Самый опасный враг

      Жизнь эльфийского клана шла своим чередом. Благодаря охотникам и собирателям, еды было в достатке, мастера чинили одежду, изготавливали копья, луки и стрелы, дети учились у старших, перенимая их навыки. Кайлин собирала целебные травы и делала из них отвары – пока ещё под присмотром знахарки, но та уже не один раз отмечала, что девочка заметно отточила своё мастерство зельеварения, и скоро сможет справляться самостоятельно.       – Теперь я спокойна, – говорила старуха, и эти слова музыкой звучали в ушах Кайлин. – Когда придёт моё время уйти за Завесу, клан не останется без травницы. Лучшей преемницы я не могла бы пожелать.       Девочке нравилось то, чем она занималась: бродить по лесу, отыскивая нужные растения, смешивать их с другими ингредиентами, варить лечебные зелья, помогающие возвращать здоровье соплеменникам... Она была счастлива видеть искреннюю благодарность в глазах очередного эльфа, выздоровевшего благодаря изготовленным ею снадобьям. Но всё это не шло ни в какое сравнение с эмоциями, которые вызывали в ней занятия магией. Кайлин и не думала останавливаться, добившись первых успехов – наоборот, чем больше нового она открывала для себя, соприкасаясь с Тенью, тем более чудесные горизонты видела впереди. С каждым новым изученным заклинанием росла её уверенность в своих силах, а вместе с ней и желание испытать эти силы на ком-то. Обычные соплеменники скоро перестали подходить для этой цели: не владеющие магией эльфы были чересчур лёгкими мишенями для её заклинаний; они не могли бы противостоять чарам, даже если бы понимали, что Кайлин их использует. Когда она играла с приятелями, другая не делала попыток спрятаться в глубине сознания – и ни разу никто не заподозрил, что с девочкой что-то не так.       Единственным членом клана, мысли о ком не давали подругам расслабиться, был Элкрон. Чем большие успехи делала Кайлин, тем с большим любопытством она наблюдала за отцом. Казалось, все заклинания, которые он демонстрировал дочери, давались ему без малейших усилий, и девочка понимала, что, как бы ни старалась, ей достичь такого уровня удастся не скоро. Кайлин уверяла себя, что у неё и в мыслях не было бросить вызов отцу или каким-то образом подорвать авторитет хранителя клана; всё, что она чувствует, думая о магии Элкрона – уважение, смешанное с любопытством: сколько усилий нужно приложить, чтобы самый большой в её жизни секрет не вышел наружу?       Оказалось, что ей это вполне по силам. Элкрон очень удивился бы, узнав, что ментальный барьер – навык, которому он обучал дочь в первую очередь, и которому уделял много внимания – Кайлин использует совсем не так, как можно было бы ожидать. Каждый раз перед тем, как подойти к отцу, она старательно ограждала свой разум от любых попыток проникновения извне – и это работало. Поначалу она вздрагивала от волнения, когда Элкрон, бывало, пристально вглядывался ей в глаза, словно замечая в дочери нечто необычное. Но через несколько мгновений настороженность исчезала из его взгляда, и девочка вздыхала с облегчением. Как и её подруга, которая вскоре перестала прятаться в глубине разума Кайлин, целиком полагаясь на защитную магию.       Со временем девочкам этого показалось мало. С каждым днём они всё дальше заходили в своих шалостях, то и дело ставя себя на грань разоблачения. Риск кружил Кайлин голову; одна мысль о том, что отец, каким бы сильным магом он ни был, не способен заметить маленькую девочку, свободно разгуливающую по лагерю в теле его дочери, наполняла её ликованием. Когда-нибудь она познакомит их. Когда-нибудь они вместе посмеются над тем, как невнимателен был Элкрон, и как ловко дочь обводила его вокруг пальца. Кайлин не хотелось думать, что отец мог рассердиться из-за того, что она повела себя беспечно, приведя в земной мир сущность из Тени. Ведь речь идёт всего лишь о маленькой призрачной девочке, а не о каком-то жутком монстре, уничтожающем всё, до чего может дотянуться. Отец обязательно поймёт это, когда придёт время. А до тех пор Кайлин и её подруга хотели вдоволь насладиться доступными только им играми – рискованными, и оттого будоражащими воображение. Но однажды они доигрались.

***

      Кайлин бесцельно брела по лагерю, погрузившись в свои мысли. Сегодня ей пришлось встать затемно: нужно было отправиться в лес пораньше, чтобы собрать «Дар Силейз» – капли нектара, появляющиеся на лепестках одноимённых цветов лишь несколько раз в году перед рассветом. По словам знахарки, этот нектар обладал поистине чудодейственными свойствами, но только если успеть вовремя его собрать: всего час после восхода солнца – и время упущено. К чести Кайлин (и к удовольствию её наставницы), она достойно справилась с таким непростым заданием; после этого смешала несколько порций зелий из приготовленных накануне ингредиентов, помогла знахарке с хлопотами по хозяйству, с которыми той, в силу возраста, было нелегко справляться, – и теперь думала, чем бы заняться дальше. Из-за раннего пробуждения девочка всё ещё была немного сонной, мысли не спеша сменяли одна другую, ползая в её голове, словно улитки после дождя. Впрочем, царившая вокруг атмосфера как нельзя лучше соответствовала её состоянию. Это было типичное ленивое утро: то время, когда большинство обитателей лагеря уже проснулись, но пока не спешили погружаться в повседневную рутину. Даже друзей Кайлин, которых, казалось, с утра до вечера можно было встретить на каждом шагу, сейчас не было видно. Возвращаться в лес, чтобы вместе с другой освоить очередное заклинание, девочке пока не хотелось – всё-таки, она не так давно оттуда вернулась. Её мысли сами собой возвратились к идее, которую подруга озвучила несколько дней назад, как раз когда они вместе с другими детьми носились по лагерю, играя в догонялки.       – Спорим, я могла бы притвориться тобой, так, что никто не заметил бы разницы? – С лукавством в голосе спросила призрачная девочка.       Кайлин не стала отвечать сразу, хотя мысль показалась ей заманчивой. Позволить другой на время завладеть её телом и понаблюдать со стороны, как дух от её имени общается с приятелями – это было бы забавно. Так открыто демонстрировать окружающим свою тайну она ещё не отваживалась. Но разве это так опасно? За последние несколько недель она не раз удивлялась тому, насколько слепы члены их клана. Даже зная Кайлин всю жизнь, никто из них не заметит, что общается с совершенно разными девочками, пусть и похожими как две капли воды... Разве что Элкрон мог бы распознать обман, но как раз отца так близко знакомить со своей подругой она не собиралась ещё долго. Одним словом, предложение Кайлин нравилось, но всё же было нечто, что не позволяло ей без колебаний согласиться. Какое-то едва уловимое ощущение, интонация в голосе другой, подсказывавшая, что девочка-призрак что-то недоговаривает. Хотя, возможно, она просто задумала, получив контроль над телом, провернуть какую-нибудь мелкую шалость, о которой не хочет рассказывать раньше времени, чтобы не испортить сюрприз.       Выйдя почти на окраину лагеря, Кайлин неожиданно увидела отца, разговаривавшего с небольшой группой эльфов. Оружейник, старший следопыт, ещё несколько пожилых представителей клана, редко упускавших возможность поделиться опытом с более молодыми соплеменниками – обычный круг общения её отца. Судя по спокойному, будничному тону голосов и невозмутимым лицам, вряд ли они обсуждали что-то серьёзное или срочное. А значит, хранитель не рассердится, если любимая дочка ненадолго его отвлечёт. Тем более, Элкрон стоял спиной к ней – идеальная возможность незаметно приблизиться, поначалу не предпринимая ничего, чтобы скрыть присутствие второй сущности внутри себя. Кайлин уже несколько раз делала так раньше, до последнего не выстраивая ментальный барьер, мешающий отцу почувствовать другую. Она не раз слышала рассказы молодых охотников о том, как во время охоты на кабана кто-нибудь из них стоял неподвижно перед несущимся на него зверем, а в последний момент отскакивал в сторону, успевая вонзить копьё в бок своей жертве. Пару раз охотников, оказавшихся недостаточно ловкими, товарищи приводили в лагерь со сломанной ногой, а то и с глубокими ранами, оставленными кабаньими клыками. Участники этих безрассудных выходок регулярно получали на орехи от старших охотников, но признавали, что пережитые ощущения того стоят. Кайлин понимала их, как никто другой. Ставить мысленный барьер всё позже и позже, чувствуя, как вибрируют натянутые нервы – это была её «охота», вызов, который она бросала окружающим. Вот и сейчас девочка почувствовала, как учащённо забилось сердце, как сознание наполнилось ощущением превосходства – и решительно шагнула вперёд. В этот раз она будет тянуть до последнего, и поставит барьер за мгновение до того, как их с отцом взгляды встретятся.       – Ка-а-айли-ин! – Крик девочки, одной из её подруг, неожиданно появившейся из-за шатров в полусотне метров позади, вклинился в привычные звуки лагеря, словно стрела в ствол дерева. – Идём играть с нами!       Кайлин закусила губу от досады. Вот ведь дура, испортила всё удовольствие! Более неподходящего момента, чтобы позвать её, подруга не смогла бы выбрать даже намеренно. Никак не отреагировав на приглашение, девочка вновь перевела взгляд на отца – и с ужасом поняла, что не успела защитить свой разум. Элкрон смотрел прямо на неё, и по тому, как он внезапно побледнел и отшатнулся, по тому, как распахнулись от страха его глаза, Кайлин догадалась, что её тайна раскрыта. Посох, с которым отец никогда не расставался, выпал из его руки и со слабым стуком упал на землю. В первый момент девочка растерялась, настолько неожиданной показалась ей такая реакция. Раньше она сомневалась, что хранителю долийского клана, уверенно руководившему тем небольшим мирком, который она знала, вообще знакомо чувство страха. И кого он так испугался? Элкрон с его магией не должен бояться обитателей Тени, тем более беззащитного ребёнка. Может, он просто не разглядел, кто перед ним? Кайлин открыла было рот, чтобы всё объяснить, но не успела произнести ни слова. Рука, крепкая, словно ветка железного дерева, больно сжала её плечо, не оставляя шансов вырваться и убежать. Другой рукой Элкрон поднял лежавший на земле посох, и девочке почудилось, что отец впервые в жизни собирается её ударить. Вместо этого верхний конец посоха лишь слегка прикоснулся к её лбу, но с болью, пронзившей при этом всё тело, не мог бы сравниться даже самый сильный удар. Кайлин почувствовала, как её разум заволакивает пелена, ноги подогнулись – и она бы наверняка упала, но в этот момент чьи-то руки подхватили её и потащили. Силы покинули девочку, она ощущала себя тряпичной куклой, неспособной пошевелить даже пальцем. И голова её была такой же пустой, как голова куклы. Она не понимала, куда и зачем её тащат; слышала голос отца, но забыла, что означают слова, и воспринимала их лишь как бессмысленный набор звуков. Впрочем, два слова Кайлин всё же узнала: «демон» и «ритуал».

***

      Растерянная и напуганная, не понимающая, что с ней происходит, Кайлин, спотыкаясь, бежала сквозь туман, густой и плотный, как шерсть галлы. Туман набивался в уши, приглушая все звуки, делая неразборчивыми доносящиеся откуда-то слова и искажая голоса. Туман застилал глаза, создавая иллюзию, что вокруг нет ничего, кроме серой пустоты. И главное, туман причинял боль, заставлявшую её извиваться всем телом и кричать от нестерпимой муки; туман сам был болью, от которой не было спасения нигде. Словно птичка, запутавшаяся в сетях, девочка металась из стороны в сторону, пытаясь найти выход, но тщетно. Иногда усилием воли ей удавалось ненадолго разогнать туман вокруг себя, но лишь затем, чтобы увидеть, как привычные ей миры сменяют друг друга, сплетаются, образуя причудливую, незнакомую реальность. Только что Кайлин находилась в эльфийском лагере, почти полностью скрытом в белой дымке, слышала встревоженные голоса, сливающиеся в невнятный монотонный шум, – а когда туман в следующий раз отступал, она видела вокруг коридоры своего внутреннего лабиринта. Это место всегда было её личным убежищем, но теперь спасения не было и там. Собственный разум стал холодным и чужим. Туман клубился вокруг, толстым ковром обволакивал пол и стены, нещадно кусал её за ноги, словно стая изголодавшихся куниц, превращая каждый шаг в пытку. Двери в Тень – её единственная надежда на спасение – тоже исчезли за плотной завесой. Девочка попыталась было отыскать хоть одну из них на ощупь, но стоило ей погрузить руку в серую дымку, как половину тела словно пронзили десятки стрел, сразу заставив её прекратить дальнейшие попытки. Каким-то образом Кайлин знала, что, даже сумев найти и открыть дверь, ничего не добьётся: магия Элкрона не позволит ей воспользоваться Силой.       Девочка потеряла счёт времени. Боль накатывала на неё волна за волной, и казалось, что конца этому не будет. Боль терзала её снаружи, разрывала изнутри, и всё, что ей оставалось – кричать, кричать, кричать... Кайлин чувствовала, как внутри неё так же мечется и вопит от боли другая.       – Спрячь меня! Спрячь! – Доносились до неё бессвязные крики. – Они не смогут... Не доберутся... Не позволяй им…       Если бы Кайлин могла оказать хоть какое-то сопротивление, давно бы сделала это, не дожидаясь просьб подруги. Но сейчас она была в полной власти отца. В своём внутреннем мире она могла только бежать по бесконечным коридорам, которые никуда не вели. Во внешнем мире ей было недоступно даже это. Попадая туда, девочка чувствовала, что лежит на плоской твёрдой поверхности и не может пошевелиться. Здесь она была не одна: за пеленой тумана едва виднелись размытые фигуры собравшихся вокруг эльфов. Один из силуэтов – Кайлин это знала – принадлежал Элкрону. Он то отдалялся, растворяясь в белом мареве, то приближался почти вплотную, каждый раз принося с собой новый всплеск боли и страха. Девочка пыталась просить, звать на помощь – но какая-то сила не позволяла словам вырваться наружу, превращая их в нечленораздельные крики.       – Элкрон, нужно это прекратить! – Сквозь туман услышала Кайлин чей-то дрожащий от волнения голос. Девочка так и не узнала, кому он принадлежал. – Ты же видишь, она больше не выдержит!       «Да, да, остановите его! – С отчаянием взмолилась она про себя, по-прежнему не в силах произнести ни слова. – Всё, что угодно, только пусть это прекратится!». Ответом была новая вспышка боли, и два вопля бессильной ярости, вырвавшиеся из детского горла, слились в один.       Когда реальность происходящего, и без того зыбкая, понемногу стала меркнуть, Кайлин не испугалась, а наоборот, испытала облегчение. За время, проведённое среди тумана, будь то час, год или вечность, она прошла через бесплодные попытки сопротивляться, через столь же напрасную надежду, что Элкрон в конце концов сжалится над ней, которая, наконец, уступила место обречённости. Она сама виновата в происходящем: помогла перейти духу из Тени в свой мир, хоть и знала, как отец к этому отнесётся. Теперь он считает её одержимой, а одержимость – худшее, что может произойти с магом, Элкрон не раз это повторял. То, что Кайлин – его единственная дочь, не спасёт её от смерти; девочка это понимала, но ей уже было всё равно. Раз для неё всё должно закончиться именно так, то пусть уж поскорее.       Боль всё ещё давала о себе знать, но была уже не такой мучительной, как прежде. Кайлин чувствовала, как её тело постепенно становится невесомым и прозрачным, словно воздух. Ещё немного – и туман не сможет ей навредить; она сольётся с ним, сама станет таким же туманом, а потом и вовсе исчезнет из этого мира, навсегда уйдя за Завесу. Если только отец каким-то образом не удержит её. Власть Элкрона наверняка распространяется на духов так же, как и на живых; недаром ведь другая так и не смогла покинуть её разум. Даже самая преданная подруга не стала бы добровольно делить с ней эту боль.       Крики другой в её голове сменились жалобными стонами, которые становились всё тише. Кайлин стало жаль подругу. Она-то не сделала ничего плохого! За всё время, прошедшее с их первой встречи, призрачная девочка не причинила никому вреда, и сейчас страдает ни за что. Если бы ей можно было хоть как-то помочь... В коридорах её разума полным полно дверей, ведущих в Тень; если бы удалось хоть ненамного приоткрыть одну из них, другая наверняка смогла бы воспользоваться этим и вернуться туда, откуда пришла. Но сплошная стена тумана надёжно скрывала все двери, отделяя девочек от пути к спасению хотя бы для одной из них.       «Ты не находишься внутри лабиринта, – внезапно вспомнила Кайлин слова подруги, которым в своё время не придавала значения. Возможно, потому, что время по-настоящему понять их наступило только сейчас. – Так же, как и он не внутри тебя. Лабиринт – это и есть ты».       Она сама не ожидала, насколько легко удастся слиться с тянувшимися вокруг коридорами. Стены, несколько секунд назад окружавшие девочку, вдруг стали её собственным телом. Больше не нужно было гадать, где находится та или иная дверь; Кайлин чувствовала их все, так же, как раньше могла чувствовать пальцы на своих руках. Сейчас на каждой двери появился массивный засов, и какая-то невидимая сила не позволяла сдвинуть его ни на сантиметр. Но разве можно одновременно блокировать так много дверей, не пропустив ни одной? Кайлин хорошо представляла, на что способен Элкрон, но сомневалась, что даже его сил достаточно для этого. Если она ошибается – значит, всё напрасно, и шансов спасти подругу нет.       Словно поняв намерения девочки, туман набросился на неё с удвоенной яростью. Вспышки боли стремительно учащались, пока не слились в один приступ, не отпускавший её ни на миг, не позволяя толком ни шевелиться, ни даже думать. Окружающий мир вращался перед глазами, медленно уплывал куда-то, грозя навсегда оставить Кайлин в тёмной пустоте, где она наконец-то сможет обрести покой. Но она не могла позволить себе остановиться, пока оставалось последнее незаконченное дело. Собрав остатки сил, девочка сосредоточилась на единственном действии, имевшем сейчас значение, и услышала, как далеко внизу – на одном из самых глубоких уровней лабиринта, куда она никогда не отваживалась спускаться – лязгнул, открываясь, засов на одной из дверей.       – Уходи! – Крикнула она, надеясь, что другая всё ещё жива и слышит её. – Скорее, пока путь свободен!       Лабиринт быстро погружался во тьму, но Кайлин это уже не пугало. Жизнь она прожила короткую, зато интересную – не все могут этим похвастаться. А главное, закончила её достойно, сделав всё возможное, чтобы спасти подругу. С ощущением выполненного долга девочка открылась подступающей темноте. И за мгновение до того, как сознание оставило её, погасив последние искорки света, голос в голове прошептал всего одно слово. Звук был необычайно тихим, и Кайлин услышала его лишь потому, что очень хотела услышать.       "Спасибо."