Двойное дно

Сяо Чжань откидывается на спинку своего кресла и закрывает глаза ладонью, сильно, на грани боли, утопив пальцы в глазные впадины. Сколько он работал? Пять часов? Или больше? Его настроение, его черноту внутри следовало выплеснуть, чем он и занимался все это время. Чашка на столе пуста, а чайный лист засох на самом дне. Но Сяо Чжань не торопится вставать. Потерев глаза, он какое-то время просто тупо смотрит в окно, где большая Луна идёт на убыль. Она путается в рваных серых облаках, то показывая свой жёлтый лик, то снова пропадая. Сяо Чжань доволен собой, ему удалось поработать, несмотря на все факторы. А, возможно, даже благодаря им. Раньше рассказы были тем местом, куда он мог сбежать от реальности, в которой ему не хотелось находиться. Да, и та реальность жестока, но никогда с ним. И сейчас, по прошествии довольно долгого времени, ему снова не хочется быть собой. Ему снова не хочется быть здесь и сейчас. И дело не только в отсутствии Ибо, без которого, оказывается, тяжко. Без его присутствия и его успокаивающих объятий во сне. Чжань скучает, но с этим можно жить. И Чжань живёт. Но второй фактор… Ему снова написал Джонни Хуан. Настойчиво требуя встречи. И Сяо Чжань не может отделаться от мысли, что всё зашло слишком далеко. Из-за его трусости и нежелания решить эту «проблему» он теперь имеет то, что имеет. Вероятно, ему следовало хоть иногда отвечать на его сообщения, чтобы немного успокоить. Полный игнор только злит шантажиста. Он и раньше предлагал встретиться, даже предлагал начать с начала, что вызывало только истеричный смех вперемешку с рвотными позывами. Сяо Чжань не знает, что должно случиться, чтобы они снова сошлись. Но сейчас в сообщениях Джонни Хуана что-то такое, что заставляет задуматься и забеспокоиться. Парень явно на пределе своего терпения. Сяо Чжаня всего корежит, стоит только представить, что он идёт на встречу с бывшим любовником, но он понимает: ему следует это сделать. Раз и навсегда разобраться с этим. Он не знает как, но он должен прекратить всё это. И, думает Чжань, ему лучше сделать это, пока Ибо нет в городе. Почему? Тот определенно что-то почувствует. И вряд ли Сяо Чжаню удастся скрыть свое эмоциональное состояние. Он, конечно, в этом мастер, но некоторые вещи не подвластны даже ему. Тем более Ван Ибо чувствует его на каком-то другом уровне. А ему не нужны лишние вопросы. Особенно те, что могут отпугнуть Ибо от него. Почему его беспокоит именно это, он старается не думать. Но ему очень не хочется терять Ибо. И не хочется, чтобы эта часть его прошлого, тёмного и неприятного, стала ему известна. Впрочем, так или иначе, ему придется рассказать.

***

Сяо Чжань сам выбирает, где им встретиться. Район не самый благополучный, но так больше шансов на то, что его тут не узнают. Он перебрал много вариантов, и ни один ему не понравился. Боже! Ему не нравится сама идея встретиться, но он должен сказать этому человеку в лицо, чтобы тот или дальше продолжал жить на те деньги, что он присылает, или же пусть валит на все стороны. Даже если в одной стороне будет госпожа Сяо. Джонни Хуан не глупый. И, видимо, именно это удерживает его до сих пор от радикальных поступков. Он понимает: лучше потихоньку «сосать» средства из Сяо Чжаня, чем попасть под удар от такого человека как госпожа Сяо. Или же нарушить закон, отправив секс-видео двух парней куда-нибудь. Даже если это будет просто пустая страница на Weibo. Со средствами и властью семьи Сяо его легко найдут. Так себя успокаивает Чжань, уже сидя в неприметном кафе. Он заказал себе кофе и теперь нервно стучит пальцами по горячему боку чашки. Придя раньше, он убеждается, что правильно выбрал место. Это кафе он помнит ещё со студенческих времен, часто покупал тут напитки и сидел, делая домашнее задание, лишь бы не возвращаться раньше домой. Здесь всегда мало людей, часто напитки просто берут на вынос, не задерживаясь. Тут всего несколько столиков, которые всегда пусты. А последний стоит и вовсе ограждает тот все большим деревом в кадке. Туда Сяо Чжань и садится. Джонни Хуан приходит несколькими минутами позже заявленного времени. Сяо Чжань гадает, что же будет чувствовать, когда увидит его. Но вот он видит и ничего не чувствует, разве что жалость и разочарование. Его бывший любовник выглядит плохо, хотя заметно, что он готовился к этой встрече. Чистая одежда, уложенные волосы, тонкий аромат парфюма. Сам же Чжань вышел из дома чуть ли ни в домашней одежде, не желая тратить на сборы свое время. Он никому тут понравиться не хочет. И ему плевать, как он выглядит перед этим человеком. Но, несмотря на внешний лоск, Джонни Хуан сильно сдал. Его когда-то спортивная фигура поплыла, хотя он попытался замаскировать это одеждой. Над поясом штанов намечается живот. Лицо же отражает весь образ жизни этого человека. Он не старый, но уже имеет брыли на дряблых щеках. Припухшие глаза, глубокие носогубные складки. Он выглядит вообще-то обычно, на нём есть налёт прошедшего времени. Сам Сяо Чжань тоже сильно изменился, но куда в лучшую сторону. Даже в обычных черных штанах и дутой куртке, которую он не снял в помещении, в очках он выглядит превосходно. И его это почему-то удручает. Джонни Хуан улыбается, показывая желтые от курения зубы. Сяо Чжань никак на то не реагирует. Он собирает всё своё мастерство, чтобы его лицо оставалось бесстрастным. Он смотрит на этого человека и падает в прошлое, которое никогда бы не хотел вспоминать. Но, увы, у него нет такой привилегии. И он никогда не будет готов к этому. — Здравствуй, Чжань, — говорит мужчина, садясь напротив. Здесь нет официантов, заказы надо делать самому у бариста. И самому же их забирать. Но Джонни Хуан игнорирует это, не желая отвлекаться. — Спасибо, что согласился встретиться. Сяо Чжаня уже начинает подташнивать от его голоса, от его манеры говорить. От того, какой он фальшивый. — Я согласился только по одной причине, — холодно и ровно говорит Чжань. — Хочу расставить все точки над «i» между нами. Если Джонни Хуана и злит его реакция, то он не показывает этого. Наоборот, он делает печальное выражение лица, словно он очень сожалеет о случившемся и очень, очень раскаивается. Смешно во всём это то, что Чжань отлично видит фальшь. Что ж, этот мудак мог бы стараться и лучше. — Я очень сожалею, что всё так вышло между нами, — начинает он, придвинувшись чуть ближе и поддавшись вперед. Чжань с усилием воли заставляет себя не отодвинуться дальше. Он только сильнее вцепляется в свою чашку с остывающим кофе. — Я был дураком. И мудаком, что уж тут скрывать. Я не ценил того, что имею. Тебя не ценил. И я сейчас это понимаю. Давно начал понимать. Но тогда ты казался мне таким далёким. Таким равнодушным. У Сяо Чжаня скептически приподнимается одна бровь. Серьезно? — Ты много учился и работал, а потом уезжал домой. Мне казалось, тебе не нужны эти отношения. Тут Сяо Чжань уже не мог выдержать: — Я ехал домой к умирающему от рака отцу! И ты прекрасно знал об этом. И ни разу не спросил, как у меня дела и нужна ли мне помощь. Всё, что ты делал, это упрекал меня за это! Я учился, чтобы получить профессию. Чтобы я мог работать врачом, а не разнорабочим в маленьком магазинчике. И ты тоже прекрасно знал об этом. — Работать? — Джонни Хуан усмехается, теряя всё своё сожаление и добродушие. — Да ты вообще мог не учиться даже. Твоя семья могла купить всю ту проклятую больницу и поставить тебя во главе. Зачем тебе вообще работать, имея на счету такие деньги? Сяо Чжань хмурится. — Та семья не имеет никакого отношения к моей жизни. Ты видел, как я жил. Я не собирался жить за чужой счет. В отличие от тебя! Все остатки добродушия тут же слетают с Джонни Хуана, словно там их и не было. — Я не собирался доводить до такого. — Ты прислал мне то видео с определенной целью. И последние годы ты брал мои деньги. — Хочешь, я удалю то видео прямо сейчас? Мне действительно очень жаль, что вот так всё вышло. Я совершил много ошибок. Но я люблю тебя, Сяо Чжань. И эти чувства толкают меня к пропасти! Чтобы не сблевануть от признания, Сяо Чжань делает большой глоток кофе, проталкивая вставший в горле ком обратно. В любви ему тоже никогда не признавались. Точнее не подразумевали под признанием именно эти чувства. Тысячи, десятки тысяч поклонников признаются ему в любви. Какие-то рандомные люди. Вот этот мудак теперь. Но никто и никогда не признавался в любви именно ему. Никто и никогда не любил именно его. Ни его известность, ни его деньги, ни его красивую внешность. А лично его, со всеми проблемами и тараканами. Со всеми его загонами. И именно поэтому Чжаню сейчас тошно и очень обидно. Видя, что Чжань молчит, Джонни Хуан воспринимает это за хороший знак и продолжает с еще большим энтузиазмом: — Нам же было хорошо вместе. Мы оба были молоды, поэтому совершали неправильные действия. Но сейчас мы зрелые, жизнь научила нас многому. Я осознал все свои ошибки! И ты, вижу, тоже. Разве то, что ты все же согласился встретиться, не хороший знак? Ты сам, подсознательно, хочешь всё вернуть. — Жаль, что я удалил все твои сообщения, — горько проговаривает Чжань. — Те, где про заносчивую богатую суку. — Я был пьян. И мне было больно. И я хотел сделать больно тебе. Это лишь говорит о том, что ты мне не безразличен. — Я или мои деньги? — спрашивает Сяо Чжань. — Для тебя что-то значит та мелочь, что ты мне посылал? — Но ты охотно эту «мелочь» принимал, — усмехается Сяо Чжань. — Что же тебе мешало отказаться? — Ты помнишь, о чём мы мечтали? Все мы, когда проходили практику? Работать, помогать людям. Получать продвижения по службе. Тебе, наверное, было смешно всё это слушать, ведь по щелчку пальцев твоей бабушки, ты мог миновать все ступени карьерной лестницы. Но как бы там оно ни было, мечты лишь мечты, так? Ты просто сталкиваешься с этой системой изнутри. Старые задницы на приличных постах греют кресла для своих преемников, как правило, родственников. Или тех, кто готов это место купить. Везде коррупция, как бы китайское правительство ни боролось с этим. Знаешь, сколько из наших теперь сидят на хороших должностях? Хотя откуда тебе. Никто. Все они вынуждены пахать по четырнадцать часов в смену, чтобы получить зарплату, на которую смогут протянуть месяц. А ты знаешь, они же отличные специалисты. А я не хотел так. Не хотел гробить свою молодость сначала на учебу, а потом на работе мед братом, убирать все то, что может вылиться из человеческого тела. Я учился не для этого. — Нельзя получить все и сразу, не приложив усилия. — Ты, блять, не имеешь права так рассуждать, — шипит Джонни Хуан, все же понимая, что они находятся в общественном месте. — Ещё раз, — сквозь зубы цедит Сяо Чжань, — моя семья не имеет ко мне никакого отношения. Ни тогда, ни сейчас. Всё, что я имею, я заработал сам. — Я помню твои тетрадки с записями, — признается Хуан. — Всегда считал, что это полная ерунда. Кто ж знал… — Раз ты заговорил о моей семье, то скажи, ты бы правда понёс то видео госпоже Сяо? Джонни Хуан всё ещё надеется реабилитироваться в глазах Сяо Чжаня, поэтому отвечает, остаётся только надеяться, что честно: — Нет, конечно. Я даже представить не могу, как бы я сделал это. — Что ж, теперь ты понимаешь, что я больше не вижу смысла посылать тебе деньги. Они явно не идут тебе на пользу. У Джонни Хуана такое злое выражение лица, что Сяо Чжань пугается на миг. Мужчина сразу становится взрослее на десяток лет. И это так странно. Ведь симпатичный был парень, а вот что выросло. Вот, что делает с людьми плохой образ жизни. — Попробуй хоть месяц не сделать этого, и ты очень сильно пожалеешь об этом. Мне плевать, что будет со мной, но я и тебе жизнь поломаю. Будь уверен. Не думаю, что на пользу твоей карьере пойдёт это видео, выложенное в сети. Не старайся загнать меня в угол, мне нечего терять. — У тебя всё ещё есть твоя жизнь. Знаешь, я даже не буду подавать на тебя в суд. Да, ты можешь разрушить мою жизнь. Но у меня всегда будет такой вариант, как уехать за границу. Но для тебя у меня есть другой сценарий. Знаешь, госпожа Сяо, когда только начинала строить свою карьеру, переехала в Пекин как раз в то время, когда ни один шаг нельзя было сделать без разрешения китайской мафии. С которой она не только начала тесно работать, но и заручилась поддержкой. Думаю, один звонок ей с пояснением ситуации, и твоя жизнь уже ничего не будет стоить. Я пришёл сюда сказать одно: оставь меня в покое. Получай дальше свои деньги, трать их на алкоголь или на что ещё ты там их тратишь. Но не смей мне больше писать. Не надоедай мне. По Джонни Хуану видно, он верит. И все слова произвели на него впечатление. Его жизнь, возможно, не самая лучшая, но она у него есть. И есть халявные деньги, на которые вполне можно жить, если немного унять свои аппетиты. Сяо Чжань не настолько оторван от реальности, чтобы не понимать, что отправляемая им сумма вполне приличная. — Только не говори, что у тебя кто-то есть? — с сомнением спрашивает Джонни Хуан. — Именно поэтому ты не хочешь, чтобы я тебе писал? — Я не хочу читать очередные оскорбления или же сопливые признания о том, как у тебя всё хуево, — не выдерживает Сяо Чжань. — И да, у меня кто-то есть. «У меня есть Ван Ибо». Признать это здесь, в непримечательной кафешке, с этим мудаком рядом, не самая лучшая атмосфера. Но да, он сказал это вслух. У него кто-то есть. На краткий миг это выбивает из равновесия, но ситуация не предполагает долгой рефлексии. Джонни Хуан кривит отвратительную рожу, словно у него заболел зуб и начало тошнить одновременно. Сяо Чжаню даже немного смешно. Неужели этот человек верил в то, что Сяо Чжань такой наивный и поверит в его сказки про внезапно осознанные чувства? Поверит в его признание? Со стыдом Чжань может с уверенностью сказать: в прошлом, возможно, только возможно, он мог бы повестись на такое. Отчасти из-за страха остаться одному, чем от чего-то другого. Что ж, Сяо Чжань часто делал в своей жизни неправильный выбор. Очень хорошо, что в этом случае ему удалось избежать этого. — Мне нечего больше сказать тебе, — говорит Чжань, наконец отодвигаясь от стола. — Бери деньги, если тебе хочется так жить, но не пиши мне больше. — Боишься, твой парень увидит? Чжань изгибает бровь. Впрочем, а что еще мог подумать Джонни Хуан? Что у него девушка? — Я угадал? Впрочем, ничего удивительного. Тебе же нравились члены. С чего бы этому измениться. И что? Он хорошо тебя трахает? Ему удаётся растормошить тебя? Сяо Чжаню делается так дурно и так мерзко, что он думает, если не выйдет из кафе сейчас же, он сделает что-то непоправимое. Его маска равнодушия трещит по швам, но Джонни Хуан не так внимателен, чтобы заметить это. — Всё такой же ледяной Сяо Чжань. Чжань выбегает из кафе, пока его маска не пошла трещинами и не осыпалась на старый пол. Пока он не показал свое настоящее лицо. Раненого и очень обиженного человека. Свою машину он припарковал чуть дальше, чтобы никого не смущать ее наличием. Чёрный мерседес привлекает внимание: пока он спешит к машине, кто-то делает фото на её фоне. Быстро пискнув разблокировкой, он буквально падает в салон, закрывая за собой дверь. Даже не просто закрывая, а запирая. Как хорошо, что все окна затонированы. И никто не видит, как он уронил голову на руль. Он старается делать глубокие вдохи и размеренные выдохи. Правой рукой он шарит по панели управления, пытаясь вслепую нащупать нужную кнопку и включить кондиционер. За окном не жарко и даже лежит снег, но внутри машины словно нет воздуха. И только услышав тихий шум начавшего циркулировать воздуха, Чжань начинает успокаиваться. Паническую атаку снова удаётся купировать в её зачатке. Он поднимает голову как раз в том момент, когда Джонни Хуан выходит из кафе. Тот останавливается у порога, поднимает голову к небу и стоит так какое-то время. А потом, тряхнув головой, уходит в противоположную сторону. О чем он думал, когда соглашался на встречу с ним? Что ему удастся с ним договориться? Почему он дал ему шанс? Человеку, из-за которого он теперь не может построить нормальные отношения. Наверное, неправильно всю вину за это скидывать на бывшего любовника, потому что часть вины самого Чжаня в том, что между ними происходило то же самое. Он просто был слишком наивным, слишком не хотел оставаться один. Он так же использовал Джонни Хуана, как и тот его. А когда перед глазами начинает расплываться от выступивших слёз, Чжань начинает истерично смеяться, ведь… Он дал шанс вот такому мудаку, то почему он не даёт его Ван Ибо? Даже если Чжань снова обожжется, если его снова сломают, он будет знать: он пытался.