Лесной дом

Когда он проснулся, то реальность всё ещё казалась сном. Не мог он выжить, да ещё и оказаться в чьём-то доме. Так, он бы, может, списал это на предсмертную горячку, если б не относительно-нормальное состояние тела и боль в тех местах, где его ранили. Медленно сев в кровати, он осмотрел себя, а после саму комнату. Это была ловушка. Невозможно, чтобы он оказался в чьём-то доме. Он чётко помнил, как находился на смертном одре и как вспоминал всех ушедших на тот свет. Он чувствовал, как смерть забирает его в свои холодные руки. Он должен быть мёртв. Так почему он здесь прямо сейчас? В чьём-то доме, где всё пропахло запахом трав. Рядом с ним на тумбе стоял таз с водой, тряпки в нём все ещё были испачканы в крови. При резком движении ему чудился вкус крови во рту. Он медленно встал, и подошёл к столу. На столе ничего не стояло кроме пустой чашки. Он даже предположить не мог, что же в ней было. После — к кухонной гарнитуре у стены. Он увидел их. Жан должен умереть. Он поднял руку и дверь в дом открылась. — Чт... — Голос, молодой, удивлённый, замер. Жан схватил нож и обернулся, наставив на обладателя голоса. Это был парень. Жан предположил, что ему от двадцати до двадцати пяти. Волосы тёмные, но отросшие концы покрашены в блонд. Он одет в простую одежду и тревожно смотрит на него. — Тебе нельзя вставать, раны откроются, — напряжённо сказал он. — Где я? — Осипшим и охрипшим голосом спросил Жан. Он почувствовал насколько хочет пить. — В моём доме, — ответил этот человек. — Положи нож и иди в кровать. Жан его не послушал. Это было бесполезно. Он должен умереть. — Где мои вещи? — Вновь спросил он. — Я верну их тебе, — заверил его. — Тебе нужен отдых. — Нет, — он должен быть мёртв. — Где мои вещи? Там фотография сестры. Он виноват перед сестрой. — Слушай, — он шагнул в его сторону. Жан сделал шаг назад и напоролся на столешницу. Спина заныла. — Тебе нужен отдых и лечение. Давай ты ляжешь, хорошо? — Нет, нет, — запаниковал Жан. Он был не в себе. — Не подходи. Если он не умер от рук семьи Моро, то есть другой способ. Жан должен умереть. Жан согнулся. Гул в ушах заглушал остальные звуки, а перед глазами скакали чёрные пятна. У Жана ничего не осталось. Никакой цели в жизни, он сделал всё, что должен был. Поэтому его ничего не держит. Но он всё ещё дышит. Это нужно исправить. Жан должен умереть. Он поднимает нож повыше. Но у него не получается. Его руку перехватывают и нож только режет кожу. Кровь закапала на пол. — Эй, парень, успокойся! — Сквозь гул он слышит голос, пока чужие руки удерживают его. Нож упал на пол в нескольких метрах от них. «Будь спокойней» — пролетает в голове и он вспоминает те суровые дни своей жизни. По телу опять пляшут чужие руки, а бёдра болят от крепкого захвата. — Нет, — кричит он и отталкивает от себя человека. — Не трогай! Жан подскакивает на ноги и тут же падает назад: тело против настолько резких движений. — Эй, тише-тише, — более низким тоном повторяют ему. — Успокойся, дай я тебе помогу. Жан молчит и прикрывает руками уши: он слышит эти голоса в голове. Они повторяют, и повторяют, и повторяют. Он видит упавший нож, в нескольких шагах от себя, ему необходимо только сделать небольшой рывок. И тогда он умрёт. Да, это лучше, чем жить. Жан набирает воздуха и готовится к очередному всплеску боли. Но эта боль — последняя. Он уверен. Он срывается с места. Слышет, как другой парень кричит ему остановится. А потом, он не чувствует в руках столь долгожданного ножа. Его руку обвивают мощные темно-зелёные лозы. Парень поднимает нож, который Жан почти достал и убирает на место. Жан чувствует разочарование, но попытки вырваться из хвата не удаются, только причиняют боль. Парень садится перед ним на корточки и лоза ослабляет хват. Жан нормально садится. — Дай я тебе помогу, — парень сжимает губы. — Ты ведьмак, — констатирует Жан. — Ты ведьмак. Ты чёртова ведьма. На лице другого появляется натянутая улыбка. Он не протягивает рук и просто молча смотрит на Жана. Жан слишком удивлён, чтобы не осуждать другого. — Тебе не следует так говорить человеку, который тебя спас, — шепчет он. — К тому же, тебе лучше слушать меня. — Иначе? — Я запру тебя. Жану эти слова показались шуткой. — Ты мне не веришь, — осознал парень. — Ты считаешь, что я не смогу связать тебя и заставить сидеть в доме? Жан молчит, потому что ему нечего сказать. — Эх, — вздыхает парень и падает на пол, обхватив колени. — Мне интересно, почему ты так хочешь умереть? У него нет слов, чтобы ответить на это. Зачем этому парню знать его историю? — В любом случае, дай сюда свою руку. Я ничего не сделаю, только обработаю, — он открывает ближайший к себе ящик и достаёт ряд вещей. Встаёт и идёт куда-то за спину Жана, а через некоторое время возвращается с наполненным водой тазом. Неохотно, но Жан подчиняется и подаёт свою раненую руку. — Слушай меня, — говорит он, смачивая тряпки в воде, — так как ты находишься теперь в моём доме, то будешь подчиняться ряду правил: во-первых, никакого самоубийства; во-вторых, никакой разрухи; в-третьих, никаких членовредительств; в-четвёртых, если Девочка придёт к тебе, ты её не прогоняешь, понял? Жан посмотрел на него, как на сумасшедшего. Что это за такие идиотские правила? У него появился ряд притензий: почему в трех из четырёх правил ему запрещено пытаться покончить с собой в этом доме, а четвёртое это непонятный набор слов. — Точно, — этот глупый парень воскликнул это так, будто он забыл сказать что-то настолько важное, что жить не сможет, если не расскажет ему. — Меня зовут Джереми. Как зовут тебя? Очередная бессмысленная глупость. Жан промолчал, чему этот Джереми не обрадовался, и со всё более поникшим видом забинтовывал его руку. Настолько грустными выглядел Джереми, что Жан почти сдался, но удерживал себя мыслью, что это бесполезная информация. Кого вообще волнует, как его зовут? Когда он закончил со своей работой, Джереми ещё несколько секунд смотрел на него, будто ждал чего-то ещё. Жан не выдержал. — Что? — Спросил он, парень опомнился, но ничего не сделал, лишь только с более осознанным взглядом посмотрел на него. — Разденься, — Жан нахмурился, а вот Джереми поначалу ничего не смутило, но после он осознал, что только что сказал. — Я имею в виду, сними с себя одежду, чтобы я осмотрел другие твои повреждения. Жана это не успокоило, но он последовал словам. К тому списку правил, который ему выставил Джереми, он сам, бессознательно, подписал ещё один, по крайней мере пока, пункт: слушаться этого надоедливого ведьмака. Поэтому он с трудом встал и снял с себя рубашку, благо та была на пугавицах. Джереми, полностью погружённый в свою работу, быстро его осмотрел и отстал. Убрав всё, он сел за стол с корзиной, перебирая кучу абсолютно одинаковых трав. Не зная, что делать, Жан сел напротив и стал наблюдать за действиями Джереми. Тот спокойно перебирал свою траву некоторое время, но чуть позже ему перестало хватать усидчивости и он делал всё более медленно. В итоге, он скинул всю не рассортированную траву обратно в корзину, а другую перевязал верёвками, и стал подвешивать над окном. Джереми занимался своими делами, а Жан просто наблюдал. Большая часть его мыслей была занята тем, чтобы покончить с собой. Ведь Жан — лишнее звено, которому нет смысла существовать в этом мире. Жан должен умереть.