Scars look like tattoos

      Сквозь тонкий тюль пробивается холодный лунный свет. Луна сегодня полная, идеально ровная, а вокруг россыпь звёзд. В спальне Джексона непрерывно работает увлажнитель воздуха и кондиционер, поддерживая комфортную температуру. Электронные часы показывают далеко за полночь. Хёнджин приоткрывает глаза и видит сначала яркие цифры на экране часов и только потом пустую половину кровати. Ведёт рукой по простыни. Ещё тёплая. Должно быть Джексон встал пару минут назад, чем и разбудил Хвана. Парень сам выбирается из постели, босыми ногами ступает на тёплый паркет и проходит на кухню. Плечи обдаёт слегка прохладный воздух, Хёнджин перед сном успел натянуть только спортивные штаны. Он медленно пьёт воду со льдом и смотрит в панорамное окно. Из гостиной открывается прекрасный вид на ночной город с его яркими неоновыми огнями.       Хёнджин не сразу замечает свет от ночника, пробивающийся из гостевой комнаты. Он идёт до неё, оставляя стакан с водой на краю стола. Бесшумно открывает незапертую дверь и слышит тихий, нервный голос. Джексон сидит, упираясь рукой в колено, видно как напряжены его мышцы, в ладони он сжимает телефон.       — Сейчас не самое лучшее время это обсуждать, — шёпотом проговаривает парень. — Ты не… да послушай же меня!       Даже отсюда до Хёнджина доносится голос собеседника, хоть слов разобрать не получается.       — Мне тоже жаль, что мы расстались, — Джексон прикрывает глаза, а пальцами растирает переносицу, — но я встречаюсь с Хёнджином.       За произнесёнными словами в трубке абсолютная тишина. Хван словно прилип к дверному проёму, ему бы заявить о своём присутствии, но он и с места двинуться не может. Странно, но именно себя он сейчас чувствует третьим лишним.       — Я позвоню завтра, — Джексон выпрямляется и поднимается на ноги. — Спокойной ночи, Исин.       Парень сбрасывает звонок, оборачивается и встречается с потерянным взглядом Хёнджина. В его собственном появляется глубочайшее сожаление.       — Джинни, — одними губами произносит Ван.       Наконец-то Хван делает шаг назад, отступает словно его только что толкнули и идёт он не по своему желанию. Возвращается обратно, хватает запотевший стакан и жадно глотает воду. Теперь ему жарко, так сильно, что хочется выбежать на улицу и остудить эмоции.       — Прости, — его руки касаются ледяные пальцы. — Чёрт, у меня с ним ничего сейчас нет, клянусь.       Джексон пытается заглянуть в глаза Хёнджина, но тот упорно избегает любого зрительного контакта.       — Подожди, — выдыхает парень, — буквально пару минут.       Он идёт к ближайшему креслу, словно в замедленном режиме опускается на него и пытается выровнять дыхание. Именно сейчас перед глазами пестрят разноцветные подушки и это отчего-то успокаивает. Думал ли он, что из этих отношений выйдет что-то серьёзное? Наверно, нет. Всё получилось слишком быстро и сумбурно.       — Всё нормально, — спокойно начинает Хёнджин. — Правда, не нужно объясняться передо мной.       — Что? — Джексон присаживается на диван. Хван смотрит на него с лёгкой улыбкой и нет ни капли злости, ни в его словах, ни взгляде. — Извини, я не понимаю.       — Откровенно говоря, между нами не было высоких чувств. Да, мы понравились друг другу, но не думаю, что на таком можно построить крепкие отношения, — ситуация начинает проясняться, Хёнджин и правда не чувствует глубокой обиды. Безусловно ему неприятно, но сердце не трогает так сильно, как должно. — Сколько вы с Исином встречались? Год?       — Почти полтора, — пальцы Джексона складываются в замок, а костяшки белеют. Он закусывает губу, чтобы собственные эмоции не вырвались наружу.       — Я буду рад, если вы сможете наладить отношения, — ещё одна лёгкая сочувствующая улыбка трогает губы Хёнджина.       — Прости, я последний идиот, раз начал новые, не разобравшись со старыми, — тыльной стороной ладони Ван проводит по щеке. Его голос слегка дрожит.       — Всё в порядке, правда, Джексон.       Хёнджин возвращается домой рано утром. Они ещё долго сидели на кухне, пили крепкий кофе, заедая своё расставание пирожеными из кондитерской по соседству. Говорили обо всём и ни о чём одновременно. Сложилось впечатление, что так нормально, так им намного комфортнее. Джексон наотрез отказался отпускать Хвана среди ночи и лишь в шесть утра вызвал такси. Прощались они не дольше обычного, только теперь грань, между их прежним общением и дружеским, ощущалась достаточно чётко.       Чонин проснулся непривычно рано. Сидел на полу напротив телевизора, скрестив ноги, и смотрел серию какого-то нового аниме.       — Ты рано, — он слышит шум из прихожей и боковым зрением замечает немного грустного брата.       — Ты тоже, — он присаживается рядом совсем близко, так что задевает плечо Яна.       — Не спалось, — зевая говорит Чонин.       — Мы расстались, — Хёнджин решает, что лучше сказать сразу и в дальнейшем избежать неудобного разговора.       Брат резко выключает телевизор и поворачивается всем корпусом к Хвану. Остатки сна словно рукой сняло, он пытается разглядеть беспокойство на чужом лице, но не видит этого.       — Что он сделал?       — Ничего, — Хёнджин пожимает плечами, — просто так получилось.       — Вы ведь в одном институте учитесь, — волнение Чонина сквозит в каждом слове. — Наверно это будет не очень… ну пересекаться там с ним постоянно.       — Нини, — пальцы Хвана ещё больше взбивают и так непослушные волосы младшего брата, — не всегда расставание бывает болезненным. Иногда люди просто отпускают друг друга. Редко остаются друзьями, но и такое возможно, — парень хлопает себя по коленям и поднимается на ноги. — Посплю в твоей комнате, если не против, а то с двух часов сна ни в одном глазу.

***

      Уже с начала декабря погода ничуть не щадила. Если в прошлом году она выдалась на удивление мягкой, то сейчас все успели достать свои самые тёплые куртки и пальто.       Чанбин застёгивает молнию до конца, поверх шапки натягивает капюшон. Снег ровным слоем покрывает любую доступную ему поверхность. Пуховик неприятно шуршит от малейшего движения, парень уже жалеет, что выбрал не дорогую брендовую вещь, а самую обычную в ближайшем торговом центре. Родители ни в чём ему не отказывают, вот только Чанбин сам не особо приветствует чрезмерные траты, которых можно избежать.       Он вставляет наушники и идёт до дома в относительной тишине. Не сокращает путь, петляя узкими улицами и одними губами подпевая любимому исполнителю. Жизнь в последние недели немного опустела, когда Од с Чонсу расстались их общение не могло вернуться к прежней точке. Чонин больше времени стал проводить с Кимом, а Чанбину ничего не оставалось, как поддерживать Сынмина. Он и не против, друзья его тоже никогда не бросали. Всегда были рядом и если случались какие то проблемы, то быстро стирали их из мыслей или задвигали куда подальше. Они с Чонином не говорят, но в глубине души надеются на их примирение и желательно скорое. Эти двое не могут друг без друга и безусловно поймут, если не сейчас, так в ближайшее время.       Чанбин останавливается возле соседнего дома, у своего видит знакомую фигуру. Феликс переминается с ноги на ногу, складывает руки в замок и обдаёт их горячим дыханием. Со медлит несколько секунд, прежде чем продолжить свой путь. Он идёт вполне себе расслабленно, присутствие одноклассника слегка озадачивает.       — Чанбин, — Ли замечает парня, подходит к нему у самого забора.       — Привет, — коротко говорит в ответ, — хотя мы виделись в школе.       — Почему игнорируешь?       — Переходишь сразу к делу? — Чанбин достаёт ключи, вертит связку на указательном пальце.       — Ты меня игнорируешь, — заключает Феликс, он смотрит пристально, не сводя взгляда с одноклассника.       — Из-за этого ты дежуришь у моего дома? — брови Чанбина ползут вверх, губы трогает лёгкая улыбка.       — Я всего лишь хочу ответа на своё предложение, — просто говорит Ли.       — Знаю, — калитка отпирается ловким движением руки, — знаю, Феликс, больше чем ты думаешь.       — И это всё? — он смотрит на парня, который без зазрения совести прерывает разговор и отходит к дому.       — Я есть хочу, — Чанбин откидывает капюшон, — можешь присоединиться, — словно между прочим предлагает Со.       Феликс относится к его предложению с неким сомнением, но делает шаг вперёд. Идёт за Чанбином, поднимается по каменным ступеням. Коттедж, в котором он живёт поражает Ли с первых секунд. Внутри всё выдержано в приятных светло серых тонах. Аромат дорогого кофе и чего-то лёгкого, едва уловимого. Он развязывает шнурки на своих берцах, когда слышит Со.       — Чай или кофе?       — Мне без разницы, — говорит Феликс, повышая голос.       На кухне Чанбин ловко управляется с кофеваркой. Видно редкие новогодние украшения на шкафчиках и под самым потолком. Он присаживается за узкий столик прямо напротив плиты. Парень стоит к нему спиной и готовит горячий напиток, совершенно спокойно и абсолютно не выражая какого-то дискомфорта, которым его одноклассник просто пропитан.       — С вечера должна была остаться лазанья, — Чанбин открывает дверцу холодильника и достаёт наполовину полный контейнер. — Ты её любишь?       Феликс пожимает плечами. Конечно, кому может не нравится это блюдо, но сказать напрямую не получается. Еда отправляется в микроволновку, разогревается за считанные минуты.       На кухне ничего кроме звуков столовых приборов о керамическую посуду. Ли ест любезно предложенный ужин и думает, что от него ждут начала диалога, вот только Чанбин словно не зацикливается на этом. Ему интереснее лента новостей в своём смартфоне и крепкий кофе прямо возле тарелки.       — Бинни, — женский голос раздаётся где-то за спиной и Феликс невольно дёргается, он думал, что они одни в этом огромном доме.       — Мам, — тянет парень и машет рукой, в которой держит вилку.       — Ой, а кто это? — миссис Со становится возле Феликса, а парень кажется давится непрожёванным куском лазаньи.       — Да так, — Чанбин встаёт из-за стола и обходит его, — мой одноклассник Ли Феликс, с которым мы случайно поцеловались.       Ли всё-таки давится, пытается откашляться, чем привлекает внимание матери Со. Чанбин легко постукивает его по спине, а затем нежно поглаживает.       — Сынок, а как же, — Джина переходит на шёпот, — Николь?       — Мы расстались, — коротко отвечает сын.       — Вы встречались несколько месяцев, — женщина смотрит с беспокойством.       — Ну знаешь как это бывает, — пожимает плечами парень, — не сошлись характерами.       — Как скажешь, милый, — Джина треплет сына по волосам, её тяжёлый взгляд вмиг улетучивается. — Хорошо, что у нас ещё одни мужские руки появились.       Еда попадает не туда куда надо, должно быть, во второй раз. Феликс запивает всё это вкусным кофе и смотрит на такую счастливую семью. Семью, в которой нет никакого осуждения.       — Поможешь нам? — мама Чанбина поднимает с пола большую коробку с кучей новогодних украшений.       Парень отчего-то чувствует себя не в своей тарелке. Не знает что ответить. Со подходит и тихо говорит, наклоняясь и обдавая чужую щёку тёплым дыханием.       — Повесим всю эту мишуру и я провожу тебя, — он закусывает губу, смеряет лицо одноклассника пристальным взглядом. — Мы можем поговорить о том, о чём ты хотел. Согласен?       Короткий кивок и Феликс отлипает от стула, принимаясь за предложенное занятие.       Они остаются наедине примерно через час, когда выходят на улицу. Снег повалил белой непроглядной стеной, из-за чего стало намного теплее. Уютная атмосфера будто окружала Чанбина и Феликс без какого-то лишнего напряжения идёт рядом. Странно, что он раньше не замечал этой окутывающей ауры парня. Становится легче, когда ты просто дышишь одним с ним воздухом.       — У тебя классная мама, — неловкий комплимент слетает с языка парня.       — Спасибо, я ей передам, — Чанбин улыбается, пытаясь ловить снежинки, которые моментально тают на горячей ладони.       — Эй, не надо, — Феликс в шутку его толкает. — Пусть это останется между нами.       Чанбин приподнимает бровь.       — Хорошо, — взгляд сразу же становится серьёзным.       — Что на счёт выходных. Мы можем встретиться?       Они идут до квартиры Феликса, которая находится в соседнем районе и весь их путь не займёт больше четверти часа.       — Мы и так встречаемся на выходных, — отвечает Чанбин. — У нас совместные тренировки, если ты не забыл.       — Я не об этом, — шепчет Ли, ему тяжело говорить громче.       — Тогда о чём?       Со делает шаг вперёд и останавливается перед Феликсом, преграждая ему путь. За спиной одноклассника видно его жилой комплекс.       — Мы можем просто, например, провести какое-то время после занятий тхэквондо? — он сверлит взглядом свои берцы и нервно покусывает губу.       — Получается ты зовешь меня на свидание? — Чанбин наклоняется, чтобы посмотреть в лицо Феликса. Парень что-то невнятно бубнит себе под нос, слышно лишь нечленораздельные звуки. — Что?       — Да, — чуть громче. — Да, я приглашаю тебя на свидание, — он поднимает голову, сталкиваясь с Чанбином. На чужом лице улыбка, такая открытая будто Со ждал этих слов.       — Я согласен, только, Ликс, — он поправляет шарф парня, криво завязанный вокруг шеи, — будь хорошим мальчиком.

***

      В школьной учительской разыгрался нешуточный спор. Сяо Чжань уже неделю бегает за преподавателями, чтобы уговорить каждого посетить небольшое мероприятие в честь новогодних праздников, им же и организованное. Он поставил себе цель - добиться присутствия каждого. Лори Остин категорично не собиралась вписываться в скромную компанию коллег. Воодушевлённый праздничным настроением Чжань, хотя Джисон уверен что хорошему настроению друга скорее способствует практически ежедневное присутствие директора на рабочем месте, бросает в ход самые неоспоримые аргументы, от мы хорошо проведём время, до корпоративной этики. Миссис Остин остаётся непоколебима. От безысходности психолог ищет поддержки в лице Хан Джисона. Учитель биологии округляет глаза от неожиданности. Что-то ему подсказывает, что после того, как он насильно привёл в театральный кружок двух «выдающихся» учеников, женщина не питает к нему дружеских чувств.       — Мистер Хан, может у вас получится объяснить нашей дорогой миссис Остин, что без неё праздника не будет? — важно заявляет Сяо Чжань, скрещивая руки на груди.       Джисон в растерянности бегает глазами от одного коллеги к другому. Все с любопытством уставились на молодого преподавателя. Хан прокашливается, опирается локтями на стол за которыми сидит.       — Мистер Сяо прав, — начинает он, — в конце концов будет директор, — Джисон не уверен, что это аргумент, но всё же надеется на авторитет начальника, — даже миссис Кук согласилась прийти, — упоминает он завуча, женщину весьма почтенных лет.       Лори Остин поджимает губы, возводит глаза к потолку и, шумно выдохнув, соглашается. Сяо Чжань, не скрывая радости, хлопает в ладоши, отталкивается от стола, служившего ему опорой, и, быстро взяв блокнот, что-то наскоро записывает.       — Хан Джисон, — психолог прижимает ежедневник к груди, — нам ещё нужно обсудить кое-какие организационные моменты, — выходит из кабинета, тем самым призывая коллегу идти следом.       Когда именно Джисон стал участвовать в организации он не помнит, но судя по всему уже участвует.       — Странно, что миссис Остин прислушалась ко мне, — мужчина закатывает рукава голубого пуловера на пуговицах. В школе жарко и он мысленно радуется, что не надел под низ рубашку, как планировал с утра.       — По-моему, ты ей нравишься, — Сяо Чжань видит удивление на чужом лице. — Молодой, ответственный, обаятельный, — перечисляет чужие достоинства с улыбкой на губах.       Хан морщится, очки немного сползают и их приходится поправить.       — И всё-таки, чем я могу помочь тебе? — он меняет тему разговора.       — Да ничем, — отмахивается Чжань. — Расскажи, как общение с тем другом, — он выделяет последнее слово, недвусмысленно играя бровями.       — Ключевое слово друг.       — Ой, да ладно тебе. Если всё, что ты про него рассказывал правда, то я не понимаю, чего тебе не хватало.       — Просто не мой человек, — Джисон отвечает банальной абстрактной фразой, но потом пытается уточнить свои мысли и получается ещё хуже. — Слишком правильный, понимаешь? Гаон любит, чтобы всё было идеально, а от этого становилось… никак что-ли.       — Боже, Хан Джисон, — тихо, чтобы не услышали посторонние, — кто тебе тогда нужен?       Тот, с кем можно будет испытать настоящие эмоции, а не чувство, что с тобой из-за того, что все считают, как вы друг другу подходите, думает Джисон, но лишь пожимает плечами. Чжань не требует ответа на вопрос.       Зимние праздники затронули души, кажется, и самых скептически настроенных упрямцев. Школьные коридоры и классы пестрят новогодней мишурой, из колонок доносится рождественская музыка, а в воздухе витает дух волшебства. Самые идейные ходят с колпачками Санта Клауса, ободками оленьих рожек, а у некоторых те и вовсе мигают красно-зелёными огоньками. Ящик «Тайного Санты» ломится от открыток с поздравлениями и, конечно же, признаниями в любви. До рождества остаются считанные дни.       Чонин остался после уроков с Одом и Чонсу, чтобы завершить последнюю в этом году стенгазету. Ким ушёл на поиски учителя биологии, чтобы уточнить вопросы по проекту, а Сынмин вызвался сходить к секретарю за необходимой канцелярией. Ян от скуки листает ленту в соцсетях. Он слышит приближающиеся шаги, отрывает глаза от гаджета.       — Чего так долго? — возмущается парень, но тут же осекается. — Чани?       В дверном проёме собственной персоной стоит Бан Чан. Привычно надменный, далёкий, скорее даже угрожающий. Он изучающе осматривает помещение, на губах в мгновение появляется улыбка, а взгляд теплеет.       — Я надеялся, что ты один, — он в пару шагов преодолевает расстояние, не забыв прикрыть дверь. Чонин задыхается от растерянности, когда его обнимают родные сильные руки.       — Ребята вернутся в любую секунду, — протестует он, но охотно отвечает на короткие поцелуи. Бану как будто всё равно, он лишь крепче прижимает парня к себе, тот обвивает его шею руками.       — Ты же недолго здесь будешь?       Чонин пожимает плечами, находясь в чужих объятиях.       — Сегодня нужно закончить.       — Знаешь, есть куда более интересные занятия, чем торчать в школе до вечера.       — Да ладно тебе, — Яну отчего-то смешно. Чан мило дует губы. — Даже твои друзья задерживаются.       — Если у Хан Джисона вырастет третье ухо, то ты знаешь, кто на него порчу наслал, — Бан Чан не может скрыть улыбки, вспоминая кислые рожи Минхо и Сынмина, когда классный руководитель попросил их помочь с украшениями. Просил он, что странно, не настойчиво. Минхо как-то сразу согласился, хоть и возмущался как обычно, а Сынмину просто не повезло находиться в этот момент рядом. — Напиши, как будешь заканчивать, встречу тебя.       — Не нужно, — Чонин неохотно размыкает объятия.       — Малыш, напиши мне. Хорошо? — мягко требует Чан. — Я потусуюсь здесь недалеко, — он оставляет последний поцелуй на губах парня и спешит уйти, чтобы не быть замеченным.       Ян провожает взглядом его спину, всё ещё ощущая на себе чужие прикосновения. За предыдущие пару недель Бан Чан словно стал тем же человеком, что и в начале их отношений. Чонин замечает, как тому порой сложно сдерживать ревность, чувствует на себе прожигающие взгляды и улавливает перепады настроения. Но когда они вместе, всё будто уходит на второй план. Чан излучает сдержанность, даже покорность, окружает лаской и нежностью, от которой хочется растаять словно мороженое на солнце. Парень проводит кончиками пальцев по своим губам, в необъяснимом желании коснуться призрачного следа от поцелуя.       Од появляется в кабинете первым. Чонсу держится на пару шагов позади. Сынмин кладёт на парту маркеры и клей, не говоря ни слова. Чонину становится совестно. Он пытается скрыть собственное счастье, стыдясь его или же пытаясь оградить.       Од и Чонсу разговаривают. Это прогресс в их теперь непростых отношениях, но Ян не уверен, что есть повод для радости. Вынужденные разговоры от того, что они учатся в одном классе и имеют общих друзей, кажется, делают только хуже. Как бы Сынмин не старался сохранять спокойствие, невооружённым взглядом видно, как парень страдает. Он всегда держится на расстоянии, сам садится с противоположной стороны обеденного стола и если есть возможность обратиться к Чонину или Чанбину, он именно так и поступает. Но если и приходится разговаривать с Чонсу, то эти диалоги похожи на общение двух незнакомцев. От такой очевидной холодности, Ким каждый раз понемногу умирает. Он сам закончил отношения, но разве думал Чонсу в тот момент, что может быть ещё больнее? Как оказалось, этому чувству нет предела.       Работа над школьной газетой завершается, когда за окном уже горят фонари. Парни прибирают после себя кабинет, вешают стенгазету на её законное место и скорее собираются домой. Чонин пишет обещанное сообщение Бан Чану, а ещё ему пришлось придумать совершенно несуразную отмазку, почему Оду и Чонсу не стоит его ждать. Те не стали допрашивать, скомканно попрощались и, держась на расстоянии метра друг от друга, двинулись к выходу из школы.       Шаги в пустых коридорах отдают эхом. Ян в одной руке держит пуховик, другой поправляет вечно сползающий рюкзак, любимый фотоаппарат висит на шее. Парень снимает его, чтобы запечатлеть, как ему кажется, интересную картину. Потолочные лампы горят через одну, создавая приятный полумрак, вокруг ни души, где-то по близости, за закрытой дверью учительской, слышны голоса. Жаль фото не может сохранить звук для полной передачи эмоций.       — Чонин, — парня нагоняет Лилиан. Одноклассница выглядит измотанной. Девушка всерьёз погрузилась в учёбу, беря кучу дополнительных заданий.       Ян останавливается, ждёт пока та пройдёт до него последние пару метров.       — Тоже задержался? — задаёт бессмысленный вопрос, неловко улыбаясь.       — Как видишь, — Чонин дарит улыбку в ответ, размахивая полароидным снимком.       — Слушай, я спросить хотела… — Лилиан переминается с ноги на ногу, — не хочешь сходить погулять? — она поднимает смущающийся взгляд, а щёки рдеют румянцем.       — Мы вроде уже всё по проекту обсудили, — в голосе звучит недоумение.       — Я приглашаю тебя на свидание, — уверенно заявляет девушка. Она незаметно сжимает кулаки, чтобы не выдать дрожь в руках от волнения.       — Я… я не могу, — заикаясь проговаривает Ян.       — Ты с кем-то встречаешься? — голос звучит бесцветно, даже глухо.       — Нет… нет, — Чонину больно от собственных слов. Хочется забрать их обратно, сказать, что да, у меня есть любимый человек, но он ещё тише добавляет, — у меня никого нет.       — Значит у меня есть шанс? — потерянная было надежда возвращается к Лилиан, глаза загораются с новой силой. Она даже слегка подаётся вперёд и парню кажется, что девушка кинется его обнимать.       — Я подумаю насчёт прогулки, ладно? — в ответ на это ему несколько раз быстро кивают с широкой улыбкой на лице. Одноклассница набирает воздух в лёгкие, но Чонин не даёт ей времени что-то сказать. — Извини, я в классе забыл тетрадь. Увидимся завтра, — он разворачивается в обратную сторону, откуда пришёл, сворачивает за угол и в ту же секунду прислоняется к стене. Он пару раз несильно бьётся о неё затылком, закусывает нижнюю губу.       Ему нужно собраться с мыслями, Чан наверняка заждался. Парень глубоко дышит, обнимает собственные вещи словно они помогают держать равновесие. Нужно идти. У них с Чаном всё так замечательно, не хочется, чтобы он лишний раз переживал.       Предположив, что Лилиан уже ушла, Ян делает шаг из-за угла, практически налетая на Бан Чана.       — Чани, извини, я долго, — натягивает самую искреннюю улыбку, на которую способен в данной ситуации.       — Думал насчёт прогулки? — зло шипит Бан, уголок губ нервно дёргается вверх.       Он всё слышал. Нет необходимости спрашивать с какого именно момента. Чонин по одному взгляду понимает, что всё. От первого до последнего слова.       — Я никуда с ней не пойду.       — Но подумаешь! — усмехается парень. — То есть вариант «да, у меня кто-то есть» ты решил благополучно засунуть в жопу?       — Ты сам сказал, никому не говорить, — Чонин крепче прижимает пуховик, но в этот раз так, будто это его защитит. — Если сказать ей, то узнают и остальные. У нас уговор держать всё в тайне, — слёзы скапливаются в уголках глаз, а ком в горле мешает говорить.       — Охуенно, — Чан с трудом сдерживает крик. — Значит это я виноват, что ты, блять, не придумал как её отшить? Может вы уже давно за моей спиной вместе трётесь, а я, как последний идиот, слепо верю тебе?! — парень приближается и Чонин может заметить насколько безумен его взгляд.       — Я не… — Ян мотает головой, чёлка падает на глаза. — Пожалуйста, Чани, давай просто уйдём отсюда. Прошу тебя, успокойся, — он тянется к Бану, в надежде, что тот сейчас обнимет его, как всегда попросит прощения и Чонин, разумеется, простит.       Но этого не случается. В руках неожиданно становится пусто. Куртка валяется у ног, как и рюкзак. Ян ничего не понимает. Не понимает, где его фотоаппарат, пока не слышит характерный звук. Техника отлетает к противоположной стене, разбиваясь на глазах. Рефлекторно парень подаётся вперёд, словно это что-то изменит и он успеет спасти дорогой ему подарок. Боль, что следует после, выбивает кислород из лёгких. Голова сильно бьётся о расположенные позади шкафчики. Звон металла гулом отдаётся в ушах. В груди жжёт от чужой тяжёлой руки, что так грубо припечатала его.       — Ты, — шипит Бан Чан сквозь стиснутые зубы, подносит руку к шее Чонина, но одёргивает её прежде, чем коснуться, — можешь, блять, идти с кем и куда хочешь!       Чан отшатывается от съёжевшегося от страха Чонина. Если бы злость и ревность не затуманили разум, он бы обратил на это внимание. Бан бьёт ботинком о дверцу шкафчика, оставляя вмятину, при этом издав низкий нечеловеческий рык. Ян смотрит перед собой, боясь пошевелиться. Слёзы огромным потоком стекают по щекам, обжигая кожу солью. Чужих шагов больше не слышно. Парень опускается на колени, ползёт к противоположной стене, наощупь находит разбитый фотоаппарат. Приходится закусить губу, чтобы не кричать. Кровь пульсирует в ушах. Всё произошло так быстро и сейчас Ян ощущает себя будто в замедленной съёмке. В реальность его возвращает чей-то радостный возглас. В учительской играет рождественская музыка и смех. Слышно, как с хлопком открывается бутылка шампанского. С этим звуком разбивается сердце Чонина.