Бумажное сердце

***

Так нельзя. Нельзя.       Асие выскочила из комнаты, быстро спускаясь по лестнице. Понимала в глубине души, что точно не застанет его где-нибудь дома или во дворе — слишком много времени прошло, но не могла остаться в стороне. Тревога. Ей было тревожно. И при том она злилась на Кемаля за безрассудство: столько раз предупреждала об опасности со стороны ее семьи, но он никогда не слушал, никогда не воспринимал всерьез.       Девушка спустилась по лестнице, обошла коридор, заглянула в комнаты, но там никого не было. Через стеклянную дверь в гостинной увидела спину Омера, что сгорбился над бассейном. Она сжала губы, медля перед тем как пройти к брату, тихо переступила порог. Он обернулся, чувствуя приближение постороннего, и, заметив ее, вернулся обратно к созерцанию воды в бассейне. Асие села на холодную плитку рядом и, закатав штанины, погрузила ноги в воду как и он.       Молчание, повисшее между ними, Омер заполнил тяжелым усталым вздохом. Неловкость осела на плечах, сковывая движения. С этой беготней с детьми и страданиями по парню, Асие совсем забыла про любимого брата, что тоже нуждался в ее поддержке.       Омер мало разговаривал, постоянно хмурился, большую часть времени проводил вне дома, под его глазами залегли тени, а каждое слово вылетавшее из-зо рта было пропитанно ядом. С момента его приезда они едва обменялись парой фраз, чисто из вежливости. И сейчас Асие чувствовала необходимость сгладить эти углы, понять в чем дело, добраться до проблемы, что гложила ее брата и, если возможно, найти решение.       — Что с тобой? — она посмотрела на него, сфокусированного на одной точке.       Омер оторвался от воды и перевел свой взгляд на сестру.       — Все нормально, — и обратно.       — Я вижу, что нет. Это связанно с тем, что произошло, с Сарпом? — она имела ввиду недавнюю драку, но он понял не так и усмехнулся себе под нос, дернув ногой под водой и вызывая всплеск брызг.       — Забавно, что ты спросила. Я ведь как раз думал о Сарпе, о его вчерашних словах, — в его глазах была холодная серьезность. — О тебе.       Девушка заволновалась, во рту пересохло, с трудом ей удалось сохранить стоическое выражение лица, а секундой позже добавить перчинку злого подозрения.       — О чем ты говоришь? — голос чуть дрогнул на последнем слове. Нет доказательств. У него не было доказательств, иначе бы он так не горланил попусту.       Она не могла рассказать ему, просто не могла. И хоть ложь отдавала горечью во рту — справится с этим было легче, чем с Омером. Не в таком состоянии.       — Не я — он. Ты слышала, что говорил Сарп вчера. Его слова все никак не уйдут из моей головы. С чего бы ему так говорить, ты не знаешь?       — Нет. Я не знаю. Но похоже, что ты уже сделал выводы, так? — к горлу подкатила тошнота от собственной наглости.       — Я за всю жизнь не помню, чтобы хоть кто-то прежде чем обратиться к тебе не подумал хотя бы минуту: «А оно мне надо?» А Сарп тут внезапно так разговорился, да еще и без причины, не подозрительно ли? — брат не отступал.       — Зависит от того, кого ты подозреваешь, — выплюнула девушка и вынула холодные ноги из воды, собираясь уйти.       Удерживать себя было слишком тяжело. Слишком сложно притворяться, что она ничего не скрывает. Совесть уже держала ее за глотку и сжимала все сильнее, заставляя признаться.       — Стой, — брат взял ее за руку, удерживая на месте. — Асие, я ничего не говорю, — он обернулся к ней всем корпусом, так же доставая одну ногу из воды. — Просто ответь: есть что-то, о чем я не знаю?       — Не буду отвечать, — невозмутимо сказала она.       — Что? В каком смысле?       — В прямом Омер, я не буду отвечать на этот вопрос. Лучше так, чем врать как ты, когда я интересуюсь у тебя о том же, но даже не для того, чтобы осудить или принять меры по устранению не подходящих мне факторов, а просто чтобы помочь разобраться с этим или разделить тяжесть этого бремени с тобой, потому что я твоя сестра, — Асие коснулась своей левой груди, а потом положила руку на его, — а ты мой брат.       Сердце в груди сжалось от вины перед братом, ведь эти слова были не совсем от души, она просто хотела надавить на него, через их близкие отношения, которые уже совсем не узнавала. Они все больше отдалялись.       — Так это правда? — он не поверил.       — А правда то, что мне сказала Айбике? — ей нужно было срочно перевести разговор в другое русло.       Омер застыл. Его лицо вытянулось от шока и тени… страха?       — Она тебе рассказала? — он схватил ее за плечи обеими руками, Асие дернулась от легкого испуга.       Эта тема с дракой не была так уже важна, но его реакция посеяла в ее душе семена подозрения, для которых уже была заготовлена влажная почва. Асие была почти уверенна, что это дело связанно с его необъяснимой ново вспыхнувшей ненавистью к Сарпу, что граничила с помешательством.       — Да. А мог бы ты! Разве я бы осудила тебя? — упоминать о чем именно, она не стала, надеясь случайно выудить информацию от брата.       Омер молчал, напряженно сжимал челюсти, внимательно вглядываясь в ее глаза. Он хотел прочитать правду в них, ведь на свой вопрос до сих пор не получил ответа.       — Там уже не о чем говорить. Я закрыл этот вопрос вчера и больше к этому не вернусь, — его руки скользнули вниз, опускаясь к предплечьям. — Так теперь ты ответишь на вопрос? — брат не отступал.       — Не могу тебе поверить, Омер! — вскочила на ноги. — Не могу поверить, что ты веришь этому парню, а не мне.       Асие разозлилась не на шутку, на Омера и Айбике, которые что-то скрывали от нее. И эту ярость она удачно перевела в другое русло.       — Я разве сказал, что верю ему? Я прошу тебя ответить на простой вопрос и избавить меня от этих сомнений, — он встал вслед за ней.       — Только ты сам можешь избавить себя от этих сомнений, — ткнула пальцем ему в грудь. — Я не… — «заслужила этих слов» — хотелось бы сказать, но язык не поворачивался. — Я не буду отвечать на этот вопрос!       В нем крутились подозрения. И он видел, что его резкость задевала сестру, но слова Сарпа продолжали грызть голову. Асие стала какой-то другой, и за отсутствием его внимания к ней, все эти изменения сейчас казались ему слишком резкими и острыми. Может ему стоило быть мягче и легче в выражениях — тогда девушка призналась бы в чем дело, но Омеру это не удавалось. Все навалилось на его плечи и давило на психику, вызывая приступы агрессии и неконтролируемой злости, в порыве которых он совершал ошибки, а потом часто жалел.       — Дыма без огня не бывает, — тихо проговорил он.       Его слова были больнее пощечины. И хуже всего то, что брат был абсолютно прав в своих суждениях. Асие не была готова к этому, не привыкла к такому обращению. Все были вежливы и аккуратны в высказываниях, которые адресовали ей. А она никогда не давала никому повода подозревать ее в каком либо грехе, а если и совершала ошибку — бежала признаваться матери, долго потом мучаясь угрызениями совести. Но Кемаля она ошибкой не считала — он занимал намного больше места в ее сердце. Просто вся эта тема с отношениями была чем-то очень щепетильным в ее семье, ее слишком берегли от всех посторонних мужчин: от попыток заговорить, посмотреть, даже подумать о ней. И до поры до времени такую опеку со стороны родных она считала нормой. А потом все случилось так быстро и резко, и вот ненаглядный зеленоглазый красавец забрал ее хрупкое сердце в один миг. Асие даже не успела понять как так случилось, что ради него она была готова встать поперек слов родного брата и принять это унижение, лишь бы быть уверенной, что ему ничего не грозит. Она проглотила слова и отвела глаза, не выдерживая одновременного давления снаружи от брата и изнутри от собственной совести. Она так больше не могла.       Омер снова пожалел. Ему казалось, что он обидел ее. Брат чувствовал на себе бремя, избавление от которого одно слово: «прости» — которое так редко слетает с уст.       — Фисташка… — брат провел рукой по ее щеке, поворачивая к себе, встречаясь с глазами блестящими от влаги. — Прости меня, моя дорогая.       В груди защемило. Асие хотела признаться. Это дело слишком затянулось. Ей было невыносимо смотреть в глаза родным и так бесстыдно врать. Ее слова уже принесли неприятности одному человеку — Сарпу Йылмазу, перед которым она поклялась себе хотя бы извиниться, если не найдет другой способ добиться его прощения. А сейчас еще и брата заставила чувствовать себя виноватым, когда на деле вся ответственность лежала на ней.       — Господин Омер, — позвал мужчина, появившийся за спиной брата.       Близнец обернулся к нему, смывая остатки нежности и жалости с лицы одним движением бровей, собравшихся у переносицы. Солдат поспешно опустил голову, заметив девушку, что спряталась за спиной брата и до конца разговора не отнимал подбородка от груди.       — Что произошло, Джалиль? — он собрался, недовольным взглядом проходясь по человеку, что посмел прервать их.       — Там перед воротами мы поймали одного парня, — сердце Асие подскочило в страхе и диком ужасе.       — И? Не можете спровадить его? — раздражался Омер.       — Он пришел без оружия и представился, хочет увидеться с господином. Больше ничего не говорит и не уходит. Мы его впустили и обыскали, но решать его судьбу не нам.       — Вот же… морока, — брат выдохнул и сжал переносицу, а позже дернул рукой, приказывая. — Пошли!       Джалиль склонился еще чуть ниже и направился к углу дома, за ним не торопился Омер. Асие быстро стукнула подошвой своих тапочек по плитке и поторопилась за ними, держась в метре от брата. Ее гложил страх, что на месте пойманного парня может быть Кемаль, который неуклюже выдал себя при попытке сбежать. Чем ближе они подходили к воротам, тем меньше этот щуплый, черномазый, кудрявый, зеленоротый мальчишка напоминал ее Кемаля. Но Асие продолжала следовать за братом, приближаясь вплотную.       Омер слишком поздно заметил ее и не мог просто отослать в дом при стольких посторонних, унижая этим, потому просто встал поближе и на шаг вперед. Почему сестра последовала за ними — не знал, но видя ее обеспокоенный взгляд, брошенный на голодранца лет пятнадцати — шестнадцати, догадался. Жалость.       Едва заметным движением руки остановил на месте. Асие послушалась. В два шага оказался лицом к лицу к пацану, что мгновенно его узнал.       — Как зовут? — спросил, обращаясь к Джалилю, но ответить тому не дали.       — Мое имя Юсуф, — парень ударил себя рукой в грудь, выказывая уважение, но голову в качестве знака покорности опускать не стал, задрав подбородок, чтобы лучше разглядеть своего собеседника, которому доставал едва до подбородка. — Я пришел от имени Акифа Атакула, чтобы попросить о встрече с господином Вели Эреном, Омер Эрен. Мой господин должен обсудить с ним вопросы, из-за которых положение обоих кланов в этом городе может стать проблемой как для властей, так и для других семей, не желающих, чтобы этот конфликт продолжался более, ведь происходящее становиться посмешищем и достоянием общественности, что не допустимо, — парень говорил быстро, но четко, никто не прервал его длинную заученную речь посланника.       Омер усмехнулся, когда тот закончил свою речь и еще долгие напряженные секунды, смотрел ему в глаза, желая подавить своей аурой, но парень не отводил взгляд, его плечи не дрогнули, а ноги не подкосились.       — Знаешь, что на самом деле посмешище, Юсуф? Посмешище — это отправлять на расстрел мальчика вроде тебя, вместо того, чтобы прийти самому, как и подобает мужчине.       — Я уже мужчина! — гордость его оказалась уязвлена, пренебрежением с нотками издевки в голосе Омера.       — Возвращайся и передай Акифу Атакулу, что пока он сам не появиться на этом пороге и не поцелует каждый камень на земле под моими ногами, ему нельзя просить о встрече с нашим господином!       Юсуф скорчил гримасу, примиряясь с оскорбительными словами, направленными в адрес его босса, но стерпел. А через секунду упал на землю, подминая под себя ноги и складывая руки на груди.       — Я никуда не уйду, пока меня не выслушает господин Вели Эрен, — Асие видела, как по плечам Омера пробежала тень от злости, хотела остановить, но перед посторонними не могла, даже и стоять бы ей здесь не стоило, но лишком боялась за судьбу ребенка.       — Да как ты смеешь? — брат взял парня за горло и через секунду поднял с земли, оставляя его ноги болтаться в воздухе. — Кем ты себя возомнил, парень? Я от тебя мокрого места не оставлю, и что тогда сделает твой господин? — мальчик корчился, а Асие, не выдержав сделала шаг вперед, никто и так на нее не смотрел, стоя либо спиной либо склонив головы.       — Тогда… тогда придет… еще. — хрипел Юсуф, задыхаясь и синея.       — Омер! — она взяла его под локоть, оттягивая и нерешительно останавливая. — Нельзя так. Посланников не трогают! — это правило.       Хоть Асие и отказывалась от этого мира много раз, он не отказывался от нее. Она знала устав как и все. Должна была знать, чтобы понимать что и где можно делать, а что допустить просто нельзя.       Омер отбросил парня, что чуть не упал на землю, и, удерживаясь за колени, сгорбился над землей, часто кашляя и тяжело дыша. Искоса посмотрел на сестру, глазами умоляя отойти, и она послушалась, сделав пару шагов ему за спину. Главное, чтобы никого не убили.       — Ладно! — закричал брат, разминая плечи. — Иди. — он подошел сзади и толкнул Юсуфа вперед к дому.       Парень оступился, почти теряя равновесие и чуть не падая на Асие, та сделала от него шаг назад, избегая столкновения. Он поднял взгляд от плитки под ногами, глядя на нее глазами полными благодарности, но не долго. В затылок ему прилетела смачная оплеуха от Омера, заставившая его нижнюю челюсть удариться о ключицы.       — Глаза в пол, щенок!       Асие сжала губы и заставила себя отвернуться. А потом медленно последовала в дом за Омером, который шел за Юсуфом, подгоняя его. Они поднялись на второй этаж, а девушка задержалась в гостинной. Ее сердце было не на месте. — …положение обоих кланов в этом городе может стать проблемой как для властей, так и для других семей, не желающих, чтобы этот конфликт продолжался более, ведь происходящее становиться посмешищем и достоянием общественности, что не допустимо.       Она не должна была об этом думать. Это ее не касается. Это их дела. Она давно забыла о своей ненависти к этой семье, и прекрасно понимала, что в разыгравшейся войне между двумя кланами и ее семье выступила не самым лучшим образом. И все равно ей хотелось, чтобы все закончилось, но остальные родственники и люди, находящиеся под крылом Эренов, жаждали отмщения за пролитую кровь ее брата, или так просто было нужно, чтобы восстановить честь, уязвленную поражением. Но в этом не было смыла. В итоге, Кадира никто не вернет, появятся лишь новые жертвы.       Нога отбивала нервный ритм по полу. Девушка разглядывала как медленно двигалась минутная стрелка на часах. Отец бы ничего не сделал, но Омер был не сдержан, а Юсуф только что и делал, так это лез на рожон. Асие встала, проходясь по комнате, чтобы успокоиться       — Сестра! — Эмель подбежала к старшей, обхватывая ее за талию в объятии.       Девушка удивленно подняла глаза от златовласой макушки сестренки к матери, что следом зашла в комнату, с легкой приветственной улыбкой. От сердца отлегло. Единственный человек в этом доме, который мог контролировать всех остальных - это госпожа Хатидже. С Омером она точно справиться.       — Как тебе? — девочка отошла на пару шагов и покрутилась демонстрируя нежно голубое платье, отделанное сверху тонкой тюлью с орнаментом маленьких ромашек.       — Очень красиво, принцесса. Прическу тоже сделала?       — Да. Мы с мамой зашли в парикмахерскую. А еще купили кексы, будешь?       — Мы все будем, доченька. Попроси Себахат заварить чай и все приготовить. — женщина подошла и передала младшей дочери бумажный пакет из пекарни.       — Хорошо. Я ей помогу. — девочка побежала на кухню вприпрыжку.       Мама подошла к Асие и, наклонив к себе ее кудрявую голову, поцеловала макушку.       — Как ты? — спросила, издалека заметив ее нервозность.       — Мам, ты можешь пойти к папе? — Асие взяла ее за руки, умоляя.       — Все в порядке?       — К нам домой пришел какой-то мальчик, говорил, что должен встретиться с господином Вели Эреном, говорил про конфликт и переговоры. Его послали эти. Он так взбесил Омера, такой дерзкий. Брат его все-таки пустил, они там сидят и мне как-то тревожно. Можешь, пожалуйста, заглянуть туда и проверить, все ли с ними хорошо? — тараторила девушка задыхаясь от скорой речи.       — Хорошо, хорошо. Я посмотрю, спокойно, дорогая. — мать очертила кончиками пальцев ее нижнюю челюсть, смягчая ее тревогу своей успокаивающей улыбкой.       Асие быстро кивнула и напоследок сжала теплые мамины кисти, прежде чем отпустить. Госпожа поднялась по лестнице, бесшумно ступая по гладкому паркету. Эта часть дома была наиболее мрачной и отдаленной от остальных, но Хатидже привыкла. Это как напоминания в ее жизни о том, на каких костях стоит это здание, где живет ее любимая семья. Женщина подошла к тяжелой двери, костяшки ее пальцев едва коснулись темного дерева, когда она сама отворилась перед ней. Из комнаты вышел молоденький паренек с серьезной миной, а следом шел ее сын.       — Здравствуй, сынок. — обратилась она к мальчику, чьи глаза расширились, а голова вскоре склонилась.       — Здравствуйте.       — Омер, накорми его, а потом проводи до куда он скажет. — сын чуть нахмурился, не понимая смысла этого действия, но кивнул.       — Я сам доберусь. — вскрикнул он, не желая, чтобы с ним сюсюкались как с ребенком. — И я… сыт. — добавил тише.       — Не дерзи! — Омер снова стукнул его по затылку.       Мальчик зажмурился от боли и тут же обернулся к нему, сверля глазами полными злости, а Омер посмотрел на него так будто он жвачка прилипшая к его ботинку.       — Как тебя зовут? — прервала их переглядки женщина.       — Юсуф. — пробубнил он, на секунду подняв глаза, а через мгновение снова их опустил.       — Не обижай меня, Юсуф. — Хатидже указательным пальцем поддела его подбородок, заставляя посмотреть на себя. — У нас так не принято. Мы не отпускаем гостей не дав им выпить хотя бы чашки чая. — паренек молчал пару секунд глядя в ее карие глаза, совсем без притворства, теплые и добрые.       — Хорошо. — шепнул про себя, вновь опуская голову.       Женщина улыбнулась ему, хоть паренек и не заметил, и сделала шаг назад, пропуская их через проход. Юсуф прошел вперед, но Омера она придержала за локоть. Одними глазами дала понять суть невысказанных слов.       — Ладно. — выдохнул сын.       Мать отпустила его. Омер в два шага догнал мальчика, и они завернули влево, исчезая на лестнице. Госпожа встала в проеме двери, собираясь просить позволения войти, но муж ее опередил.       — Проходи. — Вели встал со своего кресла за столом.       Женщина вошла, прикрыв за собой дверь, и следом за супругом заняла место на диване, что находился посередине кабинета. Мужчина устало сел на темно коричневые бархатные подушки, что бесшумно приняли его вес. Он глядел на потолок некоторое время, а жена молчала рядом, поджидая момента. Через минуту его голова повернулась к ней. Уголки губ поползли вверх.       — Спросить? — как обычно уточнила она.       — Спроси, Хатидже.       — Что произошло?       — Акиф. — это было началом всех нескончаемых бед, что одни за одним наступали на пятки. — Он кидает мне предложение, от которого сам отказался когда-то. Говорит встретиться, чтобы нас рассудили по законам, чтобы прекратить эту войну.       — Ты встретишься?       — Мне сделать это? — спросил он у нее, так как сам не мог решить.       — Ты знаешь как должно. Ты — господин. — в ее словах была непоколебимая вера, что питала его все эти долгие годы.       Вели молчал, глядя в эти карие глаза, блестящие как и в первый день их встречи больше двадцати пяти лет назад, но сейчас без страха, без любопытства и задумчивости. Они были открытой книгой, ответом на все его вопросы, поддержкой в тяжелый дни, светом в непроглядной тьме. Через них он видел ее разбитое стеклянное сердце, что тихо стучало в унисон его собственному. Он столько раз собирал ее осколки и столько раз пытался склеить, но не выходило. Она перенесла много боли в своей душе и держалась стойко, но последняя, как гвоздь вбилась в прозрачную гладь, углубляя старые трещины до самого ядра. Сейчас он только хотел сохранить хотя бы эти обломки.       — Я встречусь. Встречусь с этим человеком и пусть нас рассудят по законам. Это дело затягивается. Я слишком стар для этого, — усмехнулся он, обнажая свою уязвимость и признавая то, от чего отказывался слишком долго, цепляясь за свою гордость и былую силу. — но мой сын слишком молод. Омер не научился даже владеть собой, как же он будет справляться со всеми этими людьми. Он еще не готов, а чтобы подготовиться ему нужно время, которого у меня нет. — его глаза опустились вниз.       Вели позволил своим плечам упасть под давлением тонны груза и ответственности за жизни, благосостояние и будущее всех его людей и их семей, а еще собственную, которую он и так подвел. Его возраст не позволял выносить столько стрессов, но эти дела было не на кого положить. Омер еще был ребенком. Он совершал много ошибок, что были нормальны для его возраста, но не позволительны в состоянии их семьи.       — Мой разум меня подводит, Хатидже. Каждое решение кажется мне неправильным. — говорил он, припоминая, когда сын полоснул его этими же словами, разжигая не характерную его нраву злость.       — Не говори так, Вели. — ее руки легли на его щеки, усеянные колючей седой бородой, она повернула его к себе. — Разве может быть такое? В этом городе нет человека мудрее и дальновиднее тебя. — она говорила от сердца. — Ты просто устал. Мы все устали. Ты принимаешь верное решение. Ты закончишь это кровопролитие и принесешь покой в дома людей.       Мужчина вздохнул от силы, переполнявших его чувств к этой женщине. К его супруге, что ни разу не подвела за все это время, что родила и воспитала их детей, что никогда не сомневалась в нем и всегда была на его стороне, что стирала кровь с его рубашек, пересиливая отвращение, что даже сейчас держит его за руку. Видит Аллах, что большей удачи чем она, в этой жизни у него не было.       Он снял ее руки с лица, сжав их обоих своими, и поцеловал кончики пальцев, прежде чем в таком же виде уложить на колени. Он не часто это говорил это вслух, но нужды напоминать таким образом не было. Хатидже чувствовала по поступкам.       — Ты поговорила с Омером? — спросил Вели, не желая более поднимать прошлую тему.       — Не пришлось. Едва я переступила порог комнаты как он сам все выложил: больше этого не повториться, да и не может быть.       Вели кивнул. Вчера вечером Омер был очень напряжен, очень нервничал и чуть ли не полыхал среди гостей. Не все знали причину такого его поведения или держали в голове другие версии. Пусть так, ведь правда должна была остаться только у них. Мужчина надеялся, что более Омер не станет беспокоить его по таким глупостям.       — Есть кое-что. — она расслабилась отводя глаза в сторону. — Шенгюль настаивает помолвке с тем парнем: Толгой. Айбике ведь уже исполнилось восемнадцать, но придется подождать пока Асие не… выберет кого-нибудь. — она звучала немного неуверенно.       Вели выдохнул. Со всей этой суматохой с Атакулями, делами в клане и Омером, который так же приносил уйму неприятностей, он совсем забыл о свой дочери. Асие никогда не заставляла особенно волноваться на свой счет. Его девочка была разумной и собранной, умела постоять за себя, умела себя вести и никогда не подводила. Но она все-таки росла и стала молодой красивой девушкой, приковывающей к себе множественные взгляды мужчин, от которых он обязался защищать ее до поры и времени. Жаль, что это время наступило так скоро.       — Я вспоминаю, насколько она выросла только на фоне еще маленькой Эмель. — улыбка тронула его губы. — Не могу поверить, что теперь придется отдать ее кому-нибудь другому.       — Придется. Она взрослая.       Придется выбирать достойного человека, что сможет взять ее под руку, защить и осчастливить. Он знал, что этим человеком будет тот, кого она сама выберет, поклялся себе в этом очень давно, но за все время его дочка ни разу не обмолвилась о том, что хоть кто-то из ее окружения может быть ей симпатичен. У него на примете было несколько лиц, но в голове Асие всегда происходило что-то необъяснимое, потому отец даже не мечтал угодить ей в этом вопросе.       — Кто у тебя есть на примете, Хатидже?       Женщина повела плечами в неопределенном жесте. На самом деле ее материнское чутье подсказывало ей, что с Асие что-то не так, но вероятность, что это связанно с появлением избранника, была не совсем тем, во что она могла поверить. Не после того, что пережила ее девочка. Просто свежий воздух и капля веры в свободу в большом далеком городе вскружили ей голову. И Асие обязательно бы поделилась, будь что не так.       — Племянник Шеваль — Аяз. Хороший парень. Он был вчера на помолвке, помнишь?       — Помню. — мужчина нахмурился, перебирая в голове известную о нем информацию. — Но он не из своих. Чужой же.       — Да. Поэтому и говорю. — она придвинулась поближе, с намерением объяснить все тонкости, до которых ее муж не мог догадаться или понять в силу своего характера. — Ты же знаешь Асие. Наша девочка не такая, как другие. Она не сможет спрятаться за спиной своего мужа и молча подавать патроны, скорее встанет напротив дула пистолета, принимая весь удар. Ей не нужно все это. Она хочет мира, а в этом городе ей покоя не найти. — Вели закрыл глаза, будто у него разболелась голова.       Это было правдой. Единственная причина, которая заставляла Асие терпеть свою причастность ко всему, что делала ее семья — это привязанность. Она уважала своего отца и не поднимала эту тему. По крайней мере старалась. Но может это и правильно. В свое время, пересилив свою ненависть ко всему, что навеяно Западной модой, Вели отправил Асие во Францию, давая почти полную свободу. Почти, ведь за ней тайно продолжали следить его люди, только ради безопасности. И она вернулась счастливой и вновь веселой, как будто в нее вдохнули новую жизнь. Может ей и правду будет легче, без нависающей над головой тенью грехов ее семьи?       — Ты говорила с ней по этому поводу?       — Нет еще. Сначала хотела разобраться с Омером, но теперь, конечно, сделаю. Хотя все равно понадобиться еще время, пока она согласиться. Если ты скажешь Шенгюль и Орхану подождать — они не станут спорить.       — Айбике — моя племянница, но для них она — дочь. Я не стану вмешиваться, Хатидже. — Вели и сам бы не хотел, чтобы кто-то говорил ему, как воспитывать Асие.       — Хорошо. — выдохнула супруга.       Вели поднял руку, приобнимая жену за плечи и притягивая к себе. Хатидже уложила голову на его грудь и слушала размеренные стуки сердца. У них будет много времени для того, чтобы познакомить Асие с Аязом, провести помолвку Айбике и Толги, потом найти хорошую партию для Омера и Огулджана. А Эмель и Умутджан будут их самыми беспроблемными детьми еще ближайшие лет десять. Но прежде всего необходимо было избавится от проблемы, что прятала свою голову под землей в их городе.       — Ты уже решил, кого попросишь выступить в качестве рассудителя? — спросила Хатидже.       Для того, чтобы договориться с другой стороной и ненароком не спровоцировать новый конфликт, в случаях подобных этому во время переговоров обязательно было присутствие третьего лица. Этот человек должен был быть достаточно влиятельным, чтобы сдержать обоих и достаточно уважаемым, для того чтобы его слово имело наибольший вес во время разрешения конфликта, так как он был отстранен от их личных дел и больше всего заинтересован в разрешении главной проблемы: буйство и кровопролитие, что несут обе стороны.       — Я приглашу Тайфуна. — вспомнил имя своего близкого друга Вели.       Господин Тайфун Озкан был боссом в Измире. Его клан являлся одним из самых старых во всей Турции. Под его контролем находился порт Асланджак, через которые он осуществлял незаконный импорт и экспорт своего и чужого имущества. Это могли быть как безобидная техника и природные материалы, так и более опасны товары: оружие, наркотики и люди. Тайфун был моложе Вели, но мудр не по годам. Если и есть человек, чье слово никто не посмеет поставить под вопрос — то это он.       — Хорошо. — она сильнее прижалась к мужу, чувствуя почти облегчение от того, что вскоре все закончиться, что наконец ее жизнь придет в нормальное русло, а ее дети перестанут быть мишенями их врагов.