Немой

      — Гриц, погоди немного! — девушка нырнула в кусты, парень остановился.       — Чего там?       — Дай переоденусь. Если что, притворимся, что ты меня поймал в плен. Скажешь из отряда недавно сформированного прислали, — слышалось из чащи.       — Так я ж, это, в советской форме, — оглядел себя парнишка.       — Ох, глупый, — показалась голова Нади, а потом резко исчезла. — Прикрытие же. Скажешь — втерся в доверие, притворился.       — Ну, пускай так. Но а с тобой-то что делать будут, подумала?       — А ты думай меньше, — Васильева вышла, мундир свой в мешок кинула, а сама платье надела. Красивое, синее такое. Хотела, думала, отложить на случай другой. — Мы не дураки. Главное, это — говорить уверенно. И в глаза смотреть. А как вернемся — всем докажем, что хоть и маленькие мы, да удалые!       — Идет, — кивнул растеряно Август, беспокойство не скрывая. Руки его тряской пошли.       — Вперед, — мимо Надя него прокралась, к тропе прямиком.       — Вон, видишь, там — указал паренек. — Там кусты еще из стороны в сторону ходят. Гляди. Туда пошел.       — Давай следом, только тихо.       Побрели двое по дороге, грязью заворошенной, прямо к полю просторному. Колосья шумели, оттого не слышно было мешканий их. Огонек все дальше в избушке горел. Оба оглянулись, и сразу же вперед. Немец был на приличном расстоянии. Его не видели, но слышали. И по звуку лишь ориентировались, да по движению кустов. Поле минули быстро — впереди болота. И тут интерес разыгрался у солдат — как прошел-то малец этот мимо живой ловушки-то? Пригляделись. А немец притих резко.       Испуг накрыл поспешно, но в руки взять себя нужно было. Стали внимательнее оглядываться. Никого. Даже птиц не слышно. Ветер в кости только ледяной бьет. И не более. Гриц Надю за руку схватил и к себе в кусты колючие. Впереди огонек зажегся. Немец тот появился. Что-то ругался впереди.       — Говорит чего?       Покачал головой Август. Отмахнулся. Продолжили слежку. Тот в болота направился. Эти за ним.       — Будь рядом. Туман снова поднимается. Впереди трясина — глубокая и тяжелая. Не та, которую с Беляевым проходили. Тут оступишься — смерть.       Васильева бойко кивнула.       Холодом в лицо туман бил, вокруг жуткий запах стоял, а под ногами, пусть и не так глубоко, но агрессивно кипела вода — пыль выплевывали лопающиеся пузыри и прямо по колено затягивали, не жалея. Еле ноги переставлять можно было.       — Не глубоко вроде, а как жилисто. На палку упирайся, Надь. Боюсь себя-то вытащить не смогу.       Кивнула девушка, трость подобранную перед входом в трясину в руках сжала и дно щупать начала. Хоть за что-нибудь да зацепиться. И нашла, хвала Богу. Выбрались. А вот немец — не смог. Стал барахтаться — дно потерял. А кулек-то его с одеждой на берегу оказался ближайшем.       Вцепилась Надя в переводчика, тот сам в шоке пребывал.       — Что делать-то будем? Помочь? — растерялась Васильева.       — Если не поможем, то не узнаем ничего. Считай, зря сходили. Не найдем ж сообщников... да и...       — Тихо! — закрыла рот тому Надя. — Слышишь? Шаги. Скорее, сюда!       Нырнули в камыши. В более водянистый ил. На подмогу побежал похожий по комплекции сослуживец. Зашел в трясину, да трость второму протянул. Кое-как ухватился. Корячились долго, но вышли из тянущих на дно лап. Пригнувшись, Васильева сквозь щелки небольшие наблюдала, пока Гриц внимание разговорам уделял.       — Слышишь что?       — Ничего, — прислушался вновь парень. — Не слышно отсюда совсем.       — Ближе подойдем, — та в сторону поползла на коленях, кое-как за камыши хватаясь. Почти по воде ползла, не затягивалась. Переводчик за ней следом, винтовку на спину перебросив, мешок с одеждой подруги захватив.       Под ногами земля проваливалась. Пузыри с газом по всему пути их вырастали. Много комаров было, без жалости кусать стали, но оба терпели. Ни звука с их стороны. Туман ничего увидеть не дал. Луна в облаках скрылась. Тьма вокруг. На ощупь ползли, проваливаясь в тягучие озерца.       — Вон там, — указал солдат. — Видишь, Надь? Впереди огни. Лагерь, наверное.       — Да какой? — не прекращая ползти, шепнула Надежда. — Там болота одни. Там уже не пройти даже ногами. Какие там...       — А огни-то откуда?       Остановились оба. Присмотрелись. Огонек горел все дальше. Кто-то уходил.       — Слушай, тот огонь от этих немцев уходит. Может наши?       — Может, — задумался юноша.       — Заблудился, может? Нужно увести от немцев. Почти рядом с ними ходит. Да еще и огонь зажег, — Надя в сторону огня по трясине пошла, но рукой Гриц ее остановил.       — Погоди ты. С этими-то что? Бросать нельзя, приказ же.       — Своих бросать нельзя, — повернулась девушка, и глаза ее серьезными сделались.       — А если не свои!?       — А если — свои? Проверить надо.       — Надь, не нравится мне это.       — Ну сам посуди. Как этот закричал, так огонь в другую сторону бросился. Думаешь, не помогли бы они своим? Это не враг ж. Я проверю, а ты за этими следи. Винтовку имеешь, справишься. Я мигом.       — Надь, — рука чуть сжалась, а потом он ее отпустил. — Удачи. Если что — я тут буду. Ни ногой в сторону. Запомни дорогу. С этим еще возиться будет второй. Он там, видимо, что-то подвернул себе.       Глянули на немцев, а те и в правду возятся. Что-то перевязывают, снимают, одевают.       Васильева кивнула товарищу и вперед побрела, стараясь дно нащупать. Палку свою крепко держала, как никогда. Сапоги вязкими делались, неприятными. Ноги в них скользили, подкладка даже не спасала. Ускорялась Надя, как могла. Огонек все двигался. И тут замер. Девушка к дереву прильнула, руками захватила ствол, подол платья к себе притянув. Никого в тумане нельзя было увидать.       Поднимался пар с остывающих вод, и слоем ложился поверх глади черной. Красные личинки комариных забегали возле ног. Рыба почудилась. Озера начались. Дальше чуть проще идти ей. Но огонь замер в стороне, где трясина жуткая начиналась. Помедлила Надежда, но с волей в кулаке туда двинулась.       Небо стало загораться, кровью словно запачканное. Огонь впереди потух. Туман окрасился отблеском багряных вод. Засверкало все. Да в тумане не видно никого. Шаг. Еще один шаг. И тут, сапог соскользнул с чего-то острого и девушка рухнула в болото. Земля начала уходить из-под ног, страх сердце схватил. Болото крепко захватило ногу, сапог стал засасываться вниз. Послышался дикий всплеск, а за ним хлюпанья пузырей. Кое-как с бока извернувшись, Надежда что было сил потянулась в противоположную сторону от черной воды. Глухие звуки вырывались из груди ее. Сжималось тело, легкие. Дышать еле удавалось. Вторая нога следом стала утопать.       Топи заволновались. Вода кругами пошла. Грубо вогнав в почву близ растущего сгнившего дерева трость, девушка последними силами цеплялась за жизнь. Не хотела она так. Вот так просто умереть. И даже деда не увидеть. Не могла она не выполнить приказ.       — Ну давай, миленькая, — прошептала она сквозь слезы, а в это время рядом лопнуло несколько пузырей.       Палка поддалась. Крепко засела. Сантиметр за сантиметром продвигалась Васильева, кое-как вытягивая ногу. И, наконец, ощутила грудью землю. Ползком по корням выпирающим на сушу карабкалась. Хваталась руками трясущимися, ногтями впивалась разодранными. И замерла. Ни звука вокруг. Только топи булькали позади. Сапог с ноги слетел. Холодом отдавало. Промокшее по грудь платье неприятно на тело прилипло. Поморщилась она, но сразу внимание перевела на туманное озеро вокруг.       — Что же тут... огоньком мерцало... — тихо-тихо под нос молвила она.       Тихо кузнечики пели. И ветер где-то поднялся.       — Птиц не слышно — не к добру, — отдышалась девушка и огляделась тут же. В стороне, где огонь потух послышался всплеск и чье-то спертое дыхание. Обогнула боец выпирающий корень и к топям направилась, сквозь туман. Присела на островке она, палку свою примкнула к почве. Увидеть так и не удалось ничего, только волны легкие к берегу приходили.       — Потонет же...       Ногой голой в трясину шагнула, палку не отпускала. Шла медленно, дно не теряя, пока наконец силуэт не начал проясняться. Солдат, подумала. Странно, что безмолвный. Чего на помощь не зовет? Может, из-за немцев? Один, скорее всего, тут был. Без подмоги.       — Хватайся, — Надя приблизилась, палку протянула. Незнакомец обернулся. Рука его резко схватила Васильеву, та даже вздрогнуть не успела. Туман чуть рассеялся. Можно было разглядеть что-то. И Надежда разглядела — китель вражеской армии.       — Немец, — только и успела прошептать она, перед тем, как твердая рука затянула ее в черные убиенные топи.