Icy Cupcake

      По своему характеру Кейтлин не была склонна к экспериментам. Для неё привычнее всего — действовать известными методами, либо же теми, которые в её представлении являются «классическими». Любое отклонение от нормы способно навлечь непредвиденные риски — так она считала всегда.       Но всё изменилось с появлением в её жизни Вайолет. Привыкшая, напротив, действовать, как ей подсказывает интуиция вместо долгих, взвешенных решений, именно она предлагает теперешний «эксперимент» своей возлюбленной.       Поздний вечер, особняк Кирамманов, Вай только вышла из душа. На ней — атласный халат бордового цвета, подарок от Кейтлин, чтобы та не спешила одеваться сразу после водных процедур или выходить в том, в чём заходила в душ: просто «в своём теле». В таком же халате цвета сапфира Кейт расположилась на краю кровати, закинув ногу на ногу. Смотря на Вай в ожидании.       Готовое ведёрко со льдом (и охлаждённой бутылкой шампанского) принесли и оставили на прикроватной тумбочке. Алкоголь в нём был лишь для прикрытия: дать поручение прислуге «принести в спальню мисс Кирамман» только лёд вызвало бы очевидные подозрения. А так «дамы просто разопьют шампанское на двоих». Это уже была идея Кейтлин.       Вайолет размеренно подходит к ней. Едва сдерживая улыбку, обводит пальцами ровные скулы и, обхватив теми подбородок, поднимает взгляд Кейтлин на себя — спрашивает, «готова ли она». От такого вкрадчивого голоса сердце Кирамман готово выпрыгнуть уже сейчас; нервно сглатывает, несмотря на то, что в горле почти пересохло. Из жидкостей в её спальне — только спиртное; лёд для перехода в иное состояние должен оказаться либо у неё во рту, либо на её теле. Но такой вариант «утоления жажды» предназначался для хитрой, втянувшей её в эту шалость Вайолет.       Короткое «да» на выдохе — крепкие руки оголяют её от ткани халата, с самых плеч и заканчивая талией. Кейт бросает в короткую дрожь, но не от холода, а больше от ожидания и продолжительного взгляда Вай на себе. Она видела её тело — и не раз, но каждый для неё был как первый. По крайней мере, судя по блеску её глаз и сиянию лица в принципе. Нагота любимой девушки для Вайолет являлась отдельным видом искусства.       Она увлажняет губы языком, медленно опускается и приникает к шее Кейт. Покрывает белую кожу поцелуями, обдаёт горячим дыханием; придерживающая ладонь не даёт Кейтлин отстраниться. Влажные отпечатки — оставляет на ключицах любимой; руки накрывают молочные половины и замирают до момента, пока поток горячего воздуха, минуя губы, не обдаёт грудную ложбинку.       Кейт запрокидывает шею, едва держит равновесие, чтобы не свалиться на покрывало. Считает, будто это не было планом Вай; думает, что испортит момент, если просто возьмёт и упадёт. Поэтому — сохраняет стойкость под невероятным потоком ласк, которыми её одаривала Вай. Жадными руками на груди, умелыми пальцами на ареолах, горячим языком на возбуждённых сосках — Кейтлин не в силах определить, сколько всего и в каком порядке происходило. Вайолет испытывала её выдержку; пожирала, даже не приступив к основной трапезе.       Она признаёт её стойкость, поэтому приглашение перейти в горизонтальное положение — недвусмысленное. Вай накрывает губы, жаждавшие соприкосновения с её, толкает Кейтлин на постель вместе с собой. Пояс на её халате уже расслаблен, надо лишь развести подолы в сторону, но «слуге интуиции» это не интересно. Хочет видеть, как ткань спадёт с Кейт сама: от движений ног и бёдер друг о друга, когда лёд на теле любимой будут играться с её выдержкой во второй раз. И сохранить ту Кейтлин будет принципиально сложнее.       Вайолет тянется к ведёрку с шампанским, берёт в руку сразу три обжигающе холодных куска. Один — в зубы, для непосредственных манипуляций; второй — Кейт, чуть выше ключиц, чтобы соскользнул к её грудной ложбинке. И последний — у солнечного сплетения, для игр с температурой, когда окажется во впадине живота. Вай обещает любимой, что ей будет приятно, и у Кейтлин нет ни единого повода усомниться.       Прозрачные куски выпадают из руки на её тело, у ключиц и у талии. Кейт не медля бросает в дрожь от контраста внешней и внутренней температур; из груди вырывается невольный стон. Вайолет просит её поднять голову, «взглянуть» — Кейт без задней мысли повинуется, побуждая лёд скользнуть к её половинам, оставить прохладную дорожку. Вздымающаяся грудная клетка чуть не роняет второй на постель, и Вай приходится направить его к нужному «склону». Лёд проходит по жаркой коже живота Кирамман, оказываясь в пределах её пупка — хотя, правильнее сказать, сама Кейтлин оказывается в ловушке льда, что таял на её разгорячённых, чувствительных участках тела. Не проходит и пары минут, как подолы её халата расходятся, и Вай обнажает наиболее сокровенный, уязвимый участок возлюбленной, который намерена взять под личную ласку.       Разогнав первый кусок в полости рта, оглаживает волоски на лобке Кирамман пальцами и выдыхает ощутимой прохладой на её возбуждённую вульву. Кейт невольно отрывает бёдра от постели, пропускает короткий стон через губы — ей кажется, будто по ней только что пропустили разряд хекстекового ядра. Пульсации у лона становятся невыносимыми, сердце исходит в бешеном ритме. Кейтлин поднимает взгляд на Вай, и уже по нему одному видно, как она просит любимую не испытывать её терпение. Просит её припасть к заветной точке своим холодным ртом.       «К вашим услугам, миледи», — читается в ответном взгляде Вайолет, и губы накрывают ноющий от возбуждения клитор возлюбленной. Таявший у неё во рту кусок касается головки, внося дополнительные ощущения к ласкам языком и губами; Вай перемешивает водную прохладу ото льда с естественной смазкой от Кейтлин, дрожит от новых впечатлений сама. Ноги Кейт оказываются у Вайолет на плечах и держат, держат, пока её «сраный лёд, язык и губы не доведут до того, что она так горячо обещала».       Кейтлин на измене. Тает, плавится, возносится — всё по отдельности и сразу. Её тело — квинтэссенция блаженных контрастов чистого льда и чистой женской природы. Разумом она не в силах сдержать стоны, может лишь невольно им потакать; не в силах перестать выкрикивать имя любимой заунитки, что так жадно, почти растопив «сраную ледышку у себя во рту», припадает к её мокрому входу морозным языком. Кейтлин — средоточие полярных по своей сути ощущений, холода и жара, что в долгом стоне выбивает у неё принадлежность к земле, к постели, к Пилтоверу на ближайшие секунды. Альфа и Омега, начало и конец — пылкая Вайолет и таявшая Кейтлин.       — Кажется, я впервые в жизни... — затаивает дыхание, будто намекает на предельную искренность, но выдаёт себя хитрой ухмылкой, — попробовала «кексик со льдом».       Без заминок и предупреждений ей в лицо стремительно летит подушка.       — Помолчи, Вай!.. Просто... помолчи.       На сбитом дыхании Кейтлин невольно улыбается сама. О брошенной в Вай подушке не жалеет, но прозвучавшую аналогию оценивает с искренним смехом.