haeresis

— Имя. — Рил. Пауза подсказала, что авторейв ждал продолжения. — Рил Мейер. — Возраст. — Девятнадцать лет. — Откуда вы? — Снаружи, — откликнулась Рил с раздражением. Авторейв продолжал буравить ее черными глазами-бусинами. — Моско, — исправилась Рил. — Адрес назвать? — Нет необходимости, — ответил авторейв. — Здесь у вас будет новый адрес и новая жизнь. Рил даже не была уверена, сможет ли вспомнить не то что адрес — жизнь в Моско. Все, что происходило до того момента, как они добрались до Ромдо, словно подернулось пыльной дымкой. Она как-то жила раньше и чем-то занималась, но теперь это все казалось таким несущественным. Оно и было несущественным: все, кто приходил в Ромдо, должны были принять новую идентичность, забыть о том, откуда они, оставить все, что связывало их со старой жизнью. Что ж, так тому и быть. Рил не ощущала по этому поводу никакой печали. — Вы будете направлены к первому же освободившемуся инспектору бюро информации, — сообщил авторейв. — Ожидайте. Так можно было охарактеризовать ее первые впечатления от Ромдо: ожидание. Ей постоянно приходилось кого-то или чего-то ожидать. Вот теперь — инспектора. А до этого были этот авторейв и офицер службы безопасности, допросивший ее. Были врачи, проводившие медосмотр. От них невозможно было ничего скрыть, но Рил и нечего было скрывать. Личные вещи? У нее ничего не осталось. Она вспоминала, что раньше у нее были и дом, и любимые безделушки, но все это были лишь слова, за которыми не стояло ничего. Ни ярких воспоминаний, ни впечатлений. Долгий путь из Моско будто стёр в ней все то, что делало ее такой как раньше. К счастью инспектор был пунктуален и долго ждать его не пришлось. Войдя, он первым делом уронил планшет, извинился и поднял его, виновато улыбаясь. Рил не пошевелилась, чтобы помочь ему. Ей, в целом, было все равно. Инспектор представился. Следом последовали те же самые утомляющие вопросы: имя, город, откуда она пришла, цель прибытия в Ромдо… Разве тут могла быть какая-то другая цель, кроме желания остаться в живых? — Забавный факт. Вы знаете, что Регент Ромдо — ваш однофамилец? — спросил ее инспектор. — Нет, — ответила Рил. — И вы, э-э-э, входите в число немногих женщин, спасшихся из Моско, — добавил он со странной неловкостью. — Да? — спросила Рил. — Очень интересно. — Некоторые предполагают, что они просто не пережили путь, — продолжил тот. — Я пережила, — заметила Рил. — …Или что в Моско их было меньше, чем мужчин. — Это вряд ли. — Согласно вашим результатам теста на профессиональную ориентацию, вас направляют для трудоустройства в социальную службу. Пул работ, доступных для иммигрантов небольшой, поэтому выбор невелик… Рил неправильно поняла эти слова, посчитав, что трудоустройством занимается социальная служба. Оказалось, что это было ее новое место работы. — Я буду работать с гражданами Ромдо, ещё не являясь одной из них? — уточнила она. — Верно? — Верно, — подтвердил инспектор с доброжелательной улыбкой. — Через неделю приходите на контрольное собеседование. Если у вашего начальника будут к вам вопросы или замечания, пусть направляет их мне. — А сама я никак не смогу ответить на эти вопросы и замечания? — мрачно спросила Рил. — Именно это мы и обсудим на втором собеседовании, — пояснил инспектор. — Пока привыкайте. У вас начнется новая жизнь. От того воодушевления, с которым говорил инспектор, у Рил лицо само собой приняло самое скептическое выражение. Он это заметил и добавил: — Не дуйтесь. Он выложил на стол перед Рил несколько листов и карточку — ее временное удостоверение с личным номером (его нужно было запомнить), направление для работы в соцслужбе, направление на заселение в квартал для иммигрантов и заявление на получение Антуража (копия). — Вряд ли вы сразу сможете получить своего Антуража, но город старается обеспечивать работников помощниками, — добавил инспектор. — Удачи, Рил Мейер, и добро пожаловать в Ромдо. Рил подумала, что будет полезным запомнить его имя. *** Выделенная ей однокомнатная квартира располагалась в высоком, хоть и слегка обветшалом многоквартирном доме. Длинные глухие лестницы, темные коридоры, окна-бойницы и душераздирающе скрипящие при движении лифты. А, и ещё соседи — такие же иммигранты, как и она сама. Иммигранты были компактно упакованы в один район: жилье, которое предоставлял город, магазины, больница — все самое необходимое располагалось там. Для того, чтобы выехать в жилые районы для граждан, иммигрантам были нужны специальные разрешения, и Рил гадала, как эта ситуация разрешится для нее, раз уж ей придется взаимодействовать с гражданами. Все оказалось очень просто. Офис социальной службы находился в районе, который граничил с «иммигрантским», и разрешение Рил включало в себя именно этот район. Похоже, работа ей предстояла сидячая. Эти многочисленные удостоверения, разрешения, отдельный, стоящий на задворках район, где иммигранты варились в собственном соку — все это непрозрачно намекало как на самом деле к ним относились граждане Ромдо, несмотря на то, что на словах тут декларировалось полнейшее равноправие. На работу Рил явилась точно по времени. Униформа работников социальной службы отдаленно напоминала униформу службы безопасности, но была темно-серого цвета. Войдя в офис — социальная служба занимала небольшое здание всего в два этажа, и первый был отведен под контактный центр по работе с заявками — Рил с удивлением поняла, что она наверное единственная во всем помещении, кто одет по форме. У каждой службы в Ромдо была униформа. Вольности не дозволялись, и у этого правила не было исключений. А здесь… Женщина, сидевшая за ближайшим к ней столом, была одета в серую вязанную кофту поверх тонкого платья насыщенного лимонного цвета. Другая, высокая и с длинной рыжей косой — они с Рил столкнулись в дверях, и рыжая легко оттеснила ее плечом в сторону без лишних слов — носила только брюки от униформы и черную водолазку вместо положенной рубашки и жилета. Небрежно одетый лохматый мужичок вообще выглядел так, будто только что с кровати встал в своих трениках и футболке, разве что вместо тапочек на нем были кроссовки. Офис представлял собой опенспейс с отдельными кабинками, и там было довольно шумно: туда-сюда сновали авторейвы, немногочисленные сотрудники переговаривались между собой или говорили по телефонам. Оглядевшись, Рил увидела кабинет начальника (о чем извещала табличка) и решительно направилась к нему. Постучав и не дождавшись ответа, Рил потянула дверь на себя. Ее спасла хорошая реакция, потому что стоило ей открыть дверь, за дверью что-то рухнуло на то место, куда она, предположительно, должна была шагнуть. — Тебе Худи нужен, — заметила рыжая, снова оказавшись рядом. — Он еще не пришел. Всегда запаздывает. И в кабинет соваться бесполезно, он обычно работает там, — она жестом указала на стол, стоявший чуть в стороне от остальных. Стол был завален бумагами, папками и подшивками. Они громоздились, образовывая шаткие башни, и только чудо удерживало их на месте. — Я Куинн, кстати, — добавила рыжая. — Рил, — коротко ответила Рил, мрачно глядя на нее. — Какой взгляд. Тебя точно по адресу направили, — хмыкнула Куинн. — Значит, будешь работать по личным обращениям. Там тебе пригодится сидеть с каменной мордой. — Куинн, что ты несешь! — донеслось от входа. — О, а вот и он, — заметила Куинн и крикнула: — Худи, к тебе новенькая! — А то я сам не вижу! — раздраженно откликнулся старик, буквально только что зашедший в офис. Он тоже был не в униформе, шагал, опираясь на трость, и выглядел довольно неприветливо. На лице у него, спущенные на самый кончик носа, поблескивали крошечные очки для чтения. Рил вздохнула, и сама двинулась к нему навстречу. — Здравствуйте. Меня зовут Рил Мейер, меня направили к вам на работу, — представилась она. — Я уже понял, — отозвался Худи. — Идем-ка присядем. По пути он подхватил чей-то стул, поставил напротив своего стола, а сам тяжело опустился в кресло. — Присаживайся, — сказал он. Рил села, недоверчиво глядя на него. — Значит… — Худи разгреб на столе клавиатуру, включил компьютер и, задрав подбородок, чтобы видеть голографический экран сквозь очки, вчитался в светящиеся строки. — Рил Мейер, иммигрант. Очень приятно! Очень! И очень хорошо! — Мне тоже очень приятно, — ответила Рил самым нейтральным тоном. — Ты спросишь, что хорошего? — поинтересовался Худи, хотя Рил ничего такого спрашивать не собиралась. — А я тебе отвечу. Доверие! — Худи воздел указательный палец вверх. — Доверие к своим. Рил промолчала. Худи, кажется, ждал встречного вопроса, потому что внимательно смотрел на нее. Не дождавшись, он вздохнул и продолжил: — Мы часто сталкиваемся с недоверием. Недоверие граждан к иммигрантам понятно. Недоверие граждан к авторейвам — недавнее веяние, и я надеюсь, что оно с нами ненадолго, иначе нам придется расширять штат, — он коротко хохотнул, но, заметив, что Рил не улыбнулась, посерьезнел. — И не все иммигранты расположены к общению с гражданами. Но ты — одна из них, поэтому, я считаю, с этим теперь станет попроще. — Социальная служба работает только с иммигрантами? — уточнила Рил. — Нет, нет, что ты… — Худи покопался среди залежей бумаг на столе, достал планшет и протянул Рил. — Это твой. Уже включен, паролей мы не ставим. Твое рабочее место — вон там, видишь, где ничейный терминал? — Рил кивнула. — Ты быстро во всем разберешься, в нашей работе ничего сложного нет, всю нужную информацию я уже сбрасываю на планшет… — Это обучающее видео? — спросила Рил, посмотрев на планшет и увидев, как быстро растут цифры, показывая вес загружаемого файла. — Нет, нет, все по старинке, в текстовом формате, — откликнулся Худи. — Ясно, — ответила Рил. — И сколько мне дадут времени, чтобы во всем этом разобраться? — Справишься по ходу дела! — Худи перегнулся через стол и тяжело хлопнул ее по плечу. — Большая часть наших клиентов — твои товарищи иммигранты, но и граждан достаточно. В основном старики, оставшиеся совсем одни. Твоей задачей будет принимать заявки, изучать поступающие сигналы от авторейвов, при необходимости подключаться к ним напрямую, чтобы проверить наших подопечных… — Разве это не нарушает закон о неприкосновенности частной жизни? — спросила Рил — Нет, если это делается для блага граждан. Рил обернулась — к ним подошла Куинн, с явным интересом наблюдая за беседой. — Мы же не собираемся пользоваться этим в своих целях, правда? — добавила она с сарказмом. Рил вопросительно уставилась на нее, но эта шпилька предназначалась не ей. — Куинн, у тебя работа закончилась? — спросил Худи. — Так я сейчас еще найду. — Нет, просто хотела поприветствовать новенькую. — Куинн закатила глаза. — Ты первый иммигрант в соцслужбе, поздравляю. — Поздравила и иди работай, — строго сказал Худи и перевел взгляд на Рил. — Не слушай ее. Если что-то будет непонятно, спрашивай. У нас тут все люди сердечные, хорошие, помогут, если сами не заняты. Что касается распорядка дня, то все просто: с восьми до шести, час на обед, если нужно куда-то выйти, то это не возбраняется, но будь добра доделать весь объем работы за день, даже если из-за этого придется задержаться. Что касается внешнего вида, у нас с этим не строго. — Я заметила, — ответила Рил. Вещей у нее было всего ничего, только то, что выдали, в том числе эта несчастная униформа. Строго — не строго, а ходить на работу Рил больше было не в чем. — Всю тяжелую работу выполняют авторейвы. Еще у нас есть так называемые программы поддержки, и мы поощряем граждан участвовать в них… — Мы собираем старые вещи, — влезла Куинн. — Город поощряет избавляться от лишних вещей, и, если кому-то жаль их выбрасывать, они могут принести вещи нам. А мы раздадим нуждающимся. Но, так как город обеспечивает иммигрантов всем необходимым, мы просто копим их, пока количество вещей не превысит критическую отметку, а потом так же выбрасываем… — Куинн! — возмутился Худи. — Вовсе нет, — добавил он, обращаясь к Рил. — Очень часто людям не хватает банальных вещей. Личных вещей. Ну… ты понимаешь. «Еще бы», — мрачно подумала Рил. — И… — протянул Худи, — я не запрещаю сотрудникам брать что-то, что им понравится… — Потому что сам тащит домой все, что не приколочено. — Куинн! Ты все еще тут? — Хорошо, — сказала Рил. — Я, пожалуй, пойду изучать свои рабочие обязанности… — Да-да, — Худи кивнул. — Если возникнут вопросы — я к твоим услугам. — Спасибо. — И я беру только книги. Люди приносят много книг, мне жаль их выбрасывать… Рил поймала взгляд Куинн, и та беззвучно, но отчетливо произнесла одними губами: «Врет». Когда Рил погрузилась в изучение списка своих обязанностей, Худи удовлетворенно оглядел опенспейс, кивнул сам себе и направился в свой кабинет. Открыл дверь, вернул на место какой-то упавший ящик и закрылся там. Из-за закрытой двери донеслись звуки чего-то тяжелого, передвигаемого по полу. Рил подняла голову на звук. — Не спрашивай, — посоветовала Куинн. — Он просто любит копить хлам. И копается в нем все свободное время. Рил не ответила. Не этого она ожидала от своего нового места работы, но пока все выглядело довольно безобидно. Возможно, эта работа не будет отвратительной. Кто знает, может быть даже интересной… *** — Как прошла ваша первая рабочая неделя? — Знаете, — начала Рил, — я как раз хотела спросить, а есть ли другие варианты работы, кроме этого? Инспектор Лоу с искренним удивлением посмотрел на нее… …На третий день вернувшись домой, Рил просто упала в кровать и накрыла голову подушкой. Ей казалось, что она до сих пор слышит гул опенспейса в ушах. Нет, эта работа явно была не для нее. Сосед по отсеку слушал музыку в наушниках, но даже через наушники Рил могла услышать каждое слово песни. Да, он любил слушать одну и ту же песню на повторе раз по десять. Куинн любила комментировать чужие действия, причем с таким видом, будто работает на аудиторию. К работе Рил она отнеслась с большим интересом. На обед все тетушки, работавшие в опенспейсе, собирались в большую компанию в столовой, доставали принесенную из дома еду, и их обед растягивался на час с лишним, потому что они больше беседовали, чем жевали. А потом они еще беседовали в перерывах между работой. А по работе они беседовали с подопечными. Рил так и не поняла, в чем заключаются обязанности Худи кроме того, что он периодически высовывался из своего кабинета, где чем-то грохотал, орал на Куинн, делал пару замечаний и снова исчезал в кабинете. За своим столом он восседал крайне редко, и, похоже, лишь тогда, когда количество папок, громоздящихся на нем, превышало какую-то неведомую норму. Те заявки, что ей приходилось разбирать, были написаны в свободной форме. Как пояснила Куинн — это были те случаи, когда люди не смогли найти свою проблему среди предложенных вариантов, или когда искин не смог обработать то, что они написали. Рил понимала искин, она сама не всегда могла осознать, что хотят просители. И это Рил еще не начала работать непосредственно с людьми. Возможно, есть и другие варианты? Рил подняла голову и посмотрела на дату на часах. Встреча с инспектором через четыре дня. Она ведь всегда может спросить?.. …Когда она пришла на собеседование, инспектор Лоу улыбнулся ей так сердечно, будто искренне был рад ее видеть. Рил вежливо улыбнулась в ответ, мысленно перебирая варианты, как бы поинтересоваться насчет работы ненавязчиво. Ненавязчивость никогда не была в числе ее выдающихся качеств. — Добрый день, — поздоровался инспектор. — Добрый. — Присаживайтесь. Так, как прошла ваша первая рабочая неделя? Какое удачное начало разговора. — Знаете, я как раз хотела спросить, а есть ли другие варианты работы, кроме предложенного? Инспектор Лоу удивленно посмотрел на нее, а потом сочувственно сказал: — Боюсь, что нет. Вы не обладаете достаточными навыками работы для других специальностей. Но вы можете подать заявку на обучение. — Замечательно, — сказала Рил. — Уже готова. А на обучение чему?.. — В основном это обеспечивающий персонал: работники управления авторейвов и пищевой промышленности, — сказал инспектор. Рил кивнула. — Похоже, выбор и впрямь невелик, — заметила она. — Он значительно расширится, когда вы получите гражданство, — сказал инспектор. Минимальным испытательным сроком для иммигранта, в течение которого рассматривалась его заявка на гражданство, было два года. Рил кивнула. — На работе возникли какие-то проблемы? — спросил инспектор. — Нет, — ответила Рил. — Просто… непривычная обстановка. Думаю, в этом все дело. Инспектор кивнул, открыл папку дела Рил и уже было собрался что-то у нее спросить, как в дверь постучали и в кабинет заглянул другой инспектор. — Винс? На два слова, — быстро сказал он. — Извините меня, — инспектор виновато улыбнулся Рил и встал из-за стола. Когда он выходил, Рил услышала, как второй инспектор сказал: — Обращаешься к ней на «вы»? Она же просто имми… Дверь закрылась, обрезав конец фразы. Рил вздохнула. Потом перевела взгляд на свое дело, что лежало перед ней, раскрытое. Страниц там было немного, да и вряд ли там могли написать что-то полезное, но Рил наклонилась вперед, пытаясь прочесть перевернутые строчки. Дверь снова открылась, и Рил быстро выпрямилась. — Ни минуты спокойствия, — посетовал инспектор, усаживаясь на место. — Хотя, с тем, что было раньше не сравнить. При нынешнем шефе службы безопасности разведка — просто бесполезное приложение. Занимаемся всем подряд… Рил кивнула, не зная, что на это можно сказать. — А как у вас на работе, Рил? — Примерно то же самое, — ответила Рил. — Ни минуты спокойствия. *** Рил сидела за столом, наклонив голову и пальцами упираясь в виски. Прямо за ее спиной препирались Куинн и Худи. Весь остальной опенспейс внимал, и, похоже, только Рил мечтала, чтобы они наконец замолчали. — …В следующий раз, Куинн, перенаправь запрос мне! Или ты уже видишь себя в кресле директора? — А что в этом такого? Почему бы вам уже не уйти на пенсию и не освободить место для меня? Станьте уже нашим клиентом, — парировала Куинн. — Побойся бога, Куинн, мне до пенсии еще пять лет! — А я ребенка воспитываю одна! — Вот и воспитывай, что ты тут забыла? Стань-ка ты нашим клиентом! Ха! — Кстати, когда вы уже переключите новенькую на прямую работу с подопечными? — спросила Куинн, крайне неожиданно поменяв тему беседы. Рил подняла голову. — Когда надо, — неодобрительно отозвался Худи. — У Рил еще экзамен впереди… — Да бросьте, тут никто экзамен не сдавал, это чистой воды проформа. Сами говорили, что нам нужен человек, который будет говорить с иммигрантами на их языке… Рил прокашлялась, напоминая о своем присутствии. — А давайте мы с ней в хламе покопаемся, — воодушевленно добавила Куинн. — Как раз конец месяца, если будет что-то по заявкам, выдадим… Худи нахмурился и поджал губы. Рил тоже нахмурилась, потому что идти с Куинн ей не хотелось. — Хорошо, — наконец проскрипел Худи. — Но смотри, Куинн, если на тебя будут жалобы… — Ой, да какие на меня жалобы, я ж самая милая в этой конторе. Идем! — это уже предназначалось Рил. — Отдохнешь от букв и цифр. Рил последовала за Куинн, храня самое нейтральное выражение лица. Оказывается, она даже может на что-то пожаловаться! Интересно, а это занесут в ее личное дело? И как это повлияет на получение гражданства? Склад гуманитарной помощи находился на первом этаже. Это было большое помещение с высокими потолками, заполненное множеством стеллажей. Стеллажи подпирали потолок, на них стояли коробки, в коробках были пакеты – и все это было подписано и пронумеровано. Там возилось несколько авторейвов, сортирующих вещи, пахло дезинфицирующим средством и было прохладно. — Что, не нравится работа? — уронила Куинн. Рил не ответила. Куинн открыла на планшете список заявок и пошла вдоль стеллажей, уставленных ящиками с уже отсортированными вещами. — Привыкнешь. Я поначалу тоже волком выла, а потом втянулась, — Куинн остановилась и обернулась. — Меня сюда распределили, потому что я никак не могла найти устраивающую меня работу. А граждане должны приносить пользу. Я понадеялась, что искин со всеми его тестами подгонит мне подходящую работенку — и оказалась тут. Но в итоге… — Куинн заглянула в один из ящиков. — Все оказалось не так плохо. О, кстати… — Она достала оттуда запечатанный пакет с какой-то одежкой на тонких бретельках. — Новое. Бирка висит. Держи! — Куинн кинула Рил пакет. Рил поймала его, повертела в руках и спросила. — Это куда? — Это тебе, — пояснила Куинн. — Зачем? Куинн закатила глаза. — Слушай, я в курсе, что выдают иммигрантам. Самый необходимый минимум. Это была правда. В конце месяца иммигрантам выделялось скромное пособие, а еще всем выдавался маленький стандартный набор со всем необходимым: зубная паста и щетка, мыло и шампунь, и набор продуктовых карточек. От голода не помрешь, но и шиковать не с чего. И из вещей — тоже самое необходимое. — Мужикам плевать, конечно, их хоть в мешки ряди. А у меня сердце разрывается прямо… — Что тебе нужно? — спросила Рил. — Да ничего. Пытаюсь с тобой подружиться. Сидишь мрачная, ходишь в этой униформе, которая только на манекене смотрится хорошо… без обид. Она просто дурацкая сама по себе, поэтому никто ее не носит, даже я… Так о чем я? — Куинн замолчала. — Выше нос, принцесса. Ты внутри, а не снаружи, а это самое главное. Тебя распределили в самое подходящее место. Если где-то могут помочь иммигранту — так это тут. И не только шмотками. — Мне не нужны чужие вещи, — сухо сказала Рил. Куинн усмехнулась. — Подожди неделю. — Что? — Подожди еще неделю, и Марта тебе на обед свою стряпню притащит. Она и меня пыталась накормить. Потом Агата попытается тебе всучить свое рукоделие и, поверь мне, лучше возьми этот пакет. Видела страшный вязанный жакет у Худи? С желтыми цветочками. — Я думала, это улитки, — призналась Рил. — Ага. Эти цветочки как тест Роршаха, каждый видит свое. Это Агата для Худи связала. Обидится, если не возьмешь. Она со мной месяц не разговаривала, когда я отказалась. У нас тут своя атмосфера, но, поверь мне, есть места похуже. Когда начнешь работать «в поле», увидишь. Поэтому бери хренов пакет, сейчас мы тебе минимальный гардероб соберем, а потом уже заявками займемся… — Куинн заглянула в следующий ящик и пробормотала под нос: — Может и я себе что присмотрю… Потратишь свою нищенскую выплату на что-нибудь для души. Рил посмотрела на пакет в своих руках. Потом на Куинн, лениво проверяющую ящики. Снова на пакет. — Мне это будет велико. Куинн фыркнула. — Вы гляньте! Тогда иди сюда и ищи сама. Тут полно неношеного, а что ношеное, то продезинфицировали.