Три Последних Желания

      Их не остановила даже ночь, которая совершенно скрыла лица в темноте. Беннет и Рэйзор увлеченно говорили, прыгая с одной темы на другую, и никак не могли найти повод, чтобы разойтись. От долгого пребывания на мостике у обоих затекли бока и спины, немного хрипело горло. Рейзор насквозь промок, а Беннет, наоборот, совершенно высох, так что его взъерошенные волосы стали пушиться еще сильнее. С наступлением сумерек, они едва могли рассмотреть лица друг друга, а потом и вовсе видели лишь два темных силуэта. Каждый слушал голос другого, шум волн, далекий плач цикад… И этого было вполне достаточно.       Ночь прошла, начало светать. Малиновые облака поднимались над морем, окрашивая собой весь горизонт.       Ни Беннет, ни Рэйзор не казались уставшими, только слегка раздосадованными, что их беседа подошла к концу. Когда первые лучи солнца осветили небо, они уже не могли притворяться, что не заметили наступление нового дня. Парочка смущенно замолчала, глядя на еле вздымающиеся островки белой пены, что возникали то тут, то там на протяжении бесконечной водной глади.       Беннет опустил глаза; его ресницы слегка задрожали.       — Что ж, Рэйзор, нам и правда стоит разойтись теперь, — он вежливо улыбнулся, когда посмотрел на своего задумчивого собеседника.       — Я не хочу, — ответил ему тот. — Не хочу расходиться.       Рэйзор прекрасно понимал, что Беннета никто не должен видеть. При свете дня существование того, кого не должно существовать, становилось неоспоримым, тогда как ночью можно все списать на тени и сновидения. Он понимал и все равно, ему казалось несправедливым то, что они вынуждены вот так бегать от света.       — Едва начнет смеркаться, я приплыву вон к тем скалам, и буду ждать тебя, — сказал Беннет примирительно, и указал пальцем на собрание каменных глыб. На вид они были довольно агрессивными, опасными, будто зубы морского чудовища. Камни топорщили свои острые носы к небу, но даже это не помогло им выбраться из тени высокой отвесной скалы. Они были почти того же цвета, что и волны, так что их было легко не заметить с первого раза. Словом, это место было идеальным, чтобы спрятаться.       — Хорошо, — кивнул Рэйзор. — Тебя там никто не увидит. Однако, они выглядят острыми… Не поранься, хорошо?       Беннет прыснул со смеху.       — Впечатление обманчиво! Например, этот мостик. Он казался мне вполне дружелюбным, когда я впервые приплыл сюда, а теперь я чувствую себя так, словно меня всю ночь били палками…       С этими словами Беннет поднялся на локтях, обнажив бок и часть спины, которая оказалась вся в занозах и синяках! Хотя кровоподтеки и ссадины выглядели болезненными, его настроение, казалось, ничуть не страдало от этого.       — Но знай, что я ни о чем не жалею! Я так давно ни с кем не говорил вот так, по душам, что даже если бы потребовалось отнять руку, это было бы хорошей сделкой.       Рэйзора, однако, последнее не успокоило. Он вскочил на колени, будто всю ночь провел на ядовитой земле, и только что это осознал.       — Подожди, у меня была мазь…       — Рэйзор, я русалка — едва я окажусь в воде, и вся мазь… — но не успел он договорить, Рэйзор уже скрылся в хижине.       Беннет подумал, что это отличный шанс закончить их встречу, пока солнце не поднялось слишком высоко. Через полчаса наступит время, когда обыкновенно приходили Кли с Дионой, и любая задержка подвергала его опасности быть замеченным. А потому он быстро спрыгнул в воду и, отплыв на расстояние, стал дожидаться Рэйзора. Едва тот показался в дверном проеме, Беннет махнул ему рукой и, подняв в воздух короткий фонтан брызг, исчез.       Рэйзор подумал, что Беннет очень похож на свой полупрозрачный хвост: едва ты хочешь его коснуться — он растворяется в морской бездне.       Юноша вернулся в хижину и лег в кровать. В нескольких местах его тело пронзила боль, как если бы его укусила толпа медуз. Бегло осмотрев себя, он заметил, что едва ли находится в лучшем состоянии, чем Беннет…       Рэйзор спокойно лежал и терпел, пока боль не притупилась до крохотного дискомфорта. Ему не хотелось спать, даже ломота в теле не являлась достаточной причиной для усталости. Он попробовал закрыть глаза. Мысли загорались и гасли в его голове, как искры от костра, танцующие в его голове без цели. Он думал о том, что через пару дней нужно выйти в море; о специи, что понравилась Дионе; о том, сколько рыбы нужно засолить про запас; о собаках, о Беннете… Беннет. Как здорово вот так проводить с ним время, слушать его истории! Но, если подумать, в один день ему надоест ломать бока на этом треклятом мосту. Нужно что-то делать. Может, подстелить соломы и принести шерстяное одеяло?.. Нет, бестолку. Мостик всегда омывают волны. Солома гниет от сырости, а одеяло испортится… К тому же, наличие того и другого на мостике, что предназначался для швартовки лодок, вызовет ненужные подозрения… И в этот момент Рэйзор придумал его. Решение.       Плот.       Он предстал перед ним так же ясно, как если бы уже построен. А может просто где-то видел его, но не мог вспомнить, где именно. Он состоял из четырех полых бревен, что прочно держали его на плаву, не давая погрузиться в воду ниже определенного уровня. Его палуба, если ее можно было так назвать, была составлена из нескольких слоев тростника и соломы, и легко чистилась, поскольку у нее совершенно не было бортов. Там было удобно сидеть и лежать, и можно было не бояться ни ветра, ни дождя, ни ночи: первого, потому что плот будет располагаться между камней; второго, потому что над ним можно будет протянуть крышу-навес, и третьего, потому что можно будет принести стеклянный фонарь — он светит неярко, но яркий свет им и не нужен. В мыслях Рэйзор крутил и вертел свою задумку, проверял ее на прочность много раз, пока не убедился, что это идея имеет право на жизнь.       Воодушевленный, он поднялся, и, презирая слабость тела, взял топор и отправился в лесную чащу, что начиналась за его хижиной.       **       Рэйзор склонился над вторым бревном, когда со стороны воды до него донеслись голоса Дионы и Кли. Поначалу он даже не обратил внимание, что звук раздавался за его спиной, то есть, со стороны моря, поскольку он работал, стоя лицом к хижине. А когда заметил это необычное обстоятельство, то объяснил это тем, что ветер слишком далеко унес звук, отчего складывалось ощущение, что голоса шли со стороны моря. Даже собаки, что обычно приветствовали девочек, поднялись, и по привычке шагнули к воротам за хижиной. Но голоса приближались, а на тропинке к дому по прежнему никто не появлялся, и дворняжки стали рассеянно озираться по сторонам, не понимая в чем дело.       Пират навострил уши так, что мягкие их кончики совершенно выпрямились. Раздался смех, и правое ухо, насколько могло, развернулось в сторону моря. Тогда и пес развернулся весь, и принюхался, словно у смеха был запах. Он желал убедиться, что слух его не обманывал. Обогнув остальных дворняжек, он рысцой спустился вниз по пляжу, и остановился только когда часть передних лап захлестнул прибой. С левой стороны берег образовывал что-то вроде плавного крюка, и, стоя в глубине бухты, где располагался пляж и хижина Рэйзора, нельзя было рассмотреть то, что происходило за ним. Лишь после того, как из-за крайнего камня показалась белая лодка с двумя гребцами, стало понятно, в чем было дело!       Лодка была узкой и достаточно длинной, а ее округлый нос вздымался выше, чем нужно. Диона стояла, поставив одну ногу на ступеньку, весело говорила о чем-то с Кли, что сидела на скамейке позади нее, и не спеша орудовала широким веслом. Корпус судна и то, как расположились на нем девочки, создавали уникальный силуэт. Даже издали можно было оценить общее изящество, удобство и красоту — сочетания, что редко встречались в морских лодках.       Белая красавица, рассекая воду так же четко, как нож режет масло, наконец пришвартовалась к мостику, и Пират радостно приветствовал ее лаем.       — Ну-ну, угомонись, — велела ему Диона нестрого. Она прибывала в отличном расположении духа, и даже почесала его за ушами, проходя мимо. — Хороший мальчик, Пират!       Не успел Пират опомниться от ласки Дионы, как на его шее повисла Кли.       — Пират! Пират! Ты заметил нас первым, да? Какой ты умный!       Остальные собаки, услышав деревянный стук лодки о бортик, скорее поспешили к берегу, вежливо ткнулись носами в руку Дионы, а потом окружили свою главную любимицу — Кли. Их пушистая шерсть и веселые хвостики долго отвлекали девочку от происходящего на пляже, а, когда она наконец сделала шаг в сторону хижины, то ее ногу укололи множество опилок, в обилии раздуваемых по пляжу ветром.       — Что здесь происходит? — спросила Кли, озираясь по сторонам. — Рэйзор, что ты делаешь?       Рэйзор, что все это время не отвлекался от работы, обернулся, встретив пару удивленных глаз, и вытер со лба пот.       — Кли, Диона? Простите… как вы тут оказались?       Юноша выглядел растерянным. В то время, как его собаки выясняли тайну голосов, доносящихся с моря, он быстро убедил себя в том, что это иллюзия, и далее не подвергал ее сомнению, сосредоточившись целиком на работе. Мимо Рэйзора, что стоял лицом к хижине и воротам, нельзя было пройти незамеченными, поэтому Диона и Кли, которые вдруг оказались за его спиной, застали его врасплох.       Диона хитро улыбнулась, сложила на груди руки и шутливо спросила:       — А ты как думаешь? Есть предположения?       Рэйзор бы еще долго озирался по сторонам с лицом, полным непонимания, если бы Кли, что стояла позади Дионы, не начала ему подсказывать, бросая выразительные взгляды в сторону моря. Наконец, новая грациозная лодка, что стала у берега, привлекла его внимание, и от удивления он чуть не выронил из рук рубанок.       — Диона, какая она красивая! — воскликнул Рэйзор настолько восторженно, насколько позволил его скромный характер.       Диона согласилась, несколько смущенно, и, простирая в воздух руки, провозгласила:       — Я назвала ее Волна!       Это было подходящее название для лодочки такой формы. Точнее только было назвать ее, как обычно называли белых изящных лошадей, потому как изгиб ее носа напоминал выгнутую шею породистого скакуна. Все трое долго любовались ею, и каждый рассыпался в искренних комплиментах.       — Обрати внимание, — Диона обращалась к Рэйзору, потому что Кли, приплывшая с Дионой, успела несколько раз послушать про качества белой красавицы, — я попросила сточить все острые углы, чтобы не биться о них каждый раз, когда вытягиваешь крупную рыбу… А как тебе скамеечки? Мягкое дерево, скажи? Чтобы дерево стало таким, его обрабатывали специальным раствором несколько недель — так папа сказал! Диона редко походила на девочку своего возраста, она всегда казалась старше и строже. Но теперь, когда отец подарил ей лодку — ее собственную лодку, о которой она так давно мечтала — она смягчилась и стала ребенком, радостным и веселым, с горящими от счастья глазами.       Наговорившись вдоволь, они прошли в хижину, где продолжили разговоры за чаем с пряниками.       — И все же, Рэйзор, что ты там делал? — спросила Диона, кивая на странную конструкцию с бревном, что частично виднелась в дверном проеме.       — Это?.. — Рэйзор смущенно почесал затылок. — Ничего особенного.       — Стало быть, это секрет? — Диона пытливо прищурилась.       — Да, что-то вроде секрета, — улыбнулся Рэйзор, и задумался, глядя в сторону гладких бревен. Он думал, что будет делать дальше, когда все четыре бревна будут готовы, как их разложить и закрепить, как обработать тростник, и сделать солому менее колючей… Может, вместо соломы нарвать травы и постелить широкие листья?       — Скоро нужно возвращаться, — кивнула Диона Кли, допивая чай. — Ах да! Рэйзор, ты же не забыл, что сегодня вечером мы собираемся у меня? Придешь?       — Ага, — рассеянно ответил юноша, непонятно кому: Дионе или своим мыслям.       **       Как было оговорено, Беннет приплыл под отвесную скалу едва наступили сумерки. На расстоянии от бухты он вытянул голову над водой так, что видны была только макушка и глаза, и внимательно осмотрел берег.       Пляж был пуст. Свет в хижине не горел, если не считать маленькой лампочки над крыльцом. За исключением этого огонька весь берег погрузился в холодную темноту. Было тихо, но эта тишина внушала спокойствие, а потому Беннет решился плыть дальше к берегу.       В пяти метрах от цели он вынырнул еще раз, чтобы решить, на каком камне удобнее будет дождаться Рэйзора. Не погружаясь больше в воду, он осторожно плыл, как вдруг…       В темноте, совсем близко, сверкнула пара желтых глаз!       Испуг сдавил горло, и Беннет пару раз неловко перевернулся в воде, словно тонул в попытках отплыть подальше. Русалка не успела решить: прятаться ей, или уплывать, как вдруг в воздухе, прямо над желтыми глазами что-то зашипело и вспыхнул свет. Вспышка обернулась тонким огоньком на конце спички, что аккуратно подожгла стеклянную лампу.       Тростниковый плот между двумя высокими камнями с натянутой над ним крышей из листьев спрятал в сгустившейся темноте сумерек фигуры Пирата, чьи желтые глаза так сильно испугали Бенета, и Рэйзора. Последний вытянул руку с лампой и повесил ее на деревянный крюк под навесом. Ржавая ручка жалобно скрипнула, и свет, устроившись на кончике фитиля, уютно замигал.       — Да я чуть не умер! — огрызнулся Беннет и окатил обоих негодяев водой.       Пират залаял, а Рэйзор умоляюще запричитал:       — Прости-прости-прости! Мы не хотели пугать тебя…       Беннет с силой выдохнул, держась за сердце, и, переведя дух, посмотрел на странную конструкцию перед собой. Он был совершенно не готов задавать вопросы, а поэтому подплыл к самому краю, и, опираясь на него обеими руками, выпрыгнул из воды. Плот почти не накренился, — и если бы Беннет, что сел спиной к Рэйзору и лицом к воде, заглянул через плечо, то смог бы заметить, как юноша гордо приосанился.       Пират лег рядом с хвостом Беннета, пару раз лизнул струйки воды, что катились вниз, и извинительно уткнулся ему в живот.       — Предлагаешь тебя простить? — шутливо спросил Беннет и потрепал его за ухом. Никто на плоту не сомневался, что Беннет уже всех простил.       И все же, Рэйзор, осторожно опустившись рядом, на всякий случай повторил:       — Прости.       — Все в порядке. Я просто очень удачно всплыл.       Потом они обсудили погоду, в паре предложений рассказали о своих делах, и продолжили говорить обо всем и не о чем с полчаса, будто настраивались друг на друга, как два музыкальных инструмента из оркестровой труппы.       — А теперь расскажи, что это, — и Беннет похлопал по гладкой поверхности плота.       — Я построил этот плот сегодня. Здесь должно быть удобнее и безопаснее, чем на мосту; ни с берега, ни с моря это место нельзя увидеть, а если опустить часть крыши… — Рэйзор поднялся и одним жестом опустил штору, чем превратил плот в защищенный со всех сторон шалаш. — То можно совершенно спрятаться.       Беннет чувствовал себя так, словно оказался в маленькой уютной комнате. Он никогда не был в человеческом жилье в качестве гостя, но подумал, что скорее всего, это должно ощущаться именно так. Пусть осторожность никогда не оставляла его, но на какое-то мгновение, заглянув Рэйзору в глаза, он решил, что теперь и отныне находится в тепле и безопасности… Беннет подбирал слова, что собирался сказать. Он хотел передать свое восхищение и благодарность, но беспокойство, как огромный сапог, раздавил все светлые чувства, как муравьев, оставив только чувство паники и домыслы о том, что если случается что-то хорошее, то это — не просто так…       Молчание Беннета затягивалось, а в голове стало пусто, и он, наконец, сказал против своей воли:       — Тебе не нужны желания. Тебе не нужны мое тело и мой хвост, иначе бы ты давно уже поймал меня. И сейчас ты построил эту штуку… Чего ты хочешь от меня взамен?       Рэйзор поджал губы и после недолгого молчания, признался:       — Мне хочется проводить с тобой время.       — Разве я не приплываю к тебе каждый вечер?       — В тот раз твоя спина была вся в синяках, и ты терпел…       — Ты тоже.       — Я — другое дело. Я — сильный. А ты хрупкий и белый, и синяки на мне — не то же самое, что синяки на тебе. Я хотел сделать так, чтобы тебе было удобно, чтобы мы могли разговаривать чуть дольше и не волноваться, что нас смогут увидеть… Тебе не нравится?       — Пожалуйста, открой штору, мне душно.       Рэйзор подвязал штору обратно, и Беннет отвернулся к морю, уставившись стеклянными глазами на волны.       Каждый раз, когда он требовал от Рэйзора честности, то ждал, что тот ответит: «Я угождаю тебе, потому что мне это выгодно. В один день ты привыкнешь ко мне, доверишься и будешь верить каждому моему слову, и тогда я обману тебя. Я буду ласково относится к тебе, и когда ты сдашься, перестанешь осторожничать, я наброшусь и разорву тебя». Но даже эти слова не могли объяснитьпочему.Почему Рэйзор так много делает и так откладывает последний час Беннета? Почему не загадает сразу все желания, а потом не завладеет им силой, чтобы убить и продать его тело за немыслимую цену? К чему эти глупые пляски вокруг него?       И почему он так расстроился, когда решил, что ему, Беннету,не понравился плот?       — С тех пор как я покинул дом, никто не беспокоился о том, удобно мне лежать или нет. Я сбит с толку.       Сейчас, когда Беннет сидел вот так, он не чувствовал себя в опасности. Тревога, ощетинившаяся на замкнутое пространство скорее по привычке, спрятала свои когти так же быстро, как выпустила их. Он на интуитивном уровне понимал, что ему не причинят вреда… И в то же время, доказательств этому не было. Быть может, он просто привык находится в опасности? Он мог бы скрываться на морском дне до самой смерти, а в итоге выбрал плыть каждый вечер к человеку, рискуя быть обнаруженным, — не достаточно ли это глупо с его стороны?       Беннет обреченно вздохнул. Он разогнал последние противоречивые чувства, что стайками рыбок клубились в его душе, и вернул себе расположение духа, похожее на то, что было у него прошлой ночью.       — Спасибо тебе. Этот плот гораздо лучше, чем мостик. И по крайней мере я могу рассмотреть твое лицо, и вот это черное облако, — Беннет указал на Пирата. — Странно, я до сих пор сомневался, что у тебя был нос и столько лап…       Услышав это, Пират поджал уши, и отвернулся, словно обиделся. И под легкий смех Беннета, пес свернулся на шерстяных одеялах, что лежали в углу, и не реагировал, даже когда перед ним многократно извинялись и звали к себе.       — Так о чем мы говорили в прошлый раз?.. Ах, да!       **       Центральный городской рынок. Позднее утро.       — Диона, а это не Рэйзор вон там?       Диона стояла у фруктового прилавка и придирчиво осматривала ящик с яблоками. Когда Кли задала свой вопрос, она лишь повела ушами, и больше не выказала никакого интереса.       — Я уже заметила. И что? — она взяла самое большое яблоко и покрутила его в руке несколько раз, всматриваясь в наливные бока.       — Ты… Злишься на него? — Кли переминалась с ноги на ногу, прежде чем подойти к подруге и тихо прошептать. — Потому что он забыл про твой день рождения, да?       На последних словах губы Дионы сжались в тонкую линию. Она посмотрела вперед себя, и ее взгляд стал опасным, а движения нарочито медленными, как у хищника перед броском.       — Злюсь на него? Я, по-твоему, маленькая девочка, чтобы обижаться на такую незначительную мелочь?       Диона вернула яблоко на место, и направилась в сторону Рэйзора так стремительно, что Кли успела потеряться в пространстве.       Кли заметила Рэйзора в тот момент, когда он принимал кувшин козьего молока из рук пастуха. Он только что обменял его на три сушеные рыбины и слова благодарности, и уже готовился ехать дальше. Вообще-то, он не собирался на рынок, но утром за приготовлением завтрака и ночных закусок, что обычно готовил впрок для себя и Беннета, заметил как много продуктов недостает… Он отщипнул немного монет от той заначки, что несколько недель назад выручила для него Диона, и забрал с собой несколько рыбных заготовок, чтобы обменять на нужные товары, если получится.       Итак, Рэйзор осторожно уложил в холщевую суму кувшин так надежно, чтобы он не перевернулся, и повернулся, чтобы идти, но путь ему преградила Диона.       — Привет, — сухо сказала она.       — Диона, — Рэйзор улыбнулся и шагнул было вперед, но остановился, заметив кислое выражение лица подруги. — Что-то случилось?       — Нет, ничего. Просто настроение плохое, не обращай внимание.       Кли намеренно медленно подошла к ним и поздоровалась, — она до конца надеялась, что за это время Диона и Рэйзор смогут начать разговор о том, что случилось несколько дней назад.       — И Кли здесь, — но и Кли выглядела расстроенной, поэтому Рэйзор не мог не насторожиться. — Вы… идете к Джинн?       Джинн была главой города и тетей Кли по совместительству. Когда родители Кли, путешественники и исследователи, уходили в очередной поход, они отвозили дочь к Джинн, и на эти несколько недель или месяцев городские палаты и дворцы становились для Кли родным домом.       — Нет, просто гуляем. А ты? — Диона отвернулась, словно не хотела слышать ответ. — Ты какими судьбами здесь? Обычно ты не ходишь на рынок, если не отвозишь рыбу Старине Гао, но, как я погляжу, телеги с тобой нет.       — Ты права, но сегодня нужно было докупить продуктов… Как твоя Волна, Диона? Вы уже ходили на ней в море? Давайте завтра поедим рыбки. Я, кажется, придумал еще один рецепт, и мне хочется его опробовать. Придете?       — Придем, если не забудем, — отрезала Диона, и без какого-либо предупреждения прошла мимо Рэйзора в толпу. — Нам пора идти. Пока.       — Пока… — Рэйзор остался на месте и только удивленно смотрел вслед удаляющимся девочкам.       Кли задержалась немного, но помня о просьбе Дионы молчать, только обреченно помахала юноше на прощание и догнала подругу. Они шли какое-то время в напряженном молчании, прежде чем Кли сказала:       — Я верю, что он не специально. Он, кажется, правда забыл… И он извинится, если ему напомнить.       — Знаю, — бросила Диона. «Мне просто хотелось, чтобы он помнил», — подумала она, но ничего больше не сказала. _____________________ Слово wolpattinger: Всех с наступающим 2025 годом! Счастья, успехов и побольше радостных светлых дней в новом году! Ура!! Слово бете: От себя тоже хочу всех поздравить с наступающим 2025 годом и пожелать, чтобы этот год стал лучше, радостнее и счастливее! Ура!!!

*** ╰(°∇≦*)╮

ヾ(*´ ∇ `)ﾉ ***