𝘿𝙧𝙤𝙬𝙣𝙞𝙣𝙜 𝙞𝙣 𝘿𝙖𝙧𝙠𝙣𝙚𝙨𝙨

Кошмар следует по пятам,

Скрипит паркет, под весом их.

Хрустит листва, скрипят деревья,

Отчаяние убивает ночь.

Один лишь только смертный путник,

Всё смотрит в небо по утру.

Как жаль, ведь тот рассвет всё так далёк.

***

      Невыносимое утро, даже несмотря на то, что сегодня у него выходной день.       Айзен с трудом разлепляет свои глаза, замечая рядом с собой мирно спящую Кьеко, которая видимо, тоже начала потихоньку просыпаться, судя по тому, как она начала тянуться и зевать.       — Доброе утро, — хрипит мужчина и переворачивается на спину.       Холодно, нужно одеться.       — Доброе, — трёт она глаза и мягко улыбается, опираясь на локоть. Сегодня, будет отличный день, ведь он сегодня дома. Не ей одной таскать за уши шумную эспаду. Не ей одной спать сегодня ночью.       Девушка садиться на край кровати и поправляет лямки своей ночнушки, прежде чем широко зевнуть и пойти к шкафу за вещами.       Сосуке пусто смотрел куда-то в потолок, всё пытаясь избавиться от сонного состояния. Голова болит, тело гудит, ноги и руки налиты свинцом... Не было желания что-то делать. Не было желания вставать, но он пообещал приготовить завтрак.       Шатен, пересиливая себя, встаёт с постели и тоже идёт к шкафу, попутно приобнимая одной рукой девушку, что возилась с футболкой, которая лежала на полке выше.       — Клади ниже, ты же не достаёшь, — Айзен отходит назад, взяв свои вещи и отдавая чужие в руки.       — Но ты же достаёшь, — очередная улыбка озаряет её лицо.       Мужчина готов видеть это как можно чаще; когда она плачет, это разбивает его отравленное и чёрствое сердце пуще прежнего.       — Теперь понятно, что за планы у тебя, — беззлобно, в шутку говорит он, спустя небольшую паузу и надевает на себя серую футболку.       — Раскусил, — хмыкает она и идёт в ванную переодеваться и умываться, чтобы не тратить время попусту.       Айзен, переодевшись, направился на кухню, откуда шёл балаган. Неужели встали так рано? Хотя... Взглянув на часы, Айзен увидел что уже была половина второго, неплохо он так проспал... Давно не было такого, успех, что ещё можно сказать.       — Доброе утро, Айзен-сан, — отзывается Гриммджо, при виде своего босса.       — День уже, идиот, — шикает Ноиторра рядом, за что получает локтем в рёбра.       — Захлопнись, дылда, — шипит синеволосый и снова поворачивается к старшему, — Айзен-сан, Айзен-сан, вам нужна помощь с готовкой?       — Нет, Гриммджо, я знаю как ты помогаешь, потом кухню не спасти, поэтому оставь это мне, — вздыхает мужчина, чувствуя как чужая ручка мягко ложиться на его плечо.       — Нам. Мне же ты доверишь готовку? — довольная улыбка расплылась на её лице, и она готова поспорить на собственную коллекцию ножей: в глазах эспады мелькнула зависть.       Жаль конечно их расстраивать, но Кьеко не может позволить им сегодня достать Айзена, поэтому и будет почти на постоянной основе находиться рядом с ним. Сама она очень рада подобной затеи, как никак, она действительно соскучилась по нему за это время, да и хочется побыть полезной в этой бытовухе. Айзену и так нелегко, его гоняют туда-сюда без продыху.       Девушка ухмыльнулась, хватая всеобщего любимца в эспаде за щеку, на что Гриммджо айкнул, опускаясь пониже.       — Кьеко-сан... Ну что вы с утра, сегодня же нету никаких тренировок, — грустно начал синеволосый, не понимая, что к нему докопались.       — Балда ты всё таки, Грим, — незачем их ругать, да и она не собиралась. Сейчас её взгляд мягкий, улыбка, скорее заботливая, нежная, которую так редко можно увидеть на её бледном уставшем лице. Она счастлива сегодняшним днём, счастлива видеть всех этих людей, в особенности его рядом. Она не может играть роль неприступного айсберга постоянно. Эспада не просто солдаты и специальный отряд, они стали ей настоящей семьёй за эти десять лет.       Айзен, скорее всего, тоже так считает, но он просто не хочет этого показывать.       Идиот он, гордый, принципиальный идиот, который всё держит в себе. Но его можно понять, у него высокая должность, он не может ошибаться, не может подвести отряд и их... У него слишком много ответственности, слишком много обязанностей, которые он выносит на своих плечах. Порой, Кьеко чувствует себя бесполезной. Порой, ей кажется что она не способна помочь ему, когда он действительно нуждается в ней. Порой, ей кажется, что он отдаляется.       Это причиняет ей боль.       Ей больно смотреть на него, как он постепенно угасает. Как от того мальчика не осталось ни следа, как он просто напросто завядает, как цветок в вазе, как старость губит человека....       Он действительно заслуживает счастья. В его жизни было слишком много неудач и падений, нежели взлётов и успехов. Он действительно заслуживает большего, большего счастья.       Ей больно смотреть как он страдает, от всего этого кошмара, как он ломается, от всей этой ответственности и обязательств.       Выходные для него редкость, но даже на них его могут срочно выдернуть в штаб или на внезапное поручение...       Но сейчас это не важно. Он сейчас здесь, рядом с ней. Сейчас он дома, готовит завтрак, что пропустил, хотя наверное нет, это уже обед.       Неужели эспада дождалась обещанной еды, что должна быть несколько часов назад? Удивительно, хаха       Айзен ворчит, а ребята всё крутятся вокруг него, заглядывают за широкую спину, принюхиваются и пытаются что-то украсть с разделочной доски. Он бьёт их по рукам, не сильно, конечно, но ощутимо, чтобы они не мешались и не трогали еду раньше времени.       Они любят его, откровенно любят. Он для них был как второй отец. А они не были просто подчинёнными для него. Трудно было с ними, выросли оболтусами, но такими преданными, что даже не вериться.       Кьеко счастливо и чуть тоскливо улыбается, глядя на всю эту суету вокруг Сосуке, даже тихий и замкнутый Улькиорра решил присоединиться к их компашке, на что шатен откровенно удивился.       Так забавно наблюдать за ними со стороны, даже вмешивается не хочется...       В скором времени и Старк соизволил выйти из своей комнаты на кухню, за ним следом лениво плелась Лилинет. Бедняжка явно устала будить его.       — Доброе утро, — кивает он аристократу, на что получает подобный ответ.       Койот молча оглядывает кухню, в особенности плиту, решая дождаться обеда, а не есть всякую дрянь из холодильника на пустой желудок.       Лилинет ушла в гостинную на диван, где включила телевизор.       — Шеф, шеф, давайте сегодня устроим киновечер? Мы уже и фильм подобрали, — крутился вокруг своего босса Гриммджо с счастливой улыбкой.       — Айзен-сан, Айзен-сан, ну давайте, Кьеко-сан будет с нами, а без вас будет одиноко, — Нэл рядом грустно вздохнула.       — Посуду помоете, пропылесосите, мусор выбросите, газон польёте и после фильма всё за собой уберёте, — ребята хором, счастливо, крикнули победное «Ура!» прежде чем разбежаться и поделить обязанности между собой.       Айзен дал своё непрямое согласие.       В этот момент, Кьеко заметила улыбку на его лице.       Сердце в груди приятно начало греть, глаза засияли от радости, а губы сами расстянулись полудугой, мягко, нежно.       Нет. Он не каменная непреступная стена. Нет, он не глыба льда. Он — Айзен Сосуке, её вовеки искренний герой и спаситель. Он — её надежда, её свет. Он — обычный человек, который просто защищает своих близких. Он обычный человек, который ещё не нашёл себя.       Он тот, кто потерялся во мраке собственных мыслей. Он тот, кого отчаянно и безжалостно растоптали в пыль. Тот, кого лишили мечты, надежды и света.       Он, безымянный герой, о котором никогда не узнают люди. Он тень этой страны, отчаянно бьющийся за справедливость и мир.       Но он её герой, навеки, навсегда.       И она пойдёт с ним хоть на смерть, хоть на край земли.       Лишь бы он был рядом, остальное не важно.       Всё не важно. . . . .       Мысли. Мысли. Мысли.       Вязкие размышления, сомнения, переживания... Ему не нравится ситуация что сейчас происходит в стране.

«— Яхве... В последнее время мне совершенно не нравится его действия, поступки и планы. В них есть какой-то подвох, но вот какой... Возможно, он действует только в своих интересах, возможно только ради выгоды, ради денег или власти, я не могу этого понять, но он точно не желает справедливости и мира в стране. Пусть он и наладил экономику, поднял Японию с колен и люди даже потянулись к нему, это не делает его святошей, который не приследует собственные цели... У него явно есть какая-то цель, которую он либо скрывает, либо я просто не могу её понять.

Честно признаться, я уже устал быть его псом на коротком поводке. После убийства старика Ямамото, мне теперь стало беспокойнее в разы. Не знаю что делать, не знаю как поступить, не хочется делиться этими мыслями с кем либо ещё, мало ли вдруг окажется что я не прав и себя накрутил, но... Впредь я буду более осторожен с этим человеком, я хочу понять что он задумал и вовремя принять меры.

Мне не даёт покоя одна мысль, что эта гармония в стране сейчас может в любой момент рухнуть по вине Яхве. Десять лет прошло с того момента как я вступил в ряды армии, стал цепным псом, что рвёт людей по указке, почти десять лет страна восстанавливалась и полностью встала с колен только недавно, подняв свою экономику со дна.

Десять лет я не видел его...

Интересно, как они там сейчас, как он? Надеюсь, он забыл меня, надеюсь он вспоминает меня с ненавистью, как и я сейчас.

Заболело где-то под рёбрами. Сжимаю рукоятку ножа сильнее, мысли судорожно забегали в голове, создавая чужой образ.

Скалюсь от неприятного жжения в груди, от ноющей тоски и пылающего гнева и ненависти, что столкнулись между собой в моей голове.

Никогда бы не подумал, что моя жизнь будет такой. Мрачной, серой, жестокой. Если бы не эспада и Кьеко, скорее всего я бы сошёл с ума, от всего этого дерьма, от всего этого кошмара.

Хочется спать. Я проспал более четырнадцати часов, но мне всё равно не хватает. Хотя, сомневаюсь что я когда нибудь нормально высплюсь.

Стоит зайти к Гранцу по поводу лекарств, да и на осмотр неплохо бы сходить. Кажется, я снова похудел, хотя не удивительно, с таким то образом жизни, когда я дома почти не появляюсь и нормально не питаюсь.

Сегодня выходной день... Нужно забыть про обязанности, про работу и прошлое. Хотя бы сегодня. Хотя бы ради них»

      Обед доходит на плите, сам мужчина лениво развалился за столом. Устал.       Кьеко сидит рядом, слабо улыбается и смотрит на него. Эспада где-то суетиться, шумит, убирается. Порой они не бесполезны, но тут Айзен уже съязвил.       — О чём задумался? — девушка подперла подбородок ладонью.       — Да так, редко можно заметить такую воодушевленность ребят к уборке, — шатен хмыкнул.       — Редко видишь, потому что выходные у тебя точно такая же редкость, но только для них, — улыбается она, — Но я рада, что сегодня ты с нами, Айзен.       Хочется ответить "я тоже" но он лишь кивает, сдерживая себя от многословности и сентиментов. Когда-то он был таким, когда давно. А сейчас он уже не такой.       — Шеф! — воскликнула Тиер, — Парни разбили бутылку, когда выносили мусор, где веник? — вздохнула девушка.       — Надеюсь паркет не пострадал, — Айзен, не смотря на Харрибель, указывает на подсобку в коридоре, прежде чем лениво подняться и пойти перемешать мясо и овощи на сковородках.       — Гриммджо наступил на осколок, — с этими словами она скрылась с поля зрения вместе с веником и совком.       — Ребёнок пострадал, а тебе лишь бы паркет был в порядке, — разводит руками Кьеко, — Что ты за тиран.       — Этому ребёнку уже скоро двадцать, как он не убился за это время только черт знает, поэтому переживать за этого болвана себе дороже.       — Какой же ты всё таки злой.       — Сама глумишься над ними хуже меня, ещё и я крайний.       — Видишь, сам признался что обижаешь их.       — Да они сами кого хочешь обидят. Вроде уже взрослые, но нет, всё равно каким-то образом носки у них в холодильнике, а кто-то из ружья попал себе в ногу резиновой пулей, а потом разнылся у Гранца что ему якобы больно. Конечно.       Кьеко сдалась и разразилась хохотом. С ним забавно спорить, особенно если тема касается эспады. Они хорошие и верные солдаты, бесспорно, но в бытовой и обычной жизни они те ещё засранцы без преувелечений. Но что с них взять? Они рано лишились дома и семьи, рано лишились возможности на счастливое детство, а сейчас... сейчас они научились наслаждаться жизнью, доставать своего новоиспеченного папашу и просто дурачиться. Просто научились быть собой, совмещать обычную жизнь и их работу, на которую они добровольно пошли. Совмещать серьёзность и забаву, балансировать всё вместе и при этом быть хорошими натренированными солдатами и хорошими "детьми". Из-за того что они прожили у них десять лет, пошла привычка называть их детьми, хотя самому старшему из них двадцать семь, а самому младшему, Гриммджо, всего двадцать, ну, по крайней мере, скоро будет.       Улыбка всегда сама по себе появляется на её лице, стоило вспомнить их.       Да...       Сейчас она определённо счастлива. Счастлива, быть рядом с ними, рядом с ним... . . . .       — Айзен-сан, — ребята подошли к своему боссу ближе к вечеру, когда и был назначен кинопросмотр.       Мужчина повернулся к ним с немым вопросом в глазах, дожидаясь когда они продолжат.       — Давайте закажем пиццу, вам же проще, не придётся ничего на ужин готовить, — начала Нэл.       — Коробки выкинете?       — Да.       — Драться, как обычно, за последний кусок будете?       — Нет.       —..Да.       — Кто сказал да? — Айзен сложил руки на груди.       — Не будем, — хором заявили ребята и Сосуке заметил краем глаза как Ноиторра наступил на ногу Гриммджо. Теперь ясно кто собрался устраивать очередные дуэли за еду.       — Позовёте меня как сделаете заказ, попросите Кьеко, — с этими словами шатен удалился на улицу покурить.       — Ах ты, — вскинулась Кьеко, но вздохнула, доставая из кармана телефон, — Ждать, я сама сначала выберу себе и ему, а потом по очереди выбирайте что будете.

°°°

      Айзен вышел на терассу и сел в кресло вместе с пачкой сигарет и зажигалкой. Мужчина достал первую сигарету и закурил, вдыхая едкий противный дым, пытаясь тем самым расслабиться, отвлечься от навязчивых мыслей, что непрерывно лезли в голову. Сигареты та ещё дрянь, но к сожалению, они хоть как-то, но помогают.        Размышления по поводу Яхве не покидают его; навязчиво лезут и лезут без остановки. Раздражает и напрягает.       Аристократ тяжело вздыхает. Тошно как-то. От самого себя, от такой жизни. Хочется хоть немного стабильности, хоть немного покоя, чтобы прийти в себя, но работа не позволяет. Она и не будет позволять.       Хочется... Хочется снова вернуться в то беззаботное время. Хочется снова увидеться с ними, хочется так же засмеяться. Но сейчас, он скорее и быстрее сломается, расплачется или сорвётся на кого-то, нежели позволит своим чувствам снова воскреснуть.       Его сердце всё такое же. Оно пылает, оно жаждет вырваться из этой клетки, оно жаждет парить, жаждет наивной свободы, которой он жил раньше. Но он изменился. Появились новые принципы, правила и планы, появились условия и оковы с ошейником, что не позволяют сделать лишнего движения.       Сейчас он не Айзен Сосуке. Сейчас он марионетка, сейчас он убийца, безымянный герой, теневое правительство, но не человек.       Сигарета тлеет в руках, отдаёт жаром, обжигает пальцы. Задумался.       Окурок падает в почти переполненную пепельницу, пальцы уже машинально тянуться за следующей в пачку.       Щелчок зажигалки, пламя греющее холодную руку...       Старк садиться рядом.       Только он хотел что-то сказать как сигарета, что была даже нетронутой, выпала из его пальцев.       Твою мать! Как же он мог забыть!       — Айзен? —хрипло спрашивает испанец.       — Выборы... Скоро же выборы...       Койот тут же замолчал, понимая что сейчас может только ухудшить чужое состояние.       — Сейчас, не думай о них. До выборов чуть больше полугода, сегодня у тебя выходной, так иди же к ним, проведи этот день рядом с ними и хоть в этот момент не думай о работе, о Яхве, — Старк и сам закурил, задумчиво глядя куда-то вперёд, — Твоя жизнь не крутиться вокруг работы, ты можешь позволить себе расслабиться на жалкий денёк, ничего страшного от этого не случится. Потом поговорим, иди к ним, — мужчина слабо улыбнулся.       Правда... Они ждут его, они в нём нуждаются, а он их не бросит.       Военный медленно поднимается с кресла, поднимает сигарету с пола и выкидывает в пепельницу, прежде чем молча зайти в дом и кивнуть Старку.       Он прав. Он определённо прав, но Айзен ничего не может поделать...       Вернувшись в гостинную, сердце болезненно затрепетало, стоило увидеть их всех в сборе, даже Гранц вылез из своей лаборатории, они все ждали его.       Да... Ради них он и старается. Ради них он пашет. Ради них, ради их улыбок и счастья. Ради них он и живёт.       Один день, ничего страшного не будет, если он побудет просто Айзеном, а не Вороном, не аристократом, не военным, не убийцей. Просто Айзеном, что ценит этих людей, которые все сели поближе к нему.       Возможно, счастье на мгновение воскресло в нём.       Он рад, что не один.

      Наверное, однажды он вырвется из этой клетки.

Он действительно надеется.

. . . .       — Кьеко, — тихо позвал её мужчина, лежа на холодных простынях.       — Что такое? — спрашивает она его, распуская свои волосы.       — Ничего, доброй ночи, — отвечает шатен и переворачивается на бок, к окну.       Девушка молча ложиться рядом и обнимает его со спины.       — Доброй ночи, — тихо говорит брюнетка, закрывая глаза.       В этот момент Айзен сдержался от лишних и ненужных слов.       Нет, ей не стоит знать, не стоит знать что ему плохо, что его беспокоит ситуация с Яхве и возможная угроза Японии. Не стоит.       Совсем.       По крайней мере сейчас.       Он справиться сам.

***

Мысли сжирают живьём.

Разум пленён тем отчаянием,

А сердце забито печалью.

Глаза налиты тоской.

Не больно, не страшно,

Смерть на пороге встречает с косой.

Глядишь в пустоту, а там тени:

Мелькают, язвят и гогочат,

Противно и тошно,

Ужасно и грустно,

Но тень улыбается, шепчет — "умри"

Так сладко и нежно,

Так гадко небрежно,

Что хочется выть.

Возненавидишь их мёртвые глаза,

Их гнилые руки и отчаянный крик.

Белые лилии на берегу,

Чёрное озеро, сгоревший лес...

Ждёт тебя кошмар и театр теней,

Кровь и насилие,

Печаль, а быть может и смех.

Глаза, голоса, они рядом,

Ты знаешь, ты помнишь,

Ты не забыл.

Запомни навеки, о белых цветах, о озере том,

Запомни, живи,

Не отпускай, погоди.

Они близко, они рядом,

Просто подожди...

Сосчитай до десяти,

Отмерим сколько жить осталось,

Баллада о грешном герое с цветами, закончится горем.

Баллада о смертнике станет судьбою.

Ты только жди.