Мåндитский драйв

Итан заглянул в кабинет на верхнем этаже клуба и постучал костяшками по приоткрытой двери. Дамиано, разговаривающий по телефону, обещающий кого-то убить и сбросить труп в канализацию, мирно махнул Итану и жестом разрешил зайти. — Что, Вик спихнула на тебя самую сложную работу? — усмехнулся он, когда отложил телефон. — Не бывает сложной работы. Есть только наши возможности, время и умения, — ввернул Итан, и Дамиано хохотнул, приваливаясь задницей к столу. Тут пахло сигаретами, кофе и дорогим листовым чаем одновременно, на столе — склад кружек, разобранная на листе просроченной газеты беретта и полная застаревшего пепла пепельница. Тяжелая, массивная и каменная, явно подарочная, которой при желании можно было запросто раскроить голову. Итан рассматривал вотчину Дамиано с интересом, замечая огромное количество мелочевки, как дешевой, так и антикварной на полках. Даже у Вик кабинет был более скупой. А у Дамиано как будто смесь музея с секонд-хендом. — Мне бы документы посмотреть. Виктория хочет, чтобы я был в курсе, — сказал Итан, и Дамиано обвел рукой кабинет. — Что найдешь, все твое. Клубом еще более менее занимается Лео. Он уже достал ныть, что погряз в бумажках, — он закурил, придвигая ближе монстро-пепельницу, — С тобой должно пойти поживее. Будешь? Итан уставился на протянутую пачку и, помедлив, достал одну. Дамиано великодушно щелкнул под ней дешевой пластиковой зажигалкой, из тех, что легко теряются и которыми заполнены все карманы пальто, и проследил, как Итан делает неспешную затяжку, обхватив губами фильтр. Дым густой пеленой сомкнулся в воздухе, и в углу загудела умная, усиленная вытяжка. — У нас сегодня дело днем, пойдешь? — сказал через затянувшуюся паузу, Дамиано. — Если скажешь пойти, пойду, — спокойно отозвался Итан. — Добро, — довольно согласился Дамиано, сбрасывая пепел, — Значит, говорю. Будет интересно, как раз по твоей части. Лео думает там махинация с документами. И попытка усидеть на двух стульях. Итан непонимающе склонил к плечу голову. — Рауль не всегда играет честно и периодически пытается перекроить установившиеся порядки и границы. И иногда наши, хм, подопечные, — Дамиано нехорошо усмехнулся, — Перебегают. Утаивают доход. Пытаются поменять крышу без последствий. Бывает. Дураков полно. * Машина Вик, тонированная серебристая бэха, едва не подрезала Итана на тротуаре, когда тот уже шел в офис после рейда. Утечка денег, бывает, как сказал Дамиано, дураков полно. Итан замер как вкопанный перед машиной и выдохнул, только когда Вик опустила стекло и, скалясь, помахала. — Садись! Дамиано сказал, ты свободен сейчас. У Итана проскользнула едкая мысль, что его передают из рук в руки, как какую-нибудь линейку, карандаш или игрушку — вроде нужен, когда другие заняты. Он залез в машину, автоматически подмечая, обилие фантиков на приборной панели и банку газировки в углублении возле ручника, и страдальчески заломил брови. — Испугался? Лицо у тебя, конечно, было, как будто тебя похищать собрались, — рассмеялась Вик, выруливая на трассу. — А разве нет? Виктория весело хмыкнула, входя в поворот не слишком плавно, и Итан схватился за пластиковую ручку, чувствуя, как его болтает. Водила она очень топорно и зажато, хотя вроде и уверенно — привычка держать руль чувствовалась, даже когда она едва не ошибалась в габаритах, пока перестраивалась в другой ряд перед светофором. — Куда мы едем? — уточнил Итан, мысленно надеясь, что они до конца поездки не въедут кому-нибудь в бок или багажник. — Увидишь. Надеюсь, ты ладишь с детьми? — У меня большая семья, — напомнил он. — Я даже не знаю, радоваться за тебя или сочувствовать, — фыркнула Вик, и прикусила губу, — У меня младшая сестра, но это вообще не показатель. И она сейчас в Дании, с тетей. Спокойно живет, учится в университете, как нормальный человек. Она замолчала, останавливаясь на светофоре, постукивая пальцами по рулю. В какой-то момент Вик усмехнулась и посмотрела на него с ласковой снисходительностью. — Разумеется, ты слишком вежливый, чтобы спросить, как так вышло. — Не привык лезть не в свое дело. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты лапочка? — сказала она и захохотала, когда Итан дернулся, как от удара, и посмотрел с открытым укором. — На самом деле все проще. Когда еще не перекрыли район, мама с Никой поехали навестить родственников. Моя мама датчанка, знаешь? И там у нас куча родственников. Вот. У меня тогда были проблемы с учебой. Ну, у меня всегда были с ней проблемы. Не любила учиться, — она плавно припарковалась, вставая на ручник. Глаза у нее быстро пробежались по зеркалам, по улице за затемненными окнами машины и потом остановились на Итане, внимательные, серьезные, — И они спаслись. А нас тут закрыли в клетку. — Я иногда думаю, что ей стоило взять меня с собой? Или что мне стоило не выебываться, а сдать эту гребаную алгебру? Или она могла бы… Она говорила об этом спокойно, с легким налетом грусти и обиды, как о обычной случившейся вещи, которую она уже давно пережила и отстрадала, но Итан все равно подавил жгучее желание зажмуриться от невыносимости чужой откровенности. От вывернутой мягкой беззащитной изнанки Вик хотелось сбежать хотя бы потому, что он никогда не умел реагировать на это правильно. Здесь был Округ, а не остальной мир, где можно было сказать, что все будет хорошо, или обнять, или еще как-то утешить. Здесь он не знал, что будет уместно, а что поднимется на смех, что оскорбит, а что наоборот спасет. Очень остро Итан почувствовал, что чужой здесь, что не в тех он со всеми отношениях, чтобы что-то предпринимать. В конце концов, у него не было никакого права на ее откровенность, которая все текла, просачиваясь сквозь пальцы, и Итан смотрел на Вик — на внезапно невероятно мудрую, уставшую от вечного бардака и анархии, Вик — и мучительно думал, что ни у одного из этих людей не было выбора. — И ты тоже, — сказала она, и внезапно тепло сжала его предплечье, погладила, будто для нее не существовало тактильных границ, и Итан, очнувшись, посмотрел на ее горькую усмешку, а потом на участливую руку, — Они не должны были так с тобой поступать, твои родственники. Ты другой, ты умный, вежливый, домашний парень. Ты не заслуживаешь всего этого дерьма. Итан тоже невесело дернул уголками губ, коснулся ее пальцев, маленьких и с обломанными ногтями. — История не знает сослагательного наклонения. И вообще… и вообще я могу много рассказывать, и тебе станет скучно. Пошли, ты говорила, у нас дело. — Да, — будто по щелчку быстро переключилась Вик и, оперившись на его плечо, ткнула пальцем в окно, — Вот, Итан, любуйся! Наш детский садик. Единственный детский садик, на двести детей от года до пяти лет, всецело принадлежал Монескин. Так же, как оказалось, и две школы. И надо отдать должное, Итан не ожидал. Он слышал про школы, которые вдруг открылись год назад, но все равно не ожидал. Они вышли во двор, и Вик окружили дети. Упакованные в теплые куртки и комбинезончики они походили на маленькие неуклюжие шарики, а от всеобщего радостного визга у Итана заложило уши. Пока Вик ловко справлялась, умудряясь выслушивать весь этот щебет и одновременно отделять своих детей от чужих, к ним подошла женщина с приятным спокойным лицом и неброским макияжем, воспитательница Шанталь, которая улыбнулась и обнялась с Викторией, в приветствии чмокая то одну щеку, то другую. Удивительно, но Итан видел, что Вик любили. У нее был типаж, который либо всем нравился, либо ужасно бесил: волевая, задорная, легкая, совершенно не интересующаяся чужим мнением и перевшая напролом, если надобилось. Хотя Итан был уверен, что невозможно было не любить, не восхищаться Вик, особенно, когда у самого внутри не было и половины ее качеств. Ею хотелось заполнить пустое, сдержанное бесстрастностью пространство, как живительной влагой — сухую почву. Вик отобрала троих детей: девочку лет четырех, которая оказалась копией Фабрицио, и Итан неожиданно вспомнил ее имя, Марлена, и двоих разновозрастных мальчишек постарше, которые тоже оказались чьими-то детьми. — Мы иногда забираем их, ну, если все заняты или дела затягиваются, или типа того. Вернее, кто свободен, тот и забирает, — сказала Вик, пристегивая всю эту ораву на заднем сидении, — Томас до сих пор ржет, что мы и гангстеры, и няньки, и еще черти кто. — Тетя Вик, не ругайтесь, — серьезно пропищала Марлена, и Вик сделала страшные глаза и патетично хлопнула себя по губам. — Блюститель нравственности и порядка, — пробурчала она, когда села за руль, и Итан рядом невесело усмехнулся. — А зачем? Разве детский сад приносит доход? — спросил он, когда Вик вырулила на дорогу. — Шиш тебе, а не доход, — фыркнула она, — Но этих спиногрызов же надо куда-то девать. Не топить же их как котят. Итан моргнул и покосился на детей, уткнувшихся в мультики на планшете. — А школа? — Что школа? — напряженно сквозь зубы спросила Вик, сосредоточенно глядя на дорогу. — Школа тоже не приносит доход. Она мрачно заломила брови, явно не желая об этом говорить, и Итану стало немного совестно, что ляпнул глупость, не подумав. Однако внутри всколыхнулась упрямое желание додавить ее до конца, чтобы все рассказала. — Ты будешь смеяться, — сказала Вик, но потом покосилась на него и передумала, — Хотя, может ты и не будешь. Она затормозила перед многоэтажкой, повернулась назад, опираясь локтем на сидение, и скомандовала мальчишкам на выход. Еще через пару домов, высадили и Марлену, которая звонко чмокнула Вик в щеку, помахала Итану и удрала к дому. — С постройкой стены, здесь будто ад разверзнулся, — сказала Вик, смотря, как Марлена благополучно махнула рукой дозорным с автоматами и нырнула в подъезд, захлопывая изрешеченную кое-где маленькими дырочками дверь. — Убрали все полицейские точки, вывезли все ценное и оставили нас вариться в собственном соку в консервной банке. Мы с парнями не доучились, не потому что не хотели (вернее, да, не хотели, но по-другому не хотели, по-детски), а потому что школы закрылись. А сейчас как-то устаканилось, успокоилось более-менее. И мы решили попробовать что-то исправить, сделать по-человечески. Она повернулась к Итану, посмотрела вдруг внимательно и цепко, следя глазами по его лицу. Потом прищурилась, будто в поисках ответа и покачала головой. — Вот что ты за человек? Когда ты рядом, я начинаю превращаться в сентиментального нытика, — с возмущением, но не всерьез упрекнула она. Итан неловко дернул уголками губ, смущаясь и одновременно мысленно надеясь, что после этого не должна следовать пуля в лоб. Иногда настроение Виктории менялось со скоростью погоды у горного побережья в летне-осеннее время года: вот она тосковала по спокойным дням и жалела, что недоучилась, а в следующую минуту, когда позвонил Дамиано, она кровожадно скалилась и уточняла, насколько хорошо все получили по заслугам. Удивительная женщина! * Когда они вернулись, на базе творилась мирная неразбериха. Огромные ворота бывшего цеха были распахнуты, и теперь в общем зале с диванами торчала задница фуры. Вокруг сновал народ. Дамиано долго смотрел в чрево фуры, не моргая, потом выразительно окинул взглядом все заполненное диванами пространство и уточнил: — Лелло, озабоченный ты хозяйственный хомяк, нахрена ты нам еще диваны притащил? Из фуры высунулась лохматая башка Грилло. Он посмотрел на Дамиано и обиженно засопел. — Ну, не пропадать же добру? — Что случилось? — не удержался Итан, заглядывая внутрь. Там, зафиксированные ремнями стояли ровненько три дивана и кресло, а Лео восседал на подлокотнике и любовно поглаживал обивку ладонью. — После каждого рейдерского захвата, Лео начинает тащить сюда мебель, — сказал Томас. — Причем только мягкую, — весело поддакнула Вик. — Скоро нам уже будет некуда деваться от этих диванов! — Они заполонят все пространство, соберутся в огромного диванного трансформера и выживут нас отсюда! Итан моргнул и медленно окинул взглядом все помещение, внезапно понимая, что диваны здесь действительно были разномастные, разных стилей, окрасок и материалов, и ведь действительно как-то и почему-то здесь появились… — Хоть бросай дела и начинай диваны продавать, — со смешком покачал головой Дамиано, — А что, крыша уже есть. Послышались сдавленные одобрительные смешки. Дамиано вздохнул, качнувшись с мыска на пятку, и его цепкий взгляд вдруг выхватил из толпы считающего ворон Итана. — О! А мы диван бухгалтеру впихнем. В качестве премии за особые заслуги. Торкио, тебе диван нужен? — А? — отвлекся Итан. — Значит, нужен. — А два? — встрял Лео. — Что? — Итан растерянно посмотрел на содержимое фуры, — Они же в дверь не пролезут. Кто-то засмеялся в голос. Виктория и Томас уже вовсю висели друг на друге и пытались ржать не слишком громко, Дамиано улыбался, широко и расслабленно, и Итан на мгновение застыл, понимая, что не может отвести взгляд ни от него, ни от блондинистой парочки. При этом от полнейшего абсурда, закрутившегося вокруг него, он почувствовал себя дураком и одновременно ощутил легкое ребяческое, совершенно неподходящее к месту, веселье. — Знаешь, если это единственное, что тебя беспокоит… — начал было Томас, но задохнулся, совершенно очаровательно хрюкнул и снова сорвался в хохот. Итан сам невольно затрясся, жмурясь и прикрывая ладонью расплывающиеся в улыбке губы. — Может их правда толкнуть кому-нибудь? — глубокомысленным шепотом предложил кто-то из банды, и ему также не менее глубокомысленно и тихо ответили. — Толкают наркоту, а у нас мебель. Ее только Торкио в квартиру затолкать можно. — Вот и решили, — довольно хлопнул ладонями Дамиано. Оставшиеся диваны распихали по свободным углам в общей зале. * Диван… действительно не пролезал. Дамиано как раз распустил всех по домам, когда они дотащили диван на нужный этаж, и сказал, что дальше справятся сами. Время уже приближалось к одиннадцати, и парней задерживать не хотелось. А потом наглая мебель встала намертво на середине дверного проема. Томас, который первым зашел в квартиру, тихо вздохнул и попытался потянуть за подлокотник на себя. — Не, все-таки застрял. — Половину же прошел, — натужно пробормотал Итан, и Дамиано, толкающий рядом согласился. — Значит и целиком пройдет. Толкай, Торкио, давай, на раз, два… — Ща, ща, — засуетился Томас, — я его чуть подверну, аа! Они наподдали, и диван прошел в квартиру, едва не вывернув весь дверной косяк. Томас от резкого точка не удержал равновесие и полетел на стоящую при входе тумбу, с тумбы полетела ваза с декоративными не то палочками, не то стеблями, и наполненная каким-то синим раствором вместо нормальной воды. — Ой, — пробормотал Томас, почти разлёгшись на столешнице, рассматривая, что натворил. Остановившиеся рядом Итан и Дамиано тоже смотрели, как на белом ворсистом ковре расплывается голубое пятно, совершенно непрезентабельно выделяясь в идеальном порядке квартиры. — Вот сюда мы диван и поставим, — с весельем в голосе заключил Дамиано, и Томас засмеялся. Итан только глубокомысленно поднял глаза на потолок. Когда с мебелью было покончено, гостеприимный Итан предложил чай. Дамиано заинтересованно повел бровью, и по мере того, как Итан доставал стеклянные банки с различными чаями и выстраивал их на столе в немаленькую батарею, его бровь поднималась все выше и выше. — Ты ограбил чайный магазин? Дамиано не без удовольствия сунул нос всюду, вдыхая сочные ароматы, начиная от ягод и фруктов и заканчивая безыскусным травянистым запахом, и выбрал чай с земляникой. Итан коротко дернул уголками губ и достал ситечко-шарик. Томас тем временем обошел квартиру-студию по кругу, вглядываясь в закрытые стеклянными дверцами полки в шкафах. В углу стояло раскладывающееся в кровать кресло, письменный стол был встроен в шкаф и удачно экономил место в планировке. Вещей у Итана оказалось немного: книги, романы и учебники, корешки которых Томас рассматривал с интересом, но без узнавания; совсем чуть-чуть, две-три, фотографии с семьей, которые стояли даже без рамок, прямо так, прислоненные к стенке полки; и одежда — в основном рубашки, брюки, пиджаки, темные водолазки и неожиданно яркие свитера с оленями. Несмотря на все это, квартира казалась необжитой, пустой, просто местом, где на время нужно было перекантоваться. И даже та немногая часть декора, вроде картин с нейтральными фотографиями цветов и пара ваз, была просто дизайнерским решением для того, чтобы сдающаяся квартира стала хоть чуть-чуть уютней и не походила на бетонную коробку. Итан бросил ситечко в высокую кружку, залил горячей водой, педантично отмерив нужную для заваривания чая температуру, и по всему пространству неспешно растекся запах земляники, одуряюще защекотав ноздри. Дамиано согрел чашкой руки, присаживаясь на барный стул за кухонный остров, и повозил ситечком по дну. — У тебя пустовато, — заметил Томас, все еще вглядываясь в фотографии семьи Итана. С глянцевой плотной бумаги улыбались разновозрастные братья и сестры, и взрослые. На них хотелось особенно долго смотреть, изучать, препарировать взглядом, пытаясь понять, как можно было добровольно отправить сына в опасную ловушку до конца жизни. — Люблю минимализм, — отозвался Итан, пожав плечами. — Ага, удобно. Нет вещей, нет бардака. Итан с веселым хмыканьем вспомнил кабинет Дамиано в клубе: весь в мелочевке, о существовании которой он, наверное, был даже не в курсе, стол Виктории покрытый слоем бумаг, и рабочее место Томаса, заваленное железками, запчастями и инструментами в лучших традициях радиолюбителей. — Тебе нужно переехать, — Дамиано шумно отхлебнул чай, дернул щекой и, строго посмотрев на Итана, продолжил: — На нашу территорию, поближе. Хотя здесь, в принципе спокойно, но все равно это район Малетти. Если что… сам понимаешь, мы здесь не хозяева. А в нашем районе для тебя точно будет безопасно. — Я понимаю, — согласился Итан. — Не проблема. Я перееду, просто это займет какое-то время: поиск жилья и прочее. — Я не тороплю, — постучав пальцами по столешнице, сделанной под гранит, отмахнулся Дамиано. — Зря только диван сюда перли, — отозвался Томас и присел за остров с другой стороны, когда ему надоело наматывать круги по жилищу Итана. — У тебя тут вообще ничего интересного нет. Ни компа, ни телевизора, ни приставки. Чем ты занимаешься после долгого трудового дня? — Есть ноутбук, — невозмутимо моргнул Итан, а потом, порозовев щеками, добавил, — И «Операция». — О, боже! Дамиано булькнул и уткнулся в кружку, и Томас уставился на Итана с непередаваемым выражением на лице. — Я хочу это видеть. — Она уже была в шкафу, когда я въехал. — Ты понимаешь, что это звучит, как бездарное оправдание, — прищурившись, ехидно произнес Томас. — Ну, я хотя бы попытался, — вздохнул Итан и полез в недра шкафа. Томас был бы не Томасом, если бы не сунул свою лохматую голову Итану под руку и не начал мешаться. Рядом с хлипкой старенькой коробкой с вечно больным Сэмом, обнаружились еще и пазлы, к которым Томас потянул загребущие руки. — Пять тысяч элементов! — уставился он на коробку и посмотрел круглыми глазами на невозмутимо пьющего чай Дамиано, — Я бы не вытерпел столько. — Конечно, у тебя шило в заднице крутится без перерывов и выходных, — смачно ответил он и, кинув лукавый взгляд, склонил к плечу голову. — Посмотри еще, скелета какого-нибудь там не завалялось, случайно? — Не-а, не видно. Спрятан, видимо, хорошо, — подхватил Томас, и Итан, отобрав у него пазлы, со вздохом закрыл створки шкафа и посмотрел на этих двоих с красноречивым укором. Томас замер и расплылся в улыбке. — Дамиано, нас молчаливо осуждают… — Отстань от человека, — фыркнул он, болтая ручкой ситечка по чашке то в одну сторону, то в другую, и взгляд у него был расслабленный и по-теплому насмешливый, от которого щеки все еще продолжали гореть и жар добрался до скрытых под волосами ушей. Итан выдохнул, отворачиваясь, и предложил долить еще чаю. Ушли они только через час, совсем забыв про время за неспешными разговорами. И осточертевший диван пришлось выталкивать тем же методом из квартиры уже через пару недель.