Scars look like tattoos

      — Мы просто обязаны сделать наш выпускной особенным, — Лилиан разводит руки в стороны от волнения, отчего капля йогурта с ложки падает на кафельный пол.       — Аккуратнее, — просит Чонин, а сам умиляется с такой реакции подруги. Их первое свидание, которое пришлось перенести, так и осталось единственным. Как оказалось, у них больше общего, когда общение не пересекает границу дружбы.       Девушка уже по привычке сидит за их столиком и скрашивает своим присутствием чисто мужскую компанию.       — Тебе мало подготовки к экзаменам? — устало спрашивает Чонсу, он за последние дни страницы книг видел чаще, чем солнечный свет. Од подталкивает в его сторону коробку с шоколадным молоком, предусмотрительно взбалтывает его и вставляет соломинку.       — Ребят, вы чего такие кислые? Выпускной бывает один раз в жизни, — не унимается Лилиан. — Во-первых, поскольку мы самые активные из старшеклассников, — Ким громко фыркает на такое весьма спорное заявление, по крайней мере сейчас. Одноклассницу это ничуть не усмущает, — нам необходимо выбрать тему для бала. Может в стиле восьмидесятых или например тема классического Голливуда?       — А давай «замученных старшеклассников»? — предлагает Чонсу. — И запариваться не надо.       — Всё с тобой ясно. Ким у нас лишается права голоса, — Лилиан садится вполоборота, переключая внимание на остальных.       — Мне подойдёт любой вариант, — поднимает руку в воздух Чанбин.       — Аналогично, — присоединяется Од.       — Мальчики, я очень сильно в вас разочарована, — на глазах сдувается девушка. Она в глубине души надеялась на поддержку, активное обсуждение, или, на крайний случай, хоть какой-то интерес.       — Мы обязательно это обсудим, — успокаивает подругу Чонин. — Сразу, как сдадим экзамены.       — Но выпускной будет до них! — выкрикивает Лилиан и тут же прикусывает язык от собственной реакции.       — Эй, ребят, тут такое дело, — Чанбин садится прямо, отодвигает поднос ближе к центру стола.       — Всем привет, — раздаётся низкий голос.       Друзья одновременно поворачивают голову на его источник. Феликс едва заметно улыбается, ставит свой обед рядом со своим парнем. Рюкзак вешает на спинку стула и неуверенно занимает единственное пустое место. Ёрзает на месте, будто боится, что его вот-вот прогонят. Чанбин перехватывает вспотевшую ладонь, переплетая пальцы и пряча под столом, а в уголке губ оставляет лёгкий поцелуй.       Лилиан сидит с открытым ртом, тупо уставившись на влюблённых парней.       — У меня даже вопросов не осталось, — говорит Сынмин тыкая в их сторону вилкой. — Мило смотритесь.       Бан Чан сверлит взглядом довольного Феликса, который прошёл мимо занятого для него места и присоединился к соседней компании. «Друг» уже давно откололся от их круга общения, изредка появляясь и напоминая о себе молчаливым присутствием. Парень и забыл, когда они гуляли все вместе. Злость подступает к горлу, желваки ярко выделяются на каменной маске. Чан с силой пинает пластиковый стул массивным ботинком, тот летит прямо, ударяясь о точно такой же, на котором сидит Чонсу. Друзья Чонина вздрагивают от неожиданности.       Бан мечет взглядом молнии, резко поднимается на ноги, задевая рукой поднос и переворачивая всё его содержимое на стол.       Минхо, до этого момента размеренно поедающий ланч, отталкивается ногой от пола, отъезжая на добрых полметра назад. Следит за тонкой струйкой колы, стекающей с края стола и пачкающей светло-синие джинсы.       — Какого хуя, Чан? — недовольно цедит друг, хватает салфетки из подставки и промакивает коричневое пятно.       — Наш Феликс в компанию пидоров упорхнул, — громко проговаривает парень.       Чанбин крепче сжимает пальцы Ли, когда чувствует, что тот напрягается всем телом и порывается встать.       — Забей, неужели это того стоит? — шепчет Со и мягко улыбается.       — Нет, — Феликс отрицательно мотает головой, на периферии зрения Бан Чан рывком закидывает лямку рюкзака на плечо.       В оглушающей тишине, его шаги словно гром отлетают от стен. Парень идёт в сторону выхода не только из столовой, желательно вообще из школы.       — Не так быстро, Бан Чан, — психолог преграждает дорогу, поневоле прервавший свой обед и редкие минуты покоя. — Тебе придётся задержаться и убрать за собой, — требовательно говорит Сяо Чжань. Ему бы сейчас не помешала поддержка классного руководителя Чана, но Джисон занят подготовкой к итоговому тесту, из-за чего и пропускает обеденный перерыв второй день подряд.       — Ага, — ухмыляется Бан, он идёт напролом, ощутимо толкая в плечо психолога своим.       Сяо Чжань ничуть не удивлён подобному поведению, он с досадой провожает ученика и сталкивается с не менее озадаченным взглядом Ибо. Директор стоит в дверях, пока мимо него буквально проносится Чан. Чжань выходит в коридор из столовой, Ван идёт следом.       — Как он… что это вообще было? — вспыхивает мужчина, стараясь не повышать голос.       — Вот что происходит, когда в школе нет директора.       — Вызову его завтра к себе на беседу, — Ибо складывает руки на груди, всем видом выражая уверенность.       — Нельзя так просто вернуться и рассчитывать на то, что не потерял свой авторитет, — вскидывает брови Сяо Чжань. — У меня много работы. Ещё увидимся, — словно оправдывается психолог за такое резкое окончание разговора.

***

      С начала большой перемены прошло уже десять минут, но старшеклассницы до сих пор толпятся в классе биологии. Девушки шепчутся и неторопливо собирают вещи. Обычно Хан Джисон никого не торопит. Он уже привык, что те пытаются привлечь лишнее внимание и к их несчастью безуспешно.       — Леди, разве вам не пора на обед? — преподаватель прерывает тихое хихиканье, понимая, что школьницы не собираются уходить. Они краснеют, то ли от обращённого на них внимания, то ли от того что Джисон их выпроваживает из класса.       — А вы пойдёте? — смущённым голосом говорит одна из учениц, а по щекам расползается румянец.       Хан смотрит на неё поверх очков, слегка приподнимая бровь.       — Извините, — проговаривает другая и, схватив подругу за руку, тянет к выходу.       Мужчина снимает очки, растирает лицо и запускает пальцы в волосы, слегка массируя кожу на голове. Желудок отзывается урчанием, напоминая, что с самого утра в нём не было ничего, кроме ударной дозы кофеина. От голода сдавливает в висках. Джисон убирает очки в футляр. Пиджак, который он снял ещё на первом занятии, остаётся на спинке стула. Сиреневая рубашка расстёгнута на две верхние пуговицы. Преподаватель открывает окно, чтобы проверить душный кабинет. Не глядя в зеркало, поправляет взъерошенные волосы. Берёт телефон, ключи и направляется в столовую. Ему жизненно необходимо что-то питательное.       Присаживаясь за стол с полным подносом еды, Джисон понимает, что навряд ли столько съест. На смартфон приходит сообщение от Чжаня с приглашением на ежедневную чашку чая. Наверное нужно было позвать его на обед и Хан мысленно ругает себя за такую оплошность. Взгляд падает на бумажный пакет с парой маффинов, которые он планировал съесть в течение дня, но которые он с удовольствием разделит с другом, успокоив свою совесть. Заполняя пустоту в желудке, Джисон скользит взглядом по помещению, неосознанно высматривая фиолетовую макушку. Без очков вдали всё расплывается и мужчина прищуривается. Завидев нужный цвет волос, у него подскаивает пульс, а ложка в руке начинает немного трястись. Лучше бы он не оставлял очки. Присмотревшись, к вышедшей из-за стола фигуре, преподаватель понимает, что это всего-лишь девушка, чьи волосы повязаны фиолетовым платком. Аппетит пропадает. И не известно, от того, что Хан ожидал увидеть другого, или от того, что он в принципе хотел увидеть кого-то конкретного. И всё же ему удаётся впихнуть в себя остатки обеда.       Минхо так и не появляется. Джисон перехватывает бумажный пакетик, берёт поднос, чтобы убрать после себя и решает пройтись по школе. Просто чтобы избавиться от появившейся тяжести в животе. Он проходит каждый коридор, даже заглядывает в кабинет, где у его класса по рассписанию занятие. Тоже просто так. Хан спускается на первый этаж и какое-то шестое чувство заставляет его обернуться.       Минхо просидел в проёме под лестницей с самого начала перемены. Голова гудит от похмелья. Здесь относительно темно и прохладно, хоть и шумно. В этой чёртовой школе негде спрятаться. Дверь в подсобку починили и теперь туда вход закрыт. А сейчас это было бы самое идеальное место. Ли мог бы утешить себя тем, что вчера ему было по крайней мере весело, ну и пусть, что сегодня плохо. Вот только весело не было. Раньше они с Сынмином могли придумать что-то интересное. Их юмор периодически никто не понимал, но зато они друг друга — всегда. С Чаном это просто попойка. Ладно, было прикольно. Разве лишь непривычно, что гуляли они только вдвоём. Парень немного смещает голову по холодной стене. Думать о Киме и Феликсе, получается уже бывших друзьях, сил нет. В мыслях на повторе крутится вчерашний вечер. Клуб, музыка, алкоголь, красивая девушка. Действительно красивая, у такой можно было бы попросить номер и встретиться ещё раз. Было в ней что-то отдалённо знакомое, от чего по телу прошла волна лёгкого возбуждения. Миловидное округлое лицо, тонкий нос и широкая улыбка. Проблема была в том, что чем старательней Минхо целовал её, тем больше ему не нравилось. Обманчивая схожесть только злила, как и то, что от первоначального влечения не осталось ровным счётом ничего. Он даже попытался представить другого человека. Словно в насмешку над самим собой. Крепко зажмурившись, вспоминал один пьяный недопоцелуй, на который только-только начали робко отвечать. Каким бы он мог быть, если бы Ли тогда не остановился? Когда девушка бесстыдно залезла рукой к нему в трусы, обхватив пальцами невозбуждённый член, то искренне удивилась.       — Много выпил, — соврал Минхо, — Дело не в тебе.       А вот тут разберись уже, ложь это или нет.       Парень кусает нижнюю губу, до будущих ранок. Шутки Сынмина про то, что он, Минхо, хочет Хан Джисона, больше не смешные. Потому что ему страшно. Он не понимает, что происходит, почему и как это контролировать.       В средней школе Ли нравилась девочка, которая жила в соседнем подъезде. Её волосы всегда были заплетены в красивые косы, она здоровалась и улыбалась всем и даже Минхо — грубияну с непроходящими синяками и ссадинами. Девочка уехала, забрав с собой первую и последнюю влюблённость парня. Он тогда толком ничего не смог понять. Всё прошло как яркая вспышка, которая иногда вспоминается со светлой грустью.       Теперь же его будто ударили по голове, ослепили. Минхо дезориентирован в собственных чувствах. Ему просто нравилось доводить молодого преподавателя, проверять на прочность, отпуская пошлые шутки. В какой момент всё стало так серьёзно? Может он просто сам поверил в то, что говорил? Отрицать, что Джисон красивый — глупо. На его уроках интересно и даже вечные доклады стали чем-то нераздражающе привычным. Хан заботливый и его избраннику очень повезёт. Ли сжимает челюсти. Он хочет, чтобы повезло ему.       — От кого прячешься?       Минхо вздрагивает. Во всей школе вряд ли наберётся человек пять, кто будет к нему просто так обращаться.       — От себя, — не открывая глаз отвечает он. — От Вас, мистер Хан, прятаться ещё бесполезнее, — губы расплываются в лёгкой вымученной улыбке.       — Тебя в столовой не было, — с беспокойством спрашивает учитель, делая шаг под лестницу.       Парень нехотя открывает глаза. Ему больно из-за похмелья, а ещё — смотреть на мужчину перед собой. Разве себе возможно солгать?       — Мне там делать нечего, — он медленно встаёт на ноги, поднимая с пола рюкзак, на котором сидел. — После вчерашнего, вся школа на ушах. Не хочу это видеть, — Ли намекает на инцидент с Феликсом и Чаном, но Джисон лишь изгибает бровь, слегка наклонив голову. — Вы не слушаете сплетни школьников? — хмыкает парень и отмахивается, устало выдыхая.       Хан морщит нос, так очаровательно, что хочется прикоснуться. Но вот строгий взгляд карих, практически чёрных глаз, заставляет плечи немного сжаться.       — Ты слишком много пьёшь, Минхо, — от звуков собственного имени этим низким бархатным голосом, под кожей оживают мурашки.       Преподаватель и школьник будто играют в «гляделки» и Джисон уже набирает воздуха в лёгкие, чтобы продолжить, но Ли не вынесет этого. Переполняющих чувств слишком много. О нём собственные родители так не волнуются, с чего бы это делать кому-то другому? Что этому Хан Джисону вообще нужно?       — А Вы слишком много внимания уделяете ученику, — бездумно бросает парень и закидывает рюкзак, что до этого держал в руке, на плечо. Губы искривились в болезненной, граничащей со злостью гриммасе.       Ли шагает прочь из маленького пространства, но его останавливает впечатанная в грудь рука с бумажным пакетом. Парень переводит взгляд с него, на лицо мужчины.       — Поешь, — глухо говорит тот, — у вас ещё два урока, — Хан ждёт пока Минхо заберёт маффины, не смотрит в ответ. Он тупо уставился в стену перед собой.

***

      Ёнми прячется за развернутой картонкой, на которой изображения фантастических существ и магический пейзаж. Над её краем виднеется хитрый прищур девочки.       — Нашли кого мастером подземелий сделать, — бубнит под нос Хван Джисок. У него на голове шапочка Санта Клауса, имитирующая колпак волшебника.       — Папа, ты не можешь говорить, на тебе заклинание молчания, — грозно говорит дочка. — Чонин, твой ход.       — Попытаюсь достать сундук, взобравшись по стене.       На столе разбросаны кубики с разным количеством граней и цветов. Парень берёт тот, на котором цифры доходят до двадцати и бросает.       — Неудача, — Ёнми смеётся, — ты попытался вскарабраться, но упал на попу.       Хёнджин не сдерживается и прыскает в кулак.       — Чего ржёшь, твой ход, — недовольно бубнит брат и протягивает ненавистный синий кубик.       — Тогда я попробую грациозно прыгнуть и достать сокровища.       — Ты гном, Хёнджин, какой прыжок на десять метров, — подаёт голос Джисок.       — Ещё одно слово, пап, и запру тебя в темнице, — угрожает дочка.       — Я постараюсь, — младший Хван ёрзает на месте, пытаясь занять более выгодное положение для броска.       — Это ж как поднатужиться надо, чтоб так прыгнуть, — подначивает Чонин.       Ожидаемо кубик падает на ребро с минимальным значением. Ёнми довольно потирает ладони.       — Ну и команда собралась, — стонет Ян, запускает руку в миску с чипсами. — Гном, маг недоучка, который сам на себя заклинание молчания наложил, и…       — И ты Чонин, ни на что не способный следопыт, — заканчивает брат. — Чья бы корова мычала. Тебя хватило лишь на то, чтобы тропинку нужную в лесу выбрать.       — В отличии от вас взрослых, — выделяет последнее слово кавычками в воздухе, — я хоть что-то сделал.       По квартире разносится трель дверного звонка. Джисок поправляет сползающий колпак, водружая его на положеное место, и открывает банку с колой. Вечер пролетел незаметно, им пора заканчивать, ведь нужно успеть на последний автобус. Вот только игра в самом разгаре, отчего предложение сына остаться на ночь не кажется таким уж странным. Только ютится вчетвером в небольшой квартире, как минимум, неудобно.       — Я открою, — Хёнджин поднимается с дивана и идёт в прихожую.       — Можем без него придумать идеальный план, — шепчет Джисок, за что получает картонкой по голове от дочери.       — В темницу, папа! Я предупреждала.       Ёнми непреклонна в своих угрозах, на которые никто и слова против сказать не может.       — Слушаюсь, — смиренно отвечает мужчина.       — Ну па…       Их прерывает шум упавших вещей и незнакомый голос, срывающийся на неразборчивый крик. Девочка замирает на месте от испуга, её глаза расширяются, а пальчики сжимают картон. Джисок, сохраняя спокойствие, поднимается с места и идёт к входной двери.       Хёнджин встаёт с пола, опираясь на тумбочку, с которой все вещи снесены. Ладонью накрывает горящую щеку и бросает гневный взгляд на незванного гостя.       — Это ещё кто? — спрашивает старший Хван. Помогает сыну, придерживая за плечи и заставляя встать за собой.       — Мой отец, — тихо говорит Чонин.       Если бы мужчина перед Джисоком был хоть отчасти похож на его прошлый кошмар, то он и сам бы без труда узнал. Вот только сейчас он больше похож на самого что ни на есть алкоголика, а не на когда то успешного человека.       — Чонин, — старший Ян, услышав голос ребёнка, порывается пройти вглубь квартиры, но его действия быстро пресекают.       — Уходи, — спокойно говорит Джисок. — Я не посмотрю на то, что ты отец Чонина и вызову полицию.       Мужчина смотрит на колпак Санта Клауса и начинает громко смеяться. У Хвана и мускул на лице не дрогнул, он складывает руки на груди, взглядом указывая на выход.       — Не доводи до конфликта, Ян. Это никому не нужно.       Отец Чонина, не скупившись на нелестные выражения, разворачивается и шаткой походкой идёт в сторону лестничной площадки. Джисок закрывает дверь, на всякий случай проворачивая замок на лишний оборот. Поворачивается к Хёнджину, у того взгляд наполнен детскими страхами, от которых он давно сбежал.       — Покажи, — мужчина осторожно касается ладони сына, отводя ту от лица. На скуле следы будущего кровоподтёка и небольшая припухлость. — Надо приложить лёд.       — У нас его нет, — Хёнджин опускается на своё прежнее место, наблюдает как отец роется в морозилке, в поисках любого подходящего предмета.       Джисок оборачивает пакет с картошкой фри в полотенце и осторожно прикладывает к пострадавшему месту.       — Если нужно, я могу остаться у вас на какое-то время, — предлагает мужчина.       — Не думаю, что в этом есть необходимость, — морщась, отвечает Хёнджин. — Он несколько месяцев не заявлялся, наверное перепил. Если честно, я вообще не думал, что он знает, где мы живём.       — Ты уверен? — переспрашивает Джисок.       — Да, пап. Если что, позвоню, — Хван улыбается, пытаясь вложить в это всю свою благодарность. Непривычно чувствовать родительскую заботу, хоть и было её за последний год сполна, но в такие моменты она ощущается особо остро.       — Ну что, принцесса, доиграем в следующий раз, — хлопает себя по коленям Джисок. — Уже поздно, переночуем в отеле, а завтра домой.       — Можете остаться у нас, — снова предлагает Хёнджин.       — В этой крохотной квартирке, в которой и двум места мало, — усмехается мужчина. — А я предлагал снять побольше.       — Ну, пап…       — Вот, узнаю семейное сходство, — косится в сторону дочери, которая до сих пор настороженно оглядывается по сторонам.       Он обнимает поочерёдно обоих своих сыновей и подхватывает на руки Ёнми, пусть та давно и переросла это. Машет на прощание и просит Чонина закрыть за ними дверь.       Ян возвращается в гостиную со вселенской виной на лице. Видеть синяки на теле брата ему словно ножом по сердцу, особенно если учесть, что они от рук его отца.       — Всё нормально, — успокаивает Хёнджин. — Иди ложись спать, я приберу здесь.       Чонин уходит в комнату, ссутулив плечи и с опущенной головой. Нет сил даже взгляда в ответ на брата поднять.       Хван убирает замороженную еду обратно на место. Разбирает диван, застилает постель и даже не планирует прибирать хаос на кофейном столике. Он сделает это утром, но точно не сейчас. Смотрит в белоснежный потолок, скула нещадно болит, пульсирует и напоминает о кошмарах прошлого. Парень заворачивается в одеяло, не снимая с себя джинсы и свитер, ему холодно и тело неприятно потряхивает. Тянется за телефоном, хочется кому-то написать, поплакать о своих проблемах, но друзья знают о происходящем в общих чертах и лишь один человек обо всем полностью.       Хёнджин открывает давно забытый чат и пишет короткое сообщение.       Me:       «Мне плохо»       «Вы хотите разблокировать данный контакт?»       Хван уверенно жмёт на две лаконичные буквы. Зелёный огонёк тут же загорается.       Kim Seungmin❤️:       «Что случилось? »       Хёнджин смотрит, не зная что написать в ответ. Сердце бешено бьётся и заходится ещё в большем темпе, когда на телефоне высвечивается входящий вызов.       — Джинни, — обеспокоенный голос Сынмина успокаивает.       — Привет, — тихо говорит парень.       — Что случилось? — повторяет вопрос Ким.       — Мой…точнее отец Чонина, — зажмуриваясь отвечает Хёнджин. — Он навестил нас.       — Тебе нужна помощь? Я могу приехать, только скажи, — у Сынмина голос временами срывается от напряжения.       — Нет, просто, — Хван медленно выдыхает, плотнее кутаясь в одеяло. Отчего-то тело налилось свинцом, наверно от пережитых эмоций и страха. — Поговори со мной. Только это не значит что мы, ну ты понимаешь.       — Да, Хёнджин, — у Сынмина пальцы вспотели от волнения и он крепче сжимает телефон. — Мы просто поговорим, — парень закусывает губу, пытаясь придумать любую тему для разговора. — Сегодня была просто отвратительная погода, ты не забыл взять зонт?       — Ты не поверишь, но да, — смеётся Хван, глуша звуки в складах одеяла, — я снова оставил его дома. Привык, что у меня есть личный водитель на белом автомобиле, — улыбка пропадает с лица. — Теперь приходится отвыкать заново.       — И как ты только дожил до своих лет без меня?       — С трудом, — шепчет Хёнджин.

***

      В спортивном зале гремит железо, отовсюду слышно тяжёлое дыхание, а у особенно усердных вырываются вскрики, когда они поднимают тяжёлый груз. Джисон тихий. Белая безрукавка липнет к телу, по вискам скатываются капельки пота. Он только что выполнял упражнение на спину. Мышцы ноют, руки дрожат.       — Пять минут на беговой дорожке и на сегодня всё, — Гаон не брезгуя кладёт руку на влажное от пота плечо.       Хану неприятно. Он не стесняется, нет. Полгода отношений предполагали всякое, но сейчас это незначительное действие кажется неуместным. Мужчина через силу сдерживается, когда чужая ладонь задерживается на его теле дольше, чем следовало бы.       Тренировка помогла лишь отчасти, точнее на время. Выйдя из душа и переодевшись в свободную толстовку и спортивные штаны, Джисон принялся сушить волосы. Он нарочно включает самый сильный режим фена, словно это точно поможет выдуть мысли из головы. Густые волосы ложатся непослушной копной. Нужно подстричься. Мужчина натягивает шапку, берёт небольшую спортивную сумку и выходит из раздевалки.       — Гаон в своём кабинете, — говорит Сомин.       Хан устало выдыхает. Значит, тот просил передать это, ведь понимает, что Джисон не собирался зайти попрощаться, но ждёт этого. Значит, придётся идти. Бросив тихое и совсем не радостное «спасибо», без стука открывает нужную дверь.       — Спасибо, за тренировку. Я пошёл, — Хан не переступает порог.       Гаон коротает время, развалившись на диване и что-то листая в телефоне. На лице появляется улыбка, которая тут же пропадает.       — Сони, можешь задержаться? — парень меняет положение, откладывая гаджет и опираясь локтями о колени.       Из-под шапки не видно нахмуренных бровей Джисона. Его немного, самую малость, бесит, что Гаон иногда ведёт себя так, словно они и не расставались. И тем не менее, мужчина проходит внутрь, прикрывая дверь.       — Что с тобой происходит? — в лоб спрашивает Гаон.       — Всё нормально? — вопросом отвечает Хан и занимает стул напротив, понимая, что разговора не избежать. Тем более, если он собирается доказать, что с ним всё в порядке. Это же правда, да?       — Ты всегда можешь со мной поделиться, — не унимается бывший парень. — Проблемы на работе?       Джисон отрицательно мотает головой.       — Подготовка к экзаменам, но ничего, из-за чего стоит сильно переживать. Всё нормально, — последнюю фразу произносит достаточно чётко для убеждения и запоздало выдавливает лёгкую улыбку. Он так устал, что элементарные эмоции даются с трудом.       — У тебя кто-то есть? Вы поссорились? — продолжает допытываться тот. По тому, как Гаон поджимает губы видно, что вопрос этот задавать ему неприятно.       Хан вскидывает оторопелый взгляд. Он должен что-то сказать.       — Слушай, у меня выпускной класс с трудными подростками. Я просто устал и хочу домой, — поднимается с места, подхватывая сумку, ранее брошенную на пол. — Ничего такого, что стоит твоего внимания.       — Ты же не влюбился в своего ученика? — то ли с шуткой, то ли с надеждой говорит парень с нервным смешком.       Джисон облизывает пересохшие губы. Руки начинают дрожать от участившегося пульса и приходится спрятать их в карманы куртки.       — Пиздец, — выдыхает Гаон. — Если ты мне скажешь, что это тот самый парень, то…       — То что? — не сдерживается Хан, а потом до него доходит, как именно звучит эта фраза и сразу же пытается оправдаться, хотя бы перед самим собой. — Во-первых, я не понимаю о ком ты.       Гаон громко хмыкает, но решает подыграть.       — О том самом трудном ученике, который жрёт тебя глазами? И слепой бы всё понял.       — Ты несёшь бред, — жёстко отрезает Джисон. Ему крайне не нравится направление разговора. Не нравится, что бывший лезет в его личную жизнь. Ли Минхо уже стал личной жизнью? — У него проблемы и ему просто нужна помощь, кто-то надёжный.       — А ты мать Тереза? — голос срывается на высокие ноты. — Ты бы видел себя со стороны.       — Прекрати вести себя так, будто бы у нас ещё есть шанс. Твоя ревность просто смешна! — кажется, что этими словами он теряет друга.       Возможно, только для Джисона их расставание было глотком свежего воздуха. Те отношения казались пресными, блеклыми, просто чтобы были. Ведь так идеально, когда два молодых, преуспевающих человека из хороших семей сходятся. Но на самом деле он никогда не задумывался о чувствах Гаона. Ни в момент, когда сам предложил остаться друзьями, ведь так и не смог ничего почувствовать, ни до этого.       — За всё время, что мы знакомы, я так и не смог добиться твоей любви, — Гаон сникает и грустно улыбается. — Что такого сделал этот Минхо? — практически выплёвывает чужое имя парень. — Чем он тебя зацепил?       Хан отворачивается к выходу, не в состоянии больше продолжать этот бессмысленный разговор. Чем дольше он длится, тем больше Джисон раскрывает себя.       — Джисон, одумайся, — прилетает в спину, но мужчина уходит, не оглядываясь.       Пришло время признаться самому себе. Ли Минхо — разрыв всех шаблонов.

***

      Перед Ибо на столе открытая бутылка коньяка. Любимый напиток, достаточно дорогой и с насыщенным вкусом, спускается по горлу обжигающим потоком. Перед глазами туманно и вовсе не от алкоголя.       Мужчина знает каким бывает Сяо Чжань милым и ласковым. Его доброе сердце вмещает в себя столько любви, что в ней утонуть можно. Ибо собственно это и делал несколько лет подряд, о помощи просить и не думал. Но так же Ван знал, каким твёрдым и непреклонным был его Чжань в принятии каких-то решений, особенно важных для него. Он становится непоколебимым и ничто не может изменить его мнения, если мужчина сам того не захочет.       Реальность неподъёмным грузом ложится на плечи, хочется её сбросить, но кто поможет? Сам наломал дров и всё испортил.       Телефон раздражающе вибрирует от стандартной мелодии, того гляди кровь из ушей пойдёт.       Ибо отвечает на звонок, попутно наливая в стакан янтарный напиток до самых краёв.       — Ты не пришёл сегодня на встречу, — несдержанно доносится в трубку.       — Угу, — тянет мужчина. Он подносит ко рту алкоголь, пытаясь не расплескать его на стол.       — Тебя две недели не было в компании, — Ван Ифэн шумно выпускает воздух сквозь стиснутые зубы.       — И ещё столько же не будет, — нараспев тянет Ибо, запускает указательный палец в коньяк и начинает гонять кусок льда по дну стакана.       — Ты что, пьян? — озадаченно спрашивает отец.       — Помнишь, что было в старшей школе? — пропуская мимо ушей вопрос, говорит Ибо.       — Это время было насыщенным на события, — уклончиво отвечает Ифэн.       Сын цокает языком, невнятно мычит под нос и делает очередной глоток спиртного.       — Ты не мог этого забыть, пап, — Ибо осматривает пустую гостиную, в которой ни намёка на то, что он ещё недавно жил здесь не один, а вместе с родным человеком. — Я пришёл тогда домой позже обычного, вы с мамой что-то обсуждали за ужином. И я признался вам, что влюбился.       На том конце провода повисает гробовая тишина. Ван постукивает короткими ногтями по светлому дереву, отбивая ненавязчивый ритм.       — Вы сказали, что я ненормальный и неправильный, — сухо продолжает сын.       — Ради всего святого, ты сказал что тебе нравится одноклассник! — выплевывает отец, вспоминая тот ненавистный вечер.       — Я послушал вас, — спокойно продолжает Ибо. — Попытался забыть свои чувства, не признался и думать запретил себе об этом. Поступил в университет на факультет, который ты выбрал для меня. Жил для вас каждый год своей жизни, — громко выделяет последнюю фразу. — Но больше не собираюсь.       — И чем ты недоволен? — Ван Ифэн, с каждым сказанным словом сына, только больше распаляется. — Кажется именно тогда ты встретил, цитирую: «любовь всей своей жизни».       — Ты прав. Может не едь я тогда на занятия, то никогда бы и не познакомился с Чжанем, — остатки коньяка мужчина допивает прямо из бутылки. — Вот только в этот раз я сделаю правильный выбор и больше не пойду на поводу у тебя и твоих амбиций.       — Что ты имеешь в виду? — сухо выдавливает Ван Ифэн.       — Я ухожу из твоей предвыборной кампании, — отрезает Ибо. Он знает своего отца слишком хорошо и, предупреждая череду встречных вопросов, продолжает. — Ты больше не будешь пользоваться мной, как примером идеального сына и моей основной работой в том числе.       — Ты мне нужен, я не могу вот так просто, перед выборами мэра, портить свой имидж.       — Мне жаль, но ничем больше помочь не могу.       — Это всё твой Чжань, — не вопрос, а утверждение.       — Прекрати приплетать его всякий раз, когда твои планы рушатся. Он здесь не при чём.       Повисает очередная пауза. Никто не решается прервать напряжение, кажется одно неверное слово или неаккуратно брошенная фраза и бури не избежать.       — Знаешь, — тихо, почти шёпотом говорит Ибо. — Все сыновья хотят быть похожими на своих отцов. А я на тебя — нет. Не хочу быть тем, кто идёт по чужим головам, наплевав даже на счастье близких людей. Лучше я буду собой, со своими неправильными, как тебе кажется мыслями и взглядами, но счастливым.       — Понадобиться моя помощь, не приходи просить её, — практически выкрикивает Ван Ифэн.       В трубке слышно короткие гудки, а следом тишина. Ибо спокойно откладывает телефон на край стола. Разговор и правда был непростой, но такой необходимый. В жизни каждого человека наступают моменты, когда понимаешь, что на самом деле важно и имеет ценность.       — Справлюсь сам, пап, — в пустоту отвечает мужчина.