Надежда на нормальную жизнь

      И вот, будто герой из какого-то драматического фильма, Стёрка несёт Чашечку без сознания на руках. Кровь, грязь, царапины. Девушка пыталась пробираться вперёд как можно аккуратнее, то и дело оглядываясь по сторонам боясь, что её кто-то проследует. Что случилось? Что сделали с Чашечкой? Кто сделал? На эти вопросы Стёрк дать ответы пока не могла.       Ночной дождь лил на голову делая путь ещё сложнее. Приходилось идти медленно, чтобы, не дай Боже, не споткнуться, не подскользнулся на мокрых листьях или не напороться на дерево, ибо во тьме Руббери видела всё плохо.       Дорогу назад найти было трудно. В какой-то момент деревья начали сгущаться ещё сильнее, и дождь уже не так сильно бил по голове, вместо этого влажные ветки остро впивались в ладони и ступни. Стёрка была не особо тепло одета, в конце концов и сама начала дрожать. Боясь, что так она и Чах простынут, девушка ускорила шаг.       Напоролась на невидимую стену. Выдохнула. Вот и ориентир. Правда, в голове появился другой вопрос: а не наткнется ли девушка идя вдоль стены на труп Ё? Позаботился ли Краткий о том, чтобы его остатки не валялись в лесу? От этих мыслей Стёрку чуть не стошнило, но она держалась.       Минут десять она шла прижимаясь спиной к стене и пристально смотря под ноги, пока не вышла из леса. Наконец выдохнув, она пошла против стены в поисках знакомых мест. На свет.       Ключи Стёрка не взяла. На стук в дверь открыла всё так же сидящая на кухне Банда, точнее, подошёл Замазыч. Парень ненадолго встал в ступор при виде Чашечки без сознания на руках у спасительницы, но сразу же перехватил девушку и понёс в её комнату.       Холодные пальцы. И надо же было ей забрести в лес. –Какого ху-       Пшика сильно перепугалась, ведь именно она развязала конфликт подтолкнув Чах на "съебаться подальше". –Я её в лесу нашла. Она была без сознания и.. уже такой. Я не знаю что произошло, но что-то нехорошее. –Кто с ней это сделал? –Я честно не знаю. Я никого не видела. Да и кто здесь может быть помимо Краткого? –Ребят, она меня подпускать не хочет.–Замазыч вернулся к Банде на кухню спустя несколько минут. –Она пришла в себя? –Если это можно так назвать... Она забилась в угл на кровати и не подпускает меня. Это... Может кто-то из вас с ней поговорит?       Друзья переглянулись. –Почему она тебя гонит прочь?–Поинтересовалась Стёрка отходя и закрывая входную дверь. –Я не знаю! Она не хочет ничего объяснять. Ей нужно успокоиться. –Уже успокоили блять...–Пшика прикрыла ладонями лицо.–Давать по съёбам надо колективно, а не по одному. –Я с ней попробую поговорить.–Инициативу проявила, неожиданно снова для всех, Нансенсу.–Я из вас с ней в самых крепких отношениях. –Ты права.–Согласился Замазыч.–Может, тебе она что-то да расскажет.       Нанси молча кивнула и, встав с места, направилась к Чашечке. –Ну охренеть теперь... Когда ты её нашла, на ней были какие-то телесные повреждения, помимо царапин от веток? –Я не заметила никаких ран, но она всё равно была в крови. На красном платье не так заметно, особенно, когда у тебя из освещения только фонарик телефона, но это была кровь. –Странно.–Пшика глянула в сторону комнаты Чашечки.–Она в чьей-то крови испачкалась? –Ребят.       Рассуждающую Пшику дёрнуло из-за неожиданного голоса прямо за спиной. Из-за шума к ним спустилась Брялок. –Э? Чего ты так внезапно подкрадываешься? –Извините, конечно, но... Вы слишком громкие. –У нас проблема. –Проблема? Опять? Какая? Вы каждый день с новыми проблемами приходите, ну заебали уже. –Хватит выражаться, ну пожалуйста...–Замазычу било в уши от количества нецензурных выражений, но он старался по возможности не донимать этим. –Касаемо Чашечки. Но мы пока не поняли, что конкретно случилось... Мы поссорились и она ушла подышать свежим вечерним воздухом, её долго не было, Стёрка пошла её искать. И нашла. В лесу. В крови. –В смысле,–Глаза Брял округлились, она сделала пару шагов назад. –Она жива! Просто... Она не в порядке. Но, ещё раз повторяю, мы не знаем, что произошло. –И сегодня не узнаем.–Так же неожиданно появилась и Нансенсу. Сама по себе девушка ходит тихо, поэтому не удивительно.–Она уснула. Оно и к лучшему.       Брялок немного посуетилась переводя взгляд с одного члена Банды на второго. Оглядев с ног до головы Стёрку, она подошла к ней и прикоснулась к щеке. Конечно, на такой поворот Стёрка пошатнулась назад и неодобрительно фыркнула. Флаффи же глянула на ладонь, которой прикоснулась к девушке. –Только не вздумай в этой одежде ходить дальше. Не разноси грязь по дому. –Та я и не собиралась. Уж простите, я здесь буквально минут десять назад пришла. –Что ж.–Брялок повернулась к остальным членам группы нахмурив брови.–С Чашечкой разбирайтесь сами, но если что, можете просить о помощи. Не знаю, правда, чем я могу помочь, но тем не менее.       Она выдохнула и направилась назад к лестнице, к своей комнате. Тишину прервал Замазыч. –И что теперь? Что Краткий мог сделать с Чашечкой? Тем более, если на ней нет никаких повреждений? –Сказала же, не знаю!–Пшика растерянно опустила взгляд к полу.–Давайте просто подождём до утра. Как Чах проснется, успокоится, так и расспросим.

***

      Шаг. Шаг. Шаг. Шаг. Ещё шаги. Прикольно они ходят, да?       Дом начал снова оживать. 20 марта. Около девяти часов утра. Что-то Чарджери суетилась на кухне, пытаясь найти еду или что-то на подобии хотя бы. Несмотря на ясную погоду, настроение было унылое. Бутылыч всё такой же дёрганный, и Брял начала задаваться вопросом, а будет ли теперь когда-то иначе? Ещё тревожила Лампчка: девушка всё так же не могла встать с кровати, иногда стонала от боли. Жарко.       И Чашечка. Пшика идти к ней отказалась. –Почему? Именно ты вчера перегнула палку. –Не отрицаю, но в этом то и проблема! Не уверена, что от моего присутствия сейчас ей станет легче. Сначала убедитесь, что она в порядке. –Может ты и права.–Согласился Замазыч переглядываясь с остальными.–Тогда, пошлите?       Стёрка кивнула, молчание Нансенсу было воспринято, как подтверждение.       Негромкий стук. Ответа не последовало. Медленно, Стёрка приоткрыла дверь и ступила внутрь комнаты.       Покрывало с постели было скинуто рядом. Чах лежала лицом с стене накрытая одеялом, были видны лишь плечи. Всё так же грязная, как вчера, в том же платье. –Чах, ты спишь?       В ответ она лишь немного мотнула головой и натянула одеяло повыше. Пусто смотрела в стену, проигрывая на белых обоих свои мысли. –Чашечка,–Замазыч ступил немного ближе, склонившись над кроватью.–Мы хотели с тобой поговорить-       Он хотел немного стянуть одеяло, но в ответ Чашечка взвизгнула и прильнула ближе к стене. –Не трогай меня, не трогай, не трогай, не смотри! Не ты, не ты, не ты!–Она перевернулась на спину и накрыла себя с головой одеялом.–Уйди! Уйди! Прочь!       От неожиданности Замазыч отпрянул спиной столкнувшись с Нансенсу, на что получил тотальный игнор. –Чашечка? –Не трогай! Вы все такие! Уходи! Прочь! –Мы тебя не тронем.–Быстро вмешалась Стёрка.–Лишь поговорить пришли. Если не хочешь, мы не будет к тебе прикасаться, только прошу, расскажи, почему? –Пусть он уйдёт... Пусть уйдёт. Исчезнет...       Стёрка и Нансенсу покосились на ошеломлённого Замазыча, и тот, поняв намёк, показушно поднял руки и вышел с комнаты. Стёрка в свою очередь подсела на край кровати. –Ты.. Ты как? Где-то болит?–Подождав несколько секунд она продолжила.–Может немного опустишь одеяло?       Ответа не последовало, вместо, Чашечка немного выглянула из-под одеяла показывая опухшие глаза. –Слушай, солнце.. Ты не хочешь принять душ? И переодеться. –Нет... Нет, нет, нет, нет.. не надо, не трогай. –Я не буду тебя трогать! Тебе больно? –Болит..       Чах то и дело ёрзала в углу, будто сжимала ноги под одеялом посильнее. –Если бы ты рассказала, что случилось, мы бы могли подумать, как помочь тебе.–Поддержала Нанси садясь тоже рядом на край кровати. –Скажи, с тобой что-то Краткий сделал?       Чах несколько секунд повтыкала на подругу и отрицательно мотнула головой. Это поставило у ступор обоих девушек. –Не Краткий?–Переспросила Стёрка.–Но кто тогда? –Это был кто-то из наших обжектов?       Чах снова отрицательно тряхнула головой и завернулась в одеяло пытаясь подавить всхлипы. –Но как так может быть? Разве может быть кто-то ещё с нами, помимо Крата, если площадь огорожена?–Вопрос был скорее направлен не к Чах, а к Нансенсу. –Не знаю. Навряд ли. Лишь Краткому и известно. Но если площадь правда огорожена полем, то пройти без разрешения никто не сможет. –Чашечка... Что с тобой сделали?       Всхлипы усилились. Под одеялом девушка свернулась калачиком и прижала ткань к лицу вытирая слёзы. –Просто скажи, мы не собираемся причинять тебе вред, ты ведь знаешь... Ты можешь нам рассказать. –Я не знаю. Я не знаю, что он сделал. Я не поняла... Не помню... Было больно... Было очень. Больно. –Где? –Там. Там... Всё тело болело. И болит. Лучше бы я умерла прямо там...       Стёрка не знала, какую эмоцию юзнуть, поэтому не юзнула никакой. Она хотела было погладить подругу, но та лишь снова взвизвгнула и сжала одеяло ещё сильней. Нанси перехватила руку Стёрки, помотав головой, мол "не нужно", и встала направившись к двери. За ней пошла и Стёрка. Уже выйдя с комнаты они вышли на кухню. –Мы просто уйдём? –Мы не можем помочь. Мы даже не поняли, что случилось. Нужно попросить кого-то более прошаренного.       Минусы детей, выросших с большинстве своём без родителей – отсутствие понимания большинства банальных вещей, к примеру, что такое сексуальное насилие. Нансенсу просто появилась из ниоткуда, точнее, никто не знает, откуда, а у детдомовских, то бишь Стёрки, Чашечки и Замазыча, было табу на вопросы подобного характера, ибо можно было получить от надзорных по шапке. Именно по этой причине, знали они ну максимально мало и вовсе старались не думать о подобном. Ибо стыдно.       Да, сцены сексуального характера могли попадаться бы в книгах, но даже в подростковом возрасте ребята читали лишь разрешённую детским домом часть книг. От ребят постарше информации на эту тему тоже не смогли нахвататься из-за жёсткого распределения по возрасту.       Ну и вот, во что это вылилось. –Пшик, слушай...–Стёрка подошла к ожидающим за столом Замазычу и Пшике.–Чашечка, ну, сама не знает, что случилось. –В смысле? –Не знаю. Она так и сказала. И не хочет, чтобы к ней прикасались. Может мы не просвящённые в чем-то... Попробуй с ней поговорить, прошу. –Моё присутствие лишь всё усугубит. –Мне кажется, ей сейчас не до того, что ты вчера ей сказала. Правда. Ей плохо, ну... Действительно плохо. И в душ она тоже идти не хочет... –Даже так?–Пшика немного просветлела и подняла глаза.–Не знаю, я-. Ладно. Я поговорю с ней. –Ура!       Пшика оглянула друзей, криво улыбнулась и, встав с места, направилась к Чашечке.       Всё как и сказала Стёрка. Чах рыдала под одеялом, но когда услышала скрип двери, сразу замолкла. –Чашечка?–Не дожидаясь ответа, вошедшая подошла к кровати и присела на край, как ребята до неё.–Это я, Пшика.       Без ответа. Лишь подавленные всхлипы иногда пробивались из-под толстого одеяла. –Я здесь что бы... В первую очередь, извиниться. За то что наговорила вчера.–Пшика повернулась к стене напротив, спиной к Чах.–Я вчера сказала много лишнего и, так-то, наклеветала на тебя. Я повела себя ужасно, прости пожалуйста, если сможешь. Из-за меня ты убежала и с тобой случилось.. это. Кстати, что случилось? Девочки не поняли. Может, я смогу? –Нет... –Почему? –Если даже я не понимаю, что ты сможешь понять. –Я многое знаю. В отличии от вас. Я же, ну, городская. М?       Чашечка немного посуетилась и даже опустила одеяло с головы. –Так... Это был Краткий? –Нет... Не он, и никто из наших. Этого человека я видела в первый раз, он... Я не смогла его хорошо разглядеть, он был с капюшоном, да и темно было.. Он...       Чашечка снова всхлипнула прикрыв лицо руками и отвернувшись к стене. –Он сделал тебе больно? Скажи, где? –Там... Ноги.. –Ноги? Ты можешь показать. –Нет, не тронь!–Резко выпалила Чашечка сильнее вжавшись в стену. –Хорошо, хорошо, я не буду ничего трогать без твоего разрешения. Ты можешь рассказать мне, почему? –Больно... Так болит. И там и.. везде. И ноги. –Я полагаю, трогал он не ноги, верно?       В качестве подтверждения Пшика получила всхлипы, перерастающие постепенно в новую истерику. –Я тебя поняла. Ебучее отсутствие полового воспитания. Слушай, я понимаю, что тебе не хочется об этом говорить, однако, тебе стоит принять душ во избежание заражения ран на теле. –Нет... –Тебя никто не тронет. Я могу остаться под дверью и подождать. Тебе больше никто больно не сделает, и мы об этом позаботимся. –Я не могу стоять. Больно. Болит.. –Если позволишь, я помогу тебе. Могу я прикоснуться? –Нет, нет, нет, нет... Болит, болит, болит.–Чах начала захлёбываться в своих же словах. –Я не собираюсь трогать тебя ниже живота. Дай мне руку.       Пшика выхватила одну руку подруги и не сильно сжала, чтобы та не отдёрнула. –Это прикосновение тебе причиняет боль? –Это.. нет. но мне не приятно.. не надо, прошу. –Всё хорошо, но будет ещё больнее, если твои раны загноятся. Лучше не сильный дискомфорт, или боль в ногах? –Это-. Второй вариант. –Могу я? –Можешь.       Пока Чах сидела в ванной комнате, вторая по-быстрому перезастелила постель подруги на новое бельё. По-хорошему, Чашечку нужно было тащить в больницу, полицию, но такой возможности не было, потому Пшика дала обет, что как только они выберутся отсюда, сразу же займётся Чашечкой.