Эй, Боудены, как дела?

— Что ты на себя напялила? Быстро сними этот срам, сейчас же! — Я ничего не буду снимать, мне нравится так ходить, что непонятного в моих словах?! — крикнула девочка, яростно взглянув на мать. Минди взяла Джози за шиворот. — Ещё раз заговоришь со мной таким тоном, я вышвырну весь этот хлам в этом бомжатнике под названием "Помойка Джозелин". Я не позволю так со мной разговаривать! Ты меня поняла? А я знаю, это всё Клэйтон! Проклятая скотина выглядит как пугало, ещё и тебя приучает к этому! Я скажу Коварду, чтобы его ноги больше здесь никогда не было! — женщина начала обвинять во всём брата своего мужа. — Дядя Клэйтон тут не причём! — девочка пыталась защитить ни в чём не виновного мужчину. — Попререкайся мне ещё! — глава семьи указала пальцем в другую сторону комнаты. — Посмотри на половину Гэйлона! Всё чисто, убрано, кровать заправлена, никаких плакатов со скелетами, бородатыми чудищами и вот этими страшными кровопийцами, ужас! Бери пример со своего брата, учится на отлично, всё знает и умеет, участвует во всех олимпиадах, убирает свою половину комнаты, одевается как с иголочки, рубашечка, штанишки, ну чудо, а не мальчик! — Типичный ботан, — пробурчала Джози, закатив глаза. — А ты что? Тьфу! Ещё и девочка называется! На новый год ты ничего не заслужила, поработай над своим поведением. Тебе всё ясно? Девочка ничего не ответила, лишь посмотрела вслед уходящей матери взглядом, полным такой ярости, которая только существует на свете. — Ненавижу тебя! Ненавижу! Тварь! — хлопнула дверью младшая Боуден. — Минди, послушай, не стоит так срываться на Джози, — начал Ковард. — Не нужно мне указывать и учить меня воспитывать детей, — хладнокровно перебила его жена. — Милая, просто послушай, — взял её за руки Боуден, — просто послушай. Она ведь подросток. Подросткам всегда хочется выделяться среди других. Это естественно и ничего плохого в этом нет. Ну хочет девочка носить чёрную готическую одежду, ну пусть носит, ей нравится. — Она позорит нашу семью. Нацепила на себя какое-то чернющее барахло, словно отобрала у бомжа, как этот твой ненормальный братец, и ходит тут, выпендривается перед всеми, стыдно смотреть. И это наша дочь. А если она захочет нос проколоть или что-нибудь ещё? А потом татуировку набить? Волосы покрасить? Ужас! Джози стояла за дверью своей комнаты. Ковард опустил глаза. — Если она меня не хочет слушать, вправь хоть ты ей мозги, а то насмотрится всякой чуши, вот этих готов своих, отбросов общества, и они у неё набекрень все. — Хорошо, любимая, я поговорю с ней. Обязательно поговорю. — И Клэйтон больше не будет к нам приезжать, он плохо влияет на неё, — бросила вслед женщина, уходя. Девочка отпрянула от двери, подслушав весь разговор. Ковард постучался. — Джози, дорогая, можно с тобой поговорить? — Я всё слышала, я не хочу с тобой ни о чём разговаривать. Ты всё равно меня не переубедишь. — Прошу, детка, мы просто спокойно поговорим, обещаю. Джози закатила глаза и отперла дверь. Они сели на кровать. Ковард взял дочь за плечи и легонько приобнял. — Не воспринимай всерьёз слова мамы. Она просто хочет для тебя лучшего, но это не то, в чём ты нуждаешься, я вижу это. Младшая Боуден подняла глаза. На её лице читалось неподдельное удивление. — Ты действительно так думаешь? Ты не собираешься читать мне лекции и всё такое? — Нет, родная. Ты подросток. У тебя свой стиль, своя манера речи. Я же всё понимаю. Твой дядя Клэйтон такой же. Я его всё равно люблю, хоть он и одевается как эти ваши панки или как там вас называют. — Готы, — улыбнулась Джози. — Да, да, готы. Самое главное — не стиль одежды или что-то в этом роде, самое главное — оставаться человеком. В любой ситуации, несмотря ни на что. Взгляд девочки потеплел. — Он правда больше не приедет? — грустно спросила девочка. — Какое-то время не будет приезжать, твоей маме нужно остыть, — мужчина пытался успокоить дочь, в какой-то степени и сам думая, что его брат так на неё повлиял. — А что насчёт мамы? — Джози произнесла это слово с отвращением. — Мы же должны её слушать, она же у нас глава семьи и всё такое, — продолжила она всё с той же неприятной подколкой. Ковард вздохнул. — Давай так. Я ничего не буду тебе запрещать, но маме перечить ты не будешь, ладно? Чтобы не накалять обстановку в семье ты будешь слышать маму, но не слушать. — Это как? — спросила девочка. — Это значит, что ты будешь слышать маму, соглашаться с ней, но делать по-своему. Идёт? Джозелин кивнула. — Но только не переходи границы, всё должно быть в меру. — Но ведь она всё равно будет ругаться, ты же её знаешь. Постоянно придирается, язвит. — Она привыкнет, Джози, привыкнет. Если я не смогу тебя переубедить, то никто не сможет, — улыбнулся он, похлопав дочь по плечу.