Синтетическое искупление

В небольшое окно пробивались лучи послеобеденного солнца. Несмотря на то, что, казалось, прошло совсем немного, Широ сидел в этом небольшом тренировочном зале по меньшей мере часа 2. Всё это время он молча наблюдал за, оттачивающим собственное мастерство, Сузуми. Они не разговаривали — второй даже не смотрел на Кагэцуки, однако отчего-то Широ было интересно. Он наблюдал за тем, с какой силой заносил свои конечности для ударов Рэнго, с какой сосредоточенностью он двигался, будто каждый его жест был заранее просчитан и отточен до совершенства. В этом не было места импровизации — только хладнокровный расчёт, от которого Широ не мог отвести взгляда. Сузуми двигался плавно, почти лениво, каждый его удар был точным и быстрым, как у хищника, поджидающего момент, чтобы вонзить клыки в жертву. Он не уставал. Или просто делал вид, что не уставал — ровное дыхание, расслабленные плечи, лёгкая усмешка, когда он на секунду замирал, оценивая свои движения. По его подтянутой спине скатилась капля пота. Часто Широ заглядывался на татуировку, тянущуюся от самого верха шеи до конца спины. Тонкие линии переплетались между собой, образуя изящный, но одновременно мрачный, узор. Широ не знал, что он означает, однако что-то в нём завораживало. То ли из-за того, как чёрные линии контрастировали с бледной кожей Сузуми. То ли из-за того, что сам Сузуми никогда о ней не говорил. Неожиданно дверь зала отворилась и в проходе показалась незнакомая девушка. Одета та была довольно необычно: чулки, плиссированная коричневая юбка, рубашка с короткими рукавами, каблуки в стиле Мэри Джейн и очки в чёрной оправе. Немного смутившись, она молча подошла к Широ и села рядом с озадаченным парнем. Сузуми даже не обратил на ту внимание, что удивило парня ещё больше, ведь, несмотря на то, что сам Широ часто наблюдал за ним в моменты тренировок, для других такая привилегия не предполагалось. – Приветик, ты новенький тут? Не видела тебя.. – поправив очки, с дружелюбной улыбкой спросила незнакомка. Её длинные волосы были собраны в низкий, немного небрежный хвост, а чёлка на бок навязчиво спадала на глаза, заставляя девушка постоянно поправлять её пальцами. – Что-то около того, – неоднозначно ответил Широ и заметил, как в чужих глазах неожиданно промелькнула усмешка: такая, словно она только сейчас нечто вспомнила. – Меня зовут Котоко. Я секретарша тут, – она склонила голову набок и её лицо вновь озарила дружелюбная улыбка. – Ты ведь Широ, да? Я немного слышала о тебе от Сузуми.  Парень нахмурился, однако, ещё раз взглянув на чужое, беззаботное лицо, немного расслабился. Эта девушка вызывала странные эмоции, но, по всей видимости, была близка с Сузуми, отчего так таковых причин не доверять ей не было. – Он тебе что-то говорил? – удивлённо спросил парень и заметил, как Котоко помотала головой. – Совсем немного, не переживай. Девушка закусила губу и, поправив милое, розоватое колье у себя на шее, добавила: – Он мне, как младший брат. Правда совсем несносный, – с лёгким смешком закончила она. Широ чуть прищурился, скользнув взглядом по её тонкой шее, где покоилось розоватое колье. Миленькое, подходящее ей, однако явно не вписывающееся в это место. – И давно вы знакомы? – с виду равнодушно спросил он. Котоко улыбнулась уголком губ, словно понимала, что за этим вопросом скрывается что-то большее. – О, с самого первого дня здесь. Сузуми и Юми были ещё совсем детьми, когда я их встретила, – она склонила голову набок, задумчиво проводя пальцами по колье. – Я вот зашла увидеть их. Правда, похоже, Юми как всегда не приходит вовремя. – Юми? – с интересом переспросил Широ, замечая, как лицо Котоко озарила почти родительская улыбка. Сам парень слышал это имя впервые, что было странно, учитывая то, что, по чужому рассказу, Сузуми был довольно близок с ней. – Она попала сюда вместе с Сузу, – ответила девушка и, заправив себе за ухо прядь каштановых волос, предалась воспоминаниям дальше. – Они были ещё совсем детишками. Юми было только 13, а Сузу 15. Киёра притащил их к Мари.. – Котоко неожиданно осекалась и, нервно потеребив серебряное кольцо у себя на пальце, тяжело вздохнула. – Она пообещала оставить только одного – того, кто выиграет другого. Юми была явно слабее, однако даже так с помощью своих детских навыков в капоэйре смогла побить Сузу почти до бессознательного состояния, – Котоко перевела взгляд на сосредоточенного Сузуми и, немного криво улыбнувшись, всё равно продолжила: – Правда, потом он признался, что поддавался, всё равно Юми, в итоге, отключилась первой и проиграла. Широ сжал ладони, однако, довольно быстро взяв себя в руки, уже хотел задать вопрос девушке, как та спокойно, однако довольно серьёзно, продолжила: – Ты, наверное, думаешь, что Мари ужасна, но поверь, всё это не ради жестокости. Просто ей не нужны люди без стремления стать лучше и отдать всего себя собственному делу, – девушка покачала головой и посмотрела в глаза Широ. Парень понимал о чём та говорит, так как и сам относился к Мари с большим уважением. Если подход Исаги имел под собой лишь деспотичное и манипулятивное начало, подход главы Сатори отличался – это не была жестокость ради подчинения. Основной идеей Мари была самоотдача: в первую очередь, для самого себя. – Что же случилось с Юми? – наконец подал голос Широ, скользя взглядом по чужой, расслабленной фигуре. – Она очнулась на следующий день и ни слова не сказала о бое. Просто молча встала, осмотрелась и приняла то, что ей отвели место рядом с Сузуми.  Наконец Котоко подняла взгляд от пола и, миловидно улыбнувшись, добавила: – Правда потом она призналась, что была очень рада тому, что осталась. Ты, наверное, не знаешь, но у них с Сузуми довольно похожее..прошлое, – на последних словах она неожиданно погрустнела.  Сняв со своей руки браслет: такой же розовый, как и ожерелье у неё на шее, она немного нервно стала перебирать его меж своих пальцев. Детская бижутерия россыпью бусинок звенела в образовавшейся тишине – так, словно пространство в зале резко искривилось, оставив Широ лишь этот методичный звук. – Похожее прошлое? – немного сжато, тихо переспросил парень, в надежде, что под этими словами не подразумевается то, что он знал о Сузуми. – Да, – коротко ответила девушка и, совершенно невесело улыбнувшись, подняла взгляд выше. – Я не думаю, что она будет против, если я расскажу тебе. Всё же, она очень хотела с тобой познакомиться.

***

Ветер бился о заплаканное лицо, колени саднило от кровоточащих ссадин. Убегая уже по меньшей мере полчаса, девочка наконец, тяжело дыша, остановилась. В глазах застыли горячие слёзы, а лёгкие горели от недостатка кислорода. В голове всё ещё стояли ужасающие кадры: – Что, даже дочку свою проиграл, а, Наото?  Отец стоял неподвижно, явно убитый собственным поражением – проиграл деньги, собственную семью и статус. Казалось, что того волновало всё это, однако, на самом деле, на Юми ему было абсолютно плевать с самого первого дня её рождения.  – Что ж, из неё выйдет отличная шлюха. Сколько ей, 11?  Наото кивнул и незнакомец ухмыльнулся: – Отлично.  Услышав это, стоящая у самой двери Юми затряслась: она видела, что отец даже не думал сопротивляться. Впрочем, никакой надежды на него у девочки не было уже много лет. Недолго думая, она с громким стуком дёрнула ручку двери, однако та оказалась закрыта. – Нет.. – отчаянно прошептала Юми, чувствуя на себе чужой, изучающий взгляд напротив. От лица отлила кровь, делая то белёсым, словно полотно.  – Так-так, как интересно, – голос незнакомца был хриплым, растянутым, с оттенком насмешки. – И куда же ты собралась, девочка? Юми дёрнула ручку снова, на этот раз сильнее, в отчаянии, но замок не поддался. Сердце бешено колотилось в груди, воздух сдавливал лёгкие, но она заставила себя повернуться. Мужчина, сидящий за столом, лениво смотрел на неё, ухмыляясь. Его глаза скользнули по её маленькому, дрожащему телу, и Юми стало по-настоящему страшно. Она не знала, как действует страх в такой момент: должен ли он сковывать или, наоборот, придавать сил? Но она знала, что оставаться здесь нельзя. – Не трогай меня, – сказала она, чувствуя, как колени предательски дрожат.  – Знаешь, я даже на секунду подумал облегчить тебе твою жизнь.. – его взгляд с осуждением метнулся в сторону Наото. – Но теперь уж никак. Незнакомец поднялся со своего места и, неожиданно резко метнувшись в сторону Юми, схватил девочку за волосы.  – Не трогай меня! – кричала она, стараясь вырваться из чужой, железной хватки.  Длинные, светлые волосы тянуло так, что, казалось, ещё немного и мужчина выдрет их с корнем, а тёмные глаза застилали слёзы. – Сейчас проверим какая из тебя шлюха выйдет, – противно ухмыляясь, сказал мужчина и откинул девочку на дорогой ковёр.  Большую гостиную слепило от яркого света дорогой люстры, по углам были расставлены горшки с красивыми цветами, а в самом центре висела картина в золотой массивной раме – реплика «Охоты на львов» от Пауля Рубенсона. Часто, пробегаясь по этой картине взглядом, Юми ловила себя на мысли, что та была до ужаса пугающей. Она не поднимала взгляда на картину ночью выходя из своей комнаты, однако сейчас это было именно тем, за что хотелось зацепиться – за запечатлённую агонию борьбы, за искривлённые в ужасе лица.  Холодный пот неприятно стекал по её вискам, а сердце гремело в груди так, словно ещё немного и она умрёт. В воздухе послышался звук отстёгивающегося ремня, а после и ширинки: удивительно, что такое привычное действие сейчас звучало, словно опоясывающийся реквием. Наконец опомнившись, девочка с особой силой ударила мужчину ногой в пах – так, что тот, отшатнувшись, на секунду прикрыл глаза. Сейчас те горели небывалой злостью: именной такой, что, вероятно, не сумев спастись самостоятельно, Юми пожалеет, что не убила себя ещё в самом начале треклятой игры. – Малолетняя сука! – завопил мужчина. – Сейчас я тебя, блядота грязная, научу с мужчинами обращаться!  Его лицо искривилось от животной исступленности, однако Юми уже не слушала. Одним рывком поднявшись с пола, она с силой вцепилась в стеклянную вазу около аквариума со всевозможными разноцветными рыбками. Словно в трансе замахнувшись, следующее, что она смогла почувствовать – это хруст. Мужчина завопил, хватаясь за кровавые осколки разлетевшегося по полу стекла. Оно вонзилось ему в глаз и щёку, оставляя полностью обезображенными. Не давая себе времени на размышления, Юми сорвалась с места и, перепрыгнув через низкий столик, метнулась к окну. Поскольку дом был частным, расстояние до земли не смогло бы ей сильно навредить, а потому, быстро схватив стул, стоящий рядом, она ударила им по стеклу. Было неясно откуда в маленькой девочке было столько сил, однако Наото даже не смотрел на неё в момент, как Юми прыгнула. Упав на мокрую траву, девочка почувствовала, как её ногу пронзила ужасная боль. В лодыжке что-то хрустнуло, а в глазах на секунду потемнело. Юми зажала рот рукой, чтобы не закричать, и тут же заставила себя подняться. Она не могла терять время. Дом всё ещё был позади. Где-то наверху, в разбитом окне, слышался приглушённый мат, тяжёлые шаги и шум. Кто-то уже шёл за ней.  Как можно быстрее поднявшись, Юми рванула вперёд. Двор был достаточно большим, однако за ним, в 15 минутах, располагался небольшой местный магазин. Сейчас это была единственная возможность выжить и не остаться безвольной прислугой до конца своей жизни. Стараясь подавить собственные слёзы, девочка бежала вдоль трассы. Ноги держали совсем плохо, а потому, наконец добежав, её вид был ещё хуже: колени в грязи и крови, запачканное кровью и слезами лицо, растрепанные волосы и грязная одежда.  – Помогите..пожалуйста, – стало последним, что смогла сказать девочка перед тем, как окончательно отключиться на полу небольшего киоска.

***

– Тот ублюдок оказался влиятельным, а потому, сразу после больницы, её отправили не к бабушке, а в исправительную колонию. Девочек ведь там почти нет, а таких маленьких тем более. Там она уже и научилась лучше биться, а потом Киёра привёл её к нам. Котоко наконец оторвала взгляд от пола, дабы взглянуть на заметно погрустневшего Широ. Было странно, что парень вообще чувствовал жалость к тому, кого в жизни не видел, однако отчего-то искренность девушки заставила и его самого проникнуться историей Юми. Впрочем, вероятно, дело было далеко не только в этом. – Поэтому Сузу относится к ней очень хорошо. Ты же знаешь, почему он попал в детский дом, да? – спросила Котоко и Широ кивнул.

Он знал и само это знание резало по нём не хуже закалённого лезвия.

***

В небольшой квартире было тихо: из-за открытого окна слышались лишь приглушённые звуки смеха, очень тихое движение автомобилей и лёгкое пение летних птиц. Наступил июль, а потому, в попытках настроить температуру, Широ с раздражением переключал кнопки на пульте управления от кондиционера. – Брось ты эту хуйню, – наконец слабо кинул, сидящий рядом, Сузуми и, заправив прядь чёрных волосы за уши, поднялся с места. Сейчас длинные, тогда доходили парню лишь до плеч и были окрашены в странную смесь: некоторые пряди оставались чёрными, а некоторые были высветленными в пепельный белый. Спокойно закурив, Рэнго лениво выпустил густой дым в сторону открытого окна. Его лицо приобрело почти меланхоличные оттенки, а руки немного сжались – так, словно тот вспомнил о чём-то неприятном. Тихо поднявшись следом, Широ подошёл ближе и заметил, как Сузуми пялился на собственный шрам на внешней стороне ладони – сам он никогда не рассказывал о его истории, а парень старался не задавать лишних вопросов. Однако сейчас в этом было нечто иное: сейчас Широ искренне хотелось узнать чужую историю.  – Откуда у тебя это? – глупо ткнув пальцем на шрам, спокойно поинтересовался парень. Сузуми удивился, однако, довольно быстро вернув себе обычное выражение лица, ответил: – Так сильно хочешь знать? – его голос звучал насмешливо, однако, даже так, скрыть промелькнувшую грусть у Рэнго не вышло – слишком плохой актёр, а, может, просто Широ знал его слишком хорошо. – Хочу, – кивнул парень. Пожав плечами, Сузуми спокойно вернулся на диван: – Я попал в дет.дом в 9.. – начал он, немного нервно втягивая удушающий дым.

***

– А это что, твой? – с пьяной улыбкой указывая на мальчика в углу, поинтересовался один из «компании». Обычно мать выгоняла его из дома в такие моменты, однако, поскольку сейчас на улице лютовала метель, она решила смиловаться над маленьким мальчиком.  – Ага, – закатив глаза, ответила женщина. – Залетела, блять, по малолетке, теперь мучайся с этим отпрыском. Сузуми сидел, сжавшись в комок, у самой дальней стены комнаты. Он не двигался, не подавал голоса, лишь молча следил за происходящим. В глазах мальчика не было страха — только пустота. Его мать лениво потянулась за бутылкой, осушила её до дна и, даже не взглянув на сына, хрипло засмеялась: – Могу отдать по уцененке! Так сказать, презент. Мужчина напротив засмеялся и, одним махом осушив рюмку, стоящую напротив, повернулся к остальным «товарищам», всё это время с дикостью глядящих на ребёнка. – Ну, парни, как вам презент? –хохотнул он, обводя взглядом своих собутыльников. Кто-то фыркнул, кто-то криво улыбнулся, но взгляд каждого цеплялся за маленькую, сжавшуюся в углу фигурку: – Да хорош, – лениво пробормотал один из них, стряхивая пепел в бутылку. – Куда нам ещё и малявка? – Да ладно тебе, – ухмыльнулся другой, рыжий, с плохо бритой щетиной. – Мать же не против, а у нас как раз есть повод развеяться. Патлы почти как у девчонки – развернёшь одно и тоже будет! Кто-то рядом посмеялся, а женщина, потянувшись за зажигалкой в середине совсем маленького, явно не подходящего для такой «компании», стола, закурила и сказала: – Ой, да чё с ним ещё делать? – она икнула и небрежно ткнула пальцев в съёжившегося Сузуми. – Вон, пусть хоть какая-то польза будет! Рыжеволосый кивнул и, пошатываясь поднявшись со своего места, подошёл к застывшему мальчику. Детские глаза блестели: не то от страха, не от от температуры, лечить которую никто даже не думал. – Тебя как зовут, малый? – сев перед ним на корточки, поинтересовался мужчина. – Сузуми.. – явно тише, чем следовало, ответил мальчик, так как уже через секунду он почувствовал острую боль в районе затылка. Зашипев, Рэнго свалился на холодный пол и схватился за голову: – Говори громче, сучонок, – раздражённо процедил мужчина и, схватив Сузуми за волосы, дёрнул его вверх так резко, что у мальчика потемнело в глазах. Сквозь звон в ушах он всё ещё слышал, как в комнате переговаривались, как кто-то насмешливо бросил: «Смотри, какой упрямый», а кто-то другой уже начал закатывать рукава, будто готовился к чему-то. Сузуми не двигался: тело горело от боли, а голова раскалывалась от недавнего удара, к которому добавилось ещё с десяток после. С трудом дыша, мальчик услышал, как к нему подошло ещё двоё мужчин: – Смотри, не двигается даже, – огрев его ботинком, сказал первый, из-за чего рядом послышались лёгкие смешки. Рэнго ненавидел свою мать, ненавидел её зависимости и привычки, ненавидел голос и манеры — и сейчас это чувство, казалось, обострилось по меньшей мере в 10 раз. Неожиданно перед его лицом блеснуло отражение разбитой бутылки: поднеся её к детской, совсем худой, руке, незнакомец с азартом в глазах вонзил её во внешнюю часть ладони.  Сузуми взвыл от резкой боли, ощущая, как по его телу раскалённой магмой проходит невыносимая боль. Осколок прошёл сквозь – теперь эта рука напоминала, скорее, смесь из крови и мяса, нежели ладонь 7-летнего мальчика.  Заметив слёзы на чужом лице, рыжеволосый сплюнул на пол и вжался коленом в грудную клетку обессилевшего ребёнка.  – Слабак. Из тебя бы вышла ахуенная шлюха, – ухмыльнулся он, давя сильнее. Сузуми закашлялся, чувствуя, как воздух выходит из лёгких. В груди вспыхнула острая, обжигающая боль, но он не закричал. Опустившись на пол, он чувствовал, как с него сдирают одежду: старался сопротивляться, до последнего изворачиваясь, однако всё было тщетно. Он был слишком слаб, дабы сделать хоть что-то. 

***

– Тогда меня трахали, пока я не отключился, – спокойно добавил Сузуми и, горько ухмыльнувшись, затушил бычок о своё запястье. – Хотя, может, и в отключке ебали, как шалаву – не знаю.  Широ молчал. Он смотрел на Сузуми – на то, как тот лениво, почти нарочито безразлично растирает пальцами ожог от сигареты. На его пустой взгляд, направленный в окно, и тонкие, напряжённые губы. Слова застряли в горле, словно лезвие и, уловив это, Рэнго спокойно продолжил: – Так было 2 года. Иногда меня, конечно, жалели, хотя чаще они были просто злыми на жену или работу. А я стал ходить на карате, дрался с кем попало – хотел, походу, самому себе доказать, что что-то могу сделать. И в один день я избил их, – Сузуми перевёл взгляд на застывшего Широ. – Так сильно, что меня, всего в крови, сразу в отделение, а там и в дет.дом. Когда я вышел, мать уже сдохла от передоза, а я сказал Мари, что хочу отомстить. Она согласилась. Я нашёл каждого.

***

– Сюрприиз.. – стоя на пороге небольшой, явно доставшейся по наследству, квартирке, протянул Сузуми. В его руке покоилась небольшая телескопка, а под чёрной кофтой было запрятано пару ножей. Мужчина напротив сглотнул: он явно узнал мальчишку, однако, помотав головой, нервно ответил: – Вы ошиблись дверью, – и постарался быстро захлопнуть дверь.  – Что, не узнаёшь? – быстро выставив ногу, саркастично поинтересовался парень и с силой оттолкнул мужчину внутрь.  Где-то в квартире послышался детский визг и женский голос: это заставило Сузуми ухмыльнуться – опасно, почти торжественно. Вытащив из-за спины телескопку, он с силой ударил ею по чужому лицу: – Давай я тебе напомню, – добавил Рэнго шёпотом и, неожиданно резко ворвавшись вглубь квартиры, заметил там женщину лет 30, убаюкивающую младенца в розовой колясочке. – Только не трогай их, умоляю! – неожиданно завопил мужчина, наконец добегая до Сузуми.  – Милый, что происходит? – её голос дрогнул, заметив оружие за чужой спиной, и уже через секунду та была без сознания.  Парень не жалел – это чувство у него отняли ровно в тот самый день, когда на все его просьбы просто смеялись, продолжая безжалостно издеваться. – Каэдэ! – закричал рыжеволосый, наблюдая за тем, как Рэнго в наслаждении наносит удары телескопкой по чужому телу. – Я убью тебе! – взревев, наконец кинулся он, однако довольно быстро был прижат к полу чужим ударом. Носком ботинка вдавливая кряхтящего в пол, Сузуми кинул последний взгляд на хнычущего младенца и грубо кинул:  – Свяжи её, – его рука метнулась в сторону бессознательной женщины, а нога прижалась к чужому лицу ближе – так, что дышать становилось труднее. Кивнув, мужчина со слезами в глазах подполз к Каэдэ ближе и, взяв из чужих рук верёвку, что Рэнго протащил под кофтой, перевязал девушке руки и ноги.  – Хороший мальчик, – довольно ухмыльнулся Сузуми и, наклонившись ближе, сжал чужую челюсть так, что пальцы почти впились в кожу. – Значит, ты можешь быть послушным, когда тебе это выгодно? Мужчина судорожно закивал, всхлипывая. Его глаза метались между лицом Сузуми и безжизненно лежащим телом жены, а по лбу стекали капли пота.  – Прости меня! – завопил он и Рэнго показательно округлил глаза. – За что же? – он охнул и, схватив мужчину за шиворот, резко поволок в другую комнату. – Я был пьяным, под кайфом! Не понимал ничего! Я был просто ужасным человеком, но я поменялся! – тот кричал так, что, казалось, ещё немного и из ушей потечёт кровь.  С отвращением откинув мужчину в сторону небольшого зала, Сузуми сел на корточки перед ним: – Пьяным, под кайфом.. – он задумчиво покрутил нож у себя в руке и наконец закончил:  – 2 года? – лезвие с силой вонзилось в чужую руку, пронизывая плоть до самой кости. Мужчина взвыл, его тело дёрнулось, но Сузуми прижал его крепче, вдавливая колено в грудную клетку. – Это тоже из-за кайфа? – прошипел он, проворачивая лезвие внутри раны. Громкий, рваный крик разорвал воздух, но Рэнго оставался спокоен. – Я же тогда был ребёнком, –продолжил он медленно, словно смакуя каждое слово. – Маленьким, слабым. Что ты говорил? Что из меня вышла бы хорошая шлюха?  – Прости меня! Умоляю, хватит! – мужчина взвыл, чувствуя, как нож наконец вышел из его раздробленной ладони. Сузуми ухмыльнулся, коротко оглядывая помещение: сказать, что тот и близко не бросил наркотики или алкоголь, было несложно. А потому, схватив мужчина за его сальные короткие волосы, Рэнго почти дружественно протянул: – Я тут, выходит, твой гость, а ты меня даже ничем не угостил.. – он драматично опустил уголки губ. – Давай же, разложи гостю дорожку. Я знаю, что у тебя, блять, есть стафф в хате. Мужчина заскулил, судорожно кивая, и дрожащими руками потянулся к тумбочке в углу. Сузуми продолжал вдавливать его в пол, отчего чужие движение ограничивались лишь неуклюжим скольжением по полу. Парень наблюдал за этим с ленивым, почти скучающим выражением лица. – Быстрее, – бросил он, когда увидел, как руки у того трясутся так, что он едва мог открыть ящик. Мужчина закивал, наконец вытащил небольшой пакетик и, с трудом дыша, разложил белый порошок на полу, выравнивая его картой. Глаза его были полны ужаса, а губы всё ещё дрожали, когда он поднял взгляд на Сузуми. – Пожалуйста… – просипел он. – Ну уж нет, это слишком низко, – ухмыльнулся Рэнго и, вновь сев на корточки, хрипло сказал: – Твоя. Давай, тебе же нравится. – его ладонь, словно указывая собаке на миску с кормом, устремилась в белый порошок на полу. Мужчина затрясся ещё сильнее, однако, уловив на себе испытывающий взгляд сверху, послушно кивнул и нагнулся к «белой смерти».  Сузуми наблюдал, как тот втягивает его носом, поспешно, срывающимся дыханием. – Вот и умница, – протянул он, когда рыжеволосый закончил, однако довольно быстро добавил: – Теперь давай повыше. Некультурно так ведь с гостями поступать, правда?  Мужчина кивнул и, чувствуя, с какой силой его вновь вжали в холодный пол, потянулся ко второму пакетику с веществом. На этот раз он смог дотянуться до уровня тумбочки: трясясь, кое-как разровнял дорожку и в отчаянии уставился в пустые глаза сверху. – Тц, тут тоже низко. Незадача.. – парень взъерошил свои волосы и, не меняясь в лице, хищно добавил: – Твоя. – его губы растянулись в оскале, а ботинок, раннее просто прижимающим мужчину к полу, с силой ударил его в живот. Мужчина захрипел, согнулся пополам, судорожно хватаясь за живот. Его лицо исказилось от боли, но он всё равно снова кивнул. Слёзы текли по грязным щекам, губы дрожали – он знал, что сопротивление бесполезно. Сузуми был не просто сильным: он был абсолютно безжалостен и, если в самом детстве всё было на эмоциях, сейчас в парне ликовал холодный расчёт и банальное наслаждением чужими страданиями. – Давай, не тяни, – чужой голос не терпел возражений. Мужчина трясущимися руками схватил трубочку и, втянув в себя и вторую дорогу, свалился на пол. Его стало трясти, глаза закатились – для такого наркомана доза не было смертельной, однако всё равно действовала крайне деструктивно. Сузуми вновь сел рядом и, со скучающим видом став ковырять ножом в чужом ухе, сказал: – Ну вот, ты под кайфом, а мне что делать? – он посильнее надавил на тонкую кожу и, какое-то время просто наслаждаясь чужими заливистыми рыданиями, наконец добавил: – Даже не поговоришь с тобой. Вот, знаешь, ты ведь сказал, что я буду отличной шлюхой? Почему?  Сузуми нахмурился и, наконец достав нож из чужого, кровоточащего уха, приставил его к рубашке, в которой всё это время был мужчина. Разрезав сначала ту, он стянул с хныкающего штаны и остановился около трусов. – Может, стоит проверить? Вдруг из тебя тоже неплохая шалава выйдет? – прошептал он, наклоняясь ближе. Мужчина задёргался сильнее, его дыхание сбилось, лицо залил холодный пот. – Нет…Нет, пожалуйста, не надо… — захрипел он, дёргаясь, как раненое животное. – Ой, а что такое? — Сузуми ухмыльнулся, с лёгкостью переворачивая лезвие в пальцах. – Разве не ты говорил, что это не страшно? Что это даже приятно?  Наконец парень разрезал и ткань трусов, оголяя своему взору чужой член.  – Не стоит.. – задумчиво протянул он, наблюдая за лицом напротив. – Ну, что же шлюхе стоит сделать, чтобы встал?  – Н-ничего.. – проскулил мужчина и Сузуми неожиданно заметил, как чужой член довольно быстро налился кровью. Даже в таком положении у того появлялась эрекция на 15-летнего паренька – Рэнго скривился. – Не поменялись предпочтения? – спросил парень, вновь оглядывая комнату в поисках чего-то достаточного размера. Марать собственное оружие об такого человека не сильно хотелось. – Да! Весь такой чистенький и маленький – даже сейчас бери и трахай! – неожиданно громко завопил мужчина и Сузуми ухмыльнулся.  Несмотря на то, что ещё недавно ему казалось, будто он почти отпустил прошлые уничижения, сейчас в нём горела невероятная, почти иступленная ярость – всё же, люди не меняются.  Наконец заметив совсем рядом флакон дезодоранта, Рэнго резко схватил его и без особых прелюдий затолкал в чужой зад. Мужчина не мог сопротивляться и лишь громко, почти истерично взвыл, почувствовав пронизывающую боль. – Что, не нравится? – Сузуми склонился ближе и, не услышав ответа, с силой ударил по чужому лицу. По костяшкам растеклась кровь, парень спокойно добавил: – Попробуем размерчик побольше.. – он дотянулся до, стоящей в самом углу, стеклянной бутылке из под пива и снова затолкал её в чужой задний проход.  Рыжеволосый сдирал кожу с пальцев, в агонии хватаясь за пол, вопил и молил остановится. Его тело трясло, а дыхание походило на тщетную попытку схватиться хотя бы за каплю воздуха в помещении. – Почему не кончаешь? – спросил Сузуми и вынул бутылку из чужой задницы. – Ну же, давай, блять, получай кайф, грёбанная шалава! – он закричал и, наконец схватил с пола последний предмет – стеклянную банку, в которой, по всей видимости, хранились остатки стаффа. Скинув содержимое на пол, Рэнго без промедления подставил его к грязному, кровавому отверстию. Та вошла с большим трудом: через крики агонии, кровь и слёзы. Подвигав ей какое-то время в охрипшем, Сузуми наконец перевернул его на спину и почти в истерике прокричал: – А вот теперь точно кончай! – рука сжала рукоять ножа сильнее. Без лишних раздумий, парень с силой полоснул ножом по члену, отрезая его. Квартиру пронзил крик – такой, что, пожалуй, даже в самых криминальных районах города не слышали уже много лет. Рыжеволосый отключился от боли, а Сузуми, быстро запрятав нож в зип-лок, отошёл от тела. Его трясло: не от жалости или сожаления, нет – он был невероятно доволен собственной местью. Медленно выйдя из комнаты, он на пару минут зашёл в детскую: девочка в коляске плакала, а её мать до сих пор была без сознания. – Надеюсь, помог тебе, – шёпотом произнёс парень, вглядываясь в детские черты лица.  Оглядев всё в последний раз он, наконец, опомнился и метнулся в сторону окна, дабы побыстрее покинуть место преступления, в котором, вероятно, уже завтра, начнут слагать страшные истории об извращённом маньяке.

***

– Ну, надеюсь, тебе понравилась история, – наконец закончив, пожал плечами Сузуми и отвернулся к окну. Несмотря на собственные жалкие попытки выглядеть спокойно, внутри пылало от старых, однако всё таких же мерзких, воспоминаний. Широ продолжал молчать – так, что хотелось разозлиться, ударить его, дабы услышать хоть что-то. Сузуми был готов к обвинениям в том, что он просто грёбанная шалава, в том, что он мерзкий – что угодно, однако Широ молчал и это было хуже всех возможных обвинений, что сам Рэнго внушил себе ещё в 7 лет.  – Мне не нужна жалость, – наконец, не выдержав, грубо кинул Сузуми. – Так что, если просто собираешься молчать, свали. За окном вновь послышался смех и лёгкое завывание птиц. Неожиданно притянув к себе напряжённого Рэнго ближе, Широ спокойно, но твёрдо обнял его, зарываясь носом в макушку. – Я не жалею тебя, – сказал он негромко, стараясь придать своему голосу больше спокойствия.  Внутри парень чувствовал себя так, будто всё описанное он прожил самостоятельно – и это пугало не меньше рассказа. До этого времени Широ был уверен, что всё это лишь временная интрижка. Похоть, страсть, взаимовыгодная связь – что угодно, только не чувство, оставляющее после себя выжженное поле из чувств и сожалений. – Какого хуя? – недовольно проговорил в плечо Сузуми, в попытках отстраниться, однако Широ держал слишком крепко – настолько, что, казалось, отпустив, тот умрёт прямо на его глазах.  Рэнго ожидал любой реакции: он ожидал непринятия, осуждения, омерзения и неприятельства в глазах, однако этого не было, отчего парень чувствовал себя самым уязвимым существом на планете.  Тяжело сглотнув, он криво ухмыльнулся и, придав своему тону напускную усмешку, сказал: – Ты что, думаешь, ты для меня кто-то больше, чем человек, с которым я покамест трахаюсь? – он почувствовал, как руки на спине сжались чуть сильнее. – Не будь таким наивным, Широ.  – Знаю, конечно, – наконец спокойно ответил парень. – Ясно. Тогда раздевайся – ради этого же сейчас стараешься, блять, сделать вид, будто хороший, – голос Сузуми, ещё парой минут насмешливый, сейчас немного дрогнул. Широ чуть заметно выдохнул, не ослабляя хватки. В горле застряли слова: тяжёлые, однако слишком осязаемые. Они оба их улавливали, однако молчали так, словно это могло спасти от неизбежного. – Мне это, блять, нахуй не нужно, Сузуми, – наконец горько ответил парень и, прижав второго ещё ближе, закрыл глаза, вдыхая запах сигаретного дыма, алкоголя и чего-то неуловимо знакомого. Сузуми замер. Его сердце сжалось, словно в предчувствии удара, и он напрягся, готовый к неизбежному отторжению: – Тогда какого хуя ты это делаешь? – голос прозвучал тише, чем он ожидал, и это заставило нервно поджать губы.  Рэнго ненавидел себя за это – за слабость, с оскалом преследующего его по сей день, за ощутимую искренность и неудачные попытки отгородиться от чужого «понимания». Оно не было нужно парню: он слишком сильный, слишком непоколебимый и слишком недостойный любой жалости. Ненависть, презрение и отвращение – именно те чувства в чужих глазах, к которым он привык и был рад принимать. А то, что было сейчас, это абсолютно неправильно.  – Какой же ты, сука, придурок! – наконец со злость закричал Сузуми. Оттолкнув, всё ещё спокойного, Широ, он ядовито добавил: – Ты чё, не слышал, блять? 2 года меня пускали по кругу, а я и не мог нихуя сделать! – голос звучал надрывно, словно сам парень старался доказать самому себе то, что он жалок и противен. Впрочем, так оно и было. Он не привык к такой близости. Не той, что в постели, не той, где можно спрятаться за обоюдной похотью, захлебнуться в ней, как в воде, и не думать, не чувствовать. А вот к этой, навязчивой, липкой, что давала иллюзию безопасности.

Сузуми знал: безопасность — это ложь. Особенно рядом с ним.

– Я люблю тебя, – наконец хрипло выдал Широ и в комнате повисла тягучая тишина. Тяжёлая, удушающая – именно такая, от которой хочется сжаться и раствориться в самой пустоте, лишь бы не ощущать, оседающего во всём теле, напряжения. – Что ты сказал? – ухмыльнувшись, переспросил Сузуми и приблизился ближе – угрожающе, с нарастающей в груди тревогой. – Я люблю тебя, – твёрдо сказал Широ, вглядываясь точно в чужие, мутные голубые радужки – сейчас те напоминали, бьющий о скалы, океан – такие же отчаянные, такие же разрушительные.  Тяжело выдохнув, он сильнее сжал собственные ладони и, не отводя взгляд, продолжил: – Люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя.. – эти слова скользили в комнате, словно лезвием по коже. Тяжёлые, отчаянные, сказанные полушёпотом, однако всё равно звучащие слишком громко.  Сузуми молчал, будто не услышал. Он внимательно всматривался в Широ, в его глаза, губы, сжатые в упрямую линию, в пальцы, с силой впивавшиеся в колени. От такого взгляда хотелось смеяться – истерично, оглушительно, так, чтобы воздух сотрясался от этой чёртовой нелепости. «Любит?» – это слово разрывало внутри что-то хрупкое и гнилое одновременно. Неужели он и правда считает, что любовь – это то, что им нужно? В висках неприятно стучало, перед глазами вставали образы прошлого – цепкие руки, сальные улыбки, запах дешёвого алкоголя, давящий на лёгкие. Любовь? Вся любовь, которую он знал, была грязной, липкой, отвратительной, а Широ смеет говорить это вот так прямо? – Ты вообще понимаешь, что несёшь? – Сузуми хрипло рассмеялся, пытаясь сделать голос насмешливым, однако внутри стояло ощущение, будто совсем немного и он умрёт: нечто металось и вырывало в нём последние остатки прошлых живых убеждений.  Схватив Широ за плечи, он наконец замолк и, прежде чем тот успел ответить хоть что-то, с силой ударил его по лицу – так, что на его собственной ладони остался след от потёкшей крови. Широ не дёрнулся, даже не попытался защититься. Лишь провёл ладонью по губе, слизывая солоноватый привкус крови, и медленно выдохнул. – Хороший удар, – усмехнулся он, откидываясь назад, будто бы оценивая силу. – Ждал его с самого начала. Сузуми смотрел на него, тяжело дыша. Грудь ходила ходуном, руки дрожали от напряжения — не то от злости, не то от чего-то ещё , неведомого, от чего внутри всё выворачивалось наизнанку. – Ты думаешь, я вру? – тихо спросил Широ. Голос был ровным, слишком спокойным для человека, которому только что рассекли губу. – Думаю, ты не знаешь, о чём говоришь, – наконец выдавил Сузуми, опуская взгляд. Он чувствовал, как внутри вновь поднимается злость – злость от бессилия, от окутавшей слабости. Недостойный любви теперь должен был бороться с накатывающим желанием поддаться чужому напору – и это отвращало не меньше всё ещё влюблённого взгляда напротив. – Ты сам-то хоть понимаешь, что значит «любить»? – ядовито спросил он, снова встречаясь взглядом с парнем напротив. Широ кивнул, и это почему-то вывело из себя ещё сильнее. – Да пошёл ты, – выдохнул Сузуми, отходя ещё дальше. Хотелось убежать, скрыться – потому что всё в чужой, спокойной фигуре говорило о том, что сам Рэнго не мог принять. Но не успел он сделать и пары шагов, как его резко развернули обратно. – Я люблю тебя, Сузуми, – голос был тихим, почти шёпотом, но от него пробрало до костей. Рэнго ненавидел это: ненавидел, как сердце мгновенно сжималось в панике; как в груди поднимался страх, похожий на панику перед неизбежностью. – Заткнись, – голос предательски дрогнул, и он почувствовал, как пальцы на плечах сжались сильнее. – Нет, – Широ смотрел прямо в глаза. – Пока ты не услышишь меня по-настоящему. – Я слышу! – сорвался Сузуми, отталкивая его. – Я всё прекрасно слышу, и мне похуй! Мне не нужна твоя любовь. Ясно? Широ не ответил. Лишь смотрел на него — пристально, выжидающе, так, будто мог видеть насквозь, до самой гнили, до самых корней. Сузуми почувствовал, как внутри что-то скручивается в тугой узел, как отвращение к самому себе плещется под рёбрами, как хочется ударить его снова – сильнее, чтобы тот перестал так смотреть, перестал видеть в нём что-то большее, чем грязь – это было бы привычнее, это было бы правильнее. Широ медленно провёл пальцами по подбородку, смахивая кровь с губ, и чуть улыбнулся: – Ложь. Сузуми замер, дыхание сдавило так, будто ещё немного и он наверняка умрёт от асфиксии: – Чё ты несёшь? – он усмехнулся, однако усмешка получилось слишком кривой и сломленной.  – Тебе просто хочется верить в это, потому что ты боишься. Боишься стать личностью в чьих-то глазах, – Широ шагнул ближе, и Сузуми рефлекторно отступил: – Боишься, что тебя увидят, а не просто используют, да? Рэнго запоздало понял, что отступает, и остановился, раздражённо скрипнув зубами. Рядом с Широ он чувствовал себя слишком голым – не физически, а гораздо хуже. Будто бы все тщательно выстроенные стены рушились прямо у него на глазах. – Ты меня за кого вообще держишь? – его голос дрогнул, но он тут же заставил себя выпрямиться, руки сжались в кулаки: – Сказочник хренов. Думаешь, я — твой сраный герой, которого можно спасти любовью? Широ не ответил сразу. Он смотрел прямо, не моргая, не отводя глаз, и это было хуже любых слов: – Нет, – наконец, просто сказал он. – Я думаю, ты человек. И, возможно, даже не такой сломанный, как сам себе придумал. Сузуми почувствовал, как в горле встал ком – до смерти смешно, до ужаса глупо. В голос хочется рассмеяться, вот только горло сдавило так, что даже вдохнуть нормально не получалось: – Пошёл ты, — выдохнул он наконец, однако звучало это неубедительно даже для него самого. Широ спокойно кивнул:  – Хорошо. Он отступил и, собрав в низкий хвост мешающие волосы, закончил:  – Если хочешь, я уйду. Сузуми не двинулся с места, хотя тело словно металось между двумя порывами: сбежать или схватить парня в жалкой попытке остановить.  – Но прежде чем я уйду, – голос Широ звучал всё так же спокойно, однако теперь в нём чувствовалась неумолимость, — Скажи мне одну вещь. Он выдержал паузу, пристально вглядываясь в застывшую фигуру напротив, и наконец продолжил: – Посмотри мне в глаза и скажи, что тебе похуй.  Рэнго усмехнулся, наконец встречаясь взглядом с чужими, серыми радужками – в них отсвечивалось закатное солнце. Вперемешку с осязаемой, незаслуженной нежностью, они заставили Сузуми невольно осечься: – Легко, – бросил он, однако голос казался тихим, слишком тихим. Широ смиренно ждал, обводя чужую, загнанную фигуру понимающим взглядом: таким, которого Рэнго искренне не заслуживал. Заметив это, Сузуми сжал челюсть. В голове грохотало, сердце колотилось так, что казалось – он оглохнет от этого ритма. «Скажи. Это же просто. Скажи» – словно мантра проносилось в его мыслях, однако он не смог. В горле будто застыло лезвие: обоюдоострое, проникающее дальше по телу и врезающееся в саму душу.  – Мне похуй, – наконец сказал Сузуми, чувствуя, как на замену прошлой тяжести пришла горечь. Оттолкнуть того, кто, в самой сути был единственным, кого хотелось умолять осталось – ужасная глупость. Широ кивнул. Не разочарованно, не с обвинением — просто принял это, словно обыкновенную глупость.  – Хорошо, – повторил он, однако его голос растворялся в шторме мыслей, кружащихся в голове Рэнго. Сузуми ожидал чего угодно — насмешки, презрения, может, ещё одного признания, чтобы до конца разрушить его. Но вместо этого Широ лишь шагнул назад – один раз, потом ещё. – Прощай, Сузуми, – сказал он так просто, будто только что не оставил за собой поле боя, и, развернувшись, направился к двери. Рэнго не двинулся – он даже не моргнул, хотя каждая клеточка в его теле напрягся до предела. Он наблюдал, как Широ разворачивается, медленно направляется к двери. Как привычно зарывает руки в карманы, чуть сутулясь, как всегда, когда собирался уйти надолго. Как не оборачивается, не замедляет шаг, даже когда Сузуми резко втянул воздух, будто собираясь что-то сказать. Сказать, что он солгал? Что он не хотел, чтобы тот уходил? Что на самом деле ему не похуй? — глупые и слишком отчаянные мысли. Слова застряли в горле. Они метались внутри, разрывая его изнутри, но ни одно не сорвалось с губ. Дверь приоткрылась, пропуская в комнату тусклый свет коридора. – Если уйдёшь – не возвращайся, – наконец хрипло окликнул его Рэнго, чувствуя, как его тело заполняет пустотой. Последний гвоздь в крышку гроба был забит – и забил он её самостоятельно, с особенной отдачей прямо в последние остатки чего-то живого, сейчас несчастно трепыхающегося в крови.  – Не ври себе, – не оборачиваясь, спокойно ответил Широ. – Если я уйду, ты всё равно будешь ждать.  Сузуми стиснул зубы, в пальцах болезненно заскрипел зажигалка, которой он так и не воспользовался. Комната казалась слишком тесной, воздух – тяжёлым, а его собственное тело – неподвижным, будто парализованным осознанием: да, он будет ждать. Будет ждать, даже если выкинет все напоминания о Широ, даже если заставит себя ненавидеть его, даже если разобьёт в кровь кулаки о стены – всё равно. Он слышал, как шаги медленно замирали в коридоре, как дверь внизу щёлкнула, закрываясь за ним.

И ничего не сделал.

Рэнго провёл ладонью по лицу, вытирая что-то – то ли пот, то ли слёзы, в которые он сам бы не поверил.

«Я люблю тебя.»

Где-то глубоко внутри эти слова продолжали звучать, выворачивая всё наизнанку. И впервые за долгое время ему действительно хотелось, чтобы его просто использовали.

***

– Эй, всё нормально? – тихо спросила Котоко, наконец вырывая парня из собственных воспоминаний. Рассеяно кивнув, он рефлекторно перевёл взгляд на дверь и неожиданно заметил, как та открылась – это отличалось от того, как заходила Котоко. Незнакомка в проходе делала всё тихо: настолько, что, не взглянув на неё, он бы и не понял, что в зал вошёл кто-то ещё. Посмотрев в глаза Широ, девочка лукаво приложила палец к губам и также бесшумно подлетела к Сузуми со спины. Подпрыгнув, она почти нанесла удар ногой ему в спину, однако тот резко выставил руку, останавливая девочку. – Слишком громко.. – протянул он, резко разворачиваясь и заламываю чужую руку за спину. – Ну блииин, – недовольно законючила незнакомка, вырываясь из чужой хватки.  Её короткие, чёрно-фиолетовые волосы были заправлены за уши, а карие глаза с интересом уставились точно на Широ. Подлетя ближе, девочка нагнулась ниже и восторженно воскликнула: – Ты же Широ, да? – не дожидаясь ответа, она протянула ему свою руку и гордо заявила. – Я Юми! Слушай, а скажи, какого быть парнем Сузу? А то я с ним больше часа провести не могу. Она фыркнула с азартным блеском переводя взгляд с удивлённого Широ на Сузуми. Сидящая рядом Котоко тихо прыснула и, отвернувшись, дала возможность маленькой девочке и дальше донимать смущённого Широ. – Мы не встречаемся, – ответил он, заметив, как та закатила глаза. Возможно, будь сам парень простым рабочим, он и не заметил, как Юми немного подпрыгнула, однако, довольно быстро сообразив, что та захотела сделать, Широ резко выставил руку. Девочка подпрыгнула, в попытке ударить ногой хотя бы его, однако та врезалась лишь в чужую руку, останавливая её.  – Да ну блииин, что, настолько очевидно? – надув губы, протянула Юми, продолжая с интересом разглядывать Широ. Парень чуть заметно усмехнулся, разжимая пальцы и позволяя её ноге вновь оказаться на полу. – Довольно, – спокойно сказал он, бросив короткий взгляд на Сузуми, что с лёгкой ухмылкой наблюдал за происходящим.  – Онии-сан, – наконец обратившись к Котоко, воскликнула девочка и подлетела к девушке, всё это время со смехом наблюдающей за сценой. Обняв её, Юми всё равно продолжала исподтишка коситься на Сузуми и Широ, будто разглядывала редких зверей в клетке. Наконец поднявшись с места, парень медленно подошёл к расслабленному Рэнго и переспросил: – Это?.. – Да, та девочка, о которой тебе Котоко рассказывала, – он кивнул и заметил, как Юми, посмеиваясь, шептала что-то на ухо девушке. Одета девочка была довольно просто – широкие штаны и белая майка, сверху которой было накинуто что-то типо лёгкого кардигана. Её волосы, в рассказах светлые и длинные, сейчас были обстрижены по подбородок и окрашену в смесь чёрного с фиолетовым. А на брови и в носу был заметен небольшой, однако довольной гармоничный, пирсинг. Представить, что та прошла через подобное, казалось трудным, однако, кинув смазанный взгляд на Сузуми рядом, Широ осознал, что больше не удивляется. Юми, заметив его пристальный взгляд, самодовольно ухмыльнулась и хитро прищурилась: – Чего? Думаешь, я какая-то особенная? – она хмыкнула и, наконец отпустив Котоко, подошла к Широ ближе. Посколько ростом девочка доходила парню лишь до подбородка, ей пришлось усесться на подоконник рядом, дабы спокойно смотреть второму в глаза: – Не-а, я просто слишком упрямая, чтобы сдохнуть. Широ чуть заметно напрягся. Сузуми, до этого спокойно наблюдавший за разговором, коротко посмотрел на Юми и шутливо протянул: – Слышь, прекращай пиздеть. – А то что? – она приподняла бровь, оглядывая его с интересом. Широ почувствовал, как внутри нарастает что-то тягучее. Юми явно провоцировала его, проверяла, пыталась понять, где его границы. В этом было что-то слишком знакомое – что-то, что вызывало в груди странное, глухое эхо. – Тогда я просто не буду тебя слушать, – наконец спокойно ответил Сузуми, зевая и откидываясь назад. Юми явно не этого ожидала. Она моргнула, потом фыркнула и махнула рукой: – Ладно, ладно, не бесись, – она стряхнула невидимую пыль с колена и с любопытством перевела взгляд на Широ. – А ты что думаешь? Парень промолчал. Он наблюдал за ней, анализируя каждую мелочь: напряжение в плечах, бегающий взгляд, слишком демонстративное равнодушие. Она была похожа на Сузуми. Не внешне – в том, как держалась. В её взгляде была та же дерзкая усталость, как будто она прожила уже не одну жизнь и теперь просто играла в ту роль, что выбрала для себя, однако, в отличие от Рэнго, Юми не было страшно поддаться мнимой близости. Не было страшно искренне показать свой интерес, не скрывая его за насмешкой или похотью. Юми вела себя, как ребёнок, искренне игнорирующий своё прошлое за напускной игривостью. – Думаю, ты хороша в притворстве, – наконец ответил Широ, встретив её взгляд без тени насмешки. Юми приподняла бровь, но в её глазах мелькнуло что-то острое. Она привыкла, что люди принимают её браваду за чистую монету, привыкла, что не видят. – Ого, ты мне это как диагноз ставишь или просто так, по фану? – протянула она, качая ногой в воздухе. Широ пожал плечами: – Просто заметил. – Да ну нахер, – хмыкнула Юми, но в голосе её не было злости. Скорее, лёгкое беспокойство, как будто Широ случайно коснулся чего-то, о чём было неприятно говорить даже шёпотом. Сузуми внимательно наблюдал за этим обменом взглядами. Удивительно, но ему даже не хотелось встревать. Юми умела раздражать, умела пробивать границы, но сейчас она не выглядела нахальной – скорее, заинтересованной. Это было странно. – Ну ладно, раз ты у нас такой наблюдательный, – внезапно оживилась Юми, соскакивая с подоконника и с глухим стуком приземляясь на пол. – Тогда угадай: зачем я здесь? Широ чуть сощурился, скользя по ней взглядом, но не ответил. – Тебя ведь никто не звал, – наконец лениво подал голос Сузуми. Юми самодовольно ухмыльнулась и, неожиданно обняв Рэнго, с притворной нежностью положила подбородок на его плечо. – Звали, но ещё я ну никак не могла пропустить такой шикарный момент! – выдохнула она, почти мурлыкающе. Сузуми дёрнул плечом, без особенного напора сбрасывая её: – Бля, да просто говори уже, – выдохнул он, потирая виски. Юми довольно фыркнула и отступила на шаг, переводя взгляд обратно на Широ: – К тебе пришли, – объявила она, не моргая. Широ чуть нахмурился: – Кто? Юми ухмыльнулась шире: – А вот это уже интересно. Ты же никому не говорил, где тебя искать, да? Широ молчал, однако ответ довольно прозрачно витал в воздухе между ними. – Ну так вот, – с явным удовольствием растягивая слова, продолжила Юми. – Некто очень настойчивый ищет тебя. Прямо сейчас. Широ встретился взглядом с Сузуми: сейчас те выражали искреннее напряжение и это не сулило ничего хорошего.