Бумажное сердце

***

      Ворота все еще были закрыты, очевидно, никто не собирался впускать его внутрь. И где же хваленное гостеприимство? Они оставили его на улице дожидаться положенного часа, как уличную собаку остатков костей после ужина, и развлекать его никто не собирался, несколько человек даже плюнули на землю под своими ногами. СпокойноСпокойноСпокойно.       Сцепив трясущиеся руки за спиной, Дорук выдохнул про себя, давясь злостью. Ему тоже не приносило удовольствия прохлаждаться здесь с ними, но выражать свое эмоциональное состояние на лице он не стал. Находясь в абсолютном меньшинстве, еще совершенно без оружия ему оставалось только молчать. Время так кстати дало ему возможность, в очередной раз раскритиковать свое поспешное решение принятое под влиянием несдержанных вовремя чувств. Это было совершенно глупо и безрассудно — совсем не в его стиле, но было слишком поздно для этого. Он уже здесь. О всякой секретности его личности, над которой так долго трудился его отец и он сам, можно забыть. Акиф тем временем остался совсем один без поддержки единственного сына. Небахат и Мелиса будут убиты горем, когда узнают о его смерти. А Берк? Этот парень точно что-то сделает, и хоть Дорук точно не знал насколько этот проступок будет опасен. Вряд ли вампир пожалеет о сделанном, ему вообще было несвойственно много думать и мучиться угрызениями совести по поводу тех или иных своих поступков.       Дорук усмехнулся себе под нос, получив в ответ несколько презрительных взглядов злобных рыл. Губы скривились. Едва ему удалось удержаться от какого-нибудь язвительного комментария. В тот же момент уха коснулся звук мотра машины, приближающейся с каждой секундой. Люди вокруг всполошились, все встали в ровную линию провожая микроавтобус. Только он спокойным шагом подошел прямо плавно останавливающемуся автомобилю, глазами отмечая характерный номер. Вели Эрен.       Подозрения подтвердились, когда водитель спустился и открыл раздвижную дверь. Названный господин вышел из салона. Немного напряжения прокатилось по плечам. Дорук сосредоточился, выдавая лишь холодную невозмутимость. Не в первый раз они встречались с ним, но последний раз ему было всего семнадцать. Он примерно понимал как разговаривать с этим мужчиной, но после всех прошедших лет и событий совсем не ожидал такой натуральной истинно вежливой улыбки углубляющей морщины в уголках глаз без намека на притворство.       — Добрый день, Дорук, — руки мужчина не протянул, но это не остановило его.       — Саляму-алейкум, господин Вели, — он ударил себя кулаком в грудь, чуть повернув голову.       Дорук попросту не мог не выказать свое уважение к человеку перед собой, хранящему под своей неприступной броней все самые лучшие качества, которые должны быть в мужчине. Его имя было синонимом слов уважение и достоинство. Его слово всегда было последним. Его фамилия была на устах у всех. К нему обращались и с горем, и с радостью, и каждый уходил, если не в довольстве, так в спокойствии.       Руководствуясь холодным разумом, он сумел не только сохранить в своих руках дело полученное от отца, но и нарастить свое влияние везде. А прислушиваясь к сердцу — построить семью, где каждый был готов умереть друг за друга. Вели справлялся с каждой своей ролью: был сильным боссом, любящим мужем, хорошим отцом, милосердным братом, и с каждым достижением на его груди появлялась новая медаль, которую никто не видел, но отблеск от которой слепил всех. Дорук не мог отрицать, что в некоторой мере на это его отношение повлияла и Асие, что никогда не упускала возможности тут и там обронить доброе слово про свою семью. Но и в Трабзоне люди замирали, если в чьих-то редких беседах могли услышать такую знаменитую фамилию. Он знал, что должен проявить уважение по многим причинам, хотя ответного жеста не получил, только сомкнувшиеся на мгновения веки показали, что его действие не осталось без внимания.       — Спасибо, — сладкий девичий голосок разрезал воздух их чисто мужской компании, прохладный ветерок принес за собой знакомый цветочный аромат.       Зеленные глаза тут же взметнулись в сторону откуда шел этот ласкающий слух шепот и тут же врезались в карий омут, утягивающий в теплую темноту. Ее глаза были как весь мир, в котором он нуждался и по которому чертовски сильно скучал. Душа воспряла в груди и начала биться в грудину стремясь обратно на свое место: туда, откуда и пришла, но Дорук был не намерен отпускать доверенную ему частичку ее бумажного сердца, но и удержать себя на место был не в силах.       — Асие… — он сделал шаг вперед к ней, заставив встрепенуться весь военный взвод, который их окружал. Да, блять.       Мужчина медленно поднял руки, успокаивая всех и напоминая, что у него в руках нет никакого оружия. О том, что даже малейшего намерения причинить ей боль у него не было и в помине, они все, разумеется, не знали. Солдаты еще около секунды держали свое оружие поднятым и направленным в его сторону, прежде чем кивнуть, глядя немного в сторону от него, и опустить дуло в землю. Долго думать о том, по чьему молчаливому приказу ему еще не снесли черепушку, он даже не стал. Глаза сами собой вернулись к Асие. Она все еще смотрела на него. Лицо ее было смесью самых разнообразных эмоций, но ни одна не давала ему надежды. Ее гнев еще не утих.       Но насладиться даже искаженными неприязнью милыми чертами лица ему не дали. Каан встал прямо перед ней, загораживая обзор. Где же это герой прятался до этого? Дорук сжал за спиной трясущуюся руку. Нервы и так не выдерживали всего этого пристального внимания, только этого придурка не хватало.       Пока искры напряжения летели в сторону от двух оголенных проводов в дело вмешался самый мудрый человек, быстро определивший причину неполадки.       — Асие, — позвал отец, заставляя дрожащую не месте девушку обернуться, но кроме этого еще двоих мужчин.       Говорить дальше не нужно было — она поняла, что от нее требовалось. Еле качнув головой, дочь сделала короткий шаг назад и следом еще один, оборачиваясь. Вели знал, что Каана потянет следом, а за ним последует еще один человек.       — Каан, — ему не нужна была такая картина маслом и кровью перед домом, чтобы избежать этого он уже отправил своего сына подальше из города.       Парень выпрямился, возвращаясь глазами к своему господину. Выражение лица не дрогнуло и не исказилось под давлением запретных для него чувств, ничто не выдало его, но цепкий знающий взгляд не обмануть этой картинкой. Говорить ничего не надо было. Он уже понял и взял себя в руки. Обернулся к ненавистному врагу, не с большим энтузиазмом — лишь сухой холод в глазах и некоторая жесткость в прямых бровях, чуть опустившиеся на переносицу. Вели внутренне улыбался, гордясь своим воспитаником.       — Добро пожаловать, Дорук. Пройдем в мой кабинет и переговорим за чашечкой кофе, — протянул руку, приглашая в свои владения.       — Конечно, — улыбнулся. — Спасибо, за приглашение.       Капкан схлопнулся. Дорук Атакул был здесь, но это вовсе не значило, что молодой человек успокоился. Вели хватило того факта, что этот парень набрался смелости заявиться сюда, насколько его еще хватит проверять стоило постепенно и ради этого он даже был готов использовать Асие: показать ему, что она здесь, под крышей своего дома, вдалеке от посторонних мужчин, к которым Дорук так яро ревновал, из-за чего и оказался на пороге его дома, затем немного растормошить этот улей, проверяя насколько далеко он позволит себе зайти. Пока этот парень явно очень старался его впечатлить, но Вели не терпел подхалимов и откровенных льстецов, которым как он помнил был его отец, не очень достойный в его глазах человек, но стоящий противник, с которым стоило считаться с самого начала.       Они медленными широкими шагами вымеряли плитку под ногами в спокойном прогулочном темпе. Каан отставал на два шага, но явно не упускал ни единого движения Дорука, которым ровным счетом ничего и не собирался делать. Поправочка: ничего криминального, но ведь разговор с Асие, который был в его планах к таковым не относился, ведь верно? Хотя как он собирался это устроить?       Блондин мотнул головой отвлекаясь от всего этого, знал, что даже его весьма не примитивных актерских талантов не хватит, чтобы одурачить господина Вели, а потому лучше не допускать ничего, что может его выдать, сосредоточившись вместо этого на педантично устроенных ровных рядах декоративных деревьях, ландшафтных столбиках, ярком газоне, слишком чистой плитке под ногами. Впрочем здесь все было слишком идеальным, что аж глаз дергался. Внутреннее убранство тоже оказалось весьма говорящим: не слишком традиционным, но и не в настолько свободном современном стиле, как, например, в их доме, многие предметы и детали кричали о своей цене, но хуже было с теми, которые молча стояли в самом углу, но умудрялись привлекать взгляд, совсем как жильцы этого дома, которых к слову совсем не было. Никого. Длинные коридоры и высокие потолки встретили его молчаливо и совсем недружелюбно, как в прочем и при первой встрече, просто в суматохе Дорук этого не заметил. С одной стороны это хорошо, ведь нет и Омера, но с другой это было немного неприятно и напряжно. Ладно. Это ожидаемо.       Каан исчез через минуту, скрывшись за поворотом какого-то коридора. Хозяин дома до сих пор не обронил ни слова, молчаливо шагая чуть впереди, чтобы показать Доруку путь в свою обитель. Блондин не хотел начинать первым и не имел ничего против молчания, внимательно оглядывал широкую гостинную, заглядывая под каждый угол в надежде, что Асие окажется настолько любопытной, чтобы подсмотреть за ними. Она ведь точно была дома, но до самого момента, как тяжелая деревянная дверь закрылась за его спиной ничего не произошло, в тот же момент он оставил свои мысли по поводу их встречи за этой самой дверью, сосредоточившись на предстоящем долгом, а может и не очень, разговоре. Обернулся к собеседнику, не став тратить время на разглядывание четырех стен, потолка, пола и прочих деталей кабинета, посмотрел прямо в глаза открытые к любой теме, с которой он собирался начать.       — Не стой там. Проходи, — для примера Вели сам сел на длинный темный диван, рукой указывая на точно такой же напротив.       Дорук спокойно уселся напротив. Прокручивая примеры предложений, с которых стоит начать, например, с объяснения почему он здесь, но его опередили.       — Как твои дела, Дорук? Мы не виделись довольно долгое время и последняя встреча была слишком короткой. Ты сильно изменился за последние лет так…       — Прошло четыре года, господин Вели, — ответил он со спокойствием, которого не чувствовал.       — Точно. Ты очень вырос. Совсем не тот сорванец, что в прошлом. Тем не менее Догукан всегда с гордостью и радостью отзывался о твоих успехах. Как он кстати? — Вели сложил руки перед собой, Дорук тем временем сжал кулаки.       В этом разговоре не было ничего такого. Совершенно спокойная беседа давно не видевших друг друга людей, но она не подходила под их ситуацию. Исходя из поведения Омера Дорук ожидал чего-то такого же от его отца, но они будто были не родными, по крайней мере ничего схожего в манере поведения или способности преподнести себя. Он думал, что наедине этот человек покажет свою истинную маску доведенного до границы бешенства отца, трясущегося над своей дочерью. Особенно потому что в этом клане были специфические традиции касательно женщин. Особенно своих женщин — за честь одной турецкой девушки платили несколькими жизнями. И хотя Дорук так и не сделал ничего с Асие, она все же была не самой простой девушкой. Но может это только пока. Нужно было набраться терпения. В тихом омуте, как говорится.       — В порядке, — с улыбкой ответил, припоминая лишь то, как со злостью его дедушка громил гостинную в своем доме, прознав про планы своего зятя, по поводу переезда в Стамбул.       — Так вы все-таки общаетесь? — немного удивленно уточнил Вели, вполне натурально, но Дорук все же почувствовал укол в этом вопросе.       Это было сказано очень верно. Последний раз они говорили и виделись почти два с половиной года назад. И многоуважаемый господин, очевидно, был в курсе и спросил специально. Подловил таки.       — А вы, разве, нет? — быстро ответил Дорук, чтобы не потерять лицо, но сам был согласен, что вышел не лучшим.       Вели улыбнулся вежливо, будто прощая эту дерзость, а собеседник в свою очередь внимательно приглядывался к искусно сделанному выражению лица, безуспешно надеясь выловить хоть малейшую брешь, которая бы позволила ему предугадать дальнейшее направление беседы и подготовиться.       — А Акиф. Как его здоровье? — снова этот вопрос, вежливый и спокойный, но с замаскированной подковыркой, Дорук не знал, но был уверен, что и о состоянии его отца этому мужчине было все известно.       — Вашими молитвами, — так больше продолжаться не могло, пора было перевернуть тему разговора, и хоть Доруку было прекрасно известно, что помогло бы ему в этом, решиться на такой шаг было не так уж просто, но в данной ситуации ему было уже нечего терять, он буквально преподнес свою голову им на блюдечке в голубой каемочкой. — А как вы? Кажется совсем не удивились моему визиту.       — Не скажи. Я был весьма удивлен, что ты решил заглянуть в гости, но ты прав, сообщили мне об этом чуть раньше, когда мы ехали из аэропорта с Асие.       Вот оно. Хорошая возможность начать разговор об Асие, ведь именно ради этого Дорук и был здесь, тем более, что эту тему Вели Эрен поднял сам, но увы его разум упустил этот шанс, сосредоточившись на самой сути сказанного. Он потерял свое самообладание, выказав на лице все эмоции, тем самым подтвердив все подозрения Вели по поводу ее влияния на этого молодого человека.       — Что вы сказали? — неудержался блондин. — Вы с Асие куда-то улетали?       Было глупо спрашивать вот так, а тем более ожидать правды, но не зря говорят: любовь делает из человека глупца; и прямо сейчас Дорук представлял себя в глазах этого человека в качестве настоящего идиота, хоть и не намеренно. В ответ Вели лишь улыбнулся, но чуть более живо чем до этого, приятно удивленный такой реакцией. Это подтвердило его уверенность в расписанном по минутам плане. Вот например, как раз сейчас должен был войти Каан.       — Не я. Асие была некоторое время во Франции вместе с Кааном, — уже на последнем слове в дверь постучали в привычной манере. — Войди.       Внутрь прошел воспитанник Вели, держа в руках небольшой поднос с двумя чашками кофе. Он преспокойно расположил посуду на невысоком столике между двумя диванами-близнецами, но все время с него не сходил огненно-ревнивый отпечаток зеленных глаз. Со стороны было видно, что обходиться только одним злостным взглядом было Доруку слишком тяжело, но большего он себе не позволял по многим причинам, все-таки не до конца был замылен его взор.       — Спасибо, Каан. — Вели подвинулся ближе к краю дивана и взялся за малюсенькую ручку маленькой белой фарфоровой чашки. — Мы как раз говорили о тебе. Уверен, что это так, но все равно спрошу: надеюсь ты позаботился об Асие? — с улыбкой обратился мужчина к парню за спиной.       — Будьте спокойны. Я всегда был рядом с ней, — кивнув, ответил Каан.       — Хорошо. — Вели сделал небольшой глоток горячего напитка, поднимая взор вперед. — Дорук, — отвлек его мужчина от попытки убить своего сына одними глазами и кивнул в сторону пристроенной у края столика чашки.       Блондин резво отпил слишком большой глоток и, таким образом, обжег язык и твердое небо, но вида не подал. Это было не хуже того, что он услышал только что. Конечно, ему не стоило поддаваться гневу здесь, тем более что вряд ли кто-нибудь это ему позволит, только вот если он промолчит, то просто взорвется. А, в принципе, что он теряет? Действительно.       — Господин Вели. — Дорук оставил быстро опустошенную чашку на столе. — Я благодарен, за такой радушный прием, — начинать стоило осторожно, вдумчиво. — Но я пришел поговорить не о былых временах, а о том, что происходит здесь и сейчас. Главным образом об Асие. Наших с ней отношениях, — а бить резко и сильно.       Только вот выражение лица господина Вели не дрогнуло. С прежним спокойствием мужчина неторопливо попивал свой кофе, примешивая к густому горькому вкусу немного своей злости на этакого бестактного сопляка, что позволил себе такую дерзость в словах, особенно если это касалось его дочери.       — Каан, ты можешь идти, — предложил Вели по прошествии целой минуты в напряженной тишине.       Хоть визуально этого было не заметить, парень совсем не хотел уходить, но и как-либо возразить не мог. Он хотел слышать все, о чем будет речь, но не потому, что у него была дурная привычка подслушивать чужие разговоры, вовсе нет, он знал, когда нужно закрыть глаза и уши, делая вид, что все вокруг его не касается, но сейчас речь шла об Асие. И, по его собственному мнению, его это очень даже касалось, но даже так…       — Да. — Каан чуть склонил голову, не смея говорить что-либо против, и отвернулся в выходу, успев поймать напоследок надменный взгляд непрошенного гостя, развалившегося на своем месте как победитель, единственное, что в тот момент мог сделать Каан — так это надеяться на его скорую гибель за свой длинный ядовитый язык. Теперь можно говорить спокойнее.       Дорук чуть оправил свое положение на диване и подвинулся чуть ближе к краю. Он вовсе не жалел о сказанных словах, хотя может быть стоило, ведь очевидно, что Вели не одобрял сказанного им, так еще и в присутствии Каана, но в любом случае его обрадовало отсутствие этого придурка.       — Ты уверен в своих словах, Дорук? — Вели отставил свою чашку на столе, подняв глаза к собеседнику. — В своем, мягко говоря, шатком положении, вместо того, чтобы обсудить, например, разгром в Бешикташе, произошедший накануне, предательство вашего приближенного, перекрытые с трех сторон доходы или состояние своего отца, ты предпочтешь обсудить это? — слова были сказаны совершенно бесчувственно, но сам их смысл склонялся к осуждению. Да. Именно так.       Будь это кто-нибудь другой он так бы и сказал, но с этим человеком перед собой стоило быть осторожнее. Его не устроит такой ответ. К тому же пусть и не очень сильно, но его речь подействовала. Дорук признавал, что был на самом дне, но именно из-за этого его так тянуло к ее далекому свету, ведь рядом с ней проблем не было, не было этой усталости и разбитости, одна только мысль о ее очаровательной улыбке возрождала к жизни.       — Вы знаете, что мы находимся в состоянии войны, — начал Дорук. — И все, о чем вы сказали относится к тому, но не Асие. Она — другое, не относится сюда.       — Ты упускаешь тот факт, что в конфликте находится вся семья, а Асие — моя дочь.       — Но мы оба знаем, что она этого не хочет.       Вели вопросительно нахмурился, давно отвыкший от такого стиля общения. Этот парень опреленно не долго думал перед ответом, выдавая все как на духу. Ему не доставало воспитания, но при том у Вели не было ни одной причины подозревать его в неуважении. У него был такой характер. Весьма своеобразный и из всех знакомых с такими повадками, как ни странно больше всех подходил Догукан. Дорук и внешне на него походил.       — И все же. Это не отменяет моих слов.       — Даже так, — выдохнул блондин, собираясь наконец выдать то, что так его мучило. — Для меня это ничего не меняет. Я знал этого с самого начала и сейчас не буду отступать, — он прикрыл глаза, вспоминая наставления своего дедушки, которые до сего дня он ни разу не воспринимал всерьез. — Я женюсь на Асие.       В комнате повисло долгое молчание не то чтобы неловкое или напряженное, странное, хрупкое, готовое в любой разлететься в стороны как осколки снаряда. Дорук ждал хоть какой-то реакции на свое высказывание, но на лице его оппонента не дрогнул ни единый мускул, что он даже посчитал странным, но не знал, что это и была та самая реакция потери контроля над собой, которую было так сложно уловить в таком человеке, как Вели Эрен. Только по прошествии лишних пол минуты с небольшим господин смог найти в своей голове достаточно приемлемый ответ.       — Ты действительно веришь в это?       — Хотите сказать, что не позволите этому случиться?       — Дело не в том, позволю ли я именно этот брак. Как ее отец, я дам согласие кем мы ни был ее избранник, но только в том случае, если буду абсолютно уверен в том, что моя дочь будет в безопасности и счастлива. Ты можешь дать мне такие гарантии, Дорук? — мужчина повел бровью складывая руки перед собой.       Здесь было не о чем говорить. Едва он справлялся с собой, отец лежал весь напичканный трубками с головы до ног в гребаном питомнике, а сестра и мать были за тысячу километров, ни сном ни духом о том, что происходит с ним на родине. Да, он старался. Да, в нем еще не угасла надежда, что в будущем он добьется очень много, но не сейчас. Был ли он вправе заставлять ее ждать того дня? Асие жила в большой дружной семье полной любви, никогда ни в чем не нуждалась, а ее родные позаботились о том, чтобы ей ничего не угрожало. И, если он хотел бы взять ответственность за нее, то обязан был бы предоставить как минимум тот же уровень жизни, но едва ли. У него не было ничего из этого, кроме непреодолимого желания всегда быть рядом с ней, перед которым меркло все остальное.       — В течении жизни нам часто приходится делать сложный выбор. — Вели решил разбавить напряженное молчание заумной поучительной беседой, такая привычка была весьма распространенным симптомом старости ума. — У тебя еще есть время решить, что ты хочешь и за что будешь бороться: за свое будущее или прошлое.       Нотации оказались намного короче ожидаемых. Дорук не особо-то и слушал, мыслями был далеко отсюда, но последняя фраза не смогла избежать его внимания. Это был намек?       — Что вы имеете в виду?       — Именно то, что сказал, — очевидно, объяснять больше мужчина не собирался, а у Дорука не было желания выставлять себя дураком по средствам кучи вопросов. — Что ж, если это все, — Вели поднялся со своего места, потянув и второго сидящего. — Думаю, ты в состоянии добраться до места своего назначения сам. Или мне попросить Каана проводить тебя?       — Не стоит так его утруждать.       — Хорошо. Тогда попрошу Джалиля подвезти тебя.       Вообще-то он приехал сюда на своей машине, только вот ее забрали, ровно как телефон, часы и нож, оставив при себе только тонкую цепочку, за которую пришлось побороться в честной словесной перепалке, едва не дошедшей до драки. И, судя по всему, возвращать его вещи обратно никто не собирался, хотя вряд ли он смог бы ими так просто пользоваться снова.       — Пожалуй, обойдусь без всего этого. Доберусь на своих двоих. Благодарю за беспокойство, господин Вели. До встречи, — по привычке Дорук протянул руку, поздно осознав, что вряд ли кто-то ответит на его жест.       — Всего доброго. — Вели пожал руку в своей черствой сухой ладонью к его удивлению.       Только когда дверь за его спиной закрылась, оставив в прохладной пустоте длинного коридора Дорук осознал насколько это все было странно. Его просто отпустили. Просто так. Его. Человека, считающегося убийцей их сына. Он не удержался и похлопал себя по рукам и телу, в поисках отслеживающего жучка, который могли прицепить, но нет. Ничего не было. Он еще не вышел из этого дома и района, и не факт, что вообще выйдет. Хотя это тоже вряд ли, ведь, если бы Вели Эрен хотел бы его задержать, то по щелчку пальцев Дорук бы оказался связанным в уже известном ему подвале, если его, конечно, еще используют, и тон их разговора был бы иным. Но зачем-то его же отпустили. Оставалось только гадать. Черт…       Чем дольше ему приходилось думать обо всем этом, тем сложнее было решиться сделать шаг вперед или остаться на месте. Не хватало еще начать панику на пустом месте. Хотя как на пустом, речь шла как минимум о его жизни, о большем думать себе не позволял, зная, что ни к чему хорошему это не приведет. Ему нужно было успокоиться, но голова кипела, руки мелко еле заметно подрагивали. Вдохнув и выдохнув про себя, Дорук призывал себя к спокойствию, стараясь отвести мысли в другую сторону, но его отвлекал едва слышимый фоновый шум. Мужчина напряг слух и пошел следом за становящимся все более отчетливым звуком, за тонкой нитью мелодии пианино, ускорился, направляясь прямо в самый конец коридора к чуть приоткрытой в приглашении двустворчатой двери. Эта песня отдавала странной болью в груди, которая резко оборвалась одним протяжным стоном инструмента, вызванным резким нажатием на последние клавиши. В то же мгновение ее непривычно острые карие глаза пронзили его в грудь чуть левее середины, заставив все другие звуки исчезнуть.       — Пришел, — холодно заключила Асие.       Он сглотнул вязкую слюну во рту, с намерением сказать что-нибудь, что угодно, он ведь здесь для этого, разве нет? Но слова совсем не шли. Зрачки бегали из стороны в сторону, но в пределах ее лица и кусочка шеи, что выглядывали из-за громадного инструмента, рядом с которым Асие выглядела как маленькая куколка. Но этого было мало. Ему нужно было увидеть ее всю. Внезапно ему показалось, что он и вовсе никогда ее не видел, оттого его желание стало острее. Дорук сделал шаг. Даже не вся его стопа успела коснуться пола, когда его остановили.       — Стой на месте. — Асие медленно поднялась со скамейки при инструменте и прошла вперед.       Каждый шаг ее сопровождался тихим стуком. Что не осталось без внимания, а ведь ему нужен был только повод. Взгляд сам по себе полз вверх от остроконечных длинных сапог до самых бедер, далее к трапецевидной юбке из клетчатой ткани, особое внимание уделив неукрытой мелким капроном полоске коже между ними, и еще чуть выше ее тело облачала черная водолазка до самой шеи и тонких запястий. Дорук ясно помнил, что в первое мгновение их встречи, она была одета во что-то другое. Точно, здесь не хватало пиджака, который, как он позже заметил, был брошен на подушки дивана, и волосы спадали непослушными кудрями, обрамляя лицо, но одно осталось неизменным. Это взгляд, полный желчи и холода, напускной ненависти, тихой злости, заставляющей ее высокомерно задрать подбородок и выпрямиться, расправив плечи. Может это все последствия их такой длинной разлуки, но Дорук был готов поклясться, что в этот момент его Асие выглядела просто потрясающее, даже этот праведный гнев был ей к лицу.       Она прошла в стороне от него, села на кресло с высокой спинкой, положила ногу на ногу. Все чрезвычайно медленно и неторопливо. Чем-то в этот момент Асие наполнила своего отца, который ни на секунду не забывал о своем подавляющем превосходстве над всеми другими людьми, которые с удовольствием должны были дожидаться пока он будет готов заговорить, несомненно первым. С ним было почти тоже самое, только при условии, что говорить он будет с Асие.       — Проходи, — девушка рукой указала на диван сбоку от ее места. Точно его дочь.       Дорук сделал все в точности с ее наказом, но не мог не сверлить ее глазами во время всего процесса. Асие упрямо удерживала зрительный контакт.       — Тебе есть, что сказать? — спросила Асие первой, тон голоса балансировал на тонкой грани между холодом и ненавистью.       — Много чего.       Но вопреки своим словам мужчина молчал. Губы его были плотно сжаты между собой, а взгляд был слишком многозначительным. Асие никак не могла понять, какой именно посыл несли его зеленные глаза, в которые она пообещала самой себе больше никогда не заглядывать. Но пусть это будет последний раз. Не ради себя.       — Ну, я вся внимание, — поторопила его.       — Ты была во Франции? — начал он спокойно, но с каждым последующим предложением демон ревности был все ближе к свободе. — Более того с Кааном. Ты жила с ним. Под одной крышей.       — Да ты… — от шока, перед отрытой им темой она потеряла свою концентрацию, выказывая все эмоции на лице. — Ты серьезно? Ты пришел сюда поговорить об этом? Если так, то можешь уходить туда, откуда пришел!       Вслед последней брошенной фразе Асие резко встала со своего места. Слишком резко. Такая переменна положения не хорошо подействовала на ее сосуды, голова закружилась, а в глазах потемнело.       — Асие! — Дорук тут же подскочил следом и подхватил ее под локтями. — Все хорошо? Ты выглядишь… нездоровой.       Беспокойство отрезвляющее подействовало на его головной мозг, выбивая все прочие неуместные мысли. И взгляд его оказался освобожден от оков ревности. Он посмотрел на нее по другому, внимательнее вгляделся в лицо, которое прямо сейчас было на расстоянии десяти сантиметров. На темные тени, залегшие под глазами, сухие губы, бледную как полотно кожу натянутую на череп, заостренные черты лица. Его Асие была не похожа на саму себя, не такой он видел ее в последний раз.       — Не прикасайся ко мне, не трогай, — еще толком не придя в норму, девушка начала отмахиваться от его поддержки.       — Асие, ты не в порядке, я просто…       — Не надо! Не помогай мне, мне нужна твоя помощь, — сбросив его руки, она отошла на шаг, благо что за спиной оказалось кресло, за которое она тут же схватилась.       Дорук дернулся вперед еще один раз, но остановился под давлением ее злостного взгляда. Вина грызла его изнутри. Как будто мало того, что он ей сделал, так еще и это. Прибежал сюда по самым эгоистичным причинам, только, чтобы Асие не досталась кому-нибудь другому, не обратил внимание на ее состояние и набросился с порога.       — Асие, пожалуйста, присядь. Клянусь, я слово лишнего не скажу, только сядь на кресло, — он выставил руки перед собой и даже сделал маленький шаг назад, давая стимул послушаться.       Девушка сверлила его глазами еще некоторое время, прежде чем сесть на первоначальное место. Дорук сделал тоже самое, только вот теперь чуть наклонился вперед, в страхе, что она может завалиться в обморок.       — Ты солгал мне, — возвратив к себе первоначальное настроение сказала девушка.       Он молчал. Ему было нечего еще добавить. Любые оправдания прозвучали бы слишком трусливо, а извинения никогда не покрыли бы глубину его проступка. Он даже не мог честно сказать, что сожалеет о своем обмане. Зная обо всем с самого начала, Асие бы никогда не подпустила его к себе. Это было все равно, что сожалеть о том, что они познакомились, а этого Дорук не мог сказать ни в коем разе.       — Тебе это понравилось? — Асие медленно наклонилась вперед, опираясь локтями на бедра, сжимая кисти перед собой. — Держать меня за дуру, пользоваться как игрушкой, ломать меня…       — Не говори так, — перебил ее. — Я люблю тебя.       А вот и брешь. Ее лицо потрескалось после услышанных слов. Они оба замолчали. Их зрительный контакт не разрывался ни на секунду. Зеленные глаза блестели, не скрывая ничего под собой, отрытые только перед ней, без намека на ложь, его душа была раскрыта перед ней, но ее это не тронуло. В ней горело разочарование, боль, страх, заправленные горечью предательства и вылитые в злую смесь. Сколько стоили его слова? Асие не могла поверить в их правдивость и даже не думала позволить себе это вновь. В ней ничего не екало после услышанного, только разве тошнота поднималась по пищеводу. Сволочь.       — Скажи, что произошло в тот день на самом деле, — она проигнорировал его слова. — Хоть раз будь со мной полностью честен, Дорук.       На самом деле. Стоило обратить внимание на эту часть ее слов. Намек, небрежно спрятанный в середине реплики. Но увы. Его внимание ухватилось только за последенее слово. Собственное имя, так скоро слетевшее с ее губ без какого-нибудь подтекста. Просто обращение и не более, но для него это значило так много.       — В тот день… — невольно повторил он.       — В день смерти Кадира. — несмотря на все старания, полностью от подрагивания отдельных слогов в голосе, избавиться не смогла, а то, что происходило внутри, было подобно землетрясению, которое вот-вот передастся телу.       Это была не хорошая идея. Асие было плохо, а доводить ее до состояния невозврата Дорук совсем не хотел. Но это было важно для нее. Она дала ему шанс объясниться, а терять его из-за внезапно просунувшейся после стольких проступков совести, он совсем не собирался. Асие требовала от него правды, хотела ее и заслуживала. Дорук проглотил свои сомнения по поводу следующих слов.       — В тот день…