Мерцающая нить судьбы

Троица в ярких кигуруми выглядела настолько сюрреалистично и неожиданно, что Тэхён несколько секунд просто смотрел на них, пытаясь осознать происходящее. Коала, лама и белочка. Ярко-ядовитые коала, лама и белочка. Коала был высоким, с уверенным, с пронизывающим взглядом; лама — изящным, аристократичным, как бы странно это не звучало в данном контексте; а белочка... белочка просто светился, улыбаясь так широко, что невозможно было не улыбнуться в ответ, пусть даже от растерянности. — Юнги ещё спит, — просто ответил Тэхён, перестав думать о том, как это может быть реальностью. — Разбуди его, — спокойно сказал коала, но его тон звучал так, словно это не предложение, а приказ. — Намджун, не пугай мальчика, — вмешался лама, чуть приподняв одну бровь. — Мальчика? — переспросил Тэхён, почувствовав, как его раздражение пробивается сквозь растерянность. — На детсадовца тут похож не я. Коала прищурился, будто оценивая: — А он дерзкий, — сказал он, одобрительно хмыкнув. Белочка, кажется, чтобы не продолжать конфликт, решил перехватить инициативу. — Простите нас за внезапность, — сказал он, протягивая руку. — Мы друзья Юнги. Меня зовут Хосок, это Намджун и Сокджин. — Друзья Юнги, — повторил Тэхён, взглядом оценивая их костюмы. — А кигуруми — это... нормальная одежда для встречи Нового года? — Это традиция, — с лёгкой усмешкой ответил Сокджин, оглядываясь по сторонам. — И каждый год мы приходим сюда первого января, — добавил Намджун, беззастенчиво проходя мимо Тэхёна в квартиру, будто так и должно быть. — И Юнги не сказал мне об этом, потому что? — сухо уточнил Тэхён, но его слова потонули в радостных возгласах друзей, оглядывающих украшенные к Новому году комнаты. — Наверное, он не думал, что ты откроешь дверь, — предположил Сокджин с озорной улыбкой. — Юнги спит, — напомнил Тэхён, чувствуя себя неуютно в роли хозяина в чужой квартире. Но тут послышались шаги, и в дверном проёме спальни появился сам Юнги. Его волосы были взъерошены, а в глазах читалась смесь раздражения и любопытства. — Вы серьёзно? — хрипло спросил он, разглядывая троицу в ярких костюмах. — С Новым годом! — хором прокричали они, широко улыбаясь. Юнги посмотрел на Тэхёна, который виновато пожал плечами. — Они сказали, что это традиция, — пояснил он. Юнги тяжело вздохнул, но уголок его губ слегка дрогнул в улыбке. — Ну, раз вы уже здесь... Ладно, проходите. Только не создавайте слишком много шума. — Обещаем быть самыми тихими коалой, ламой и белочкой в мире! — радостно заявил Хосок, плюхнувшись на диван с таким видом, будто оказался дома. Юнги лишь закатил глаза, а Тэхён заметил в его взгляде тёплую усталость. Эти люди явно знали его так давно и так хорошо, что подобное вторжение в личное пространство казалось скорее нормой, чем исключением. — Юнги, ты так и не представил нам этого молодого человека как следует. Все взгляды обратились к Юнги. — Ким Тэхён, — он слегка нахмурился, будто задумавшись, но затем, подняв глаза, спокойно продолжил, — а это Ким Намджун, Ким Сокджин и Чон Хосок. Коала, лама и белочка по очереди отвесили шуточные поклоны. У Тэхёна внутри что-то неприятно кольнуло, но он постарался не показать, как его задело это отсутствие обозначения их связи. Возможно, он ожидал услышать «мой парень» или хотя бы что-то более тёплое. Но Юнги, как всегда, предпочёл сдержанность. — Значит, Ким Тэхён, — повторил Намджун, кивнув, как будто запоминая. — А чем ты занимаешься, если не секрет? — Он пожарный, — ответил за него Юнги, прежде чем Тэхён успел открыть рот. — Конечно, пожарный, — улыбнулся Сокджин. — Горячий, как и положено. Хосок хмыкнул, но его взгляд оставался внимательным, почти настороженным. Чувствуя себя лишним, через некоторое время Тэхён, улучшив момент, подошёл к Юнги. Его сердце слегка колотилось, будто он нарушал неписаные правила, уходя посреди веселья. — Я приготовил для тебя подарок к Новому году, — начал он, не зная, как лучше сформулировать свои мысли. — Хотел вручить сегодня, но он дома, поэтому... Юнги, всё ещё с лёгкой улыбкой, посмотрел на него таким тёплым взглядом, что Тэхён почувствовал, как его сердце замирает. — Ты — самый лучший подарок. Оставайся. Они, честно, не так уж плохи, если узнать их поближе. Тэхён усмехнулся, но покачал головой. — Я правда рад, что познакомился с ними, — начал он, слегка смутившись, — но мне нужно идти. Я... хотел дождаться, когда ты проснёшься, а потом... Юнги нахмурился, он явно хотел сказать что-то ещё, но вместо этого просто кивнул. — Приходи к восьми, — добавил Тэхён, улыбнувшись тепло. — А сейчас я немного посплю. Он обернулся к гостям, бросив через плечо: — Было приятно познакомиться. Счастливого Нового года! Не дожидаясь ответов, Тэхён направился к входной двери. Юнги, помедлив лишь мгновение, последовал за ним. У порога Юнги остановился, прижав ладонь к двери, словно не давая Тэхёну уйти сразу. — Ты уверен, что хочешь уходить? — Его голос был тихим, едва слышным шёпотом, но в нём звучала та тёплая нота, которая всегда заставляла сердце Тэхёна сжиматься. — Я бы с радостью прогнал их, лишь бы ты остался. Тэхён улыбнулся, чувствуя, как внутри всё затопила волна нежности. — Я хочу остаться, но… и подарок тоже хочу вручить, — признался он, глядя куда-то в сторону, избегая его взгляда. Юнги сделал шаг ближе, его рука легла на затылок Тэхёна, пальцы утонули в волосах, осторожно притягивая его ближе. И прежде чем Тэхён успел что-либо сказать, его губы ощутили жадный, невероятно чувственный поцелуй. Тэхён, не раздумывая, обхватил Юнги руками. Они обменивались поцелуями так, словно эти мгновения должны были заполнить ту пустоту, что останется после. — До восьми, — пробормотал Тэхён, оторвавшись от сладких губ, только чтобы снова коснуться их лёгко. — До восьми, — тихо отозвался Юнги, но его рука не отпускала его затылок, как будто не позволяя уйти. Когда дверь наконец закрылась за Тэхёном, Юнги остался стоять в тишине, ощущая на своих губах привкус их поцелуев и тепло, которое никак не могло уйти из груди. Вскоре опять раздался звонок в дверь. Пришёл курьер с продуктами, которые Тэхён заказал. Юнги внёс пакеты на кухню и поставил на стол. На его лице появилось странное выражение. Почему Тэхён не упомянул, что сделал заказ? Выглядело так, будто до появления гостей он и не думал уходить так рано. Юнги: Продукты привезли Уже скучаю по тебе!

Тэхён:

Не дай им пропасть

Люблю тебя

От этого сообщения, тепло в груди Юнги заискрилось и широкая улыбка невольно тронула губы. — Ты будто сияешь, — сказал Хосок, облокотившись на диван и уставившись на Юнги взглядом, в котором смешались ревность и недоумение. — Что это за магия? — Гирлянды, — сухо отозвался Юнги, делая вид, что вопрос его не трогает. — Да брось, Юнги, — вмешался Сокджин, с притворно изумлённым взглядом обводя комнату. — Мы знаем тебя слишком давно, чтобы верить в такую чушь. Ты ненавидишь это. Ты ненавидишь всё, что хоть отдалённо напоминает праздник. — Люди меняются, — бросил Юнги, на секунду забыв про телефон. — Подожди-ка, — произнёс Хосок, прищурившись. — Так это правда ты всё устроил? Гирлянды? Свечи? Не этот ... как там его? Юнги обернулся, пожав плечами, стараясь скрыть свою неуверенность. — Просто захотелось попробовать что-то новое. Но Хосок уже заходил на опасную территорию. Его голос звучал с лёгкой долей сарказма, но за словами прятались эмоции, которые он не мог контролировать: — Забавно. За все семь лет, что мы жили вместе, ты ни разу не дал мне даже крошечную ёлку поставить. А тут вдруг — гирлянды. Сам. По всей квартире. В рабочем кабинете тоже? Намджун и Сокджин переглянулись, чувствуя, как в комнате сгустилась атмосфера. Юнги, напротив, оставался внешне невозмутимым, хотя внутренне напрягся. — Люди меняются, Хосок, — коротко ответил он, отвернувшись к окну. Но Хосок не собирался отступать. — Ты хочешь сказать, что все эти перемены из-за него? — он кивнул в сторону двери, за которой недавно исчез Тэхён. Юнги машинально посмотрел на гирлянды, которые украшали гостиную. Их мягкий свет делал пространство теплее. Перед глазами вспыхнула их встреча Нового года, и его тело откликнулось воспоминаниям о близости — как Тэхён держал его, как двигался в нём, с каким рвением покрывал поцелуями каждый миллиметр его кожи. И потом, это редкое для Юнги растворение в моменте и другом человеке — дарило ему чувство радости и свободы. — Что в нём такого, что он смог сделать то, что мне не удалось за столько лет? — ворвался в его мысли Хосок. Юнги повернулся к нему, его взгляд потемнел, и в нём появился холод, который он редко показывал друзьям: — Это не имеет к тебе ровно никакого отношения. — О, правда? — Хосок усмехнулся, но в его голосе слышалась боль. — Ты так говоришь, будто мы не делили одну жизнь почти десять лет. Ты будто совсем не помнишь, как я пытался... — Хватит, — резко оборвал Юнги, его голос был тихим, но наполнен сталью. — Мы расстались три года назад. Ты сам сказал, что это правильно. — Я это сказал, потому что думал, что ты не способен на перемены, Юнги! — Хосок шагнул ближе, его эмоции наконец прорвались наружу. — А теперь вижу, что ты был способен. Просто не для меня. Сокджин сделал шаг вперёд, поднимая руку, словно пытаясь успокоить Хосока. — Эй, давайте не превращать это в драму. Мы пришли повеселиться, помните? Но его слова не были услышаны. Хосок и Юнги будто оказались в собственном мире. — Может, просто он тот человек, с которым я захотел меняться, — твёрдо сказал Юнги, его слова прозвучали как пощечина. Хосок отвёл взгляд, а Намджун и Сокджин переглянулись. Сокджин опять попытался разрядить обстановку: — Ну, с гирляндами ты нас точно удивил. Если начнёшь печь имбирное печенье, скажи. — Непременно сообщу, — сухо отозвался Юнги, поднимаясь с дивана. — А теперь... Хотите выпить? Друзья кивнули, осознавая, что их попытка «выяснить, что происходит с Юнги» пока провалилась. Он всегда был таким — сдержанным и не склонным к откровениям, особенно после тех событий, которые все предпочитали не обсуждать. Когда Юнги вернулся с бутылкой вина и лёгкими закусками, разговор плавно сменил направление. Намджун и Сокджин с энтузиазмом рассказывали о работе над новой выставкой молодого корейского художника, чьи работы обещали стать сенсацией. Их голоса переплетались, как когда-то на университетских семинарах, где каждый из них находил свою точку зрения на искусство. Хосок, нагнав интриги сначала, заявил, что его модный дом отправляет его на стажировку в Париж. — Ого, Париж? — Сокджин подколол его с улыбкой. — Уже собрал чемоданы, полные авангардных нарядов? — Разумеется, — ответил Хосок, не теряя самообладания. — Париж любит яркость. Юнги слушал, чуть улыбаясь, но в его глазах промелькнуло что-то, что заметил лишь Намджун. Лёгкая тень — словно прошлое снова постучалось. — Юнги, а ты как? — осторожно спросил Намджун, отставляя бокал. — Ты же редко рассказываешь о себе. Твоя работа звучит как мечта: элитные сигары, виски, вино, коньяк. Какие-то новые проекты? Юнги задумался, его пальцы на мгновение задержались на ножке бокала. Он медленно поднял глаза, в которых блеснуло нечто вроде благодарности за вопрос, но одновременно и нежелание слишком глубоко вдаваться в детали. — Работа идёт хорошо, — сказал он, наконец. Его голос звучал спокойно, но мягче, чем обычно. — Сейчас помогаю с подбором пары для одной коллекционной линии кубинских сигар. Это... интересно. Комбинация ароматов, текстур. Кажется, будто ты создаёшь маленький шедевр каждый раз, когда находишь идеальное сочетание. — Шедевр? — усмехнулся Хосок. — Ты говоришь, как будто это искусство. — А разве нет? — Юнги взглянул на него, чуть приподняв бровь. — Ты же знаешь, как это работает. Мода, искусство, вкусы – всё это пересекается. Настроение, идея, ощущение... иногда разница между хорошим и выдающимся в одном едва заметном нюансе. — И как тебе в этом всем? — внезапно спросил Сокджин, не позволяя Юнги слишком легко уйти от темы. — Я не про работу… про жизнь. Юнги на мгновение замер. Ему было нелегко отвечать на такие вопросы, особенно с учётом того, как долго он пытался вернуться к себе. Но они были его друзьями — теми, с кем он прошёл через многое. Он знал, что здесь можно быть честным. — Думаю, я наконец-то в порядке, — сказал он просто. — Это было нелегко, но сейчас я чувствую... стабильность. Я хожу на встречи с психологом, читаю, работаю. Думаю, что, возможно, смогу начать что-то новое. — Это замечательно, — сказал Намджун, его голос был наполнен искренней теплотой. — Ты всегда был сильным, — добавил Сокджин, наклоняясь чуть ближе. — А ещё слишком упрямым, — вставил Хосок. Юнги улыбнулся, тепло и легко, словно эта поддержка наполнила его тем светом, которого ему так не хватало. — Спасибо, — тихо сказал он. В этот момент никто не стал напоминать о прошлом или о тех трудных временах, через которые ему пришлось пройти. Это было не нужно. Их дружба была доказательством того, что, несмотря на все разногласия и изменения, некоторые связи остаются прочными. Учёба в Сеульском университете объединила их благодаря междисциплинарной программе: Намджун изучал культурологию, Сокджин — историю искусства, Хосок — моду, а Юнги — менеджмент индустрии развлечений. Их дискуссии о красоте и смысле искусства когда-то казались неисчерпаемыми. Но между Юнги и Хосоком всё было сложнее. Их отношения длились семь лет. Семь лет споров, вдохновения, поддержки и недопонимания. Они были похожи на две стороны одной монеты: Хосок жил в ярком ритме моды и стремления к новому, а Юнги ценил стабильность и искренность. Разрыв оказался болезненным: Хосок ушёл, сказав, что Юнги не способен к переменам и никогда не поймёт его тонкую артистическую душу. После этого Юнги впервые в жизни обратился к психологу. Он учился принимать свои эмоции, отпускать прошлое и находить опоры внутри себя. Как-то так сложилось, что они с Хосоком смогли остаться хорошими, — не сказать, что друзьями, но — знакомыми. Сокджин и Намджун поддерживали их в этом. Правда, сейчас Юнги смотрел на этих нарушителей спокойствия с некоторым раздражением: время, проведённое с ними, казалось, двигалось слишком медленно, и он вдруг поймал себя на мысли, что скорее хочет оказаться рядом с Тэхёном. — К восьми мне нужно будет уйти, — бросил он, поднимаясь с дивана и направляясь в спальню, чтобы переодеться. — Куда? — спросил Сокджин с любопытством, но Юнги лишь пожал плечами, давая понять, что рассказывать им подробности в его планы не входит. Однако, выйдя из спальни в чёрной водолазке, идеально сидящих тёмных брюках и с графитовым пальто в руках, он вызвал немой интерес у всех троих. Его вид говорил сам за себя: Юнги явно собирался на встречу, которая имела для него значение. — К новому любовнику? — лениво бросил Хосок, поднимая бровь. — Это три года как не твоё дело, — спокойно ответил Юнги, сосредоточившись на разговоре с Сокджином. Пока друзья продолжали обсуждать новый облик Юнги, Хосок незаметно отстранился. Их смех и голоса звучали где-то на фоне, будто бы приглушённые его собственными мыслями. В какой-то момент он поднялся с дивана и направился к двери, ведущей в кабинет. — Ты куда? — окликнул его Намджун, бросив взгляд в его сторону. — Я быстро, — отмахнулся Хосок, стараясь не привлекать внимания. Оказавшись внутри кабинета, он ненадолго остановился, вдыхая воздух, пропитанный запахом кожи, старых книг и слабого аромата сигар, который, казалось, был неотъемлемой частью Юнги. Комната встречала его своей привычной строгостью и выдержанной эстетикой. Но теперь даже здесь виднелись гирлянды, наспех повешенные, чтобы вписаться в праздничную атмосферу. Хосок огляделся. Внимание его почти сразу привлекла небольшая серебристая коробочка, оставленная на краю письменного стола. Рядом с ней лежал старый брелок — потемневший от времени, с маленькой трещиной на эмали, но всё ещё несший следы былой красоты. На его поверхности виднелась надпись, которая заставила сердце Хосока сжаться: «Ты — мой дом». Он подошёл ближе, медленно протянул руку и коснулся металлической поверхности. Пальцы провели по холодному металлу, будто ощупывая что-то давно забытое, но всё ещё значимое. «Что это здесь делает? — подумал он, не в силах отвести взгляд. — Это так не похоже на Юнги». Брелок был чем-то больше, чем просто вещью. Хосок это отчётливо чувствовал. Его пальцы сжались, и он, почти не осознавая своего движения, положил вещицу в карман. Может быть, он просто не хотел, чтобы кто-то другой нашёл его. Может быть, хотел оставить частичку нового Юнги себе. Хосок выдохнул, почувствовав, как гул голосов из гостиной снова становится отчётливым. Он бросил последний взгляд на стол, на коробочку и гирлянды, которые так удивительно гармонично смотрелись в строгом интерьере кабинета Юнги. Затем он вышел, тихо прикрыв за собой дверь. *** Юнги только успел поднять руку, чтобы постучать, как дверь открылась, и перед ним оказался Тэхён. На лице последнего сияла тёплая улыбка, от которой внутри сразу проснулось острое желание обладания. — Привет, — мягко произнёс Тэхён, склонившись чуть ниже, чтобы поймать взгляд Юнги. Не успев ответить, Юнги ощутил его горячие губы на своих. Это был неторопливый, почти изучающий поцелуй — не слишком долгий, но обещающий большее. — Проходи, — сказал Тэхён, отстраняясь. Его голос звучал тихо. Юнги снял пальто и обувь, ощутив, как в воздухе витает лёгкий аромат хвои и свечей. Тэхён взял его за руку, уверенно повёл вперёд. — Ванная здесь, — указал он, открывая дверь. Юнги кивнул, вымыл руки, и, вытерев их мягким полотенцем, вернулся к Тэхёну. Вечер обещал быть уютным, но он никак не ожидал того, что увидел. На столе стояли два бокала красного вина и бутылка Château Margaux 2000, которое Юнги прошлый раз приносил. Тонкие свечи из чёрного воска изящно вытягивались к потолку, освещая пространство мягким, тёплым светом. Рядом — лёгкий ужин: кремовая паста, свежие фрукты и сыр. Но внимание Юнги привлекла композиция из еловых веток. Это была чистая гармония минимализма: несколько изогнутых веток ели и красные ягоды, аккуратно уложенные в чёрную лакированную чашу. Их расположение выглядело простым, но вместе с тем каждая деталь была на своём месте. Словно природа и искусство слились воедино. Юнги, поражаясь, как столь утонченное чувство прекрасного сочетается в Тэхёне со столь опасной работой пожарного, облокотился на косяк двери, позволяя себе мгновение просто наблюдать. Тэхён, одетый в свободный светлый свитер, в этот момент поправлял одну из свечей, казавшись удивительно спокойным. — Ты стараешься впечатлить меня? — мягко спросил Юнги, его голос был чуть насмешливым, но в глазах сверкала нежность. — Может быть, — ответил Тэхён, обернувшись через плечо и тут же опуская взгляд, будто смущаясь. Юнги медленно подошёл к нему, его присутствие тёплой волной коснулось Тэхёна. — Это красиво, — он кивнул на ветки. — Но ты же знаешь, что и без этого ты уже впечатлил и покорил меня. Тэхён улыбнулся. Его пальцы чуть дрожали, когда он пододвинул к Юнги коробочку. — Я хотел подарить тебе это, — начал он, слегка кусая губу, будто не решаясь продолжить. — Но... давай, просто откроешь. Юнги сел напротив него, потянулся к коробочке, но прежде посмотрел на Тэхёна, стараясь прочитать эмоции в его глазах. Волнение смешивалось с робкой надеждой. — Спасибо, — произнёс он, прежде чем открыть подарок. Юнги взял коробочку и снял крышку. Внутри оказался небольшой планшет. Экран включился от его прикосновения, и на нём появилось изящное меню. — Это что? — спросил Юнги, изучая интерфейс. Тэхён сглотнул, прежде чем ответить: — Это мини планшет с одним единственным приложением, который написал специально мой друг из IT. Я рассказал ему немного о нас... ну, совсем немного. Ты можешь считать это как... игру только для нас двоих, где выбор за тобой. Юнги с любопытством пролистал экран, где каждая кнопка была лаконично подписана. — Это что-то вроде загадок? — уточнил он. — Скорее нет. Ты просто выбираешь варианты, которые тебе нравятся, или откладываешь на потом. Но есть условие: ты не можешь использовать всё. Только половину из предложенного. Юнги замер, разглядывая устройство, его лицо стало чуть серьезнее. — Это значит, что я должен думать о каждом выборе. — Да, — подтвердил Тэхён, нервно теребя край рукава. — Я хотел, чтобы это было... ну, как подарок, который продолжает раскрываться со временем. Юнги включил один из вариантов, но вместо полного описания появилась загадочная фраза. Он вглянул на Тэхёна одновременно с восхищением и лёгким недоумением. — Ты уверен, что мне стоит это открыть? Тэхён кивнул, его голос был тихим, но твёрдым: — Да. Но только если ты хочешь. Юнги вдруг рассмеялся, коротко и тепло, закрыл приложение и потёр экран пальцами, словно это был талисман. — Ты удивляешь меня снова и снова, — сказал он, откладывая коробочку в сторону. — Это... невероятно. Не знаю, как тебе пришла в голову такая идея, но она... невероятно прекрасна. Он наклонился ближе, коснулся губами лба Тэхёна, а потом едва слышно прошептал: — Теперь я точно не отдам тебя никому. Тэхён слабо улыбнулся, его щеки покраснели. — Это не всё. Там есть кое-что, чего даже я не знаю, но ничего такого, с чем я не соглашусь. Ты же можешь выбирать, что тебе нравится, а что нет. Это сделано специально... для тебя. И там не только про секс, очень много опций... других. Юнги чуть прищурился, его взгляд наполнился неподдельным интересом. — Значит, даже ты не всё знаешь? Тэхён кивнул. — Это подарок, в котором мне тоже предстоит участвовать. Юнги рассмеялся, качая головой. — Ты просто гений. Он потянулся к Тэхёну, его пальцы крепко сжали его руку. — Но у меня есть вопрос: ты готов сегодня же попробовать? — С тобой — всегда, — ответил Тэхён, его голос стал чуть ниже, но в глазах читалось доверие. Юнги с лёгкой улыбкой наблюдал, как Тэхён отложил телефон в сторону, полностью сосредоточившись на моменте. — Теперь моя очередь, — сказал он, подвигая маленькую серебристую коробочку и тонкий конверт к Тэхёну. Тэхён сначала взял коробочку. Её гладкая поверхность сверкала в мягком свете свечей. Он открыл её и на мгновение замер, глядя на изящный серебряный браслет. Его простота и изысканность сразу привлекли внимание, а скрытая гравировка — дата их встречи — была тёплым, личным штрихом. Тэхён улыбнулся, нежно проводя пальцами по металлу. Потом он взял конверт, на секунду задержав на нём взгляд. Лёгкое движение пальцев по краю — и вскрытый конверт показал своё содержимое. — Это… — его глаза заблестели, когда он достал подарочный сертификат. — Чеджу? — Люксовый спа, — подтвердил Юнги. — Ты выбираешь даты, я подстроюсь. Это немножко и мне подарок — хочу закрыть гештальт с чимчильбаном. Тэхён рассмеялся: — Соллаль*? Ты, я и Халласан**? — Звучит прекрасно! — Ты знаешь, как сделать меня счастливым. — Это врождённый талант, — отозвался Юнги с притворной гордостью. Но через секунду его взгляд стал серьёзным. — Ты заслуживаешь, чтобы о тебе заботились, и я хочу, чтобы ты это чувствовал. Они ужинали под аккомпанемент мягкого джаза, заполняющего пространство плавными, глубокими мелодиями. Теплый свет свечей играл на бокалах, отбрасывая мерцающие отблески на их лица. Юнги лениво крутил бокал в руках, наблюдая, как мягкие тени обнимают черты Тэхёна, выделяя изгиб его скулы и расслабленный уголок губ. Время от времени Тэхён украдкой бросал на него взгляды, и каждый раз Юнги ловил их, усмехаясь, будто знал все его мысли. Когда ужин закончился, Юнги не спеша убрал тарелки, а затем вернулся с планшетом в руках. Его глаза сверкали, как у охотника, готового сделать свой ход. Он выбрал что-то на экране и повернул его к Тэхёну. — Посмотрим, как далеко мы готовы зайти? Тэхён наклонился ближе, чтобы прочитать. Тёпло разлилось по его венам, и ему вдруг стало трудно дышать. Ничего лишнего — только мы и наши чувства. Секс с завязанными глазами и без слов. Касается обоих партнёров Он моргнул, чувствуя, как его лицо заливает жар. Он попытался что-то сказать, но слова застряли в горле. — Неожиданно? — голос Юнги прозвучал низко, почти бархатно. Тэхён поднял взгляд. Его сердце билось громче музыки. — Немного, — выдохнул он, почувствовав, как его ладони начинают потеть. Юнги наклонился ближе, его лицо оказалось на опасно близком расстоянии. — Так что, рискнём? Тэхён сглотнул, ощущая дрожь в теле. — Думаю, да. Юнги встал, обойдя стол с плавностью, от которой у Тэхёна пересохло в горле. Он протянул руку, и Тэхён, немного замешкавшись, взял её. — Если что-то пойдёт не так, дай знать, — прошептал Юнги у его уха. — Как? Словами? — улыбнулся Тэхён, пытаясь скрыть свою нервозность. Юнги тихо усмехнулся, его пальцы пробежались по линии плеча Тэхёна. — Как сможешь. Когда всё было готово, Тэхён достал из шкафа две чёрные маски для сна и протянул одну Юнги. — Уверен? — его голос был едва слышен. Юнги пристально посмотрел на него, и в его глазах вспыхнуло обещание. — Более чем. Маски опустились на их лица, и мир вокруг исчез, оставив их наедине с ощущениями. Юнги первым прикоснулся, его пальцы прошлись по шее Тэхёна, изучая её линии. Кожа под его пальцами была горячей, напряжённой. Тэхён вздрогнул от этого прикосновения, а затем его руки нашли грудь Юнги, скользнув ниже, ощупывая каждый изгиб. Он ощущал, как тепло тела Юнги усиливается, словно волны пробегают между ними, с каждым движением превращаясь в электрические разряды. Без слов, без зрительного контакта, они изучали друг друга. Пальцы Юнги, крепкие и уверенные, спускались по спине Тэхёна, цепляясь за каждую мелочь. Он хотел узнать его тело до мельчайших деталей, запомнить его дыхание, его ответную дрожь. Тэхён в ответ смело погладил поясницу Юнги, его руки изучали бедра, крепкие мышцы, чувствуя, как под кожей напрягаются жилы. От этого контакта казалось, что комната становится теснее, а воздух гуще. — Так необычно, — пробормотал Тэхён. Юнги потянулся рукой и нащупал лицо Тэхёна, его пальцы мягко гладили линию подбородка, пока большой палец не остановился на его губах. Он прижал его чуть сильнее, словно призывая к молчанию. Тэхён замер, только сейчас осознав, что нарушил правило, его дыхание стало неровным. Большой палец Юнги осторожно раздвинул губы, и Тэхён, понимая намерение, открыл рот шире, ощущая солоноватый вкус кожи. Он втянул палец, сомкнув губы вокруг него, тепло и влажность его рта обожгли Юнги, заставив того выдохнуть чуть резче. Юнги наклонился ближе, его свободная рука легла на тёплую шею Тэхёна, скользнув вниз к ключицам. Каждое движение ощущалось по-новому — лишённое зрительного восприятия, оно становилось более острым, каждое прикосновение отзывалось внутри. Тэхён осторожно коснулся запястья Юнги, словно пытаясь зафиксировать момент. Он двигался неторопливо, сосредоточенно, изучая губами и языком. Его ладони скользнули ниже, исследуя мягкую ткань свитера, изучая каждый изгиб, каждую линию тела под ней. Он не видел, но воображал, как грудь Тэхёна приподнимается и опускается в неровном дыхании, как напряжённо дрожат мышцы под его прикосновениями. Кончики пальцев осторожно скользнули к рёбрам, затем ещё ниже, туда, где ткань плотно облегала его живот, ощущая жар, прорывающийся сквозь материю. Тэхён судорожно вдохнул, подаваясь вперёд, навстречу этим прикосновениям, как будто искал спасения в этом пьянящем жаре. Его пальцы дрожащими линиями прошлись вдоль боков Юнги, ощутили гладкость ткани водолазки, её тонкое сопротивление под подушечками пальцев. Невозможность видеть и говорить обостряла всё — каждое касание, каждый дюйм горячей кожи под одеждой отзывался внутри болезненно сладким трепетом. Юнги медленно потянул край свитера Тэхёна, мягкая ткань заскользила вверх, обнажая полосу горячей кожи. Прохладный воздух коснулся его тела, и Тэхён вздохнул, едва слышно. Юнги остановился, задержался, позволяя пальцам задержаться на его талии — почувствовать, как кожа напрягается под его прикосновением, как глухо, нетерпеливо вырывается дыхание. Юнги замер, когда ткань водолазки соскользнула вместе с маской, и мир вокруг сжался до одного единственного образа. Тэхён. Горячий, раскрасневшийся, губы влажные и припухшие от укусов, приоткрытые в бессловесном стоне. Маска на его глазах казалась непристойной деталью — подчёркивала покрасневшие щёки, скрывала взгляд, оставляя только эту уязвимость: тяжёлое, прерывистое дыхание, голое, напряжённое тело, дрожь в животе, тонкая линия вспотевшей кожи на ключице. Его соски напряглись от прикосновений Юнги — едва заметно, но Юнги видел. Видел, как грудь резко вздымается на вдохе, как пальцы судорожно сжимаются в воздухе, будто Тэхён искал, за что ухватиться. Он был не просто возбуждён. Он был прекрасен в этом желании — потерянный, трепещущий, полностью отданный Юнги. Юнги услышал, как сорвался с губ Тэхёна короткий, сдавленный звук — почти всхлип, полный напряжения и просьбы, и это заставило его сердце сжаться в сладкой муке. Чёрт. С тяжёлым вдохом он натянул маску обратно, но образ Тэхёна — трепещущего, беззащитного, восхитительно послушного — уже въелся в сознание. И когда его руки снова легли на горячую кожу, когда он скользнул ладонью ниже, чувствуя, как Тэхён выгибается навстречу, — воспоминание о том, как он выглядел, делало всё ещё невыносимее. Их тела соприкоснулись — горячие, влажные, кожа к коже. Юнги первым подался вперёд, чуть грубее сжимая бёдра Тэхёна, прижимаясь к нему настолько близко, что их дыхание слилось в единое, влажное, прерывистое. Он наклонился, губами коснулся шеи, чуть прикусил, и звук, сорвавшийся с губ Тэхёна, был таким сладким, что Юнги терял голову. Тэхён же, потеряв контроль, подался вперёд, бедром прижимаясь к твёрдой выпуклости между ног Юнги. Тот ответил низким, глухим стоном, его ладони опустились ниже, пальцы медленно обвели линию поясницы, цепляясь за неё, чуть надавливая, провоцируя. Его дыхание участилось, ощущая контраст между шероховатостью джинсов и мягкостью обнажённой кожи над ними. Юнги потянулся вниз, пальцы нащупали металлическую пуговицу джинсов Тэхёна. В тишине комнаты звук растёгивающейся молнии прозвучал оглушительно громко, и он почувствовал, как тело Тэхёна под ним вздрогнуло, дыхание сорвалось. Ткань плотного денима поддавалась неохотно, но Юнги, нарочно медленно, касался кожи там, где джинсы уже начали сползать. Тэхён, дрожащий, жадный до прикосновений, не остался в долгу. Его пальцы нащупали ремень Юнги, дёрнули его с нетерпеливой поспешностью, неуклюже, но бесстыдно решительно. Пряжка громко звякнула, кожа ремня скользнула по петлям, а потом ладони Тэхёна, дрожащие, горячие, пробрались под пояс брюк, притягивая Юнги к себе ближе. Они царапались, цеплялись друг за друга, дышали в такт, сбито, в унисон. Юнги, срывая последние преграды, сжал бёдра Тэхёна, сдёргивая джинсы вместе с бельём, чувствуя, как тот выгибается под ним, поддаётся. Тэхён, едва справляясь с застёжкой, наконец, разомкнул её, и стянул его брюки вниз, оставив их обоих полуобнажёнными, горящими, отчаянно близкими. Тела соприкоснулись — жаркое, влажное скольжение кожи к коже. Юнги сжал ладонями бёдра Тэхёна, прижимаясь, чувствуя, как он дёрнулся, как его грудь прерывисто вздымается на каждом вдохе. В этой слепоте, в полном молчании, каждое движение отзывалось эхом в теле, заполняя пространство между ними чем-то плотным, невыносимо сладким. Тэхён ощущал горячие, цепкие пальцы Юнги, как будто заново исследующие его тело. Маска на глазах становилась странно невыносимой, ограничивая его мир до этих прикосновений, до запаха Юнги и тихого звука их дыхания. Они оба остались только в нижнем белье и масках, их тела близко соприкасались, и ощущение было почти невыносимым. Тэхён первым осторожно провёл пальцами вдоль линии талии Юнги, а затем позволил рукам скользнуть ниже, медленно стягивая с него последние барьеры. Он чувствовал, как дыхание Юнги стало неровным, как его пальцы крепче сжали его бёдра. Сам Тэхён тоже не остался обделённым — Юнги, чуть задержавшись, снял с него боксеры, пальцами проведя по линии его бедра, и на миг задержался на нижней части спины, давая понять, как сильно он хочет его. Теперь они были друг с другом полностью обнажёнными, и душой и телом. Тэхён подался ближе, его руки снова обвили Юнги за шею, а бедра коснулись бедёр. Их дыхания смешались, молчаливое единение стало всё более напряжённым и всё более необходимым. Их ладони одновременно начали скользить ниже, касаясь друг друга. Юнги, едва дыша, нащупал пальцами горячую, твёрдую плоть Тэхёна. Его ладонь обхватила его осторожно, но увереннее с каждым движением, кожа обжигала, казалась почти бархатной, натянутой, пульсирующей под пальцами. Тэхён вздрогнул, бёдра дёрнулись навстречу, без слов умоляя о большем. Потерявшись в собственных ощущениях, он на ощупь нашёл Юнги, его пальцы дрожали, когда он коснулся, провёл вверх по горячему члену, чувствуя, как Юнги затаил дыхание, как мышцы подались вперёд, вырываясь из-под контроля. Осязание стало острее, интенсивнее — без зрения, без слов, только жар и скольжение влажной кожи под пальцами. Их ритм синхронизировался, как будто их тела понимали друг друга без слов. Юнги чуть сжимал и разжимал пальцы, чувствуя, как Тэхён реагирует на каждое движение. Тэхён в ответ повторил это действие, его рука двигалась чуть увереннее, но всё так же осторожно. Ощущение кожи под пальцами, напряжения и тепла было почти слишком сильным, чтобы выдержать. Каждое прикосновение отзывалось во всём теле, волнами, сжимающими живот. Пульс грохотал в ушах, дыхание срывалось, смешивалось с приглушёнными звуками, наполненными отчаянным желанием. Юнги сжал крепче, чувствуя, как Тэхён застонал — тихо, едва слышно, но это мгновенно отозвалось дрожью в его собственном теле. В темноте, в этой слепоте, прикосновения становились абсолютной правдой. Трепет кожи, горячее биение, прерывистые выдохи, тепло, влажность, сила — всё сплеталось в одном едином ощущении, поглощая, стирая всё, кроме наслаждения. Надавив на плечи Юнги, Тэхён уложил его на постель, а сам переместился, заставляя сердце любимого замереть в напряжении. Юнги лежал, ожидая, полностью погружённый в свои ощущения. Каждое прикосновение воздуха к обнажённой коже, каждый звук усиливались в тишине. Почувствовав горячее дыхание возле своего паха, он нетерпеливо поддался вверх. Член мягко ткнувшись в подбородок Тэхёна, был вновь захвачен в плен пальцами. Юнги уже было мало пальцев, и он хотел, чтобы Тэхён его понял. Но тот продолжал оставлять влажные поцелуи на бёдрах, круговыми движениями поглаживая член Юнги, от чего тот с трудом сдержал стон, чувствуя, как его тело предательски отзывается на каждое прикосновение. Его пальцы бессознательно нашли голову Тэхёна, зарылись в его волосы, но он не направлял, не торопил — лишь держал, чтобы знать, что тот здесь, рядом. Юнги был на грани, ощущая, как язык Тэхёна ласкает чувствительную кожу с мучительной нежностью. Тэхён двигался медленно, намеренно, каждый раз опускаясь чуть глубже, а затем отступая, оставляя влажные следы на горячей плоти. Его губы сомкнулись плотнее, создавая тёплое, тягучее давление, а язык поддразнивал, скользя по уздечке и вызывая у Юнги судорожные вдохи. Пальцы Тэхёна сжали его у основания, лёгкий нажим усилил ощущения, доведя их до грани боли и наслаждения. Юнги не мог видеть, но чувствовал — чувствовал, как Тэхён насаживается на него, позволяя его длине скользнуть дальше в горячий, обволакивающий рот. Влажные звуки, чуть приглушённые стоны, мягкие всхлипы — всё сливалось в безумный коктейль ощущений. Когда Тэхён засосал его головку, язык обвился вокруг неё, Юнги застонал, тело выгнулось навстречу. Он больше не мог держаться — дыхание сбилось, мышцы дрожали, жар рос, разливаясь по венам. Он чувствовал, как всё его существо сжимается в болезненно сладком предвкушении. Тэхён сжал его сильнее, а затем отпустил, дав свободно погрузиться глубже. Этот момент, это всепоглощающее тепло, влажные губы, и то, как Тэхён полностью отдался этому действию, было последней каплей. Юнги задохнулся на вдохе, его бедра дёрнулись в неудержимом толчке, когда мощная волна оргазма захлестнула его целиком. Он кончал долго, пульсирующими толчками, задыхаясь от интенсивности ощущений, пока Тэхён продолжал держать его во рту, принимая всё без остатка, лаская языком, пока Юнги не обессилел, затихнув в жаркой истоме, с головой утонув в послевкусии этой безумной близости. После того, как Юнги, отдышавшись, вновь обрел контроль над своим телом, он почувствовал, как Тэхён прижимается к нему, все ещё пылающий от возбуждения. Когда Юнги коснулся его члена, Тэхён откинул голову назад, издав глубокий стон, который, казалось, заполнил всю комнату. Юнги не остановился: его пальцы двигались уверенно, обвивая, дразня и исследуя, пока его губы не опустились ниже. Тэхён прижал ладонь ко рту, стараясь сдержать звуки, но тело его было открытой книгой. Его бедра двигались в такт, как будто он хотел слиться с движениями Юнги. Тэхён резко втянул воздух, как будто его окутал горячий поток, обжигающий и пьянящий одновременно. Все его ощущения обострились, будто каждое нервное окончание было оголено. Он прикусил ладонь, чтобы не выдать себя слишком громким стоном, но его тело говорило за него: бедра подались вперед, мышцы напряглись, а пальцы судорожно вцепились в простыни, будто они могли удержать его на поверхности в этом океане ощущений. Тэхён чувствовал каждое движение Юнги — каждое касание его губ, каждый мягкий, но настойчивый вздох, скользящий по его коже. Его дыхание становилось все более рваным, сердце колотилось, будто пыталось вырваться из груди. Когда Юнги усилился, сменив нежность на более настойчивый ритм, это было как взрыв — Тэхён зажмурился, отдавшись чувствам, и в темноте перед ним вспыхивали всполохи света, как фейерверки недавно на крыше. Оргазм накрыл его с головой — не просто мощно, а разрушительно. Он терял сознание от силы этой волны: мир разлетелся на осколки, тело содрогалось в конвульсиях, каждая вспышка удовольствия накатывала с новой, невыносимой силой. Он пытался вдохнуть, но всё, что чувствовал — губы Юнги, доводящие его до конца, оставляя совершенно пустым, беззащитным, бессильным. Голова Тэхёна откинулась назад, веки дрожали, воздух, наконец, наполнил лёгкие, но он всё ещё оставался где-то там — между реальностью и бездной чистого, всепоглощающего экстаза. В эту секунду он чувствовал, будто все границы между ними стерты, оставляя лишь двоих людей, полностью доверившихся друг другу. Его тело обмякло, но внутри еще долго пульсировало теплое, приятное эхо, которое напоминало о том, что только что произошло. Когда волны удовольствия отпустили их тела, Юнги осторожно потянулся к своей маске, снимая её. Его глаза быстро привыкли к мягкому свету, и он посмотрел на Тэхёна, который лежал перед ним, еще не до конца отошедший от пережитого. Его лицо было раскрасневшимся, волосы растрепанными, а губы приоткрытыми. Юнги медленно поднял руку и нежно снял маску с глаз Тэхёна тоже. Их взгляды встретились — усталые, но наполненные теплом и благодарностью. Тэхён улыбнулся, слегка смущенно, будто это мгновение было слишком личным, чтобы разделить его даже с Юнги. Юнги, не говоря ни слова, потянулся к нему и обнял, уткнувшись носом в его шею. Их тела соприкоснулись, кожа к коже, но теперь не в поисках удовольствия, а в стремлении к покою. Тэхён пробормотал что-то невнятное, обнимая Юнги в ответ, его пальцы пробежались по линии его позвоночника, останавливаясь на мягких касаниях. Они лежали так какое-то время, без слов, только чувствовали друг друга, наслаждаясь моментом тишины после шторма. Наконец, Юнги поднял голову и, коснувшись губ Тэхёна легким поцелуем, тихо сказал: — Ты удивительный. Счастье, что я нашёл тебя... Тэхён хмыкнул, закрывая глаза, явно довольный этим признанием, но слишком уставший, чтобы что-то отвечать. Через пару минут Юнги поднялся с кровати, поцеловал Тэхёна в висок и пошел в ванную за теплым полотенцем. Когда он вернулся, Тэхён уже почти задремал, но всё же открыл глаза, увидев, как Юнги заботливо вытирает его, стараясь не нарушить момент покоя. — Мы справились, — прошептал Тэхён, улыбаясь ему. — Еще как, — Юнги усмехнулся, убирая полотенце и ложась рядом с ним, притягивая к себе. В комнате царила тишина, нарушаемая лишь их неровным дыханием. — Я не думал, что это будет настолько… сильно, — разбил тишину Юнги. Тэхён повернулся к нему, в его взгляде смешались любопытство и нежность. — Ты понравился себе таким? — спросил он, его голос был тихим, почти неслышным, словно продолжением их игры. Юнги ответил не сразу. Он провёл рукой по линии подбородка Тэхёна, большим пальцем мягко коснулся его губ, будто проверяя, настоящие ли они. — Я понравился себе, когда чувствовал тебя. Когда знал, что ты здесь, — его пальцы спустились ниже, поглаживая плечи Тэхёна. — Каждый раз, когда ты двигался, каждый вздох… Я чувствовал тебя так, будто это было частью меня. Будто ты... отзывался во мне. Тэхён слегка вздрогнул от этого прикосновения, но не отвёл взгляда. Его глаза горели мягким светом удовольствия и нежности. — А я думал, что потеря контроля пугает. Но когда ты коснулся меня, это стало чем-то совершенно иным. Будто я вдруг ощутил, что... можно просто быть. Юнги усмехнулся, его рука теперь медленно скользила по плечу Тэхёна, вниз по руке, оставляя за собой ощущение тепла. — Ты знаешь, что это… совсем не я. Я привык всё держать под контролем. В жизни, в сексе... всегда. Но с тобой... Он замолчал, на мгновение его лицо стало серьёзным, почти уязвимым. Тэхён потянулся ближе, коснулся его груди губами, оставив короткий поцелуй, прежде чем поднять глаза. — Но со мной что? Юнги улыбнулся, но в его улыбке была глубокая нежность. — С тобой это стало не важно. Ты заставляешь меня хотеть потеряться, потому что рядом с тобой я всегда нахожу себя. Тэхён прикрыл глаза на мгновение, его дыхание стало глубже. Когда он открыл их снова, в его взгляде читалась едва сдерживаемая страсть. — Повтори это ещё раз. Юнги наклонился ближе, его губы оказались в опасной близости от шеи Тэхёна. — Ты заставляешь меня хотеть потеряться, — прошептал он, его горячее дыхание обжигало кожу Тэхёна. — С тобой я всегда нахожу себя. Тэхён не выдержал. Он обхватил лицо Юнги руками и поцеловал его так, словно это был последний поцелуй в их жизни. Их тела вновь начали двигаться друг к другу, жадно, страстно, словно они оба пытались запечатлеть этот момент в памяти навсегда. Когда их губы наконец разъединились, Тэхён прошептал, его голос дрожал от эмоций: — Значит, ты не боишься повторить? Юнги усмехнулся, его глаза блестели. — Боюсь, медвежонок. Но разве страх когда-нибудь меня останавливал? — Юнги тихо усмехнулся, проведя пальцами по груди Тэхёна, очерчивая горячую кожу. Его рука задержалась на ключице, а взгляд снова встретился с глазами партнёра. — Мне кажется, — начал он мягко, его голос был низким и бархатистым, — это только начало. Тэхён накрыл руку Юнги своей, слегка сжав, но не убирая её. — Ты хочешь сказать, что мы можем пойти ещё дальше? Юнги опустился ближе, его дыхание обожгло шею Тэхёна, пока губы коснулись пульсирующей точки чуть ниже уха. — Дальше... глубже... сильнее, — прошептал он, целуя его мягко, но с обещанием чего-то более дикого. — Я уже видел в приложении несколько опций, от которых у меня дыхание сбилось. Тэхён почувствовал, как по телу пробежала дрожь, и потянул Юнги за руку, заставляя их взгляды снова встретиться. — Например? Юнги усмехнулся, но ничего не ответил, просто лёг рядом, притянув Тэхёна ближе. — Угадай, — пробормотал он, снова касаясь его шеи. — Или, может быть, дождись следующего раза. Тэхён тихо простонал, почувствовав, как желание снова накрывает его. — Это угроза или обещание? Юнги приподнялся, его глаза блестели. — О, это обещание, медвежонок. Только обещание. ----------------------- ПРИМЕЧАНИЯ * Соллаль (кор. 설날) — первый день лунно-солнечного календаря, один из важнейших праздников Кореи. Празднуется три дня: предновогодний день, сам Новый год и следующий день. Корейцы празднуют Новый год и 1 января, но Соллаль считается более важным праздником. ** Халласан (кор. 한라산) — потухший вулкан на острове Чеджу, Южная Корея, самая высокая горная вершина в стране.