно. Казалось, именно этот островок счастья она и искала всю свою сознательную жизнь.       Удивительно, как один вечер способен перевернуть всё с ног на голову. Достаточно было нескольких искренних разговоров, наполненных теплом и смехом, чтобы её взгляд на происходящее изменился. В какой-то момент Мэй осознала, что не хотела терять всё это — по крайней мере, сейчас. Приняла она это совершенно внезапно — сидя за столом с семьёй Ренгоку. Тогда Мэй поняла, что всё, что её окружало, — это то, что она искала всю свою жизнь. И как же легко это оказалось в руках Кавасаки: всего лишь один шаг, один прыжок с крыши в объятия того, кто был ей нужен. Мэй даже начало казаться, что зерно сомнения начало прорастать в ней ещё с того момента, как она переступила порог дома мечников.       Единственное, что вызывало у неё дискомфорт, — это разговоры о будущем фальшивом браке с Кёджуро. Когда беседа снова зашла об этом за столом, внутри Кавасаки всё сжалось. И вот, словно глупая обезьяна, она вскочила с места, едва успев осознать, насколько это нелепо. Вся эта «свадьба» только напоминала о том, что ей, возможно, придётся покинуть поместье. Не быть же Мэй вечной гостьей?       И хоть в глубине души Кавасаки понимала, что этот уютный миг не может длиться вечно, она решила позволить себе немного эгоизма, оттягивая важный разговор до победного. Теперь ей оставалось лишь гадать, как дальше жить в поместье, и наслаждаться этой тёплой атмосферой, этими моментами счастья, пока они ещё существовали.       — Ещё чуть-чуть, прежде чем всё это исчезнет.… — сказала Мэй.       Сидя на краю энгавы, она чуть склонила голову и всмотрелась в спокойное личико Сенджуро. Этот день выдался насыщенным, полным эмоций и событий. Младший Ренгоку так устал, что, не заметив, как пролетело время, уснул у неё на коленях. Мэй не возражала. Ласково погладив его мягкие волосы, она запрокинула голову и вновь уставилась в небо.       «У Сенджуро такие нежные волосы… Интересно, у Кёджуро тоже такие?» — пронеслось у неё в голове, и она улыбнулась, погружаясь в свои мысли.       Она возвела взор к звёздам, мерцающим на бескрайнем небесном полотне. Вокруг царила тишина, лишь изредка прерываемая стрекотом насекомых. Звёзды искрились вдали, переливаясь белым светом, и именно в этот особенный миг казалось, словно время остановило свой ход. Мысли унеслись в мир мечтаний о спокойной жизни, свободной от суеты и напряжения, которые казались в прошлом такими же недосягаемыми, как эти далёкие светила. В такие мгновения всё становилось простым и ясным. Жизнь замедлялась, и единственное, что имело значение, было здесь и сейчас — под небом, усыпанным звёздами.       Вдруг она услышала за спиной звук отодвигающихся сёдзи и чьи-то тихие, неторопливые шаги.       Кёджуро.       — Знаешь, — тихо произнесла она, не отводя взгляда от звёзд, — раньше я никогда не смотрела на них так. В том месте, где я жила, их почти не было видно. Они казались такими блеклыми и неинтересными. А здесь… Здесь как будто весь мир на ладони.       В воздухе скользнул сладковатый аромат лаванды и мёда. Кёджуро тихо сел рядом с Мэй. Его улыбка была неизменно мягкой, как тёплый летний вечер. Он с нежностью взглянул на Кавасаки, а потом, не удержавшись, протянул руку и аккуратно потрепал по голове младшего брата. Мэй бросила беглый взгляд на мечника, и в её глазах заиграли искорки радости.       — Я всегда любил смотреть на звёзды, — произнёс он тихим голосом. — Но в одиночестве смотреть — это совершенно не то. Как будто чего-то не хватает. Очень важного.       Или кого-то.       Она повернулась к нему, и их взгляды вновь встретились. И в этот миг в его глазах она увидела отражение звёздного неба. Как же красиво.       — А с кем бы ты хотел разделить этот момент? — спросила она на выдохе.       Немного помедлив, он ответил:       — С кем-то особенным, — шепнул мечник, внимательно разглядывая Мэй. — С тем, кто сможет увидеть в звёздах то же, что и я…       Она улыбнулась, и, казалось, в этой улыбке он увидел отражение чего-то значимого для себя. В ту секунду всё вокруг будто заиграло новыми красками: мир стал ярче, а звёзды на небе светили с особой силой. Всё преобразилось, когда она была рядом.       Когда он был рядом.       Они так и сидели вместе, погружённые в созерцание ночного неба, наслаждаясь моментом и компанией друг друга. Молча. Слова были излишни.       И ни один из них не подозревал, что утром их ждёт неожиданный гость…