For your love

      Ты стоишь у плиты, заканчивая с завтраком. Утреннее солнце пробивается сквозь жалюзи слабыми лучами, расчерчивая светящимися полосами стены кухни и норовя попасть в глаза. Тебя всё ещё слегка клонит в сон, но от мысли, что всего через пару минут тебя ждёт завтрак и вкусный кофе, становится немного лучше.       Тем не менее, там, за тонкой стеной в ворохе смятых простыней, всё ещё спит Джисон. И так отчаянно, так неистово хочется к нему — бросить всё, и кофе, и эту яичницу на сковородке, как можно скорее вернуться к нему в объятия, и чтобы до самого вечера у него под боком, слушая его сонное бормотание и получая поцелуи в макушку.       Звучит как самая лучшая в мире сказка, но сегодня, в единственный выходной твоего парня, в день, когда вы можете до вечера не вылезать из постели и наконец-то досмотреть начатое аниме, перекусывая доставкой, начальник вызывает на работу. Так что остаётся лишь взбодриться чашкой кофе и довольствоваться быстрым смазанным поцелуем перед уходом, проглатывая обиду.       Вдруг тёплые руки обхватывают сзади, утягивая в родные объятия. Чувствуешь, как чужое сердце в прижатой к твоей спине груди стучит спокойно и размеренно, а Джисон, сонный и растрёпанный, трётся о твоё плечо носом, ластится и практически мурлычет. Ведёт носом за ухом, оставляя на шее невесомые касания поцелуями, от которых из раза в раз хочется таять. — Останься со мной, бэйби, — бормочет он, пока ты выключаешь плиту и разворачивашься в кольце его рук, — моей зарплаты хватит нам на двоих, бросай свою работу.       И слова его звучат так убедительно, а голос с лёгкой хрипотцой завораживает настолько, что ты почти готова сдаться. Парень тем временем прижимает к себе крепче, ведёт руками по талии, а губами оставляет несколько лёгких поцелуев на щеках и виске. Приходится прижаться поясницей к столешнице, потому что сонный Джисон практически наваливается на тебя, требуя немного больше той размеренной ласки, которую он сейчас получает. Ты улыбаешься, заключая его лицо в ладони, и даришь невесомый поцелуй в самый кончик носа. — Не могу, милый, это очень важно.       Хан морщит нос и надувает губы, кажется, прижимаясь к тебе только крепче. От него пахнет чем-то кисло-сладким и, совсем чуть-чуть, кофе. Он не станет настаивать, и прекрасно понимает, насколько тебе бы самой хотелось остаться с ним дома.       Осторожные поцелуи снова возвращаются на твои плечи, Джисон рисует дорожку из них по ключицам, немного дольше задерживаясь на шее, а потом наконец-то ловит твои губы и утягивает в настоящий поцелуй. Неторопливый, мягкий, как и сам Джисон, и тебе очень хочется довольно мурчать в ответ.       Его касания плавят и опаляют, но к Джисону хочется лишь прижаться крепче в желании согреться. Рассыпаться на атомы от этого чувства любви, распирающего грудную клетку изнутри. Медленно отвечать на каждый, полный трепета и нежности неторопливый поцелуй. Ощущая ускорившееся сердцебиение в чужой груди, понимать, — он чувствует то же самое. А ещё Джисон пахнет теплом, уютом и самой трепетной нежной любовью.       Такой любовью, которая греет под сердцем, сворачиваясь в груди, любовью, импульсами растекающейся по телу от каждого прикосновения его рук, ощущения губ, сердца, бьющегося о рёбра.       В Джисоне хочется раствориться, окончательно и бесповоротно, особенно в то мгновение, когда он практически вдавливает в столешницу, прижимается до хруста костей и целует-целует-целует, не позволяя отстраниться. Жмётся губами к щекам, шее, носу, особенно долго задерживаясь на губах напротив, каждым касанием словно давая понять, что ни за что отпускать не намерен. — Я люблю тебя, — на мгновение отрываетесь друг от друга и произносите в унисон, тихо смеясь. Ловишь улыбку Джисона, запечатав её на губах лёгким поцелуем, ладонями ведёшь по широким плечам, шее, зарываешься пальцами в волосы, пока парень снова оставляет дорожку поцелуев на линии челюсти.       Находиться рядом с ним, в его объятиях, под его тягучими поцелуями хочется ежесекундно, и в одно мгновение в голове действительно мелькает мысль остаться с ним дома. Джисон же снова ловит твои губы, а в груди с новой силой разгорается опаляющий пожар. Единственное, чего в этот момент действительно хочется — как можно ближе к нему, сократить и так уже несуществующее расстояние, окончательно раствориться в родном тепле и расплавиться от желанных прикосновений.       И пусть весь мир подождёт.