Бумажное сердце

***

      Солнце неторопливо заходило за горизонт. Разукрашивая небо желто-оранжевым цветом. Горячие яркие лучи заливали мерцающим светом все до чего могли дотянуться, отдавая всю свою энергию перед тем как погаснуть, уступая место луне. Зеленые листья кустов мерцали золотом в их свете.       Она сидела на плетеном кресле в саду, окруженная кустами благоухающих цветов и ярко зеленой травой. Босые ее ноги лежали на земле, а лицо и пряди распущенных светло русых волос, были залиты яркими золотыми солнечными лучами. Она выглядела неземной, словно пришла из другого мира, такая потерянная, всегда была такой, лишь тень прошлой себя.       Дорук сглотнул, руки зачесались, а желание сбежать заставляло мышцы гудеть. Ненависть к себе заполнила полость в его груди. Но мужчина взял себя в руки, он бы не стал бежать, не только потому что она его сестра, но и потому что это было не в его принципах. И прошел сквозь ее пузырь, которым, казалось, она себя окружила с того самого проклятого дня.       — Мелиса, — девушка, обернулась посмотреть на брата, но потом вновь вернула взгляд к закатному солнцу, что уже почти наполовину пересекло линию горизонта, прячась за спинами высоких холмов — как ты? — идиотский вопрос, но что он еще мог спросить, все его вопросы были идиотскими и одинаковыми.       — Все порядке, — сказала она тоже что и всегда, не обернувшись, не стараясь придать своему голосу каких-либо красок или эмоций, ей бы все равно на почти все что ее окружало.       Было отвратительно видеть ее такой и знать, что именно ты был причиной страданий самого близкого для тебя человека. Конечно, это было лучше чем раньше, но хуже чем в том прошлом, что было около двух лет назад. Она выглядела так же, те же светло русый волосы прошитые прядками более темных оттенков, те же глаза медового оттенка, молочная кожа, тонкие пальцы переплетенные между собой и лежащие на коленях. Но она давно потеряла себя, похоронила в тот же день. Пустой взгляд, слова, действия, пустая жизнь, лишь оболочка. Куда делась та жизнерадостная, целеустремленная, готовая бороться за каждую обиженную зверушку, добрая, живая, веселая, непоседливая мартышка.       — Пора ужинать. — парень провел рукой по ее спутанным волосам, присев рядом, девушка в ответ на его слова лишь кивнула и чуть помедлив встала, ступая босыми ногами на холодную, но хорошо вымытую и главное безопасную, кафельную плитку, ведущую к задней двери их дома.       Она не смотрела куда шла, не следила за своей безопасностью, поэтому всем слугам в доме было приказано внимательно наблюдать за тем, что бы никакие, даже отдаленно опасные предметы не могли повредить ей или находиться близко. В список тех, с которыми ей и вовсе нельзя было оставаться наедине входили главным образом бритва, фен и вилка, которые она уже использовала, в попытках покалечить себя, но это, слава Аллаху, осталось в прошлом, по крайней мере Дорук на это надеялся.       Когда Мелиса закончила есть, они вместе с матерью покинули столовую. Небахат присматривала за ней чуть-ли не круглосуточно, только ночью, когда Мелисса засыпала, считала, что может оставить ее. Она боялась оставлять дочь одну еще после ее первой попытки побега в поисках Кадира. В отличии от Акифа, который не мог даже в одной комнате находится со своей девочкой, видеть ее такой было для него просто невыносимо, тяжелее в сотни раз чем все пытки, через которые он проходил до этого дня, сравнивать «старую» и «новую» ее версию было ужасно.       — Я ухожу к Берку. — сказал Дорук, как только, его сестренка, оказалась достаточно далеко, не то чтобы ей было не все равно на весь тот мир, который ее окружал.       — Зачем? — спросил Акиф, наблюдая как быстро его сын встал из-за стола и, взяв ключ от машины, направился к двери.       — А я тебе еще нужен что-ли? — спросил мужчина уже на выходе из дома.       — Да, мне нужно, чтобы мой сын не впутывался в неприятности, учитывая, что сейчас половина Стамбула хочет его смерти. — сказал господин Атакул, входя в прихожую.       Его густые черные волосы поредели и поседели, под глазами залегли тени, кожа стала серой, взгляд пустым, тело в вечном напряжении, словно он ожидал, что из-за стены сейчас отделиться и выпрыгнет враг.       Это год был сложным для их клана. Акиф держался только на прибыли с продажи наркотиков. Все попытки наладить контакты с влиятельными людьми, что могли бы дать свое покровительство и поддержку не выходили, половина их товара оказывалась уничтожена врагом, а солдаты у них в руках. Семья Эрен была поистине беспощадна, особенно после случившегося с Кадиром. Все охотились за Доруком, которого подозревали в его смерти, а отец старался обеспечить ему личность максимально скрытую в тени. Мелиса не могла поехать за границу, чтобы там ей обеспечили лучшее лечение, Акиф не мог отправить свою дочь так далеко и одновременно заботиться о ее безопасности, длинные руки Эренов добрались бы до нее. Люди еще верили ему, и терпели пока их карманы были полными, но, кажется, судьба уже заставляла его расплачиваться за чрезмерную самонадеянность, с которой он вошел в этот город.       — Пап, ты не можешь держать меня взаперти, как Мелису. Я сам разберусь, что мне делать, — сказал Дорук, прежде чем быстро выйти из дома, громко хлопнув дверью, как разозленный подросток, но увы, в последнее время отец перегибал со своей паранойей.       После произошедшего Мелиса перестала бороться за свою свободу, стала податливой глиной в руках своих родителей, из которой они лепили все что хотели. Берегли словно дорогую и хрупкую вещь в безопасности от других людей и любых других факторов, которые моги ей навредить, включая ее саму. Но Дорук не потерпел бы такого в отношении себя, хотя и понимал, и даже частично одобрял то, что делали с его сестрой. Он все еще оставался мужчиной и солдатом, который рано или поздно получит власть своего отца и поставит семью Эрен на место. Дорук был готов сделать то, что от него требуется, убивать и пытать хоть каждого солдата из семьи Эрен, вставать под пули или самому оказаться в камере пыток, но это бы стоило того. Он не был легкомысленным, берег свою жизнь, но и не прятался по углам.       Дорук сел в машину и погнал к своему другу. Крепко сжимая руль в руках, чувствуя как злость кипит в венах, злость на себя и собственное бессилие. Было так легко бросаться громки фразами, но по итогу сидеть в бездействии, это его и злило. Вдавливая газ в пол, он вдруг решил сменить пункт своего прибытия. Набрал Берка в трубке. Договорившись встретится у старой школы.       Блондин приехал в тот самый район, частью которого люди становятся не по своей воле, который по утрам казался совершенно пустым и заброшенным, а ночью напоминал логово змей, он принадлежал к территории, неофициально контролировавшейся сейчас Атакулами, проще говоря Эрены были не в курсе, где она находилась. Не то чтобы отсюда было много прибыли, но даже за это место, напоминавшее объедки со стола Эренов, стоило держаться, чтобы хоть как-то укрепить свою власть. Здесь было мало что интересного, пара борделей низкого класса, стрип клуб, а в бывшей когда-то школе стоял ринг для боев, за ставки зрителей. Там же можно было даже взять кредит у Махира, который работал на них, под бешеный процент, но людям с помутненным от химии, страха, голода и всех прочих бед, валившихся на головы неблагополучного населения, было все равно, они все давно выучили урок: деньги решают все.       Парень оставил машину на парковке, вернее сказать на бывшем когда футбольном поле, располагающемся на заднем дворе, которое ныне использовалось по другому назначению.       Довольно большое двухэтажное здание, старое с потрепанными стенами, с отошедшей во многих местах штукатуркой, из-под которой виднелись красно-коричневые кирпичи. Стекла на верхних этажах были разбиты и холодный ветер легко гулял по призрачному зданию, где уже давно не слышался шум детских голосов, но звонок иногда гремел.       Свет горел только на первом этаже, но звуков слышно не было. Большая железная дверь запасного выхода истошно завизжала стоило сдвинуть ее с места, но попав внутрь внимание уже привлекал шум толпы, которая собиралась здесь каждый вечер, кто от скуки, кто-то ради спасения, у некоторых просто не было выбора, а другие приходили что-бы нажиться на остальных.       Пройдя через когда-то стеклянную, а ныне разбитую вдребезги дверь, хотя было бы уместнее сказать: через обломки, почувствовал запах пота, пива, крови, заполнивший его нос. Куча мужчин кричали и делали ставки, подбадривали или наоборот проклинали бойцов на ринге. Пили пиво и приставали к официанткам, которые бесконечно носились между столами словно белки в колесе с подносами и в фартуках.       Эта атмосфера заставила мышцы по всему телу напрячься от удовольствия предстоящего боя. Дорук стал выглядывать Махира, что принимал ставки и руководил этим местом, как только увидел его указал в сторону ринга, тот на секунду опустил голову в свою тетрадь, а потом поднял два пальца, указывая что он будет драться вторым, сразу после этих. Радостный в каком-то смысле — направился в раздевалку.       Дорук успел только войти, дверь снова открылась, и счастливый и веселый рыжий вампир вошел внутрь.       — Как ты, брат? — они обменялись братскими объятьями — Решил сегодня получить по морде?       — Это остальные сегодня получат по морде, я зол. — он начал раздеваться.       — Если бы ты хотел просто покалечить кого-то без последствий, стоило искать противников в темных углах Стамбула в лицах бродяжек и бомжей, бедные студенты тоже могут подойти, а так похоже, что ты тоже немного мазохист, — сказал Берко смеясь, пока Дорук оборачивал костяшки пальцев и ладонь эластичным бинтом, ему всегда было так удобнее.       — Заткнись. Я просто не такой конченый как ты, чтобы избивать случайных людей на улице, — Дорук уже был в трусах, тогда как Берк стоял еще одетый, — Ты не пойдешь?       — Завтра мама приедет, не хочу, чтобы она волновалась, — парень мгновенно изменился, когда речь зашла о его матери, она была последним близким человеком, который остался рядом с ним после смерти отца.       — Тогда смотри, как это делается, — с этими словами Дорук вышел из раздевалки, чуть не сбив девушку, которая пришла сообщить о том, что бой скоро начнется.       Толпа расступилась пропуская его к рингу, по пути крича подбадривания. Он часто здесь выступал, они всегда были рады встретить его, хоть и знали под фальшивым именем. Он поднялся и легко прошел сквозь эластичные канаты, ограждавшие ринг, оказавшись на грязной, залитой кровью и другими жидкостями поверхности.       Его противник кричал и радовался, только что одержанной победе, деньгам, которые выиграл за сегодня и даже не посмотрел в сторону Дорука. Он был выше, телосложение было примерно как у Берка, но Атакул сомневался что по уровню навыков они были схожи.       Когда раздался тот самый звонок оба разошлись по углам, встав в боевые позиции, медленно двигались навстречу друг другу, кружась в медленном танце. Злость копилась у него под кожей, в последнее время держать себя от внезапных приступов агрессии становилось все тяжелее, возможно, он и правда начал бы нападать на людей, если бы не эти взбучки со случайными смельчаками, поверившими в себя, на этом ринге.       Рука Дорука полетела вперед, но мужчина схватил того за запястье, не теряя времени он обернулся, выставив ногу в прыжке, и попал ему в голову, кажется, улыбка виднелась на лице у рослого ублюдка до удара. Мужчина зашатался чуть не упав, держался за окровавленный висок, пытаясь прийти в себя. Не дав ему больше времени он снова и снова бил его по голове, пока костяшки пальцев горели огнем от боли. Тот ударил его не глядя, замахнувшись кулаком перед собой. Дорук нагнулся, чтобы не получить по голове в этот момент его колено прилетело ему в грудь, боль волнообразно растеклась по всему телу от точки удара, подарив блаженное чувство участия. Еще один удар он почувствовал где-то в затылке. Покачиваясь, но довольно быстро Дорук отошел от противника, выпрямился, боль приятно подстегивала его на продолжение борьбы. Блаженная улыбка растеклась по лицу.       Мужчина напротив теперь казался более серьезным чем вначале, глаза его горели обещанием мести. Теперь он напал первым, он приближался, его кулак норовил попасть в лицо Доруку, тот опустился и схватил мужчину за талию, повалив на пол. Сел сверху, зафиксировав его таз ногами, одной рукой схватил его за шею, а вторая собранная в кулак кисть раз за разом встречалась с его лицом, превращая в фарш мягкие ткани. Хруст разбитого носа не был услышан им, пока горячая кровь наполняло лицо, окрашивая в ярко красный, заполняя уши стучащим шумом. Противник хотел кричать от боли но не мог, пытался освободить горло, чтобы вдохнуть, но с каждой секундой силы покидали сильно тело и он оставил попытки. Его руки хаотично били по полу, извещая о том, что он сдается, что жизнь ему дороже.       Дорук бил и бил его до тех пор пока его кровь не смешалась с его, пока и ему не стало физически больно дышать от перенапряжения мышц, пока пальцы так сильно впивались в его горло, что ногти разорвали кожу оставляя рванные кровоточащие следы, пока в уголках глаз собиралась влага.       Гнев. Ярость. Агрессия. Безумие. Усталость. Ненавижу.Ненавижу.Ненавижу       Звонок снова зазвенел. Бой был закончен. Победитель очевиден.       Не став дожидаться судью Дорук встал со своего противника. Тот был жив… вроде. И, спустившись с ринга, направился в душевую, оставляя на бетоном полу свежие отпечатки крови, прилипшей к его ступням.       — Закончил? — спросил рыжий, когда парень вышел из душа, смыв с себя кровь и пот.       Дорук не стал отвечать и просто оделся, не стесняясь Берка, они видели друг друга и в гораздо худшем состоянии.       — Сходим куда-нибудь? Твое состояние заставляет даже меня нервничать, — продолжил парень, шутя, — может какая-нибудь девчонка тебя успокоит.       — Может, — сказал Дорук, не слушая, но ловя отрывки фраз, что говорил его друг, пока настойчиво вытирал волосы на своей голове полотенцем так как фена не было, желая, чтобы они поскорее высохли и чтобы его череп раскрошился, дабы мысли перестали его преследовать.       — Брат, — послышался голос друга где-то совсем далеко за бесконечным количеством помех, создаваемых мозгом внутри черепной коробки.       Дорук почти мгновенно расслабил руки, переставая делать то, что делал до сих пор, даже не помня, что это было. Пелена в глазах и шум в ушах начали рассеиваться. Зрачки сосредоточились на мутном пятне где-то впереди. Сначала он понял, что передним грязное запотевшее зеркало, а потом, что мутное пятно — это он сам. Окончательно вернувшись к реальности, Дорук внимательно оглядел свое лицо и шею, на наличие улик, не очень-то хотелось выслушивать нотации от отца, или отвечать на беспокойные взгляды и вопросы мамы.       — Да, ты, блять, издеваешься? Еще на себя полюбуйся, мы так и до завтра не выйдем отсюда. — Берк хлопнул друга по спине и вышел из раздевалки.       Через минут десять парни приехали к набережной.       — Сегодня какой-то праздник? — спросил рыжий вампир, когда они вышли из машин, окидывая взглядом сборище людей и палаток вокруг.       Дорук покачал головой, оценивая увиденное. Было это сборище на отдалении от того места, где они стояли, даже приглядевшись, среди них не было видно подозрительного или знакомого лица из клана их противников. Женщины, дети, молодые семьи, ларьки с едой, игрушками и всякими безделушками, уличные музыканты — все вполне выглядело как настоящая уличная ярмарка, хоть и небольшая.       Проглотив горькое подозрение, они прошли внутрь. Охранник странно на них посмотрел, вырос перед ними как скала, без намерения пропускать вперед, и молча кивнул в конец очереди. Толпа в ней, обратив внимание на поведение охранника так же начала протестовать, кричать и возмущаться. Мужчины не обратили на них внимания.       В кармане завибрировал телефон, на экране высветилось: Мама. Черт. Если не ответить, то она и будет так звонить и себя закапывать в бесчисленном количестве страшных мыслей, что с ним что-то случилось. Он отошел даже не успев войти, дав Берку знак, что вернется, и оставив разбираться со всем самому. В итоге спустя еще неизмеримое количество времени и попыток убедить маму пойти спать, а не ждать его, он смог наконец отключиться, когда сзади его слегка задел плечом человек.       Она выскочила перед ним, повернула голову в то место где он стоял, одновременно с этим кудряшки на ее голове разлетелись в стороны. Кивнула головой и выставила ладонь вперед в знак извинения, ее губки сложились в очаровательную улыбку. Большие карие глаза, обрамленные длинными ресницами пронзили дыру в его груди, хотя они и встретились взглядами всего на секунду, прежде чем она вновь повернулась, обращаясь к нему спиной. Ее тонкая фигурка становилась все меньше с каждым шагом в противоположную от него сторону пока он любовался ей со спины. Эта девушка была очень хорошенькая.       Пока она удалялась, еще один человек задел его плечом за спиной, но это уже был менее приятный тип, вернее вообще не приятный и, судя по запаху, пьяный. Его голова была под капюшоном черной толстовки, но можно было разглядеть темные кудри, спадающие на лоб. Он шел быстро, хоть и немного покачиваясь на желейных ногах, именно туда же куда шла и хорошенькая девушка. Дорук напрягся, вполне возможно, что этот тип создаст проблемы, а может и нет, не стоит волноваться раньше времени. Но он сам не заметил как тоже медленно направился вслед за ними маленькими шажками.       Неприятный тип выскочил перед ней, прежде чем та успела перейти через дорогу, вероятно, она хотела попасть на ярмарку. Он схватил ее за запястье, телефон, который бы у нее в руке, упал прямо на асфальт. Ее глаза округлились, став размером с две монеты. Дорук остановился в паре метров от них, вокруг было еще несколько человек, но никто особо не обращал внимание на ситуацию.       Тело напряглось, готовое сорваться с места, если понадобится, но пока что все было нормально. Они разговаривали, хоть было и неслышно сути разговора из-за шума машин на проезжей части и людей на той стороне дороги, было ясно, что они знакомы. Ее лицо исказилось от неприязни и отвращения, глаза то и дело опускались на их соединенные руки, и она крутила запястье в попытке освободиться.       — Пусти меня! — внезапно рявкнула, захваченная рука рвалась из его хватки, несколько человек обернулись на них, но раньше всех среагировал Дорук.       Прилетев к ним словно пуля, он схватил рукой уже его запястье, сжимая кости до хруста, от чего мужчина в толстовке чуть не закричал, его лицо покраснело и скривилось от боли.       — Отпусти ее, — холодный, грубый приказной тон в его голосе не давал стимула подчинятся, но пульсирующая боль в запястье выудила.       Как только его деревянные пальцы растопырились, хорошенькая девушка тут же отошла от него, прижимая ту руку к груди. Дорук, не став ждать чего-то еще, просто зарядил кулаком ему в лицо. Не сильно, но из-за того, что тип был слишком пьян или может слаб, повалился на землю, как мешок муки. Слишком быстро, никакого удовольствия, хотелось бы больше.       Повернувшись едва ли на половину, снова встретился глазами с горячим, глубоким, густым, как вязкий шоколадный водопад, взглядом, таким что можно было обжечься, но это так приятно.       — Ты в порядке? — в горле стало сухо как в пустыне, прозвучало немного грубо, но он точно этого не хотел, ее губы чуть приоткрылись, она собиралась что-то было ответить, но не успела.       — Аллах, помилуй! Может вызвать полицию? Он что к тебе приставал? Ты в порядке? — к ней подошла случайная свидетельница, из тех что проходили сегодня ночью именно этой дорогой, взяла за плечо и чрезмерно активно начала успокаивать, попутно бросая уничижительные взгляды на все еще лежащего на земле типа.       — Нет, нет, все нормально, не надо никакой полиции, — мгновенно встрепенулась прекрасная девушка, отгораживаясь от неприятных ей прикосновений, ее глаза быстро забегали между Доруком, случайной прохожей и неприятным типом.       — Ну уж нет, я звоню в полицию, такое нельзя просто так оставлять, — болтливая прохожая достала свой телефон, набрала номер и приложила трубку к уху. — Тебе нечего бояться, мы все свидетели, — она провела рукой в воздухе, указывая на всех людей вокруг, включая Дорука, который уже было собирался уходить, не желая влипнуть в неприятности и оказаться в полиции, но в который раз кудряшка заставила его остаться, сама того не осознавая.       — Асие! — завопил неприятный тип, быстро вставая с земли и отряхиваясь, алкоголь окончательно выветрился из крови, его глаза выжидающе смотрели на девушку, тело Дорука приблизилось к ней же.       — Нет, нет, нет, не надо никакой полиции, — быстро сказала она, одновременно с уже не до конца пьяным типом.       — Вы знакомы? — голос наконец подал Дорук, привлекая внимание к себе, и опять это прозвучало больше как утверждение, а не вопрос, все посмотрели на него, в том числе и та, к которой он обращался, своими большими карими глазами прямо в его зеленые, и что-то будто воздействовало на него вместе с ее взглядом.       — Да, — она помедлила в с ответом, видимо, раздумывая, что сказать, на секунду глянула на своего кучерявого знакомого и вернулась. — Он работает на моего отца, нет необходимости звонить в полицию.       — И все-таки, лучше… — снова уже было начала активная защитница, но Дорук ей не дал.       — А может на тебя полицию вызвать? — голос снова прозвучал грубо, но сейчас блондин так и хотел.       — Что ты такое говоришь? — возмутилась девушка.       — Девушка сказала, что не хочет, что все нормально, прекрати уже к ней приставать, — мужчина показал ей неприличный жест: сомкнул кончики всех пяти пальцев руки; защитница чуть не задохнулась от возмущения, ее глаза начали метать молнии злости, казалось, вот-вот пощечина прилетит в лицо Доруку, но нет, она просто развернулась и ушла.       Тогда и блондин смог вернуться к хорошенькой девушке. Она снова одарила его своей очаровательной улыбкой, которая давалась ее так легко и вызывала приятную дрожь, прокатившуюся по его коже, ее глаза светились благодарностью, но, уловив задний фон, на котором все еще находился тот самый неприятный тип, которому до сих пор не хватило ума уйти, его настроение снова испортилось. А когда его рука снова потянулась к ее запястью со спины, ярость захлестнула его, и прежде чем он успел коснуться ее Дорук толкнул его.       — Ты что снова творишь? — прошипел он ему в лицо, когда приблизился, ноздри вздулись, руки зачесались готовые вновь испытать на прочность тело оппонента.       Тонкие руки обвились вокруг его собственной, в попытке остановить бушующее пламя злости, накопленной в течении долгого времени, грозившееся сорваться прямо на несчастного, но оно так же быстро потухло, как и возникло. Он посмотрел на кудрявую макушку девушки, которая, хоть и не намеренно, но прямо сейчас прижималась к нему, и снова это чувство.       — Уходи, — сказала она, не замечая взгляды, которыми на нее смотрел Дорук в этот момент, и как это выглядело со стороны для прилипчивого типа, который в конце-концов тоже ушел, накинув капюшон на голову.       Пока тот быстрыми шагами убегал от этих двоих, сопровождаемый взглядами случайных свидетелей этой драматической сцены. Они продолжали держаться вместе. Когда она случайно посмотрела в лицо Доруку, то поняла насколько, видимо, ему неудобно было от ее прикосновений. Она ослабила хватку, и ее ладони спустились вниз по рукам, невольно отмечая рельеф мышц, скрытых под тонкой тканью. Но в последний момент Дорук схватил одну из ее рук, не желая прерывать контакт, девушка не воспротивилась, но смущение от этого прикосновения заставило ее щеки слегка порозоветь, а потом еще и выкинуть глупость, дабы скрыть это.       — Приятно познакомится! Меня зовут Асие Эрен! — пролепетала она так быстро, что воздух застрял у нее в гортани, одновременно так же скоро тряся его ладонь в воздухе, как будто на первом собеседовании, где ее взяли на работу, а когда дыхание пришло в норму поправилась. — То есть просто Асие, спасибо тебе большое! — когда она закончила, то отпустила его руку, глупо улыбаясь и готовая провалится под землю от неловкости и собственной неуклюжести на ровном месте, что на нее нашло?       Но Дорук едва ли обратил на это внимание. Его мозг завис на моменте ее представления, с глаз будто сняли розовые очки и он посмотрел на нее по новому. Асие Эрен?