Шрамы, оставленные тобой

Самое сильное чувство — разочарование. Не обида, не ревность, и даже не ненависть. После них остается хоть что-то в душе. После разочарования — пустота.

Вики

Я держу Дэвида за руку и не хочу отпускать, ведь сейчас ему, как никогда, нужна поддержка. Даже если отношения с дедушкой у него были, мягко говоря, не очень, все равно собственными глазами увидеть смерть близкого человека — это больно. Это непременно откладывает отпечаток на эмоциональном состоянии. В палату заходят люди в белых халатах. Доктор проверяет тело, а медбрат выключает аппарат, наконец заглушая надоедливый писк приборов. Они констатируют смерть Майкла МакКейна, врач просит нас всех покинуть палату. — Вики, я отойду на минутку. Меня отец зовет. — Да, конечно иди. — Подожди меня тут, — сдвинув брови, произносит Дэвид слегка раздраженно. Когда проходит уже больше пяти минут, а Дэвида все никак нет, я подхожу к кофейному аппарату и неожиданно слышу голоса Дэвида и Марка где-то неподалеку. Краем уха невольно подслушиваю разговор отца и сына. Какие-то обрывки фраз. Они говорят о чем-то совершенно мне непонятном. — Вот значит как… — Я сам только что узнал об этом, Дэвид. — Тебя поздравить?! — Тише, — боковым зрением вижу, как Марк озирается и говорит еще тише. — Я не хочу, чтобы кто-то еще узнал об этом. Не сейчас… сейчас явно не то время… — Ты все-таки сын своего отца. — Дэвид, прекрати! Не время и не место для выяснения отношений. Я все понимаю, я и сам в полнейшем шоке. Но я должен это сделать. И я хочу, чтобы ты мне помог. – Вот так сразу? Даже не дашь мне время все осознать и хотя бы привыкнуть к новой реальности? — Прости, ты прав, — Марк хлопает сына по спине, Дэвид отстраняется. Он медленным шагом подходит ко мне, обнимает за плечи. – Я останусь в больнице. Скорее всего, это надолго, сама понимаешь. – Хочешь, я побуду с тобой здесь? – спрашиваю, заглянув в глаза. – Не надо. Ты устала, да и это тебе абсолютно ни к чему. Езжай домой. – Хорошо, как скажешь, – нежно целую его в щеку. Не замечаю, как к нам подходят Диана с Люцифером. У Дианы заплаканные глаза, у Люцифера каменное лицо, не выражающее сейчас никаких эмоций. – Вики, ты едешь домой? – задает мне вопрос Диана, каким-то обреченным и почти неживым голосом. – Да. – Я останусь. – Ты уверена, Ди? На тебе лица нет, – интересуется ее брат. – Уверена. Не спрашивай у меня сейчас ничего, я не могу объяснить, просто чувствую, что обязана так сделать. – Как знаешь. – Езжай с Люцифером. Он тоже домой, как раз подрбосит тебя. Кидаю взгляд на Дэвида, но он почему-то смотрит не на меня, а буравит взглядом Люцифера. Что скрывается за этим взглядом – ума не приложу, но он явно недобрый и настороженный. Только вот почему?.. – Я могу поехать на такси, – предлагаю, от греха подальше. – Я подвезу, это не проблема. Люцифер, ну вот зачем?! Я не горю желанием с тобой ехать и вообще находиться на расстоянии ближе пяти метров. – На такси небезопасно, все-таки уже ночь. “Спасибо”, Дэвид. “А моего мнения никто спросить не хочет?” – крутится в голове, но задать этот вопрос не решаюсь. Это только мое возмущение, никому не нужны сейчас мои капризы. Дэвид целует меня в макушку, Диана целует Люцифера, и мы с ним выходим из больницы, даже не посмотрев друг на друга и не проронив ни слова. Когда оказываемся на парковке, Люц все-таки прерывает эту гнетущую тишину. – Кажется, он все понял. – Кто? – моргаю несколько раз, непонимающе на него уставившись. – Твой жених. – Что он понял? Откуда? – Он же лучший мозгоправ этого города, – хмыкает. – Не может этого быть! – Я почти в панике! Что Дэвид мог понять за эти короткие молчаливые встречи? – Ты не видела, как он на меня смотрел? Он был готов убить меня одним только взглядом. Ну или просверлить дыру, как минимум. – Ничего я не видела! Ты преувеличиваешь. – Скорее, преуменьшаю. Думаю, он что-то заподозрил еще в первую нашу встречу. – Нет! Он не должен об этом узнать. Никаким образом. Я что-нибудь придумаю. – Что? – усмехается. Смешно ему! Я тут чуть не в обмороке, а он смеется! – Скажу, что ты просто старый знакомый. – Старый знакомый, – снова усмехается, но уже не так весело. – Вот значит какой у меня теперь “статус”. – Да! Все именно так. Что ты хочешь? Опять испортить мне жизнь? – Ничего. Сегодня я ничего не хочу, Вики, – произносит с горечью. – Садись в машину, отвезу тебя. – Нет. Я поеду на такси. – Как знаешь. Происходит невообразимое – Люцифер действительно садится в свое авто и…трогается с места. Это так неожиданно, что я пару минут стою в полном шоке. На меня накатывает волна стыда и растерянности. Нужно срочно вызвать такси, но я зачем-то перебегаю дорогу. Оказавшись на другой стороне улицы, оглядываюсь по сторонам. Словно удостоверившись, что Люцифер за мной не вернулся, замедляюсь. Обхватываю горящие щеки ладонями. Это словно была не я. Я вела себя как гребанная истеричка. Абсурд какой-то. Не хотела его видеть, но, вопреки всему, сердце предательски екнуло. Оказывается, мне достаточно одного взгляда. Понадобилось столько времени, чтобы вырвать его из сердца. Чтобы я стала похожа на женщину, а не на привидение с отсутствием интересов. Чтобы я наконец начала жить, а не существовать. И я смогла продолжить жить дальше. Перешагнула. Только последний год нашла в себе силы открыться новому мужчине. Я все забыла. Не думала. Не вспоминала. Забыла же, да? Снова ускоряюсь. Хочу уйти отсюда как можно дальше. Зачем он вызвался меня подвезти? Неужели ему непонятно было там, на пляже, что я не хочу его видеть?! Зачем он вообще вернулся? Чтобы снова превратить мою жизнь в ад? Нет уж! На этот раз я ему не позволю. Опускаюсь на лавочку возле какой-то уже давно закрытой кофейни. Стресс вперемешку со случившимся в больнице и с близким контактом с Люцифером, его слова о том, что Дэвид что-то знает или догадывается, заставляет меня всю внутри пылать. Закрываю лицо ладонями, упираясь локтями в колени. Немного потряхивает. Такой коктейль из эмоций, что дурно становится. Кажется, даже подташнивает немного. Телефон, спрятанный в сумке, звонит в самый неподходящий момент. Не могу я сейчас ни с кем разговаривать, не могу и не хочу. Но, вопреки своим желаниям, расстегиваю молнию. Мало ли что… На экране смартфона красуется фото Дэвида. Дрожащими пальцами принимаю вызов. – Ви, ты доехала? Все в порядке? – спрашивает мой ничего не подозревающий жених. – Я… Дэвид, я решила пройтись пешком. – Что?! А где этот бестолковый жених моей сестры? – Я отказалась с ним ехать, сказала, что вызову такси, – вздыхаю. – Дурная. Ты ночью решила в одиночестве пройтись по темным улицам? – слышу, как Дэвид сердится. – Прости, не подумала. – Говори мне адрес или скинь геолокацию, я сейчас приеду за тобой, отвезу домой и вернусь обратно. Только не отключай телефон. Я должен тебя слышать. Пока я отправляю ему геолокацию, он меня отчитывает. Слушаю вполуха, не до того сейчас, если честно. Да и сама понимаю, что поступок инфантильный. Через пять минут вижу приближающуюся машину Дэвида. Обессиленно поднимаюсь на ноги и волочусь вперед. Маккейн вылезает из автомобиля и размашистым шагом идет ко мне. По пути снимает джемпер, который оказывается на моих плечах, как только Дэвид приближается. – Спасибо, – улыбаюсь. – Замерзнуть не успела? – ведет меня к машине и открывает дверь. – Нет, – юркнув в салон, накидываю ремень и вытягиваю ноги. Все-таки хорошо, что я с Дэвидом поеду. С ним комфортно. А с Люцифером эти пятнадцать минут до дома показались бы сущим кошмаром. – Прости, – поворачиваю голову, прилипая виском с подголовнику. – Я люблю тебя. Дэвид сжимает мою ладонь и подносит к своим губам. Полный нежности и трепета жест. – Тебя к родителям? – Да. – Поехали. Никому тебя доверить нельзя. И не доверяй! Не надо меня никому доверять, я хочу с тобой! Вслух я этого почему-то не произношу… *** Старшего МакКейна хоронят через три дня. Прощальную речь решился сказать только его сын Марк. Внуки, невестка и другие немногочисленные родственники, которые приехали из разных мест, воздержались. Мы все кинули горсть земли на деревянный гроб бордового цвета, когда работники кладбища погружали его вглубь на несколько метров, и на этом прощание с главой семьи завершилось. Все в глубокой задумчивости поехали в дом МакКейнов на обед. Вернее, на скромный фуршет, где присутствуют только самые близкие. После некой официальной части, когда мы уже сидим кто на диване в гостиной, кто на барных стульях на кухне, кто на веранде, я подхожу к Дэвиду, как раз сидящему именно на ней. Все эти три дня он сам не свой. На него и его отца легла организация похорон, а это не самое приятное занятие, но я вижу, что дело не только в этом. Я же эти дни просто жила жизнь. Гуляла, рисовала, ходила с мамой на шопинг. Ничего особенного. – Как ты? – спрашиваю, аккуратно положив ладонь ему на плечо. – Неплохо… – Тебя что-то гложет. – Так заметно, да? – Да. Расскажи мне. – Теперь ты у нас психотерапевт? – хмыкает, лишь на мгновение взглянув на меня. – О нет, с вами, мистер МакКейн, мне не тягаться, – пытаюсь разрядить обстановку. – Многие думают, что самое сильное чувство – это любовь, но это не так. Сильнее всего – разочарование. В чем? В ком? Неужели Люцифер был прав? Дэвид все узнал? Понял? Разочаровался… во мне? – Дэвид… – Разочарование… после него остается такая дыра, которую ничем и никем не заполнить. А дальше – только пустота. Господи, если он сейчас действительно скажет, что все знает, я умру. Точно. – Я кое-что узнал… Мое сердце пропускает удар. – В день, когда дедушка умер. Ха, дедушка, – едкий смешок, так не вписывающийся в общую гнетущую атмосферу. – Он запрещал мне называть его так. Мистер МакКейн-старший. Так вот, тогда на меня свалилась совершенно неожиданная информация. Шокирующая. Эта новость причинила мне боль. Я, конечно, знал, что он был жестоким человеком, но чтобы настолько… Молчание. Я беру Дэвида за руку, сжимаю его ладонь в своей, поглаживаю костяшки. – Что-то я сегодня совсем расклеился, – наконец он обнимает меня, а я вздыхаю с облегчением. – Все в порядке. Если ты готов со мной поделиться, я внимательно слушаю. Если нет, я пойму тебя. – Спасибо, думаю, на этом пока закончим. Запишите меня на следующую сессию, – смеется. – Как ты? Прости, эти дни я совсем выпал из твоей жизни. Ты еще рисовала? – Все хорошо. Рисовала немного. – Ты умничка, – он целует меня в макушку. – Преодолела столько страхов. Взяла в руки кисть, возвращаешься в свое русло. Того и гляди, будем выставку новую организовывать. – Скажешь тоже… – Горжусь тобой, моя девочка. И я хочу посмотреть на картины. – Я тебе покажу. Обязательно. Замечаю его уставший вид и меня посещает мысль, что Дэвид мог или спать совсем мало, или не спать вовсе. Хочется его как-то подбодрить. А еще совершенно некстати вспоминаю, что у нас довольно давно не было секса. – Давай сегодня поедем к тебе? Не хочу домой, хочу провести время с тобой. – Посмотри на меня. Нерешительно поднимаю взгляд. Глаза в глаза. Сердце щемит в груди, скачет по грудной клетке как ненормальное, вот-вот прорвет. – Я приготовлю тебе ванну, налью туда эфирных масел, – сглатываю, пытаясь хоть немного перебить сухость во рту. Дэвид смотрит на меня пристально, прищуривается. Конечно, я такая смелая крайне редко бываю. – Вики… я так скучал по тебе, – касается моей щеки пальцами. – Ты мне нужна. Очень. – Это “да”? Не могу уже стоять и краснеть. – Это стопроцентное “да”. Миллион раз. И можно даже без ванны. По коже мурашки от его голоса. Глубокий, с легкой хрипотцой. Он так смотрит, будто я единственное, что существует во Вселенной. Только я и ничего больше. Этот взгляд придает уверенности и порабощает. Когда мы добираемся до дома Дэвида, еще не стемнело. Мы проходим в его спальню, Дэвид занавешивает шторы, зажигает свечи. Он просто фанат ароматических свечей. Они всегда у него стоят на комоде. Секунда, и вот мы уже в интимном свечении. Стоим близко, критично близко. Я слышу, как бьется его сердце. Спокойные, гулкие удары. Мое тело расслабляется. Прикосновение за прикосновением. Есть только я и он. Вечером, в этой маленькой комнате, есть только мы. Крепкие руки приподнимают меня над полом. Вздрагиваю и издаю какой-то шипящий звук. Стены начинают плыть, взгляд упирается в потолок, потому что я оказываюсь прижата к матрасу. Вот так, без лишних слов и действий, в тишине. Блузка соскальзывает с плеч, оголяя ключицы. Грудь вздымается от обильных рваных вздохов. — С ума по тебе схожу. С тех самых пор, как только ты зашла ко мне в кабинет. Шепот на грани рыка. Он обжигает ушную раковину. Сглатываю, пытаясь рассмотреть мужской силуэт, но мои попытки бесполезны. Все мои мысли сосредоточены на легких поглаживаниях. Дэвид водит по тыльной стороне моей ладони подушечками пальцев. Это немного щекотно, но невероятно приятно. Прижимает меня к матрасу и накрывает собой. По телу расползается тепло. Сердце начинает усиленно разгонять кровь, мозг захватывает плотный туман. Липкая непроглядная дымка, не позволяющая мыслить рационально. Я просто отключаю голову. Есть лишь ощущения. Его прикосновения — мягкие, но в тот же миг напористые. Мы оба громко дышим, будто пробежали марафон. Смотрим друг на друга. Блеск от свечей так красиво подсвечивает его лицо. Слишком остро чувствую его эрекцию. Пышущее жаром тело. Лежу распластанная под его напором и не то что пошевелиться, слова из себя вытянуть не могу. Онемела. Дэвид трогает мое лицо горячими ладонями, прикасается к щекам губами. Невинные поцелуи, от которых все внутри переворачивается. Он играет нечестно. Знает, что меня ведет от всей этой трепетной ерунды, и открыто этим пользуется. Всхлипываю от того, что просто не могу ему сопротивляться. И не хочу. Дэвид целует в уголок губ. Один раз, еще и еще. Хаотично перемещается к щекам, подбородку, шее. Каждый поцелуй выбивает из меня стон. Совсем тихий, но мы оба его прекрасно слышим. — Ви... Я знаю этот твой стон… Едва заметно киваю и Дэвид набрасывается с поцелуем. Порыв, в котором уже нет той нежности. Выброс эмоций, чистейший адреналин. Он кусает мои губы, оттягивает зубами нижнюю и жадно посасывает. Сжимаю мышцы, потому что между ног становится мокро. Вот так, от одного поцелуя, там происходит целый потоп. С Дэвидом так всегда. Язык умело проходится по губам и ныряет в мой рот без всяких препятствий. Он скользит ладонью мне под поясницу и под резинку брюк. — Дэвид… Он облизывает мой рот, зарываясь пальцами в уже и так запутанные волосы. Спешно расстегивает свою черную рубашку, стаскивает брюки с себя, затем с меня. Я снимаю через голову свою блузку такого же черного цвета. Мы в одном белье, но и оно кажется сейчас слишком сковывающим. — Вики… — М? — Хочу. Тебя… Он замолкает. Наблюдает за моей реакцией. Каждая моя мышца наливается свинцом. Я плавлюсь под взглядом его глаз, как мороженое на ярком солнце. — …поцеловать, — добавляет совсем тихо. Я даже не слышу. По губам читаю. Видимо, мое молчание он воспринимает как согласие, тут же фиксирует затылок своей ладонью. Мой всхлип смешивается со смешком. Он так быстро слетает с губ, которые Дэвид тут же накрывает поцелуем. Трепетным. Губы к губам. Дэвид проводит рукой по моему животу, неспешными круговыми движениями опуская ладонь все ниже. И, когда его пальцы поддевают резинку трусиков, я машинально приподнимаю бедра и он стаскивает их с меня, прокладывая дорожку касаний вплоть до самых пяток. Вновь склоняется надо мной, веду бедрами, чувствуя, как теку, реально теку от его поцелуев и прикосновений. Скольжу ладонями по его голым плечам, а у самой пальчики на ногах поджимаются. Глаза открыты. Мы смотрим друг на друга. Радужки завораживают. Щеки наливаются румянцем. Выгибаю спину, когда пальцы Дэвида растирают клитор, а потом проникают внутрь, трахая меня, растягивая, снова растирают, лаская при этом грудь, кусает сосок, тут же лижет его. Я кричу в голос, двигаясь навстречу удовольствию. Обожаю прелюдию Дэвида. У него всегда так быстро получается доводить меня до сумасшедшего оргазма всего двумя пальцами и языком на затвердевших сосках и груди. Для него мое удовольствие превыше всего. Сначала кончаю я. Всегда. — Боже мой… Дэвид… не могу, больше не могу… Шепчу и тут же срываю голос, кончая от невероятного оргазма. Кончики пальцев покалывает, я сгораю до пепла, раскинув руки по кровати, разведя колени шире. Вижу сквозь пелену в глазах, как Дэвид снимает трусы и тянется к тумбочке за презервативом. У него внушительный размер и вообще он обладатель шикарного рельефного тела. Большой везде. Опускается между ног, медленно ведет от бедер до талии, крепко ее сжимая. Наклоняется и облизывает щеку, вынуждая закатить глаза, снова застонать во все горло и хотеть… так сильно его хотеть. В следующее же мгновение, без лишних слов, входит в меня, посылая по телу волны сладости и наслаждения. Он совершает несколько толчков, укутывая нас обоих тягучим дурманом. В глаза смотрит, словно гипнотизируя и подчиняя. Целует, облизывает, гладит, покусывает. Ласкает шею, плечи, сосет грудь, мнет ее в каком-то загадочно-бешеном исступлении. Он идеален для меня. Всегда знает, как нужно действовать, моментально чувствует мой отклик. А я только хватаюсь за его бицепс и беспомощно умоляю. — Еще! Хочу сильнее! Этот шикарный мужчина, этот сильный и гордый красавец, орудует между моих призывно раскинутых ног, действуя решительно и так сладко. Вколачивается в мое, так скучающее по нему, тело. Рука оказывается на моей шее, большой палец — на губах. Я его целую, грязно посасывая, и от этого Дэвид сходит с ума, по его шальному взгляду вижу. Словно тряпичная кукла поддаюсь его желаниям. Он тянет меня на себя, заставляя приподняться, подчиниться, принадлежать ему и только ему. Целует жадно. Глубоко, сплетая наши языки, до онемевших и покрасневших губ. Он словно нарочно оттягивает кульминацию, замедляясь и снова наращивая темп. — Дэвид… давай же. — Тебе нельзя столько сладкого, детка, — дразнит. — Может и аллергия высыпать. — Пожалуйста, Дэвид, пожалуйста, — смеюсь и всхлипываю одновременно. — Я еще не закончил. Большие руки сжимают мое тело, он проникает в меня все мощнее и глубже, кладет палец на клитор… и тут я не выдерживаю… Закатываю глаза, впиваюсь ногтями ему в спину, мелко сотрясаюсь в своем втором оргазме. Дэвид чувствует, как сильно меня выкручивают спазмы удовольствия, наблюдает за мной, ловит каждое движение и трахает еще сильнее и резче. А потом замедляется, делает какие-то невероятные круговые движения, впивается мне в шею, засасывая кожу. Невероятно. Если секс можно оценить по десятибалльной шкале, то это была сотка, как минимум. Постепенно мы остываем. Мне становится прохладно, а еще тяжело от навалившегося на меня Дэвида. — Можно я вылезу? — Не-а, — смотрит внимательно, слегка приподнимаясь на локтях по обе стороны от моей головы. — Не хочу нарушать волшебство момента. — Но мне надо в душ. — Не надо, — коротко и категорично выдает, перекатываясь на бок, прижав меня к себе, утыкается носом мне в шею, шумно вдыхает. — Ты пахнешь моим любимым парфюмом и мной после секса. Я не знаю, что мне нравится больше. Не надо душа. Спи. Я улыбаюсь, теснее прижимаясь спиной к его груди. Мне резко перехотелось идти куда-либо. — Вики, — зовет спустя минуту, вырывая меня из дремы. — М? — Я люблю тебя. *** Вечером следующего дня я приезжаю в свою студию. Хочу попытаться написать что-то стоящее. Может, вчерашняя потрясающая ночь с Дэвидом меня вдохновила, а может это просто порыв, но мне вдруг очень захотелось создать новую картину. Пока разгребаю завалы, убираю весь творческий беспорядок, натыкаюсь на портрет Люцифера. Он спрятан в дальний угол, от чужих глаз, так, что я сама не помнила, где он. С полотна на меня смотрят некогда любимые глаза, его фирменное выражение лица, красивые мужские черты. Опускаю веки, отгоняю непрошенные мысли, глубоко дышу. Надо срочно успокоиться, иначе ничего путного я не выдам. Выдыхаю, успокаиваю себя и настраиваю на рабочий лад. И тут же слышу грохот сзади меня. Замираю, не шевелюсь, сердце отбивает нешуточный ритм. Откровенно страшно. Я не была здесь давно, вдруг что-то случилось с замками и сейчас сюда пытается проникнуть какой-нибудь грабитель или того хуже. Слышу, как створки фрамуги открываются и резко поворачиваюсь на звук. — Что ты здесь делаешь?! — Извини, я не хотел тебя напугать. Люцифер стоит у окна и словно тушуется, не ожидая от меня такой реакции. — Ты что, преследуешь меня? — восклицаю яростно. Напугал меня до чертиков, теперь стоит, руки в карманы засунул. — Просто проходил мимо и увидел, что горит свет. — Чистая случайность, о да. — Да. Хочешь верь, хочешь — нет. — Случайности не случайны, — хмыкаю. — Окно также легко открывается. Это небезопасно. — Я давно тут не была, забыла об этом. — Тут ничего не изменилось. — Зачем ты пришел? — перехожу к делу. Вспоминать, что тут как было — нет ни малейшего желания. — Ты права — случайности не случайны. Видимо, сердце привело меня сюда. Ты рисуешь? — Люцифер, перестань… — О чем ты? — Перестань преследовать меня. Ты ушел. Нет, ты бросил меня. У тебя своя жизнь, у меня своя. Давай так все и останется. — Так было нужно. Так правильно. — Опять эта песня. Правильно для кого?! Для тебя? Лично для меня это все было неправильно. Ты чертов эгоист, который решил все за меня! — Вики… — Заткнись, я не хочу ничего слышать. Никаких гребаных оправданий больше, — злюсь. — Зачем ты снова появился в моей жизни? Снова и снова пытаешься со мной заговорить, а я не хочу! Я только начала привыкать к новой жизни, к новой себе. Старой Вики больше нет, Люцифер. Она медленно умирала на протяжений нескольких лет. И умерла. — Я понимаю. — Ты ни черта не понимаешь. Ты ничего не знаешь.! Я просто хотела любить тебя и быть вместе. Но в итоге получила разбитое сердце. Не плакать! Не плакать! Я обещала себе больше не плакать при нем! — Я так скучала по тебе, так нуждалась в тебе. А в итоге осталась совершенно одна в этом огромном жестоком мире. Мне было так больно... одиноко... страшно... я даже не могла злиться на тебя, потому что была полностью опустошена. Чувств не было. Боже, я даже не знаю, зачем я тебе рассказываю все это. Когда-то я думала, что, если Люцифер сломал меня когда-то, то он же и починит. Дура. Какая же я все-таки дура. На одной чаше весов — год отношений с мужчиной, который любит меня больше всего на свете, на другой — несколько дней, проведенных в обществе мужчины, который был моей первой любовью. Дни, в которые я думала, что его постигнет раскаяние и он уйдет восвояси. Нет, он не уйдет. Будет также повторять что-то про «правильно» и «так надо», а мне ни черта от этого не легче. Наоборот, только возвращает обратно. Очередная насмешка судьбы. — Я люблю тебя, Вики. Всегда любил, не переставал ни на минуту. Нет, очередная насмешка судьбы произошла только что. Пять лет назад я это уже слышала. И где оказалась эта любовь? Больше не хочу. Больше не верю. «Люблю». Гадкое, ужасное слово, которое я травила в себе год за годом, месяц за месяцем, день за днем. Просто набор букв, не несущий под с собой абсолютно ничего. Сказал «люблю». Легко. Вот так, после всего... Зачем? Молчу. Внутри все огнем горит. — Уйди. — Что? — Просто уйди. Уйди навсегда. Сделай это снова. У тебя хорошо получается. — Вики… — Исчезни из моей жизни. — Прости. — Не надо нам больше встречаться. Не нужно видеться. Никогда. Не хочу… Не шевелюсь. Люцифер тоже замирает. В глазах что-то странное, дымка какая-то. Проходит секунда, прежде чем я понимаю, что он подошел ко мне. Близко… слишком близко. — Ничего не подумай… это… Поправляет прядь волос. А я умираю. Его прикосновения как нажатие на спусковой курок. — Я не могу, прости. Берет меня за руки, переворачивает внутренней стороной, проводит пальцами по шрамам. — Люцифер… — Я тоже очень скучал по тебе. Все эти года засыпал и просыпался с мыслями о тебе. Хотел вытравить тебя из сердца, но ни хрена не получилось. Люблю… Чувствую, как на глаза набегают слезы. Взгляд мутнеет. С силой упираюсь Люциферу в грудь, пытаясь оттолкнуть. Он же целует мои руки, каждый мой шрам, убивает каждым прикосновением губ к травмированной коже. — Не надо, Люц, не надо, — отталкиваю. — Это не любовь. Все это не любовь. В груди пожар. Сейчас либо сгорю, либо рухну в обморок. — Отпусти. — Нет, — зарывается мне в волосы, кладя руку на затылок, и придвигает к себе. — Пожалуйста, не прогоняй меня. Я не уйду. — Я так не думаю. Ты сейчас не просто уйдешь, ты вылетишь отсюда. Отскакиваю от Люцифера и вижу в дверях брата, пыщущего яростью. О Господи…