haeresis

— Винсент… Эй! Винсент! Винс… ДД, дерни его что ли, он меня совсем не слышит. — А? — Винсент опомнился и поднял взгляд от монитора, куда он бессмысленно таращился уже пятнадцать минут. — Очнулся, — удовлетворенно заметил коллега. — Тебя не дозваться. — Извини, — ответил Винсент. — Что ты хотел? — Твой отчет. Как ты развлекался с этими диггерами, гулял… — Тоже мне развлечение, — пробурчал Винсент. — Да, да, я уже пишу его… Он снова уставился в монитор, но его мысли были далеки от составления отчета. Винсент вернулся поздно. Дом встретил его непривычной тишиной и темнотой. Винсент даже не стал включать свет, по памяти прошел в гостиную, и подошел к Пино, застывшей в углу в режиме экономии энергии. — Эй, — позвал он ее негромко. — Гляди, что я принес. Пино медленно открыла глаза и сфокусировалась на Винсенте. Он помахал ей скрученным в кольцо кабелем для зарядки. — Винс, — тихо сказала Пино. — Почему ты так долго? И что у тебя опять с лицом? Винсент не ответил. Размотав кабель, он повозился немного, пытаясь понять, где Пино подключается к сети, нашел разъем на ее спине и присоединил к нему кабель. Пино издала тихий вздох. — Так где ты был, Винс? — У друга, — тихо ответил Винсент, будто боясь, что их услышат. — Здорово, — так же тихо сказала Пино. — Вот бы и у меня был друг, ну, кроме тебя. Я бы тоже ходила в гости. — Придется немного подождать. — Винсент потрепал ее по голове. — Заряжайся. Утром расскажу тебе все, что захочешь. — Все-все? — В разумных пределах. Винсент умолк. Его ум целиком занимало произошедшее сегодня вечером: его спонтанное признание и то, что этим последовало… Когда он нашел в себе силы разорвать поцелуй и взглянуть на нее, Рил ответила ему слегка рассеянным взглядом: зрачки расширены, румянец на щеках. Винсент подумал, что сам выглядит также, но Рил поцеловала его снова, и Винсент сделал шаг вперед и вжал ее в стену. Рил охнула ему в рот, не разрывая поцелуя, и Винсент поразился тому, насколько беспомощным и привлекательным был этот звук. На мгновение он снова ощутил себя расколотым надвое: часть его желала продолжить, желала выяснить, какие ещё звуки он способен извлечь из ее хрупкого тела, насколько далеко он сможет зайти в своем желании касаться ее. Другая же его часть искренне боялась причинить ей вред, перейти черту, после которой Рил даже не взглянет в его сторону. «Как будто бы у нее был выбор…» Эта мысль отрезвила Винсента. Он осторожно отстранился от нее и подцепил пальцами ее подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. — Все в порядке? — Зависит от того, что считать порядком. — Рил усмехнулась. — Я имею в виду… тебя. — Винсент нервно схватил ее за руки — они были теплыми, и он только тогда осознал, что у него самого руки ледяные. — Я настолько странно себя веду? — Нет, просто… Мне нужно знать, что ты в порядке. Рил пожала плечами и отвела взгляд. Неужели она жалела о поцелуе?.. Неужели она опять решила закрыться от него? «Нет, — подумал Винсент. — Не уходи от меня опять, пожалуйста». — Ты сам сказал, — добавила она. — Ромдо перестал быть безопасным местом. А этот район, вероятнее всего, одно из наименее безопасных мест, но… — Рил снова посмотрела на него, и в ее взгляде проявилась усталость, будто она долго сдерживалась, но наконец сдалась. — Но при этом опасность обычно исходит не отсюда. Я не знаю, что делать и что говорить, чтобы не привлекать к себе нежелательного внимания. Все это просто происходит, и… Неожиданно для нее, Винсент заключил Рил в крепкие объятья. Она замерла, но медленно расслабилась и осторожно обняла его в ответ. — Я не позволю ничему плохому произойти с тобой, — прошептал Винсент ей на ухо. — Обещаю. Рил издала негромкий смешок. — Не давай обещаний, которые не сможешь выполнить. Винсент отстранился, чтобы взглянуть ей в глаза. — Его выполнить я постараюсь. Домой Винсент возвращался окрылённый и переживающий — неужели ему это не снится? Неужели он и Рил… — но теперь на него накатило странное спокойствие. Он будто преодолел какой-то внутренний рубеж. Сказал, то, что хотел сказать. Не давай обещаний, которые не сможешь выполнить… «И как же ты собираешься выполнять это обещание, Винсент? — спросил его внутренний голос. — Ты никак не можешь повлиять на ее жизнь. Ты не сможешь защитить ее, если что-то случится. Ты даже не сможешь пройтись с ней рука об руку — нигде, кроме района иммигрантов, где это посеет нежелательные сплетни. Так что же ты будешь делать?» Винсент тихо вздохнул. Не раз и не два он думал, что Ромдо нуждается в обновлении. Когда он говорил Дедалу, что городу нужна встряска, он не имел в виду ничего плохого. Но рамки, в которые город загонял своих жителей, предрассудки, которым он потакал — разве это было правильно? Но как он мог повлиять на это? Правильный ответ был «никак». И Винсент, несмотря на то, что был идеалистом, все же прекрасно осознавал в какой реальности живет. Но все изменения начинаются с малых. Возможно, всего один прецедент мог бы все изменить… *** Когда Винсент ушел, Рил закрыла за ним дверь и прислонилась к стене. Медленно, как во сне, она коснулась большим пальцем своих губ. Поступила ли она правильно? Это было спонтанное решение — его и решением было сложно назвать. Опрометчиво — не она ли ранее планировала ограничить общение с Винсентом? Но Рил поняла, что совершенно об этом не жалеет. В тот момент она не думала о последствиях, скорее хотела прекратить этот разговор — то, куда он свернул, нервировало ее. И все же… То, как он целовал ее, как наивно беспокоился о ней, безжалостно подрывало ее невозмутимость, буквально взламывая стену, которую Рил тщательно отстраивала вокруг себя. Рил вздохнула. Пускай она позволила этому случиться. Но это не значит, что она позволит этому кратковременному чувству прорасти глубже, распространиться дальше. Это всего лишь ответная симпатия на чувства человека, которому она небезразлична. Просто… эмоция. Только и всего. Утром случившееся уже не казалось Рил чем-то шокирующим: это была лишь еще одна данность. В конце концов, это был просто поцелуй, думала она, одеваясь. Она могла бы проигнорировать это, будто бы этого никогда не случалось, и Винсент… вряд ли бы он стал настаивать, это было совершенно не в его характере. Ее внимание привлек тусклый блеск под кроватью, которого она раньше не замечала. Присев на корточки, Рил протянула руку — и вытянула оттуда за цепочку медальон, переданный ей стариком. Должно быть в последний раз, когда она клала его на тумбочку, цепочка соскользнула вниз и перевесила его, и медальон упал в щель между тумбочкой и кроватью. Рил подняла его перед лицом и нахмурилась, рассматривая, как медальон покачивается на цепочке, потускневший от пыли. Но если он тут, то что тогда показывал ей Дедал? У кого-то был второй такой же… Рил замерла, чувствуя, как ее кожа покрывается мурашками, а потом резко выдвинула ящик тумбочки, зашвырнула медальон туда и с грохотом задвинула обратно. Справившись с внезапно охватившей ее дрожью, она выпрямилась и приказала себе забыть о медальоне. Она обязательно избавится от него, позже. Сейчас ей нужно было собираться на работу — чем Рил и занялась. *** Дедал уже очень давно не бывал на личной аудиенции у Регента. Обычно тому хватало коротких докладов по видеосвязи, но сейчас Дедал сам добился встречи. У него было что рассказать Регенту, и были вопросы, ответы на которые он хотел бы услышать. Или хотя бы надеялся услышать. Доклад о Монаде и развитии Риэл Регент выслушал без интереса. Лишь когда Дедал перешел к состоянию Винсента, старик, казалось, слегка оживился. Он поманил своего авторейва и что-то прошептал ему. Дедал терпеливо ожидал вопросов, но Регент не задал ни одного. Даже Антуражи-Советники лишь поблагодарили его за старания. И тогда Дедал решил задать вопрос сам. — Случилось еще кое-что, но я уверен, вам уже доложили, — сказал он. — Среди иммигрантов, прибывших в Ромдо, была девушка. Анализ показал, что она является человеческим клоном Монады в возрасте девятнадцати лет. И я хочу спросить у вас, что вы делали в Моско двадцать лет назад? Эта девушка связана с вашей программой клонирования, верно? Поэтому ей дали вашу фамилию? Регент молчал. Его помощник, по первому жесту склонявшийся к нему, чтобы услышать тихие приказы, не шевелился. Статуи тоже хранили молчание. — Кто такая Рил Мейер и как она связана с Монадой Прокси и вами? — спросил Дедал. — Я прошу вас, ответьте! Это может быть важно! Я использовал ваши наработки при создании клонов, но я не думал, что вы уже… Регент еле заметно шевельнул рукой, и Дедал осекся. — Ты прав, — заговорил Гуссерль. — Эта девушка действительно является одним из первых экспериментов. — Экспериментов, которые теперь потеряли смысл, потому что Монада мертва, — подхватила Лакан. — Теперь это просто человек. — И ты не должен концентрировать свое внимание на ней. — У тебя другие задачи, Дедал. — Следуй им. — Следуй. — Да, — Дедал склонил голову. — Разумеется. — Ваши с Раулем эксперименты пока не выглядят многообещающе, Дедал, — добавил Деррида. — Нам нужен Прокси, чтобы иметь смысл. Чтобы город не потерял свой raison d'être. — Конечно, — сказал Дедал. — По вашему приказу, мы вернем его сюда. Он готов. Только скажите… — Ожидай. Вот и все. Поклонившись, Дедал покинул темные покои Регента. В лифте он тяжело оперся о поручни, глядя на город за стеклом. Дедал не назвал бы себя жестоким. Он не был жестоким, но всегда предельно четко понимал, где проходит граница между его собственными желаниями и необходимостью. Он не хотел быть жестоким к необыкновенному существу, попавшему под его опеку, но выбора у него не было: стоило лишь на секунду ослабить хватку, и Прокси бы выбрался и разнёс все вокруг себя. В конце концов, так оно и вышло. Но между этим моментом и тем, когда Дедал впервые вошёл под своды подземного комплекса, где увидел дремлющую в оковах богиню, прошло достаточно времени, чтобы он смог придумать решение. У него было достаточно подсказок и наработок, оставшихся от Донова Мейера, который видел Создателя своими глазами. Раз бог покинул их, Дедал должен был создать нового — и он преуспел. Его идея была утопической. Но разве Прокси не создал этот город? Разве стал бы кто-то, кто ненавидит их, давать им жизнь и укрывать от безжалостного наружнего мира? Так почему бы новому богу не полюбить это место? Почему бы ему не защищать его, ведь мир снаружи страшен и жесток? Его идея была признана абсурдной, но это не значило, что Дедал от нее отказался. Он методично следовал собственному плану, даже если бы это заняло больше времени, чем он ожидал. Однако, Дедал понимал, что одними тёплыми чувствами бога не удержать взаперти. В городе должно было быть что-то, что он бы стремился защитить. Что-то, что тянуло бы его сюда… Что-то из воспоминаний оригинала — о чувстве, которое заставило его когда-то покинуть собственный купол. Дедал обосновал необходимость создать двух Прокси, хотя против этого высказывался предыдущий глава СБ, называя неразумной тратой ресурсов. К счастью, к его мнению не прислушались — Донов Мейер слишком ценил Дедала. Дедал не был уверен, что у него получится: Прокси оставались черным ящиком, и даже то, что у него получилось их воссоздать, не значило, что Дедал понял, что он сотворил. Но в случае ошибки у него было оправдание: любое из его творений могло отправиться в подземелье и занять место сбежавшей Монады Прокси. Это не значило, что он хотел видеть там кого-то из них. Но сейчас, все больше и больше проникаясь чувствами к своей Монаде — Риэл, Дедал все чаще ловил себя на мысли, что ради нее готов пожертвовать Винсентом. Кто угодно, только не она. В такие моменты голову поднимала его совесть: обречь человека на заточение, как он мог? Но он не человек, отвечал Дедал сам себе, он фальш-личность, конструкт, призванный познакомить Эрго Прокси с реальностью, в которой ему предстояло существовать, привязаться к ней. Когда Эрго Прокси осознает себя, Винсент исчезнет. А раз так, не все ли равно, какой именно конец ему уготован — он все равно настанет. *** — Простите… — этот иммигрант выглядел типичным просителем. Он нервно вертел в пальцах собственное удостоверение, то поглядывая на камеру под потолком, то вперяя взгляд в протокольного авторейва. Когда он смотрел на Рил, его лицо приобретало странное, загнанное выражение. Рил поправила свое удостоверение, чтобы его было видно из-за края стола и официальным тоном сказала: — Назовите причину обращения. Да, это был один из тех случаев, когда авторейвы переадресовывали иммигрантов на живых сотрудников. И да, почти каждый раз Рил была не в восторге от этого, но выбора у нее не было. — Понимаете… — иммигрант снова покосился на авторейва. — Я просто не знаю, куда еще обратиться, где еще можно спросить… — Я слушаю, — терпеливо добавила Рил. — Около… недели назад, может, чуть меньше, моим коллегам пришло предложение поучаствовать в какой-то экспериментальной программе. Мой, э-э-э… товарищ сказал мне… — иммигрант наклонился вперед и шепотом добавил, отчаянно гримасничая: — По секрету, — после чего выпрямился и продолжил: — что участники программы быстрее смогут получить гражданство. Ну и… они согласились. — Социальная служба не осведомлена о подобных программах, — ровно ответила Рил. Это была правда. Во-первых, она бы сама уже знала (и, возможно, даже участвовала). Во-вторых, даже бы если Рил не знала, но узнал кто-то из ее коллег, то эта информация бы очень скоро стала достоянием местной общественности. — Мы никогда и никому не предлагали ничего подобного. — Да, да! — быстро сказал иммигрант. — Это было предложение от медицинской службы. И, э-эм… После того, как они согласились, их освободили от работы и перевели в другое место. И я хотел бы узнать, могу ли я как-то с ними связаться? — Возможно данная программа предполагает условие о неразглашении, — Рил придумала это из головы, но, зная Ромдо, такое вполне могло бы быть на самом деле. — Я понимаю, — иммигрант кивнул. — Я просто хотел узнать, все ли в порядке. Я не собирался расспрашивать их. Могу я как-то это узнать? Рил вздохнула. Эта история выглядела как что-то, выходящее за границы ее обязанностей. Лучше всего было бы сейчас развернуть этого иммигранта и сказать, что они ничем таким не занимаются и помочь не могут… Но Рил и сама ощутила интерес, и даже какую-то обиду. Что это за программа такая, куда зовут иммигрантов (судя по всему — техников из управления авторейвов), но не позвали ее? — Вы можете назвать мне имена и личные номера ваших друзей, участвующих в программе? — спросила Рил. — Да! — торопливо ответил иммигрант, и Рил приготовилась печатать. — Хм… — озадаченно сказала она, парой минут позже, рассматривая досье одного из иммигрантов. Стандартный срок рассмотрения вида на жительство действительно сократился вдвое! В графе «место работы» стояло «временно отстранен», и теперь этот иммигрант был официально закреплен не за районом FG, а за зданием министерства здравоохранения в центральном районе. Больше ничего узнать было нельзя: у Рил просто не было допуска. Она даже не могла открыть текущий файл с отчетами от куратора, только просмотреть главную страницу. — Похоже, ваш друг действительно участвует в какой-то медицинской программе в центре, — сказала Рил. — Полагаю, именно поэтому у вас не получится связаться. Других подробностей у меня нет. — А остальные? — вырвалось у иммигранта. — Остальные? — переспросила Рил. — Ну, это же не только им двоим это предлагали. Я знаю еще двух человек, которые так же исчезли со службы. Рил снова вздохнула. Она могла попробовать сделать выборку по досье, используя в качестве основного параметра цифро-буквенный код, которым помечалось территориальное прикрепление иммигранта. — Погодите, — сказала она. — Нужна помощь? — вежливо поинтересовался авторейв, стоявший неподалеку. — Нет, — коротко ответила Рил. По экрану побежали цифры: система добавляла досье в выборку, и их количество росло очень быстро. Больше пятидесяти иммигрантов теперь были прикреплены к министерству здравоохранения. Срок рассмотрения их запросов на гражданство был сокращен у всех, чьи досье Рил открывала наобум. — Да, — сказала Рил наконец. — Похоже, в этой программе участвуют много иммигрантов. — А есть возможность найти тех, кто… — иммигрант снова замялся. — Кто официально не зарегистрирован? — То есть нелегалов? — спросила Рил, и иммигрант вздрогнул. — Нет, просто… Я никогда не спрашивал у них документы, кто так вообще делает? Просто не видел их среди работников управления. — Нет, — сказала Рил. — Возможности отследить нелегала у нас нет, потому что он нелегал и на учете не состоит. — Ясно, — иммигрант кивнул. — Спасибо, извините, что отнял ваше время… То есть у меня не получится с ними связаться?.. — Думаю, ваши друзья свяжутся с вами, когда смогут, — сказала Рил. — Да, — иммигрант снова кивнул. — Тогда я… До свидания. Он встал, коротко поклонился и заспешил прочь. Рил задумчиво посмотрела ему в спину, а потом бросила авторейву: — Побудь здесь пару минут за меня, мне нужно кое-что спросить у Худи, — и направилась к начальству. — Ничего не знаю, — твердо сказал Худи, когда Рил пробилась в его загроможденный хламом кабинет и отвлекла его от разглядывания от очередной потрепанной книги, которой было место на свалке. — Рил, ни служба безопасности, ни медицинская служба перед нами не отчитываются. Это мы должны перед ними отчитываться. — Полсотни человек перемещены в центр, — напомнила Рил. — И, может быть, больше, если слухи про нелегалов… — Какие слухи? — спросил Худи. — Какой-то болван наболтал тебе чуши, и ты ему поверила? — А зачем ему врать? — резонно возразила Рил. — Не знаю, я не читаю мысли, — сварливо отозвался Худи. — Давай-ка, за работу. За нами все еще приглядывают, а у меня уже и так забот полон рот с нашими манифестантами. — Так Худи называл тетушек, продолжавших ходить на работу одетыми не по форме. — Допрыгаются, ей-ей, а получим мы все… — Хорошо, не буду тебя отвлекать, — сказала Рил. — Но если ты что-то… — Ничего. — Хорошо, — повторила Рил. Худи был не единственным человеком, с которым она могла бы обсудить этот вопрос. — Интересно, что это за программа такая, и почему мы ничего не знаем? — вслух заметила Куинн. — Тебе ничего не предлагали? — Нет, — ответила Рил. — Впервые об этом услышала. — Обидно, да? — спросила Куинн. — Мне бы было обидно. А так подумать — они же чем угодно могут там заниматься. — Я не думаю, что их собрали там, чтобы целенаправленно им навредить, — заметила Рил, уловив намек. — Это как посмотреть. Нет иммигранта — некому выдавать гражданство, — Куинн фыркнула, видно посчитав эту шутку весьма смешной. Не получив ответа, Рил решила попробовать узнать другим путем. Ей подумалось, что это нечто, чего от нее бы ожидала Куинн, но отогнала эту мысль. В конце концов, она же действует из лучших побуждений. Однако к ее большому удивлению Винсент не ответил на ее звонок. Более того, после нескольких гудков, автоматический голос оповестил ее, что абонент, вероятнее всего, покинул зону покрытия сигнала. Рил даже представить не могла, что в Ромдо было такое место. Если так, то куда же его занесло? Рил задумалась. Возможно, пришло время для очередного полевого выезда? *** — Корабль? — переспросила Пино. — Да, — ответил Винсент. — Настоящий корабль. — С парусами? — Да. Он был сделан, чтобы путешествовать снаружи. — Ого! — восторженно воскликнула Пино. — Я хочу его увидеть! — Обязательно, — сказал Винсент. — Вообще-то, я как раз хотел тебя спросить, не составишь ли ты мне компанию в путешествии к кораблю? Пино закивала. — Но! — Винсент поднял указательный палец. — Ты будешь меня во всем слушаться. Идет? — Ладно, — Пино вздохнула, но тут же повеселела. Винсент не разделял ее веселья. Все-таки, он шел на очередное нарушение. Но Дедал сам урезал ему рабочие часы и предложил заняться чем-то необременяющим. Исследование подземных коридоров Ромдо вполне подходило под это описание. Винсент не был уверен, что придя на место не обнаружит опустевшую мастерскую. С другой стороны… Отчёт о встрече с диггерами он так и не написал, а учитывая, какими путями они туда добирались, вряд ли кто-то мог что-то оттуда легко унести. Да и вернуться туда было непросто: Винсент смог проследить путь до того места, где они расстались с ДД, а вот дальше пошел по памяти. И чем дальше они с Пино углублялись в подземный лабиринт, тем меньше у Винсента было уверенности, что он вспомнит нужный путь и не потеряется еще больше. Винсент был готов повернуть назад и признать, что не помнит путь, когда Пино показала куда-то на потолок: — Вот же! Гляди! Знак! Винсент посветил наверх: и точно, те самые каракули, что выискивали диггеры, украшали потолок. — Этот? — спросила Пино. — Похоже на то, — с сомнением ответил Винсент. Почему все его идеи, которые казались отличными, на проверку оказывались чем-то вроде вот этого? Что могло закончиться неловкой или опасной ситуацией. — Тогда идем! — провозгласила Пино. — Пино знает куда идти! — Тогда мне остается только довериться тебе, — пробормотал Винсент. Толика смысла в этом была: Пино намного лучше него видела в темноте и ориентировалась в пространстве, и она без труда находила нужные символы там, где Винсент легко пропустил бы их среди мешанины труб, на потолке или на стенах. И путь, казалось, был тот же самый, что они прошли с диггерами. — Ты ведь сможешь вернуться назад по тому же пути? — уточнил Винсент. — Конечно! — уверенно ответила Пино. — Но сначала надо посмотреть на корабль! Наконец они пришли — Винсент узнал место. Дверь уже не была заперта так плотно, и он смог открыть ее. Пино первая всунулась в открытый проем и сказала: — Ау! — Там никого нет, — тихо сказал Винсент. — Только модели устройств и чертежи. — А почему мы говорим тихо? — Не знаю. Я так и не выяснил, где и как умер профессор. Может, его дух все еще обитает здесь. — Но вы ведь его не видели? — серьезно спросила Пино. — Нет. — Значит он где-то в другом месте. Логика была просто чугунная, и Винсент согласился, не желая спорить. Пока Пино лазила тут и там, он без особой пользы просматривал сохранившиеся распечатанные документы — бумага пожелтела от времени, а чернила выцвели. К тому же, в основном это были какие-то списки комплектующих и разнообразные запросы в разные городские службы. Ничего похожего на дневники. Возможно, в компьютерах могло найтись что-то интересное, но электричества не было, и компьютеры были мертвы. Пино тем временем перебралась на корабль, бесстрашно исследуя его и совсем не боясь оступиться на наклонившейся палубе. — Вот бы поплыть на нем куда-нибудь! — воскликнула она. — Ты бы хотела уплыть из Ромдо? — спросил Винсент, перегнувшись через скрипящие перила и наблюдая, как она расхаживает по палубе. — Конечно! Путешествовать! — А одной тебе не будет скучно? — поддел Винсент. — Пино наберет себе команду, — ответила Пино. — Пино возьмет Винса… и еще кого-нибудь. Может быть папочка согласится? И мы поедем далеко-далеко. — Знаешь, я слышал, что там снаружи и смотреть-то не на что, — заметил Винсент. — Неспроста иммигранты стремятся сюда, а не наоборот. — А ты спрашивал? Винсент покачал головой. — Мне кажется, это очевидно, — пробормотал он, закрываясь от Пино папкой с бумагами. — А вдруг нет? Лучше спросить, — решила Пино. — Если мы будем знать точно, нам будет проще путешествовать. Винсент не удержался от улыбки: — Ты уже твердо решила, что уедешь? — Да. А ты разве нет? — удивилась Пино. — Я… не знаю, Пино, — ответил Винсент. Он потер чешущийся от пыли нос — она вздымалась вверх, стоило дотронуться бумаг. — В этом городе есть кое-кто, кто мне дорог. — Твой друг? Почему бы тебе не взять его с собой? — Она пришла снаружи. Не думаю, что она захочет уходить, — признался Винсент. — Но ты все равно должен спросить ее, — уверенно сказала Пино. — Обо всем. — Не думаю, что и мне этого хочется, — честно сказал Винсент. — Меня вполне устраивает жить здесь? — Да? — Да. — А почему ты постоянно ворчишь? — Ну… — Винсент хмыкнул. — Везде свои минусы. Вряд ли жизнь снаружи будет безоблачной. Люди умирали там, Пино. Это ты можешь путешествовать без опаски, человеку там не выжить. Поэтому мы остаемся здесь. Судя по погрустневшему лицу, его слова сильно расстроили Пино. — Получается, Пино придется отправиться одной? — спросила она. — Но… я не хочу. Мне нравится быть с кем-то. Я бы хотела познакомиться с твоим другом. И я хотела бы, чтобы ты познакомился с Папой! «О-хо-хо, Пино, я знаком с ним намного лучше, чем ты думаешь», — заметил Винсент про себя. — Кто знает, — сказал он вслух, — вдруг ты найдешь других друзей. — Но для этого надо искать, — заметила Пино. — А ты меня никуда не пускаешь! — Я не хочу, чтобы тебя схватило управление по контролю авторейвов! — Разве нет мест, куда оно не заглядывает? — спросила Пино. — Есть, но… Не совсем, — признал Винсент. Он вспомнил, что и сам думал о подобном. — В районе иммигрантов всякое случается… но даже там надо быть осторожным. А еще я слышал, что многие зараженные авторейвы стремятся выбраться наружу. Как знать, может они уже давно основали там колонию. — Если бы можно было выглянуть и вернуться обратно, я бы так и сделала, — сказала Пино. — Но эти большие шлюзы можно открыть только изнутри. — О… — Винсент об этом совсем не задумывался. Шлюзы для него были лишь частью обстановки, ему и в голову не приходило, что их действительно можно попытаться «открыть». — Ты действительно хочешь этого? — Не знаю, — Пино помрачнела. — Теперь, когда я знаю, что есть корабль, и что люди не могут выжить снаружи… Я не знаю! *** Как и предполагалось, никто не знал, о чем речь — или просто не хотел разговаривать. Однако Рил могла быть настойчивой. Вообще это должен был быть стандартный опрос о качестве жизни, провести его мог любой авторейв, или вообще такое проворачивалось с помощью удаленной рассылки, но Рил вызвалась сама. Ей казалось, что вне стен службы иммигранты будут поразговорчивее. Однако, чем дальше заводила ее дорога расспросов, тем чаще Рил задумывалась, а не ошиблась ли она. Что тут ничего нет — или нет ничего, куда ей стоило бы совать свой нос. Но она не могла закончить это дело вот так просто. Ей буквально необходимо было поставить умозрительную точку. И, взглянув на часы, Рил решила перезвонить тому давешнему иммигранту. День клонился к вечеру. Возможно, у него мог найтись небольшой перерыв между смен? И теперь Рил дожидалась того иммигранта в месте, о котором была обязана сообщить, едва увидела его. Входя внутрь, Рил сняла свой пропуск, спрятала в карман, и поплотнее запахнула плащ. Ей было совсем не холодно, но не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел ее униформу. Это был… Назовем это баром. Разумеется, подобные развлекательные заведения не были аккредитованы на территории района FG. Любая торговля должна была быть строго авторизована. Однако, чем дальше в лабиринт, тем меньше от законов оставалось. Если иммигрант не хотел нарушать их, он просто сюда не заглядывал. Помещение было темным, переоборудованным из какого-то старого кафе, которое существовало тут давным-давно, когда район FG еще не принадлежал иммигрантам. Окна были запылены, давно не мыты и с трудом пропускали свет с улицы. Мебель была старая, покосившаяся, потрескавшаяся, разномастная и с лезущей обивкой. Тут даже могли подать какую-то еду, но с жуткой наценкой, и, вероятнее всего, не прошедшую сертификацию — то есть, пробовать такое было себе дороже. Однако смельчаки находились. Рил не хотела знать, из чего собирались самогонные аппараты, которые использовались тут, но, скорее всего — из тех мелочей, что удавалось стянуть с работы: то тут, то там, отовсюду где иммигранты работали. Любая вещь, попавшая им в руки, могла включиться в тайный круговорот натурального обмена, так скорее всего и были добыты запчасти. Продуктом этой шаткой системы из труб, горелки и здоровенных вёдер был не самого высокого качества спирт. Ну, по крайней мере об ослепших не было слышно… Рил села неподалеку от входа, чтобы видеть тех, кто заходит, и чтобы при желании легко можно было отсюда уйти. Ей не нравилась атмосфера здесь, не нравились взгляды, которые люди кидали друг на друга и на нее в том числе. Антуражей тут конечно не было. Зато украшением стойки служил здоровенный манипулятор, снятый с промышленного авторейва, который кто-то пристроил на стену над ней. Как, во имя всего разумного, его сюда притащили?.. Ощутив на себе недобрый взгляд, Рил опустила голову. Интересно, попросят ли ее на выход, если она ничего не закажет? У нее не так уж много кредитов… Если бы Игги был сейчас с ней, он бы точно не одобрил ее решение. Если бы Худи знал, куда она собирается, он бы потребовал от одного из Антуражей, чтобы тот сопроводил Рил до дома и сторожил ее там до утра. Двери открылись, впуская очередного посетителя, и Рил выпрямилась, узнав его. Иммигрант остановился, вглядываясь в полутемное помещение, наконец увидел Рил и зашагал прямо к ней. Он тоже опустил голову, стараясь не встречаться ни с кем взглядами, и Рил это обеспокоило. Ее не покидало ощущение, что за ней наблюдают, и сейчас оно только усилилось. — Простите за опоздание, — сказал иммигрант, усаживаясь за стол напротив нее. — Ничего страшного, — ответила Рил. — Я знаю, как вы много работаете. Я… хотела поговорить о том, что вы мне рассказали вне службы. Не под запись. — Я понял. — Иммигрант кивнул. — Вы про ту программу… — Не только. — Рил пристально уставилась на него, стараясь уловить малейшее изменение выражение лица. — Вы думаете, что они также забирали нелегалов. Как думаете, они могли предложить им такие же условия, как и прочим иммигрантам? Иммигрант ответил ей тяжелым взглядом — нечто среднее, между печалью и злостью. — Смеетесь? — спросил он. — Я не верю, что они сдержат свои обещания! Поэтому я и хотел узнать… — Но срок рассмотрения запроса на гражданство действительно сократили, — заметила Рил. — Да, но… — иммигрант отвел взгляд. — Как мы узнаем, все ли с ними в порядке? Рил не знала ответа на этот вопрос. Да и волновало ее другое. — Как вы узнали, что они забирали нелегальных иммигрантов? — спросила она. Иммигрант молчал, не глядя на нее. «И все-таки… — подумала Рил. — Что не так? Что вы видите во мне? Я точно такая же, несмотря на то, что работаю не в пищевой промышленности». — Послушайте, — мягко сказала она. — Я точно такой же иммигрант, как и вы. Я тоже отсидела на карантине и прошла профориентацию. И если бы мне пришло такое же предложение… скорее всего, я бы не раздумывала. — Если побыть здесь подольше, увидеть побольше… Тогда задумаешься, с чего такая щедрость, — заметил иммигрант. Одной рукой он неосознанно чертил что-то по столешнице. — С чего бы им относиться к нам хорошо. Они натравливают на нас авторейвов, зараженных когито. Снова эта история. Рил решила не спорить. Вместо этого она спросила: — Тогда зачем им это? — Откуда я знаю. Там же медицинский центр, так? — иммигрант посмотрел на нее. — Чем в таких местах обычно занимаются? У Рил по спине побежали мурашки. Она вспомнила свою беседу с Дедалом Юмено. Мог ли он быть в этом замешан? Наверняка. Но тогда… что они на самом деле там делают? И нужно ли ей вообще лезть туда? Сиди тихо, не высовывайся, работай на благо общества, срок закончится, и ты станешь гражданином… — Как они выбирали людей? — спросила Рил. — Может, кто-то приходил к ним сам? Что требовалось от соискателей? — У меня просили анализ крови, — ответил иммигрант. — И все. Но я не видел, чтобы об этом где-то говорили. Я… мне пришло сообщение с утра, вместе с рабочей рассылкой. И еще нескольким людям. Рил нахмурилась. «Вот тут бы не помешала помощь разведки», — подумала она в сердцах. — Спасибо, — сказала Рил вслух. — Если я узнаю что-то… — она осеклась. — Но все же. Как вы узнали, что они забирали нелегальных иммигрантов? — Всего лишь слухи. Кто-то сказал, что видел их в иммиграционном центре под конвоем, там, где сдавали анализы, — ответил иммигрант. — И я подумал, что некоторые мои знакомые пропали, и эта история… Вдруг их тоже отправили туда. Рил коротко кивнула. Кажется, все выглядело логично, но ее не покидало ощущение, что в чем-то иммигрант ей врет. И чувство, что за ними наблюдают, никуда не делось. Она медленно встала, попрощалась с иммигрантом и пошла к выходу, внутренне ежась от ощущения, будто кто-то сверлит ей спину взглядом. Кто бы мог подумать, что она будет надеяться, что Винсент решит заглянуть к ней в гости? *** Лаборатория была заполнена звуками: писком приборов, тихим и мерным тиканьем, шорохом шагов авторейвов. Белые стены поднимались вверх, изгибаясь готическими арками и контрфорсами, свет падал внутрь сквозь стрельчатые окна. Впечатляющий масштаб помещения затмевал его истинное, довольно банальное предназначение: это был родильный зал, и инкубатор в нем только что освободился, произведя на свет младенца. Донову не было нужды рассматривать ребенка: он видел данные на мониторах. Да и сказать по чести, он побаивался приближаться к ребенку, пока рядом была она. Донов не мог не ощущать благоговения. Когда он впервые увидел Создателя, то едва мог совладать с собой. Он трепетал и едва мог дышать от ужаса одновременно. И даже теперь, когда он больше узнал о Прокси, что-то внутри него понукало его встать на колени и преклонить голову. Она была прекрасна в любой из своих форм. Склонившись над спящим младенцем, она рассматривала его со сдержанным интересом, и Донов решился заговорить. — Полностью здоровый, соответствующий всем нормам ребенок, — сказал он. — Она — человек, но генетически идеально совместима с Прокси. Я выполнил свою часть сделки. — Да, — отозвалась Монада Прокси. — Разумеется. Она протянула руку к Донову, и он замер. Но Прокси развернула ладонь вверх, и он увидел лежащие на ней колбы с образцами. — Как я и обещала, — продолжила Монада. — Генетический материал, которого не было у вас. Ты волен воссоздать своего бога, Донов. — Спасибо! — выдохнул Донов. Не сдержав чувств, он рухнул на колени, глядя на Монаду снизу вверх, прижимая к груди драгоценные колбы. Но Монада уже потеряла к нему интерес. Она осторожно притронулась к младенцу, который сейчас был по размерам вполовину больше ее графитово-серой ладони. — Такой маленький мозг, которому однажды предстоит вместить столько информации, — задумчиво сказала она, нежно проведя кончиком указательного пальца по щеке ребенка. — Однажды, ты спасешь меня от ужасной судьбы, малышка… Ты не возражаешь, если я дам ей твою фамилию? — неожиданно спросила Монада, обращаясь к Донову. — Все же ты поучаствовал в ее появлении на свет. — Как пожелаете, — отозвался Донов. Он продолжал сжимать колбы, будто боясь, что стоит чуть-чуть ослабить руку, и они выскользнут и разобьются об пол. — Раз моя работа здесь окончена, я должен отправляться обратно. — Разумеется, — ответила Монада. — Ты всегда желанный гость в Моско. Мне интересно, преуспеешь ли ты. Она издала негромкий смешок. — Это будет замечательным святотатством. Донов ничего не мог с собой поделать: от этого голоса у него бежали мурашки по спине. Он снова поклонился, так низко, насколько позволяла его больная спина, и покинул родильный зал, стараясь не спешить, хотя ему очень хотелось броситься бегом. Не в его возрасте, да и спешка ничего не решит. Ему предстояла большая работа, а здесь… Донов не представлял, зачем Прокси был нужен собственный клон. Связано ли это с причинами, по которой Создатель покинул их? И мог ли Донов надеяться на его возвращение?..