Записки примерного семьянина

До Нового года остается три дня. Отдел лихорадит как в землетрясение накануне Апокалипсиса. Товарищ полковник дошла до ручки в прямом смысле слова — стол ломится от самых разных бумажек. Наравне с рапортами и отчетами, вырванными у сотрудников в неравном бою, по кабинету подбитыми чайками печально реют заявления на отпуск и представления на премию от людей, которым такое слово вообще должно быть незнакомо — то бишь от Фомина, Павлова и Агапова. Фомин, легок на помине, робко покашливает у порога — не то обозначает свое присутствие, не то тонко намекает на срочную надобность уйти в запой на больничный.       — Отгул не дам, — не поднимая головы от бумаг, обрубает на корню радужные мечты Ирина Сергевна.       — Ирин Сергеевна, а может, ну… премию… Новый год же… — канючит участковый тоном первоклассника, умоляющего родителей об амнистии, то бишь прогуле.       — И за что же тебе премию? — с неподдельным интересом спрашивает товарищ полковник. Мне, честно сказать, тоже интересно, какие же из его подвигов, по мнению Фомина, заслуживают подобного поощрения. Может быть, тот эпизод, когда он попался в пьяном виде комиссии и послал матом возглавлявшего ее генерала? Или случай, когда, будучи с мощного бодуна, перепутал тещу префекта с главной скандалисткой активисткой района и доходчиво объяснил ей, как его достали бдительные граждане, сигнализирующие о правонарушениях? А может, та история, когда Фомин, желая поживиться, тормознул «гостя столицы», приняв его за нелегала, потребовал денег и притащил в опорник разбираться… А потом, отчаянно потея, извинялся как заведенный, выяснив, что гастарбайтер — вовсе никакой не гастарбайтер, а высокопоставленный гость из дружественной страны, решивший в одиночку осмотреть московские достопримечательности…       — Эээ… ну… — мнется главный алкоголик отдела, — я ж хорошо этот месяц-то отработал… и без косяков… ну, почти.       — Фомин, пошел вон отсюда! — все-таки взрывается Ирина Сергеевна, в качестве весомого аргумента запуская в участкового подаренную им же кружку. Капитан, вжав голову в плечи, выметается за дверь — за пару секунд до того, как в створку грохает злополучная чашка, рискующая стать орудием преступления. Как говорится, спасибо, что живой!

***

До Нового года остается два дня. Самое время, чтобы дочуня, смущенно потупившись, напомнила любимым родителям о необходимости раздобыть наряд для детского утренника. В одиннадцатом часу вечера, вооружившись телефоном и обширным лексиконом нецензурных слов мы с Иришкой обзваниваем все существующие пункты проката костюмов — в нашем районе, в соседнем, а также в области и в ближайшей галактике заодно.       — Остался только костюм Шрека, — радостно оповещает нас сотрудница единственной работающей организации. — Берете? Я, живо представив, какой рев поднимет Марина Павловна поутру, обнаружив, что прекрасная принцесса Снежинка за ночь превратилась в зеленое чудище, поспешно прощаюсь. Иришка сложно смотрит на меня, но молчит — похоже, от радости утратила дар речи. Ну а что тут скажешь? Все как в известной песне: «Скоро рассвет, выхода нет»… В двенадцатом часу ночи с антресолей торжественно извлекаются фамильные сокровища: швейная машинка «Зингер», несколько мотков тюля, кремовые занавески и растерзанная неведомым зверем белоснежная мишура. Выгнанный из-за компьютера Саня, тяжело вздыхая, покорно вырезает из кружев замысловатые цветочные композиции, пришивая их на усыпанный блестками топик а мог бы в «Контру» до трех ночи рубиться; Иришка бодро строчит на машинке сложносочиненный тюлевый «наюбник», а мне, как несчастному выпускнику художки, поручено самым аккуратнейшим образом перенести схему детской юбки из интернета на многострадальные шторы. Спустя три порезанных пальца, пять сломанных линеек и один порванный сантиметр задача успешно выполнена — остается только вспомнить игру в конструктор и благополучно соединить части наряда в единое целое. Совершенно вымотанные, но довольные результатом своих трудов, наконец позволяем себе немного расслабиться и на пять минуточек прикрыть измученные глаза. Возмущенно заоравший над ухом будильник нагло врет, что уже восемь утра.

***

До Нового года остается десять часов. Безумный марафон по ближайшим супермаркетам объявляется открытым. Коварно угнав забытые рассеянными хозяевами пустые тележки, совершаем набег на все отделы по очереди. Первый же кровавый бой за три банки зеленого горошка начинает товарищ полковник, схлестнувшись с какой-то тщедушной девчонкой не на жизнь, а на смерть.       — Я многодетная мать, у меня пятеро детей! — визжит девица, вцепившись в консервы железной хваткой.       — Если ты многодетная мать, тогда я президент Гваделупы! — нагло фыркает в лицо студентке Иришка, ловко выхватывая у конкурентки злополучный горошек.       — Вы посмотрите, она еще и матерится! — сиреной взвывает девчонка вслед царственно удаляющейся с поля битвы счастливой сопернице. Краем уха слушая эту перебранку, пытаюсь убедить поддатого мужика, что последняя бутылка шампанского должна достаться именно мне. Исчерпав все убедительные аргументы по типу: «Кто козел? Да сам ты козел!», прибегаю к запрещенному приему — тяжко вздыхаю и заговорщицким шепотом делюсь страшным секретом:       — Мужик, ну будь ты человеком! Ты вон и так уже махнул для настроения, а мне че делать? У нас начальница ведьма жуткая, Мегера Мегеровна! Если шампусик на корпорат не притащу, сожрет и косточки не выплюнет, а потом еще уволит и премии лишит! Я все магазины обежал, нигде шипучки нет! Кранты мне, понимаешь? Ну будь человеком, а!.. Когда, довольный своими ораторскими способностями, тащу на кассу несчастную бутылку, из-за спины незаметно подкрадывается товарищ полковник:       — Ткачев, что там у тебя за мегера-начальница, говоришь?.. Возле холодильника с десертами разворачивается новый акт кровавой драмы — на сей раз сражение за единственный оставшийся в наличии огромный торт.       — А какавы с чаем тебе не надо? — злобно огрызается бегемотообразная тетушка на мирное предложение уступить ей трехкилограммовое сооружение, никак не предназначенное для поедания в гордом одиночестве. Товарищ полковник расцветает обворожительной улыбкой, выразительно оглядывая тетушку с ног до головы.       — А знаете, вы правы, — щебечет ласково. — Берите-берите. Вам-то уже все равно, тортиком меньше, тортиком больше… Рубенсовская леди медленно, но неотвратимо наливается краской. Окидывает полным лютой ненависти взглядом миниатюрную дамочку и, выплюнув злобное:       — Да подавись, селедка сушеная! — выплывает из кондитерского отдела подобно подбитому крейсеру «Варяг».       — И вам счастливого Нового года! — радостно звенит ей вслед товарищ полковник. Довольные, словно ордынцы Мамая после успешного набега на Русь, идем к машине. Миссия «Пережить подготовку к Новому году» пройдена успешно.