Scars look like tattoos

      Никто не обращает особого внимания на горящую кнопку электронных часов на полке или системном блоке компьютера. Это кажется совершенно обычными вещами. Бан Чан уже битый час не сводит взгляда с зелёного огонька на браслете, что окольцовывает его правую ногу. Ремень плотно прилегает к коже, из-за чего забыть о его существовании даже на минуту не представляется возможным.       Чан лежит на кровати, в комнате темно, а всего-то полдень. Шторы плотно закрыты и не позволяют ни единому лучу солнца пробиться внутрь. А ведь на улице прекрасная погода, он сам это видел, когда покидал полицейский участок — место, где ему надели браслет, исполняя назначенную меру пресечения по решению суда. Полицейский дал весьма чёткие указания. Покидать территорию квартиры нельзя, если запрет будет нарушен, то в отделение поступит сигнал и у Чана в запасе будет пять минут, чтобы вернуться домой и отзвониться. То же самое касается любого сбоя в работе браслета. Также необходимо регулярно его заряжать. Последний пункт вызывает дикое раздражение. Провод от зарядного устройства короткий и придётся каждый раз сидеть в неудобной позе, закидывая ногу на стол, и так в течении полутора часов.       Больно было видеть лицо бабушки, присутствующей при процедуре. Она тихо плакала, утирая слёзы носовым платком. У полицейской машины крепко обняла и попрощалась с внуком, отдавая того в руки правосудия.       В квартире невыносимо. Бан Чан остался наедине со своими мыслями и давящим чувством вины. Он отрывает тело от кровати, идёт на кухню, заваривая самый дешёвый кофе из круглосуточного магазина. Над чашкой поднимается белесоватый пар, аромат раздражает обонятельные рецепторы.       «Будешь просто смотреть?»       Слова, как заезженная пластинка, звучат в мыслях постоянно. Чан сжимает руки в кулаки, стараясь глубже впиться ногтями в кожу. Боль не даёт окончательно поддаться отчаянию. Он часто дышит, смотрит перед собой и пинает ногой стул.       Голос Чонина, хриплый от боли и предательства. Даже тогда Ян пытался до него достучаться. Просил о помощи со слезами на глазах, а Чан просто смотрел. Наблюдал за всем, будто не он причина всему, и ждал, когда всё закончится. Бан падает на колени, ударяясь о паркет. Браслет на ноге задевает спинку стула, врезаясь в кожу. Рука тянется за горячей чашкой, а пара глотков обжигает язык.       У Бан Чана есть ужасающе много времени подумать об этом. Покопаться в себе и ненавидеть своё существование ещё больше. В голове закрадывается противная мысль написать или позвонить Феликсу, тот непременно знает обо всём. И знает, что сейчас с Чонином. Сердце замирает. Парень помнит последние минуты в той подворотне. Ян с порезами на руках и кровь. Много крови.       — Сука, — стонет парень, бросает чашку в сторону, та не разбивается, а просто катится под кухонный гарнитур. — И почему я такой трус?       Ответ на этот вопрос Чан может ожидать разве что только от себя.       Остаток дня проходит в непонятном месиве из самобичевания и об упущенных возможностях. Если бы не этот чёртов браслет, думает парень, он бы непременно поехал в больницу к Чонину. Упал перед ним на колени и умолял о прощении. А что потом, если бы их снова увидели вместе? Смог бы Чан не оттолкнуть в очередной раз? Он клянётся себе, что да. Больше ничто его не заставит так поступить.       Звук сериала, что был включён чисто для фона, прерывает шум дверного замка. Ключ поворачивается в замочной скважине, в коридоре знакомые шаги. Дверь в комнату открывается, на пороге стоит мать. Женщина даже не успела снять обувь. В руках чемодан, на плечах лёгкое пальто, а на лице усталость от длительного перелёта. Родители последние два месяца работали в Лондоне.       — Привет, Чани, — Бан Миёнг оставляет вещи в коридоре, заходит в комнату и придвигает стул ближе к кровати.       Чан садится на постели, мать опускается напротив, и кладёт свою ладонь поверх руки сына.       — Расскажешь, что произошло? — в глазах женщины беспокойство.       Парень молчит, только губу закусывает и отводит взгляд. Минуты молчания лишь усиливают накал эмоций. Миёнг шумно выдыхает, расстёгивает пальто и неловко прокашливается.       — По-твоему лучше, если мы с папой узнаем подробности в суде? — наседает женщина.       — Лучше, если вы вообще ничего не узнаете, — огрызается Чан. Он сверлит взглядом крышку ноутбука, лежащего в ногах.       — Милый, — голос миссис Бан режет слух, — как думаешь, каково нам было узнать, что наш сын замешан в какой-то драке и находится под домашним арестом?       В ответ гробовая тишина. Парень щёлкает мышкой включая следующую серию. Женщина недовольно косится на экран ноутбука.       — Не таким мы тебя воспитывали, Чани.       — Да вы вообще этого не делали, — сын вырывает руку, отодвигаясь на кровати ближе к стене. — Вечно в своих командировках. Когда вы были рядом?! Пару недель раз в полгода?       У матери лицо вытягивается от удивления. Женщина никогда не слышала от сына недовольства по поводу их работы. Да и намёка в его поведении не было. Он всегда помогал бабушке, в школе проблем не замечалось.       — Хочешь узнать из-за чего была та драка? — цедит Чан, прикусывая губу. — Тогда вернись в прошлое на год и посмотри, какие изменения произошли у меня в жизни.       Он дёргает одеяло, накрывая себя с головой и прикусывает ребро ладони. Миёнг поднимается со стула, хоть сын это и отрицает, но женщина знает его намного лучше чем тот думает.       — Я приготовлю ужин, — тихо говорит миссис Бан, касается плеча, скрытого одеялом и выходит из комнаты.       Приезд кого-то из родителей следовало ожидать, но Чан надеялся что это будет не в первый день его домашнего ареста. Теперь и поплакать толком не получится, а очень хочется. Эмоции словно лава, закипают с каждой минутой. Становится жарко, парень сбрасывает к ногам своё укрытие и стирает капли пота со лба. Одному даже дышать легче.       Чонин…       Образ парня всплывает перед глазами. Как он лежит на асфальте, лицо перепачкано кровью и слезами. Чан прокусывает губу, слизывает металлическую жидкость и оттягивает пальцами корни волос.       За дверью слышно голос матери, она на эмоциях с кем-то разговаривает. Бан пытается сфокусироваться на этом, стараясь побороть панику. На ватных ногах проходит к выходу из комнаты, приоткрывает дверь и вслушивается.       — Ничего, — мать переворачивает щипцами в сковороде мясо. Он видит это сквозь тонкую щель. — Чан ничего не сказал, кроме упрёков в нашу сторону.       Женщина замолкает, очевидно выслушивая ответ мужа.       — Да, соглашусь с тобой, — она тяжко выдыхает, подносит к губам стакан с водой. — Он нас сильно разочаровал.       Слова больно режут, Чан закрывает дверь и возвращатся в своё любимое место, зарываясь лицом в подушки.

***

      Уже второй день жизнь Минхо проходит по чёткому расписанию. В шесть часов подъём, хочешь ты того или нет, через час завтрак, пресный и бесвкусный. Обед и ужин ни чуть не отличаются от первого приёма пищи. Единственное развлечение это «прогулка» после обеда в течение часа. На небольшом участке, огороженном высоким забором, который заканчивается двумя рядами колючей проволоки.       Из шести преступников в камере Ли самый младший. Теперь он постоянно слушает разговоры, от которых тошно становится. Очевидно каждый из них ожидает уже не первый приговор.       Серая роба неприятно прилегает к коже и шуршит от малейшего движения. Минхо поворачивается на шконке, утыкаясь взглядом в потрескавшуюся краску на бетонной стене. Когда-то Ли подумывал сделать себе татуировку, но теперь, насмотревшись на них сполна, это желание отпало само собой.       Дверь в камеру со скрипом открывается. Связка ключей гремит в руках надзирателя.       — Ли Минхо, — мужчина в форме произносит имя заключённого.       Парень медленно оборачивается и садится. Он ещё не привык быстро реагировать на обращение тех, кто в форме и с табельным оружием.       — Подойди, — голос становится грубее. Минхо выполняет просьбу. — Руки, — командует надзиратель.       Ли вытягивает их перед собой, на запястьях тут же застёгиваются наручники.       — Шевелись, у тебя гости, — растерявшегося парня легко подталкивают в плечо и ведут по серым коридорам к комнате для свиданий.       Внутри просторного помещения восемь железных столов и в два раза больше стульев. Вся мебель намертво приварена к полу, у входа стоит двое надзирателей.       Минхо окидывает взглядом посетителей и цепляется за знакомую фигуру. Хан Джисон сидит, сложив руки в замок на столе. Он одет в обычную толстовку и джинсы. Непривычно видеть такого учителя, особенно, непривычно видеть его здесь. На лице усталость, под глазами синяки, должно быть от бессонной ночи.       Ли, не дожидаясь команды, идёт и садится напротив. Он расслабленно откидывается на неудобную спинку.       — Здравствуйте, учитель, — не разрывая зрительного контакта, говорит Минхо.       — Руки на стол! — грубый голос надзирателя заставляет выполнить приказ, а ещё закатить глаза от недовольства.       Парень кладёт ладони на холодную поверхность, металлические браслеты неприятно звенят.       — Привет, Минхо, — Джисон смотрит на безэмоциональное выражение лица своего ученика. — Как ты?       — Лучше всех.       — Прекрати паясничать, я ведь и правда волнуюсь, — мужчина старается разговорить Ли.       — Зачем вы сюда пришли, мистер Хан? — голос пропитан недоверием и обидой.       — Я уже сказал, беспокоюсь за тебя.       В ответ громкий смешок и очередной комментарий мужчины в форме.       — Не портите свою репутацию, это вам не к лицу, — Минхо отворачивается и пытается унять эмоции, резко постукивая ботинком.       — Почему ты это сделал? — Хан наконец задаёт вопрос, ответ на который мучил его последние дни.       — Сорвался, — тихо проговаривает Минхо, пальцы сжимаются в кулаки, а на лице ни один мускул не дрогнул. — Хреново было.       У преподавателя снова разгорается чувство вины, которое он никак унять не может.       — Я могу тебе помочь, — начинает Джисон, — внесу залог, и ты сможешь ожидать приговора, как и Чан, под домашним арестом.       — Хватит! — шипит парень, наклоняется вперёд и смотрит в карие глаза сквозь стёкла очков.       — Но я правда могу это сделать.       — Ты знаешь с кем я живу, — цедит каждое слово. — Здесь целее буду, — он снова откидывается на спинку стула, во взгляде холод.       Джисон склоняет голову, прикусывает губу и у него, наверное, впервые появляется желание обнять того, кто сидит напротив. Успокоить, показать что Минхо не один.       — Я тебя не оставлю, — стоит на своём мужчина.       У Ли от чужих слов ком к горлу подступает, не хочется слышать подобного, после их последнего разговора в школе. Сердце предательски сжимается и ускоряет темп.       — Мы закончили, — он пытается поднять одну руку в воздух, чтобы привлечь к себе внимание, но вторая, благодаря наручникам, взмывает следом. Со стороны это выглядит наверно нелепо.       Надзиратель подходит к парню, хватает за плечо и поднимает на ноги.       — Минхо, — окликает Джисон, — у нас ещё есть время.       Парень бросает взгляд за плечо, улыбается с болью в глазах и скрывается за металлической дверью.       Образ Ли Минхо категорически отказывается покидать Джисона. Спутанные крашеные волосы, серый комбинезон и пустота во взгляде. Лишь изредка в них проскальзывало что-то ещё.       Хана мучает один вопрос, можно ли как-то справиться с гнетущим чувством вины?       Мужчина сворачивает за угол, на глаза попадается фургончик с едой. Молодая девушка быстро готовит заказ и протягивает тот мальчику, первому в очереди. Джисон покупает корндог и колу со льдом, если он не может занять свои мысли, то попытается хотя бы на короткий промежуток времени отвлечься.       Перед фургоном импровизированная зона для приёма пищи в виде пластиковых столов и таких же стульев. Хан обжигает язык первым куском и запивает холодным напитком.       За последние дни он совсем оторвался от жизни. После уроков в школе спешил уйти домой. Одному было как-то легче, чем видеть своих коллег, которые без устали обсуждали одно и тоже. Наверно последней каплей стал разговор в учительской, когда миссис Остин спросила Джереми какой срок светит Минхо.       — С чего вы решили, что его посадят? — в разговор вмешался Джисон, до того момента загипнотизировано попивая остывший кофе.       — Ему восемнадцать, — женщина пожимает плечами.       — И у него был нож, — поддерживает коллегу учитель математики.       Хан тогда ушёл, оставив без комментариев ответ преподавателей. Выкинул в урну стаканчик с недопитым кофе и решил на следующий же день встретиться с Минхо.       Вот только что ему принесло их «свидание»? Джисон ожидал каких-то объяснений его поступку. Может ещё сожаления и раскаяния. А получил весьма однозначное: «Сорвался. Хреново было.»       И Хан безусловно догадывается из-за чего Минхо было так плохо. Наверное уже пришло время признаться самому себе, что ты тоже влюбился?       Телефон оживает противной мелодией, мужчина выуживает гаджет из кармана. На экране имя школьного психолога. После последнего разговора в кабинете директора, они не общались. Понятно, что Сяо Чжань занят, а Джисон просто избегал, да и боялся слышать подробности. Вот только бегать вечно не получится.       — Да, — отвечает Хан, для уверенности он набирает полную грудь воздуха.       — Привет, — у Чжаня голос уставший. — Как дела?       — Нормально, — наверно нужно спросить тоже самое в ответ, хотя бы для приличия, они ведь друзья. — А у тебя?       Из трубки доносится тяжкий выдох и неразборчивое шуршание.       — Уже тошнит от полиции, — сокрушается Сяо Чжань. — Нас с Ибо вызывают чуть ли не каждый день. Одни и те же вопросы по десятому кругу.       — Какие перспективы?       — Смотря для кого, — Чжань наконец-то справился с пачкой печенья и смог попробовать купленный десерт. — Поступок Минхо и Бана явно безнаказанным не останется.       — А можно им как-то помочь? — вопрос слетает с губ быстрее, чем Джисон его формулирует. Кажется бессонные ночи сильно замедляют мыслительный процесс.       — Зачем? — психолог замирает с непрожёванным печеньем во рту.       — Они наши ученики.       — Которые избили другого нашего ученика, — немного грубо отвечает мужчина. — С чего вдруг, нам это делать?       — Ты прав, прости, — Хан прикладывает палец к пульсирующему виску.       — Лучше расскажи, что нового в школе. Понятия не имею, когда мы с Ибо до неё доберёмся.       Джисон правда пытается вспомнить какие-то события. Пересказывает то, что слышал от коллег и под предлогом срочных дел, прощается. Недоеденный заказ оставляет на столике и уходит.

***

      Каждый новый день для Чонина — повторение предыдущего. Его умывают, его одевают, его кормят. За неделю он привык, смог давить чувство собственной беспомощности. Помогает с этим справиться вечно улыбающийся старший брат, хоть ясно, что и Хёнджину всё это даётся с огромным трудом. Но тот опускать руки не будет, как и всегда до этого. Одному богу известно какие эмоции скрываются за широкой улыбкой. Джисок любую свою помощь старается обыграть и перевести во что-то совершенно обыденное. А Чанбин, Феликс и Чонсу с Одом закидывают общий чат сообщениями. Ян уже устал пересматривать бесконечные видео, хоть те и поднимают его настроение, отрывая от отметки в ноль баллов.       Джисок достаёт два стерильных бинта и усаживает Чонина за стол на кухне. Снимает старые повязки, те до сих пор пропитываются кровью. Старший Хван осуждающе смотрит на сына, значит тот не соблюдает рекомендации.       — Прости, пап, — как-то само собой говорит Чонин.       Джисок переглядывается с Хёнджином, широко улыбается, а Ян не понимает причину общего замешательства.       Шрамы неприятно режут взгляд. Чонин смотрит на глубокие порезы, стянутые швами и давит слёзы.       — Сегодня по расписанию Новый человек паук и куча попкорна, — Хёнджин достаёт из микроволновки пакет с приготовленными сырными зёрнышками кукурузы.       — А как же подготовка к экзаменам? — Чонин морщится, когда Джисок завязывает кончики бинта.       — Успеешь, — отвечает мужчина. — Тебе сдавать позже остальных и в устной форме.       — Ещё одно напоминание, какой я беспомощный.       — Не беспомощный, а пострадавший, — уточняет брат, закидывая в микроволновую печь новую порцию закуски.       — Конечно, — Чонин кривится от собственных мыслей.       Перетаскивает своё тело на диван, на экране телевизора уже открыта библиотека онлайн кинотеатра. Хёнджин ставит на стол две большие тарелки с попкорном. Отец приносит напитки.       Фильм занимает добрые два часа, вызывает искреннюю улыбку и лишь то, что его всё также кормят, заставляет не забывать о своём положении.       Кино заканчивается, Джисок уходит, чтобы позвонить жене и поговорить с Ёнми. Обещает привести дочку к братьям на выходных. Клэр интересуется не нужно ли им что-то, обещает приехать при первой необходимости, мужчина заверяет, что они в порядке.       Чонин уходит в комнату, у него запланирована подготовка к экзаменационным тестам.       — Хёнджин, — зовёт брата, стыдно, что приходится просить о таком. — Поможешь мне?       Он рукой указывает на учебник, в котором даже страницы самостоятельно перелистнуть не может.       Чонин просыпается раньше будильника. Растирает перевязанными ладонями глаза и недовольно морщится, лучше бы он этого не делал. На прикроватной тумбочке стоит стакан с водой. Парень смотрит на него, осторожно берёт и смачивает пересохшее горло.       Он первый, кто проснулся в такое время, странно конечно, ночь у Яна была беспокойной. Наверно из-за предстоящего слушания. Ему придётся первый раз с того заполучного дня столкнуться лицом к лицу с теми, кто это с ним сделал.       Хёнджин готовит быстрый завтрак, на всякий случай берёт с собой несколько сэндвичей. Джисок подгоняет сыновей, которые медлят с выходом, будто хотят оттянуть неизбежное.       Такси останавливается у здания городского суда. По высоким ступеням идут работники в строгих классических костюмах и с дипломатами в руках. У Чонина рубашка, кажется, сжимает горло и мешает сделать глубокий вдох. Хван придерживает за локоть, ведёт в нужном направлении. Он здесь уже был, в отличие от брата.       Внутри помещения несколько рядов кресел. Перед ними место судьи, а слева от них места присяжных. Чонин занимает своё, рядом садится адвокат Ли Джэхён. Хёнджин что-то тихо говорит, но его слова теряются в гомоне прессы и сторонних наблюдателей. Пока зал заполняется, Ян осматривается. Успокаивается лишь тогда, когда видит Чанбина со своим парнем и Ода с Чонсу. Друзья вместе с братом и Джисоком занимают ряд сразу за ним.       Из служебного помещения первой выходит молодая девушка, садясь за стенотип. Чонин понимает, что та, скорее всего, стенографист. Следом за ней женщина лет сорока в чёрной мантии. Она занимает место судьи, на столе золотая табличка с именем «Мэддисон Грин».       Разговоры между присяжными прекращаются. Чонин хочет сжать пальцы или хоть как-то успокоить расшатавшиеся нервы. Последними в помещение заводят подсудимых. Ян моментально утыкается взглядом в свои кроссовки. Хёнджин смотрит на двоих, из-за кого их спокойная жизнь разграничилась на до и после. Через несколько кресел он замечает Гониля. Они совсем не общались после новогодней вечеринки, за исключением пары неловких попыток. В итоге обоюдно забросили это гиблое дело. На противоположной стороне, за Минхо и Чаном, сидит Сынмин. Последний практически взгляда с Хёнджина не сводит. С того дня, как Хван сам попросил его уйти из больницы, Ким не звонит, не пишет и вообще не появляется в поле зрения, сегодняшнее заседание — исключение. Хёнджин пытается думать, что тот скорее всего пришёл поддержать друзей, но на самом деле понимает настоящую причину Сынмина быть здесь.       — Начинается заседание, — громкий голос судьи разносится по залу, женщина стучит пару раз молотком в такт своих слов.       Бан Чан садится возле Минхо и их адвоката. Родители друга само собой не участвовали в этом, а его собственные отказались хоть как-то помогать ввиду его отношения. Оба одеты в строгие костюмы, адвокат заставил. Нужно же хоть как-то создать приятное впечатление и расположить присяжных к себе. Минхо пришлось переодеваться прямо перед самым заседанием в какой-то крохотной комнатушке.       — Рассматриваем случай нанесения тяжкого вреда здоровью. Слово прокурору, — миссис Грин садится, откладывая молоток на деревянный стол.       — Добрый день, присяжные заседатели, — прокурор Джозеф Кларк встаёт в полный рост. — Подсудимые Ли Минхо и Бан Чан подозреваются в нанесении травм пострадавшему Ян Чонину, угрожающим жизни. Из данных следствия было установлено, что по окончании уроков, молодые люди произвели насильственные действия в отношении пострадавшего.       У Чонина от каждого сказанного слова мурашки по коже и кислорода меньше становится. Хёнджин опускает ладонь на его плечо, пытаясь успокоить.       — Слово стороне обвинения, — судья указывает на Ли Джэхёна.       Мужчина выходит в центр, на нём самое что ни на есть непринуждённое выражение лица. Он расстёгивает пуговицу на пиджаке, руки запускает в карманы наглаженных брюк. Хван смотрит на Джексона, тот улыбается в знак поддержки, сегодня вместе с ним пришёл и Исин. Вообще, кажется, собрались в зале все знакомые и толпа неизвестных личностей, с намерением просто поглазеть и поприсутствовать на столь громком событии. После первого заседания, все новостные передачи транслировали и оповещали о таком болезненном для общества происшествии.       — Уважаемые присяжные, — начинает Джэхён. — Давайте вернёмся на десять лет в прошлое. Вы выпускники старшей школы, пытаетесь подтянуть оценки по предметам, сдать экзамены и войти во взрослую жизнь, — мужчина поворачивается на сто восемьдесят градусов. — И в один из таких дней, вы встречаетесь с одноклассниками, у которых цели очевидно не совпадают с вашими. Они злятся, вымещают все эмоции на вас и мешают исполнении ваших желаний. Именно так Чонин и пострадал от рук Чана и Минхо. Двое друзей, что просто хотели повеселиться, решили выбрать целью Ян Чонина. Я более чем уверен, что каждому из вас знакома подобная ситуация, — разводит в стороны руки адвокат, — когда вашим планам на поступление в медицинский мешают те, кто только в теории на такое способен.       От вступительной речи среди присяжных разгорается тихое обсуждение.       — Предлагаю окунуться в суть произошедшего и обратиться к единственному человеку, пострадавшему во всей этой истории.       — Ян Чонин, пройдите, пожалуйста, для дачи показаний, — судья жестом приглашает за высокую стойку.       Чонин, как в замедленной съёмке встаёт, делает несколько шагов, ещё пару по ступеням. Садится, скользит взглядом по залу, находит Чана и тут же замыкается в себе. Его бывший парень похож больше на тень, в которой ни намёка на жизнь. Так любить больнее чем вообще ничего не чувствовать.       — Чонин, — его вырывает из размышлений голос прокурора, — расскажите, что с вами произошло.       — Это сложно, — парень ухмыляется, встречает своими глазами взгляд Чана. — Я шёл домой и встретил их, — он забинтованной рукой указывает на подозреваемых. Кажется они были не в духе и решили повеселиться.       — Мистер Ян, — Джозеф ручкой делает пометки в напечатанных листах, — скажите, пожалуйста, в каких отношениях вы были с подсудимыми.       Чонин замирает от вопроса, выпрямляется на неудобном кресле и несколько раз часто моргает. Кончики пальцев онемели, то ли от травм, то ли от волнения.       — С Минхо ни в каких, — проговаривает парень, — С Чаном, — останавливается на несколько секунд, неловко прокашливается. Вроде они уже и не встречаются, но их уговор хранить отношения в тайне, словно никуда не делся. Нет, Чонину не стыдно, что он влюбился в парня, наверное ему жаль что им оказался Бан Чан, — встречались полгода.       — Что?! — выкрикивает Хёнджин.       Минхо истерично смеётся, сгибаясь пополам. Это нервное, однозначно. Половина его друзей оказалась в таких немного не традиционных связях. От одного осознания мир с ног на голову переворачивается. На глазах слёзы, губы искривились в какой-то мученической улыбке, а за спиной учитель биологии, который пару днями ранее к нему приходил.       — Тишина, — голос судьи отрезвляет. — Бан Чан, прошу пройти вас для дачи показаний.       Парень слушается, замирает в паре шагов, ждёт когда Чонин покинет место, и лишь после этого садится.       — Миссис Грин, могу я внести небольшую ремарку, перед тем, как выступит обвиняемый? — вклинивается адвокат Чонина.       Женщина согласно кивает, складывает руки на груди, откидываясь назад в удобном кресле.       — Перед тем как выступит Бан Чан прошу посмотреть наших присяжных, одну очень занимательную видеозапись.       Мужчина жестом даёт сигнал и на экране появляются кадры с камер видео наблюдения.       Знакомый переулок. Чонин неспеша идёт, губами подпевая мелодии. Его окликает Чан, а дальше до скрежета зубов болезненная картина. Бан толкает, Минхо избивает, наверно только Джисон в этот момент заметил состояние своего ученика. Потерянный взгляд, полный злости, дрожащие руки. Учитель не отводит лица от экрана. Минхо украдкой смотрит на Хана, ждёт его реакции, но тот лишь шумно сглатывает, кадык перекатывается вверх вниз.       На видеозаписи появляется Феликс, его движения резкие и чёткие, со своей задачей он справляется быстро, вот только Минхо достаёт нож. Чан опускает стеклянный взгляд на сложенные в замок руки, ногти до крови впиваются в кожу, увидеть это ещё раз он не может. Осознание ледяной водой окатывает и пробирается в каждую клеточку тела. Он запрещает себе плакать, у него нет на это права, не при Чонине.       Когда экран тухнет, в зале воцаряется гробовая тишина. Бан Чан поднимает голову, смотрит прямо. Чонин закусывает губу, горько улыбается уголками и это последний раз за сегодня, когда Чан смотрит в карие глаза, вот только он пока об этом не знает.       — Не знаю как у вас, — тихим сочувствующим голосом разрезает тишину Джэхён, — но у меня вопросов не осталось.       Пресса делает снимки, слышно щелчки камер. Присяжные снова начинают тихо обсуждать увиденное. Мэддисон Грин слегка раскручивается на кресле, ей никогда не нравились подобные дела. Избиение подростков, школьные издевательства, самое нелепое и бессмысленное, что может быть.       — Хотя, — мужчина заново привлекает к себе внимание. — Мистер Бан, вы отрицаете свою вину?       — Нет, — шёпотом отвечает парень.       — Что, простите?       — Нет, — уже громче, а руки только сильнее трясутся, он зажимает их между коленями.       — Думаю всем интересно, с какой целью вы остановили Ян Чонина? Что вы ему сказали? — Джэхён не знает ответа на свой вопрос, но будто читает Чана насквозь.       — Я пригласил его на выпускной бал, — чеканит парень. Это первый раз, когда Бан Чан сам и на всеуслышание говорит о них с Чонином. У Яна сердце замирает, вот только не от радости. Уже поздно.       — И? Какой был ответ Чонина? — продолжает допрос мужчина.       — Он сказал нет, — тихий шёпот в ответ.       — Хм, — мужчина разворачивается в сторону зала, — получается вы получили отказ и решили выместить свою злость?       — Всё было не так!       — Успокойтесь, — осаждает подозреваемого адвокат. — К вам, мистер Бан, вопросов у меня больше нет. Теперь я жажду услышать Ли Минхо.       — Есть вопросы у прокурора или стороны защиты? — уточняет Мэддисон Грин.       Никакого ответа не следует и судья согласно кивает, жестом просит второго подозреваемого занять место своего друга.       На лице у Ли странно отсутствующее выражение и одно единственное желание, чтобы всё это закончилось. Он скрывается за маской безразличия, а внутри всё скручивает. Но так привычнее, Минхо всегда всё ни по чём. По крайней мере на первый взгляд.       Ли Джэхён медлит с допросом, подходит к столу, открывает пластиковую бутылку с водой и делает пару глотков. Оттягивает момент, нагоняет гнетущую атмосферу ещё больше.       — Мистер Ли, — прокашливаясь, говорит адвокат, — можно узнать мотивы вашего поступка?       Минхо молчит, будто тоже в рот воды набрал. Он стойко выдерживает требовательный взгляд мужчины. Смотрит сквозь отросшую чёлку, краска с волос смылась и теперь это самый обычный блонд с лёгким фиолетовым оттенком. Ли Джэхён хмыкает, а парень, однако, наглый попался или просто неимоверно глупый. Он подходит ближе, руками опирается о деревянное ограждение между ними.       — Может, ты тоже отказ получил и сорвался?       Минхо нервно дёргает губами, очень меткое замечание прилетело в его сторону. Конечно на это никто и внимания не обратит, а у Ли тошнота к горлу подступает.       — Протестую! — выкрикивает адвокат подсудимых. — Мой клиент имеет полное право не свидетельствовать против себя.       Мэддисон Грин согласно кивает. Джэхён разводит руки в стороны, он отворачивается от Минхо и на пути к своему месту чётко проговаривает.       — Сторона обвинения вопросов больше не имеет.       Дальше заседание проходит без каких-то эмоциональных потрясений. Суд по очереди вызывает сначала директора школы. Ван Ибо отвечает на все поставленные ему вопросы, коротко и по делу. Школьный психолог выступает чуть более эмоционально, он, как никак, был ближе всех знаком с проблемами своих учеников. Даёт подробную характеристику на всех, кто замешан в конфликте. Феликс выступает со стороны обвинения, вот так всё изменилось, друг свидетельствует против своих старых товарищей. Ему скверно от одной мысли, до чего они докатились.       У Чонина боль в руках напоминает о себе, он просит Хёнджина достать ему таблетку обезболивающего из блистера. Даже такую банальную вещь парень самостоятельно сделать не может. Скоро ему снимут швы, а после начнётся длительный процесс восстановления. Запивает водой из полупустой бутылки, открытой так же не им.       Чан следит за каждым движением Яна, а точнее за тем, как его Чонин ничего самостоятельно не может. На парня накатывает незнакомое чувство, сердце бешено ускоряет темп, кислорода не хватает. Льюис Торрес треплет за плечо, Чан фокусирует взгляд на адвокате, на лбу проступает липкий пот.       — Ты в норме? — с беспокойством оглядывает мужчина Бана. — Могу попросить перерыв.       — Да, — прокашливается парень.       Минхо всё также безучастно смотрит перед собой, словно его здесь нет, а сам он где-то далеко. Это странно, но после того вечера они с Чаном и словом не перебросились.       — Суд вызывает свидетеля со стороны защиты, — Мэддисон Грин ведёт пальцем по бумагам, — Хан Джисон.       Все, кто знают о ком идёт речь, переглядываются. Ван Ибо косится на Чжаня, почему тот ему ничего не сказал и не предупредил.       — Это, блять, как понимать? — зло шипит директор школы.       — Я сам не знаю, — в замешательстве отвечает мужчина. — Успокойся, — он сжимает предплечье Ибо.       Минхо наверно первый раз за всё утро делится вниманием с кем-то помимо увлекательного интерьера. Провожает напряжённую спину своего учителя биологии. Место в центре занимает Льюис Торрес.       — Уважаемые присяжные, — речь адвоката более сдержана, чем его оппонента. — Мы уже услышали комментарий школьного психолога в отношении моих подопечных, но думаю есть человек, который знает их чуть лучше. Например, классный руководитель. Мистер Хан, прошу вас.       Лёгким движением руки он указывает на мужчину и передаёт тому право слова.       — Добрый день, — Джисон машинально поправляет очки на переносице. Он старательно избегает своего друга и директора. — Не буду отрицать, поступок Минхо и Чана безусловно неприемлем, — он даёт себе пару секунд, чтобы собраться с мыслями. Свою речь он заранее выстроил и отрепетировал, но сейчас эмоции берут верх. — Мне очень жаль, что никто, из ранее опрошенных не упомянул, что Бан Чан живёт буквально без родительского контроля. Видит их в лучшем случае раз в несколько месяцев.       Чан вырывается из потока собственных размышлений, вопросительно смотрит на Минхо, а друг не сводит взгляда с трибуны.       — Что касается Ли Минхо, — продолжает Хан Джисон, — дела обстоят намного хуже. В его семье есть место домашнему насилию, объектом которого постоянно выступает мой ученик. Я лично и неоднократно видел последствия. Несмотря на все кошмары, мой ученик, являясь выпускником, работает и, насколько я понимаю, самостоятельно себя обеспечивает. Мне кажется, — Джисон останавливается на несколько мгновений, — уважаемые присяжные, вы должны принять это во внимание.       Зал замолкает, но всего на долю секунды, после чего разрывается бурными разговорами. Странно слышать сначала одни высказывания в сторону подсудимых, а после подобные.       — Тишина, — судья стучит молотком больше положенного, добиваясь необходимого спокойствия. — Объявляю перерыв.       Практически все одновременно поднимаются со своих мест. Минхо продолжает сверлить взглядом Джисона, тот смотрит в ответ и выходит из зала. Его ловят на самом выходе. Рука Чжаня крепко сжимает плечо.       — Объяснишься? — требовательно спрашивает Сяо, за его спиной Ван Ибо мечет молнии одним лишь взглядом.       — Потом, — устало и с колоссальным чувством вины, отвечает Хан.       У Чжаня пальцы тут же размыкаются, что-то в состоянии друга запрещает настаивать на ответе. Джисон потерянно идёт в конец коридора к автомату с кофе. Наверное, с третьей по счёту попытки он вставляет деньги в купюроприёмник и получает в обмен бодрящий напиток.       — Паршиво всё выходит, — рассуждает вслух Джэхён, руки покоятся в карманах брюк.       — О чём ты? — Джексон отходит в самый угол, где небольшие скамьи с кожаным покрытием.       Хёнджин до сих пор, мягко говоря, в лёгком замешательстве от новости, что Чонин встречался с тем, кто так с ним поступил. Брат молча, словно тень, садится и вытягивает ноги вперёд.       — Вы видели, как присяжные стали смотреть на тех парней после слов учителя? — у адвоката, кажется, галстук доступу кислорода мешает, из-за чего мужчина ослабляет удавку на шее.       — Сложно было не заметить, — Исин опирается о стену, руки складывает на груди. Какого чёрта он выбрал себе такую профессию? Судебные слушания выматывают.       — Что это значит? — в замешательстве спрашивает Хёнджин, наверное, он один не понимает всех тонкостей.       — Их не посадят, — отрезает Ли Джэхён. — Этот Хан Джисон выставил их бедными и несчастными.       — Серьёзно? — выдыхает Хван, он зарывается пальцами в волосы. — Получается они сделали с Нини такое и им ничего за это не будет?       Чонин вообще никак не реагирует, какая разница теперь что будет. В любом случае, ничего хорошего.       Хёнджин пятится назад, оборачивается и встречается с застывшим на месте Сынмином. Парень смотрит с немой просьбой. Хван не знает зачем, но подходит.       — Вы как? — Ким кивает на Яна.       — Издеваешься? — встречный вопрос получается резким. — Твои друзья выйдут сухими из воды.       — Что?       — Что слышал, Сынмин.       — Я не понимаю.       — Представь себе, я тоже, — закусывая губу, говорит Хёнджин.       Он разворачивается, его легко берут за запястье. В голове Сынмина мысли бешеным потоком крутятся.       — Можешь... — он сглатывает, мелко выдыхает, — можешь попросить своего адвоката вызвать меня как свидетеля?       — Зачем? — Хёнджин смотрит с недоверием и сомнением.       — Так надо, — тихо отвечает Ким.       — Надеюсь все успели передохнуть, — Мэддисон Грин дожидается пока все займут свои места. — Тогда продолжаем.       Женщина улавливает жест Ли Джэхёна, подзывает к себе и выслушает. Просьба адвоката весьма банальная, всегда появляются внеплановые свидетели.       — Приглашается для дачи показаний Ким Сынмин, — она смотрит на парня, что поднимается и быстрым шагом направляется к указанному месту, — свидетель со стороны защиты.       — Если честно, — говорит Джэхён, — у меня нет комментариев и вопросов, — он смотрит на присяжных, — давайте просто послушаем, что нам скажет этот молодой человек.       Он садится рядом с Чонином, а Сынмин ищет поддержку у единственного, наверно, ещё друга. Феликс несколько раз кивает, едва заметно улыбается и это придаёт сил.       — В январе этого года был ещё один инцидент, — Ким останавливается. Почему он не подумал, что раскрытие их прошлых ошибок втянет в этот кошмар других одноклассников? Ладно, это будет его проблема, пусть всех собак спускают на него. Если это единственное, чем он может сейчас помочь Хёнджину и Чонину, Сынмин это сделает. — Я, Минхо и Чан избили О Сынмина. Всё произошло на территории школы после занятий.       Чонсу крепко сжимает ладонь своего парня. Хёнджин практически давится воздухом, а Чонин закрывает перебинтованными ладонями лицо.       — Тишина, — стук молотка теряется в многочисленных голосах и криках.       Мэддисон Грин в очередной раз мечтает о смене места работы.       — Заседание переносится, — она растирает пульсирующие виски. — До выяснения обстоятельств по делу, — заканчивает дежурную фразу.       — Мы в полной жопе! — зло говорит Ван Ибо.       Кейт Коллинз задержала его и Сяо Чжаня после слушания на лишний час, чтобы описать не радужные перспективы. После заявления Ким Сынмина школу ожидают проверки, много проверок. Следователи и члены различных комиссий залезут в самую грязную подсобку, прошерстят документы и, безусловно, найдут огрехи в работе.       Ибо выходит из здания суда на парковку, его автомобиль приветственно мигает фарами, а Чжань быстрее его самого занимает пассажирское сиденье, он не ожидает приглашения. Ван Ибо на секунду замирает, открывает дверь и садится, переводя вопросительный взгляд на психолога.       — Не хочу сегодня быть один, — отвечает на незаданный вопрос, повисший в воздухе. — И тебя оставлять не хочу, ты на взводе.       — Спасибо, — слетает с губ.       Почему-то до этого момента Ибо и подумать не мог, как переживёт этот вечер. Он старался концентрироваться на тех моментах, когда Сяо Чжань рядом с ним.       — Поехали, — тихо просит психолог. — Хочу как можно скорее убраться из этого места, — их автомобиль медленно выезжает с парковки, встраиваясь в поток. За окном солнце прячется за тучами. — Хочу домой, — шёпотом говорит Чжань.       У Ван Ибо от последних слов сердце от тоски сжимается. Он тоже хочет снова видеть любимого мужчину в их квартире, но озвучить это вслух пока не решается. Ему кажется, что рано и обиды свежи, не у него, разумеется. И Чжань имеет на них полное право.       Ибо открывает дверь квартиры, пропускает Чжаня первым. Тот не раздумывая проходит внутрь. Напряжение, которое преследовало его последние пару месяцев разлуки, утихает. Должно быть, он разучился жить один или просто не может без Ибо. После их знакомства он стал слишком сильно зависим от мужчины в самом правильном смысле этого слова. И буквально пришлось себя заставлять и начинать заново.       — Чай или кофе? — спрашивает Сяо Чжань, когда совершенно обыденно проходит на их общую кухню.       Ибо хочет запечатлеть эту картину в своей памяти. Расслабленный и заботливый Чжань, рукава его рубашки закатаны до локтей. Тот проверяет кухонные шкафчики и недовольно оборачивается.       — Почему из напитков у тебя только это? — он берёт бутылку с янтарной жидкостью. Та откупорена и в ней не хватает половины.       — Тяжёлые дни выдались, — честно признаётся Ван Ибо. — Кофе я покупал в школьном автомате, — спешит оправдаться, — а твой чай ничто не заменит.       — Ладно, — Сяо Чжань достаёт две кружки. Любимая чёрная Ибо и его кремового цвета с яркими цветными разводами. — Представим, что это мой лучший фирменный напиток.       Он наливает ровно до половины. Пытается найти любую подходящую закуску в пустом холодильнике.       — Не говори, пожалуйста, что ты и питался батончиками из автомата, — цокает языком Чжань.       — Ещё чипсами, — отвечает мужчина, когда видит прищуренные глаза Сяо. — И мы тогда китайскую еду из доставки ели.       — Ммм, — Чжань открывает морозилку, внимание привлекает одинокое ведёрко мороженого. — Неужели хоть что-то, — радость в голосе снова сменяется возмущением. — Я купил его за пару дней до… — осекается, прикусывая язык.       Он открывает картонную крышку, на стол кладёт две десертные ложки. Перед тем, как опуститься на высокий стул напротив, огибает стол и подходит к Ибо. Мужчина смотрит на него снизу вверх. Сяо Чжань практически невесомо проводит по чужим волосам, когда приобнимает. Голова Вана утыкается в грудь мужчины и он слышит сбившийся стук сердца. До боли любимый аромат одеколона наполняет лёгкие.       — Ты должен быть внимательнее к себе, что бы ни случилось, — просит Чжань. После этих слов родное тепло ускользает. Не известно к кому эта просьба больше относилась. Ведь сам психолог настолько завяз в переживаниях, что выполнял обычные рутинные вещи на автомате, если за физическим здоровьем ещё как-то следил, то за ментальным — определённо нет.       Виски горчит на языке, но сладкий десерт с мятой и кусочками шоколада сглаживает неприятные ощущения. Ван Ибо никогда не любил этот вкус мороженого, хотя скорее всего он предвзято относился. Как можно есть нечто похожее на зубную пасту, только дико холодную? Но сейчас он пробует. На удивление не кривится. И кажется, даже такой незначительный предмет заиграл новыми красками. Ибо зачерпывает огромную порцию десерта и заедает им виски. И правда вкусно, пусть и с горьким послевкусием.       Сяо Чжань прокашливается, чем и разрушает повисшую тишину.       — Как мистер Ван отреагировал на всё это? — он рисует в воздухе ложкой круг.       — Сначала кричал, — как-то даже безразлично отвечает Ибо. — Потом предлагал помощь своих юристов. По-другому он не умеет, ты же знаешь, — уголки губ дёргаются вверх, но когда он встречается с отстранённым взглядом Чжаня, попытка развеселить кажется худшей идей. — Я поблагодарил и отказался.       — Надеюсь эта ситуация не повлияет на ваши отношения, — то ли просто из вежливости, то ли действительно с беспокойством говорит мужчина.       — Об этом можешь не переживать, хуже не будет, — хуже того, что уже случилось, думает Ибо, но вслух не произносит.       Он уже сам подливает в пустые кружки, разговор не клеится. Им проще было говорить о работе, а сейчас сама атмосфера давит, как и груз недосказанности.       — Могу я остаться у тебя на ночь? — спрашивает Сяо Чжань, делая маленький глоток.       Ибо смотрит с болью, губы сжимаются в тонкую полоску.       — Я понял, прости, — мужчина тянется за телефоном, открывает приложение. — Закажу продукты с доставкой. И можешь дать мне сменную одежду?       Ван Ибо наконец-то выдыхает, сдерживает счастливую улыбку и уходит в комнату. На полках в шкафу привычно пусто, ни одной чужой вещи, только его собственная. Он вынимает футболку и лёгкие домашние штаны.       — Я в душ, — Чжань забирает одежду. — Если курьер приедет раньше, возьми заказ, пожалуйста.       Он заходит под тёплые струи воды. Намного лучше, чем в отеле. Замечает свой гель для душа и шампунь. Наверное единственные вещи, которые он не додумался забрать с собой, когда спешно покидал их квартиру. А у Ибо, очевидно, рука не поднялась убрать те с полки. Чжань мысленно благодарит мужчину, потому что резкий аромат средств Вана ему нравился только на чужом теле, когда тот смешивался с его природным запахом.       Ибо нажимает на кнопку домофона. Курьер приехал минут через двадцать. Шум воды в душе ещё не стих.       Молодой парнишка поприветствовал, передал два тяжёлых пакета, набитых до отказа, и пожелал хорошего вечера. Поверх фирменной рубашки магазина был прозрачный дождевик, усеянный россыпью капель. Ван Ибо оставил щедрые чаевые, как и всегда.       Пока он разбирал огромное количество продуктов, из ванной комнаты вышел Сяо Чжань. Одежда Ибо на нём смотрелась уютно и так привычно, хоть и больше на пару размеров. Тёплая улыбка всё-таки трогает губы Вана.       — Уже привезли, — констатирует мужчина, промакивает влажные волосы полотенцем. Из пластикового контейнера достаёт клубнику. Он всегда питал слабость к этой ягоде. — Иди, твоя очередь, — он бросает полотенце в Ибо, тот успевает поставить на стол пачку чая и поймать махровую ткань. — Я ужин приготовлю и постелю себе в гостевой.       Ван согласно кивает. Он и не думал, что они будут спать вместе. Если честно, мужчина уже и не надеялся увидеть Чжаня в их квартире.