Скромные зарисовки

      Он отбросил телефон, будто тот обжег его. На светящемся экране всплывали сообщения в чате. Слова, слова, слова… смайлы, сердечки, огоньки, оживленная беседа, в которой он раньше принимал участие, а теперь только наблюдал. Экран померк, а затем потух совсем, но телефон продолжал вибрировать, не давая забыть о себе. Хотелось разбить его об стену от нахлынувшей злости. Но она ушла быстро, уступив место тоске и какому-то еще чувству, которое было не знакомо прежде. Как будто много маленьких иголочек кололи его где-то в груди, ощутимо, но не смертельно.       Телефон снова завибрировал, отчаянно привлекая к себе внимание. Любопытство заставило разблокировать экран и пробежаться глазами по сообщениям в чате. Иголочки превратились в ножи, которые кололи, резали и терзали. Больно. Но почему так больно? Что это за чувство?       Ревность.       Намджун не знал этого чувства раньше. И вот на пороге тридцатилетия судьба посмеялась над ним и щелкнула по носу, который он так высоко задрал. Ревность всегда виделась ему недостойным чувством, глупым и даже стыдным. Теперь же, узнав что это такое на самом деле, он понял, что был слишком высокомерен.       Первое время Намджун отказывался от своей ревности, называл ее любыми другими словами. Но название не меняло сути. Он бежал от нее, но нельзя убежать от самого себя. Он пытался вытеснить это чувство делами, занятостью и усталостью, но и это не помогло.       В конце концов он решил расставить все точки над i и пришел к выводу, что не имеет никакого права на ревность. Потому что ревновать можно только того, кто с тобой. А Намджун был один.       И прямо сейчас он был один в своей квартире, лежал на кровати в темной комнате в обнимку с вибрирующим телефоном, который прежде дарил ему лживое ощущение причастности, даже нужности.       Намджун лежал в той же одежде, в которой пришел с работы. Он ослабил галстук, но дышать легче не стало. Уже давно он не дышал легко и свободно. Но разве это не то, что доступно каждому человеку — дышать? Оказалось, нет.       Первый раз дыхание Намджуна сбилось, когда он увидел нежную улыбку Джина, подаренную не ему. Второй раз его дыхание сбилось, когда он услышал ласковое обращение Джина, но не к нему. Третий раз его дыхание сбилось, когда ощутил теплое прикосновение Джина, но не к себе.       — кто этот новенький? — спросил Намджун у своего коллеги.       — новенький?       — ну да, вон он разговаривает с Джином, — они посмотрели в сторону главного менеджера.       — Тэхён? — удивился коллега. — Так он не новенький, а очень даже старенький, — и посмеялся над своим дурацким каламбуром, Намджуну же было совсем не смешно.       — в каком смысле? — с раздражением спросил он.       — я не знаю подробностей. Тэхён работал здесь с Джином еще до того, как ты к нам устроился. Потом что-то случилось и Тэхён ушел. И вот теперь вернулся.       — они друзья?       — вроде да. Знакомы точно давно, я слышал, что они учились вместе в университете.       Намджуна душила ревность. Она поселилась в его груди и не давала дышать, а когда он читал в неформальном чате их отдела сообщения с налетом легкого флирта, ревность сжимала ему горло железной хваткой. Больно. Комок в горле все нарастал и вырвался наружу слезами. Намджуну хотелось остановить эти стыдные слезы. Он жалел себя. Джин ничего ему не должен, ничего ему не обещал, он остался к нему добр, просто радовался возвращению былых отношений.       Собрав остатки гордости, единственного чувства, которое поддерживало Намджуна в этих страданиях, которые он откровенно считал необоснованными, он решил попытаться сохранить себя. Ему невыносимо было думать, что кто-то может узнать, как он дома, уткнувшись в подушку, плачет от того, что один человек стал уделять ему меньше внимания.       Думал ли он о том, чтобы поговорить с Джином? Думал. Да только несправедливо перекладывать на другого человека ответственность за свои чувства. Надо просто подождать. Все пройдет. Меньше заходить в этот чат, не бередить раны, больше работать и не следить за тем, что происходит в офисе и кто с кем общается, смотрит, улыбается, прикасается.       Ревность — недостойное чувство. Собственничество порождает ревность, не любовь, не надо путать. Любовь понимает, принимает и дает свободу. Намджун не хотел ревновать, он хотел любить.       Звук входящего звонка взорвал тишину комнаты. Намджун вздрогнул от неожиданности. Уже слишком поздно для звонков. Он взглянул на экран телефона и замер. Джин. Сердце маленькой пташкой забилось о ребра, разбудив надежду. Намджун сдавленно вдохнул и отогнал от себя все мысли.       — алло?       — Джун, прости, что так поздно звоню, я не разбудил тебя?       — нет, все в порядке. Что-то случилось?       — я хотел попросить тебя выйти завтра пораньше и подготовить несколько документов для встречи. Понимаю, что моя просьба не очень…       — конечно, я приеду, — перебил его Намджун, обрывая неловкие извинения.       — правда? Я понимаю, что доставляю тебе неудобства…       — не волнуйся, все хорошо.       — правда?       — да.       — нет, я не об этом. У тебя всё хорошо?       Повисла пауза. Глупое человеческое сердце сжалось и облилось кровью от просто вопроса «все ли хорошо». Намджун не хотел врать, но и рассказать, как себя чувствует, не был готов.       — а почему ты спрашиваешь?       — ты изменился, — снова повисла пауза. — Как будто прячешься.       — Джин… спасибо, что спросил, но я пока не знаю, что тебе ответить. Мне нужно время.       — да, хорошо, я понял. Просто, немного скучаю по тебе. Это странно, конечно, мы же каждый день видимся, — он усмехнулся невесело.       Скучает. Такое драгоценное слово.       — прости, пожалуйста, Джин. Я тоже скучаю…       — Доброй ночи, Джун! — улыбнулся.       — Доброй ночи!       Гудки. Тишина.       2022.06.29