Повсюду ты

      Говорят, страх — это слабость.       Но что, если страх — это испытание?       Он таится в темноте, пока ты не научишься видеть в ней свет. Он сковывает движения, пока ты не сделаешь первый шаг. Он шепчет тебе, что ты слаб, пока ты не осознаешь, насколько ты силён.       Но есть страх глубже, чем любые ужасы, прячущиеся в ночи, — страх довериться. Пустить кого-то в своё сердце и знать, что теперь ты принадлежишь не только себе. Открыться, зная, что тебя могут отвергнуть. Любить, понимая, что ты становишься уязвимым.       Ты бежишь от этого, борешься, отталкиваешь — до последнего. Но однажды наступает момент. Взгляд, прикосновение, слово — и всё внутри смещается. Ты чувствуешь, как рушатся стены, что ты строил годами. Понимаешь, что ты больше не один в этом ужасном мире.       Что этот эльф — твой. Ты больше не боишься. Ты доверяешь.       Что ты любишь.

☆꧁✬◦°˚°◦. ƬϞɕɕ .◦°˚°◦✬꧂☆

«Я нашел того, кого моя душа любит».

— Уильям Шекспир, «Сонеты»

      Мой муж был хорош собой. Определённо был.       Уже несколько ночей я не смыкала глаз. Его тело было так близко… слишком близко. Горячая кожа, твёрдые мышцы, каждый вдох — тяжёлый, глубокий, сбивающий мой собственный ритм дыхания. Я привыкла к его присутствию, искала утешение в руках, пряталась от холода ночей в тепле объятий. Но стоило ему появиться передо мной обнажённым, и привычное спокойствие сменялось чем-то иным.       Восхищение? Нет, это было нечто большее.       Его сильные руки касались меня так осторожно, словно я была чем-то хрупким, бесценным. Его поцелуи не причиняли боли, не оставляли на губах горького привкуса — только жар, только желание, что я боялась признать даже себе. Он держал меня крепко, слишком крепко, словно боялся, что я исчезну. И теперь лёжа в его руках, я заворожённо наблюдала за ним спящим уже которую ночь.       Порой, когда наши поцелуи становились слишком жадными, когда в них просыпалось что-то опасное, он отступал. Будто сражался с собой.       Хотел довести меня до грани.       Но боялся перейти её.       Невольно моя ладонь скользнула по щеке Ша’арнеза, пальцы осторожно очертили линию скулы, задержались на его губах. Они тут же тронулись в улыбке — лёгкой, почти сонной. Но в следующую секунду он напрягся. Резко обернулся, огляделся. Догорали свечи, первые проблески рассвета пробирались сквозь тонкие ткани на окнах.       Его взгляд, ещё затуманенный сном, но уже настороженный, прошёлся по мне.       Я медленно приподнялась на локтях. Лямка атласной сорочки соскользнула с плеча, обнажая мягкий изгиб груди. Сапфировые глаза проследили за каждым моим движением. Вспыхнули диким желанием.       — Приснилось что-то? — сонно прохрипел он, не отрывая от меня взгляда.       Я не стала прикрываться. Не отвела глаз. Мне не было страшно. С ним — никогда.       — Нет. Прости, — шепнула я, прикусывая губу. — Не хотела тебя будить.       Он выдохнул. Медленно. Глубоко.       Мои глаза скользнули вниз — к его обнажённому торсу, где каждая мышца была напряжена, будто внутри него сражались сразу два огня: один хотел прижать меня к себе, другой — отступить, дать мне пространство. Он не двигался, но напряжение исходило волнами.       — Чёрт…       Я вопросительно наклонила голову. В ответ — тишина.       Вместо слов он просто притянул меня ближе. Тепло его ладони накрыло бедро, пальцы сжались чуть сильнее, а затем разжались. Он пытался совладать с собой, балансируя на грани самообладания. Я ощутила, как он зарылся носом в мои волосы, вдыхая запах, запоминая меня.       Его губы почти касались кожи, дыхание обжигало шею. Я ощущала каждое движение, даже едва заметные. Внизу живота затянулся узел. Тепло разлилось между ног, всё тело стало неожиданно ватным, словно я утратила контроль над собой.       — Ты боишься меня?       Ответ был очевидным, и я хотела потянуть с этим, замучить его так же, как он меня, но почему-то, когда мужские пальцы сжали моё левое запястье, я больше не смогла сдерживаться.       — Нет.       — Доверяешь?       Кивок. Чёткий, уверенный.       Ша’арнез шумно выдохнул, будто мои слова что-то сломали в нём. Пальцы сильнее сжали бедро. Он прижался своим лбом к моему, закрывая глаза.       — Ох, Тисс. Моя. Милая. Тисс…       — Если я твоя, то ты — мой?       — Чертовски.       Я не отводила глаз, словно пыталась заглянуть в самую душу. В его взгляде плескалось что-то тёмное, глубокое, неизведанное, как ночное море перед бурей. Внутри дрогнула паника, слабая, неощутимая, но он уловил её — то ли по дыханию, то ли по стуку сердца.       Он отступил, едва заметив проблеск страха. Неопределённости… Сомнения?       Укрыв меня тонкой простынью, Ша’арнез растянулся на кровати, а меня прижал к своей груди.       — В кромешной бездне, глубоко под водами древних морей, давным-давно родился первый эльф, — тихо начал он. — Он не знал ни воздуха, ни земли, ни света солнца, ведь был создан из тьмы, безмолвия, тяжести веков, что скрывались в водной пучине.       Прижавшись к нему сильнее, я стала вслушиваться в вибрирующий голос с хрипотцой.       — Долгие годы он не знал иного бытия, пока однажды не услышал зов — тонкий, тревожащий. Он не знал, что это было: голос ли богов, шёпот ли звёзд или зов его собственного сердца, но тело его рванулось вверх, к неведомому. И он плыл. Впервые. Рвался к свету, к жизни, к первому вдоху. Но тьма, что породила его, не желала отпускать. Силы угасали, воды холодели, страх сжимал сердце.       Я аккуратно убрала его руку, играющую с моими волосами, и переплела наши пальцы.       — Когда надежда угасла, когда он почти принял свою судьбу, появилась она. Сирена. Необычайной красоты, с глазами цвета самой бездны и голосом, сотканным из песен забытого мира. Она не убила его, как убивала всех до него. Вместо этого её рука коснулась его лица, а губы оставили поцелуй, лёгкий, как колебание воды. И в этот миг эльф обрёл две жизни. — Он уткнулся своим лбом в мой. — Одну — данную самой тьмой, вторую — дарованную ею.       Я не перебивала, и было слышно только моё тихое дыхание, но слушать его такого было чем-то странным, притягивающим.       — Он всплыл. Вдохнул. Вышел на сушу и ступил в мир, которому не принадлежал. Но на губах его осталась печать. Напоминание. Жизнь, которой он обладал, не была его собственной. Он принадлежал той, что спасла его. Так и я… Так и ты…       Ша’арнез смотрел на меня, пристально, жадно, всепоглощающе.       И я знала. Если я принадлежу ему, то он принадлежит мне.       — Он не только стал частью её жизни, Тисс. Он смог всплыть. И ты сможешь, ведь я буду рядом. Достану каждый твой кошмар, каждый страх, поселю в тебя только лучшие воспоминания. Обещаю. А обещания я выполняю. А теперь спи.       Он начал подниматься с кровати, собираясь оставить меня наедине с моими мыслями.       — А ты?       — Мне нужно проведать Найта. И потренироваться.       — Хорошо, — ответила я, но внутри всё сжалось. Всё тело кричало: «Не уходи, побудь со мной!» — Я пойду с тобой.       Лёгкая тень пробежала по его лицу, но исчезла, уступая место внимательному, чуть прищуренному взгляду.       — Куда?       — А куда ты идёшь? — спросила я с едва уловимой ноткой недоверия.       Внутри зародилось тягучее, неприятное ощущение — липкое, как тень, крадущееся по углам разума. А вдруг он пойдёт к другой женщине? Эта мысль, коварная и жгучая, начала посещать меня всё чаще.       Я никогда никого не ревновала. Никогда. Но теперь… Теперь мне было не всё равно.       Те же самые эмоции я замечала и в нём, когда рядом появлялся другой мужчина. Может, он заразил меня этим чувством? Ведь раньше я не знала, каково это — бояться потерять чьё-то внимание. Каково это — желать, чтобы кто-то принадлежал только тебе.       Ша’арнез улыбнулся. Улыбка вышла медленной, растянувшейся, с той самой ленивой самоуверенностью, которая сводила меня с ума.       — О чём подумала?       — Ещё не рассвело. Куда в такую рань, если меня спать укладываешь?       Он медленно собрал распущенные волосы, чтобы они не спадали на плечи, и опёрся о подоконник. В полумраке очертания его тела казались ещё более соблазнительными, но в этот момент меня переполняло не восхищение, а злость.       — Зачем спрашиваешь то, что знаешь? — Его губы тронула ленивая, чуть насмешливая улыбка.       Я нахмурилась. Видимо, на моём лице всё отразилось слишком явно, потому что улыбка его стала шире. Сердце больно сжалось под натиском эмоций. Мыслей, таких непрошенных, неприятных, лезущих в голову без приглашения.       Улыбался ли он так же другой? Смотрел ли так же? Его губы… касались ли они чужих губ так же мягко, как моих?       — Ясно. Можешь идти. Тебя никто не держит.       — Неправда.       Я не посмотрела в его сторону, вместо этого спокойно потушила свечу, желая лечь обратно. Сделать вид, что мне всё равно. Ведь прошлой Тисс было бы плевать.       — Ты ведь хотела со мной?       — Ты меня не так понял.       — Если хочешь, можем вместе потренироваться. Как раз познакомишься с Найтом поближе. Только предупреждаю: по утрам он бывает очень похож на тебя.       Я прищурилась.       — В каком смысле похож?       — Вечно недовольный, — с самым невинным видом ответил он.       Это вызвало на моём лице глупую улыбку. И в этот момент я осознала: неважно, насколько идиотские у него шутки. Важно то, что они вызывали у меня улыбку.       Ша’арнез смотрел внимательно, словно подмечая каждую эмоцию.       — Не таи в себе вопросы, Тисс, — мягким голосом произнёс он, шагая ближе. — Спрашивай. Иначе ответов не получишь и будешь скитаться в их поисках.       Я сжала губы, не зная, хочу ли я услышать правду.       — В прошлый раз я высказалась на эмоциях, что ты… можешь найти себе другую женщину. Я была неправа. Я не хочу этого.       Слова давались с трудом. Горло сжималось, а сердце билось в груди так сильно, что казалось — он слышит каждый его удар. Ша’арнез не сводил с меня взгляда. В его глазах не было ни тени сомнения, ни капли насмешки. Только уверенность. Тёплая, обволакивающая.       — Мне не нужны другие женщины, Тисс. Мне нужна ты. С тобой мы непоколебимы.       Мои губы дрогнули в едва заметной улыбке.       Как можно бояться того, кто смотрит на тебя так? Кто говорит это без колебаний, будто сама судьба вложила эти слова ему в уста?       — С того мира, где мрак и свет встречаются, — тихо прошептала я.       — Свяжутся они неведомой нитью, сильной, как вечность, — поймал он.       Я слезла с постели, подошла ближе к нему и заглянула в сапфировую бездну глаз, внутри что-то болезненно сжалось. В эту секунду я осознала, что боялась не чужих рук, не темноты, что окутывала дворец каждую ночь, не шёпота ветра за окнами. Я боялась прошлого, которое шло за мной тенью, я боялась собственных чувств, что вспыхивали ярким пламенем, стоило ему лишь взглянуть на меня. Я боялась воспоминаний…       Моё сердце билось так, словно пыталось вырваться наружу, мой разум метался между страхом и всепоглощающим желанием, а тело… предательски жаждало его так же, как и он меня. Каждой клеточкой, каждым нервом, всей той пылкой, безрассудной страстью, что жила в нас обоих. Мы были связаны сильнее, чем могли бы признать. Любовью, болью, ненавистью, желанием сжать друг друга в объятиях и никогда не отпускать.       Я осторожно взяла его ладонь, провела пальцами по грубой коже, изучая линии, словно пыталась прочесть там свою судьбу. Тёплая, сильная, эта рука могла сжиматься в кулак, сокрушать врагов, но сейчас она спокойно лежала в моей. Я оставила на тыльной стороне поцелуй — лёгкий, едва ощутимый, но наполненный всей той нежностью, что жила во мне. А затем медленно прижала её к своей груди, прямо к сердцу, затаив дыхание, чтобы он почувствовал.       — Слышишь? Оно бьётся для тебя.       — Потому что оно моё?       — Твоё.       — А моё — твоё, Тисс. С самого первого дня.       Тёплые ладони обхватили моё лицо, большие, сильные, способные защищать и разрушать, но сейчас такие бережные, словно я была чем-то драгоценным. Он оставил на моём лбу поцелуй — неторопливый, тёплый, наполненный смыслом.       И в этот момент я осознала: мне нужна его нежность так же, как и его сила. Мне нужен он — весь, каким бы он ни был. Потому что только с ним я была настоящей. Без масок, без страха показаться слабой или слишком чувствительной.       Только он научил меня правильно ценить себя. И теперь я ценила его больше всего.

꧁◦°˚°◦.◦°˚°◦꧂

      Ша’арнез шагал впереди, его походка была лёгкой, но уверенной, ведь он не просто знал путь, а был частью этих земель. Кожаная форма плотно облегала фигуру, подчёркивая силу движений, а белоснежные волосы, собранные в небрежный пучок, поблёскивали в тусклом свете рассвета.       Я ступала за ним, ощущая, как воздух становится жарче, наполняясь дымом. Впереди уже вырисовывались очертания огромных крыльев Найта — тёмных, величественных, вырезанных из самой ночи.       Гроты были неблизко, и мы шагали в тишине около двадцати минут, но это стоило того. Рассвет неторопливо растекался по небосводу, заливая его оранжево-золотыми оттенками, словно художник размашистыми мазками наносил краски нового дня.       Ша’арнез иногда оборачивался, его сапфировый взгляд задерживался на мне всего на мгновение, а затем снова устремлялся вперёд. Он молчал, погружённый в мысли, скрытые за непроницаемой маской. И от этого хотелось ещё сильнее понять его, пробраться в этот хрустальный лабиринт, увидеть, что таится за ледяной гладью глаз, что за чувства горят там, глубоко внутри.       Когда мы почти дошли, я внезапно остановилась, осознав, как сильно взволнована. Да, я уже летала на Найте, чувствовала мощь крыльев под собой, но тогда всё случилось неожиданно. А сейчас… я шла знакомиться с ним. По-настоящему.       Это было личное. Интимное. Первобытное и необузданное. Я будто вторгалась в чужую, сложную связь — между всадником и его зверем. Да и сам Найт не был особо дружелюбным. В этом он напоминал своего хозяина: гордый, неприступный, смотрящий свысока и явно не спешащий открываться первым встречным.       Ша’арнез, заметив мою нерешительность, остановился и обернулся, его глаза внимательно скользнули по моему лицу.       — Мне кажется, в прошлый раз я произвела на него не самое лучшее впечатление, — коротко объяснилась я, сжав руки в кулаки.       Губы эльфа тронула лёгкая усмешка, и он, чуть склонив голову набок, хмыкнул:       — А мне кажется, у тебя есть шанс исправиться. Я захватил тушу барана — если не боишься испачкать ручки, можешь задобрить его, маленькая фурия.       — Не боюсь, — огрызнулась я, закатив глаза.       — Найт не любит спать в гроте, ему там тесно. Вайт меньше, она предпочитает уединение.       — Вайт? — переспросила я, зацепившись за незнакомое имя.       — Вайт, — спокойно подтвердил он. — Не знаю, как правильнее её назвать… но она, можно сказать, приходится женой моему Найту. Прошлым летом оставила три яйца.       Я удивлённо моргнула.       — Они вылупились?       — Только этим летом. Для окончательного формирования телосложения дракона требуется год.       — Водные драконы вылупляются за три месяца, — заметила я.       Ша’арнез усмехнулся и покачал головой.       — Водных драконов нельзя называть драконами. Дракон — это огнедыщущее существо. А это водяной змей. Они размножаются, как лягушки.       Я прищурилась, недовольно вскинув бровь.       — Забыл. Прости, — примирительно бросил он, легко касаясь пальцами моей ладони.       Я медленно выдохнула и, склонив голову набок, всё же улыбнулась.       — Ты прав. Мне они тоже не нравятся. Они слишком похожи на змей.       Только мы приблизились, Найт тут же поднял тяжёлую голову, лениво, но пристально изучая прибывших. Или, возможно, он просто почувствовал своего друга — того, кому доверял безоговорочно.       — Привет, красавчик. — Ша’арнез с улыбкой провёл обеими ладонями по чешуе дракона, словно приветствуя старого товарища. — Сумел отдохнуть?       Я замерла в сторонке, наблюдая за их встречей. Найт даже не удосужился посмотреть на Ша’арнеза. Зато его ледяной, пронзительный взгляд не сводился с меня.       По коже пробежал табун мурашек.       — Да, я не один сегодня, ты уже заметил, — продолжил он спокойно. — Это моя жена. Помнишь её?       Я сделала осторожный шаг вперёд. Потом ещё один. Ша’арнез кивнул на баранину, явно намекая, что ею-то я и должна завоевать расположение дракона. Но в голове упрямо крутилась одна и та же мысль: а что, если он предпочтёт барану меня?       Ша’арнез что-то тихо шептал дракону, его губы двигались едва заметно, а взгляд оставался уверенным. Я не понимала слов, но в этом было что-то завораживающее, почти мистическое, словно они общались на языке, известном лишь им двоим.       — Защитишь её даже ценой своей жизни, — наконец произнёс он чётче, проводя рукой по шее дракона. — Потому что она моя, Найт. А ей мы доверяем.       Дракон фыркнул, не слишком довольный таким поворотом событий, а я тем временем схватила жирную тушу неразделанного барана за ногу. Скривилась, но тут же отбросила мысли о том, насколько вонючими станут руки.       Едва начала тащить тушу к дракону, как услышала тихий, насмешливый смех.       — Фурия, что ты делаешь?       — Как ты вообще таскал это всю дорогу? Оно тяжёлое! — проворчала я, пыхтя и упорно двигаясь вперёд.       — Найт, она точная копия тебя, — усмехнулся он.       Дракон снова фыркнул. Мне показалось, что это был протест, но я уже не собиралась сдаваться. Упрямо дотащив до него этого чёртова барана, я гордо выпрямилась и посмотрела в его светящиеся глаза.       — Это тебе, Найт. Ешь.       Он не двигался, неотрывно смотрел на меня, и в какой-то момент я поняла: это было испытание.       Я поднесла руки к носу, и меня чуть не вывернуло.       Отлично. Просто замечательно.       Воздух взорвался оглушительным хлопком крыльев, и земля подо мной дрогнула. Я почувствовала, как сердце сжалось от внезапного ужаса. На меня летел белоснежный дракон, настолько огромный, что небо, казалось, потемнело за его силуэтом.       Всё. Теперь я точно умру.       Я инстинктивно дёрнулась назад, но ноги заплелись, и я с глухим стуком рухнула на землю, ударившись копчиком. Острая боль пронзила поясницу, но страх заглушил её.       — Ша’арнез! — вырвалось из меня хриплым, срывающимся голосом, но я не была уверена, что успела договорить.       Взгляд мужа изменился в одно мгновение. Испугался. Его губы дрогнули, тело напряглось, готовясь броситься ко мне, но… уже было поздно.       Дракон приземлился с такой силой, что земля содрогнулась. Когтистыми лапами он вспорол грунт, оставляя глубокие борозды, и навис надо мной, заполняя всё пространство вокруг. Жар его дыхания опалил кожу, и, когда я подняла взгляд, моё горло сжалось от ужаса.       Огромные ледяные глаза пристально вглядывались в меня, а из глотки вырвался глухой, протяжный рык, больше похожий на предупреждение.       Я судорожно втянула воздух, пытаясь подавить панику, но руки предательски дрожали. Хоть я и не двигалась, внутри всё сходило с ума.       — Тисс! — Крик Ша’арнеза прорезал пространство, но он казался таким далёким, будто глушился рёвом крови в моих ушах.       О, Матерь! Я не хочу умирать!       Сердце бешено колотилось, отдаваясь пульсацией в висках. Воздух вокруг стал тяжёлым, липким, словно сам страх материализовался, сковывая каждую клеточку моего тела.       — Вайт, успокойся! Вайт, твою мать! — рычал Ша’арнез, но его слова не достигали цели.       Гигантская белоснежная тварь даже не дрогнула.       Я умру.       Я чувствовала, как холод проникает в конечности, как слабость сковывает разум. Даже рот не смог разомкнуться, чтобы крикнуть последнее, что я хотела бы сказать:       «Ша’арнез, я люблю тебя…»       Но слова так и остались запертыми где-то глубоко в душе.       Вайт взревела, клацнув устрашающими клыками прямо у моего носа. Я зажмурилась, уже не дыша, но удара не последовало.       Прошла секунда. Другая.       Тяжёлый запах серы и металла ударил в нос, когда горячее дыхание дракона коснулось моего лица. Вайт наклонилась ниже, и я почувствовала, как её холодный, почти обжигающий нос приблизился к моей щеке. И вдруг… она замерла.       Я осторожно приоткрыла глаза, не веря, что ещё жива. Вайт пристально смотрела на меня — не с яростью, а с чем-то, что невозможно было разгадать. С любопытством?..       Вайт ткнулась носом в моё лицо, заставляя поднять голову и встретиться с ней взглядом. Огромные льдисто-голубые глаза, казалось, проникали в самую душу, изучая, взвешивая, решая, кто я — добыча или нечто иное.       — О, Матерь… — сорвалось с губ едва слышным всхлипом. Я съёжилась, сжав кулаки, стараясь не дрожать, но страх уже сковал каждую мышцу.       — Тисс, я здесь, не бойся. Она не тронет тебя. — Тон Ша’арнеза был мягким, но когда он попытался приблизиться, Вайт резко скосила взгляд в его сторону.       — С чего ты взял, что я боюсь?! — попыталась огрызнуться я, но тело предательски дрожало. Я отползла назад на жалкий миллиметр, даже не надеясь, что этого хватит. — Ты издеваешься, чёрт возьми?! Я сейчас умру!       — Тисс, спокойно… Убивает она немного… по-другому…       Прекрасно. Теперь мне ещё страшнее.       Я на мгновение зажмурилась, надеясь, что, когда открою глаза, всё окажется кошмаром. Но стоило чуть-чуть отстраниться, как Вайт тут же расставила лапы по обе стороны меня, словно загоняя обратно в ловушку. Я открыла глаза и… теперь на меня смотрели две пары драконьих глаз.       Найт.       Он стоял рядом с женой, и оба пялились на меня с каким-то неприкрытым интересом.       Точно! Они выбрали меня вместо барана!       — Ша’арнез! — дрожа от страха, завопила я. — Помоги мне! Я не хочу умирать! О, Матерь, за что мне это?..       — Тисс, она не станет тебя убивать… Она тебя… эм… принимает.       Я резко моргнула.       — Что?!       — Доверься ей. Не бойся, — чётко проговорил он, успокаювающим тоном.       — Как?!       — Как доверяешь мне. Полностью.       Я боялась. Всё ещё боялась. Эти слова не приносили утешения, но… почему-то внезапно стало чуть легче. С трудом сглотнув страх, я глубоко вдохнула, и, прикрыв веки, медленно протянула руку к огромной пасти дракона.       Чешуя под пальцами оказалась жёсткой, почти колючей, и я ощутила, как Вайт напряглась сильнее, едва уловимо дрогнув под моим прикосновением. Зверь был насторожен… точно так же, как и я.       Найт вдруг зарычал, но не на меня, а на свою… жену. Предупреждая о чём-то. Как будто слова Ша’арнеза действительно что-то значили.       «Не будь трусихой, Тисс. Этот дракон — твой шанс стать лучше. Представь лица всех тех, кто хочет тебя разбить… растоптать. Вспомни отца. Вспомни Эссилий». — Голос прозвучал в голове внезапно, пронизывая меня холодом.       Злость пробежала по венам, затмила все чувства. Я распахнула глаза, теперь разглядывая Вайт иначе. Страх не исчез, но уступил место желанию. Желанию стать лучше. Сильнее. Где-то в глубине души шевельнулось понимание: этот момент — не просто встреча. Это испытание. И я не намерена его провалить.       Между нами пробежало нечто невидимое, почти ощутимое — будто разряд молнии, но без боли. Связь. Не только физическая, но и нечто большее. Мы понимали друг друга. Чувствовали. Без слов. Я медленно провела рукой вдоль её чешуи, чувствуя, как дыхание Вайт становится глубже, спокойнее. И впервые за всё время мне показалось, что теперь она больше не одна. Она — моя.       Вайт наконец отступила, даруя мне свободу, а Найт лениво опустился на землю, даже не удосужившись подвинуться. Я, всё ещё охваченная волнением, рухнула прямо на траву и шумно выдохнула, словно только что пережила битву. Ша’арнез лёг рядом, переплетая наши пальцы в замок. Его тепло, такое привычное, такое родное, успокаивало, словно он мог забрать у меня весь страх одним лишь прикосновением.       — Я всё ещё злюсь на тебя.       — Ты продолжаешь меня удивлять, Тисс.       Ша’арнез слегка сжал мои пальцы, а в голосе прозвучала едва уловимая гордость. Я повернула голову и встретилась с его тёплым взглядом.       — Почему?       — Теперь у тебя есть свой дракон, который всецело доверяет тебе.       Я улыбнулась, впервые за долгое время чувствуя лёгкость. Здесь, в этом поле, среди драконов, рядом с ним, я была самой собой.