В чужих кедах

***

Прошло ещё несколько дней, но их тела оставались чужими. Ситуация становилась всё более привычной, но не менее пугающей. Каждый день начинался с нового уровня дискомфорта, но к вечеру они словно находили баланс. Это было странно и даже немного пугающе: двое людей, привыкших к постоянному соперничеству, теперь вынуждены были становиться зеркалами друг для друга. На очередной репетиции группа готовилась к выступлению. Джуён и Чонсу всё так же делили вокальные партии, комбинируя свои сильные стороны. С инструментами же было сложнее: им приходилось упрощать партии друг друга, а Джисок, в свою очередь, прикрывал их. Никто из участников не высказывал недовольства. Даже Гониль, который обычно добивается идеала в игре. Наступил обеденный перерыв. Гониль и Сынмин сразу же покинули комнату для практик, используя отведённый час по назначению. А вот Чонсу не собирался уходить – хотел ещё попрактиковаться. Джуён, по всей видимости, тоже. Но Джисок, зачем-то задержался. Видимо хотел поговорить с Чонсу и Джуёном наедине. – Завтра концерт, – произнёс Джисок, когда убедился, что тут нет посторонних ушей. Он присел на диван, откидываясь назад. – Надеюсь, зеркало одумается и вернёт вас на свои места. Ссориться вы уже перестали вроде как. Чонсу лишь устало вздохнул. – Если это не закончится до завтра, нам придётся выступать так. – Это же не проблема, верно? – подал голос Джуён, глядя на него испытующе. – Проблема, – отрезал Чонсу. – Моя партия сложнее, чем твоя. – Скажи это тому, кто три дня подряд мучился с твоими высокими нотами. – Ты справился. И это было правдой. Несмотря на обоюдное раздражение, Джуён действительно справлялся с партиями Чонсу, а Чонсу, пусть и с трудом, находил нужные интонации в вокале Джуёна. А вот с инструментами будет сложнее...

***

На следующий день в зале царила атмосфера предвкушения. Сотни голосов сливались в единый гул, наполненный нетерпением. Кто-то громко смеялся, обсуждая свои ожидания, другие сосредоточенно листали программы концерта, а третьи пристально смотрели на сцену, будто пытались разглядеть хоть что-то сквозь закрытые кулисы. Мерцание света от телефонов и негромкий шум репетирующих инструментов за сценой добавляли действу особой магии. За кулисами царила совсем другая атмосфера — сосредоточенность и лёгкое напряжение. Джуён стоял в углу, держа в руках листок с текстом песни, хотя давно знал его до последнего слова. Он привычно пробегал глазами строки, пытаясь отвлечься от волнения, которое медленно, но уверенно закрадывалось в грудь. Время от времени он поправлял манжеты куртки, будто это могло помочь справиться с нервами. Рядом, чуть сбоку, стоял Чонсу в теле Джуёна. Они всё ещё не вернулись на свои места. Интересно, почему? Он эи вроде бы не ссорятся уже? Может должно пройти больше времени? Если да, то сколько? Неизвестно. Чонсу скрестил руки на груди и молча глядел в пол. Его лицо оставалось бесстрастным, но пальцы, слегка постукивающие по руке, выдавали его внутреннее напряжение. Время от времени он бросал короткие взгляды в сторону сцены, словно примеряя на себя первые шаги, которые придётся сделать перед сотнями зрителей. — Готов? — вдруг спросил Чонсу, не отрывая взгляда от пола. Его голос был ровным, но в нем угадывалась нотка поддержки. — Конечно, — Джуён кивнул и, вдохнув поглубже, сложил текст вдвое, спрятав его в карман. Вдалеке раздался голос организатора: «Десять минут до выхода!» — и оба парня одновременно обернулись в сторону сцены, где огни софитов уже начинали разгораться ярче. – Ты нервничаешь? – спросил Джуён, глядя на Чонсу. – Нет, – слишком быстро ответил Чонсу. Джуён усмехнулся. – Ладно, тогда я нервничаю. Чонсу поднял на него взгляд, явно удивлённый. – Ты? – Ну, а что? Это твой голос. Это твои клавишные. Я боюсь, что облажаюсь и опозорю тебя. Чонсу замер, поражённый откровенностью этих слов. – Ты не облажаешься, – сказал он, с неожиданной уверенностью. Джуён внимательно посмотрел на него, а затем кивнул. – Тогда и ты не облажайся, – тихо добавил он. /// На сцене их ждал ошеломляющий успех. С первого аккорда музыка захватила всё пространство, заполнив зал мощной энергией. Совместное исполнение превзошло все их ожидания. Не смотря на то, что их голоса не принадлежали им, они обрели новое, необыкновенное звучание, которое подчёркивало уникальность каждого из них, но в то же время объединяло их в идеальную гармонию. Это было больше, чем просто выступление — это был синтез эмоций, опыта и искренности, который пронизывал каждого слушателя. А что касается инструментов, то тут тоже всё прошло более чем гладко. Джисок помогал им, за что, конечно же, ребята были благодарны ему. Зрители, понятное дело, не подозревали о произошедшем обмене, но они чувствовали, что на сцене происходило нечто особенное. В их взглядах читались удивление и восхищение, как будто все присутствующие стали свидетелями чуда, которое словами не объяснить. Кто-то пытался снять происходящее на телефон, но большинство просто стояли в оцепенении, наслаждаясь моментом, боясь упустить хотя бы секунду. Когда последняя песня стихла, тишина длилась лишь мгновение, прежде чем зал взорвался бурей аплодисментов. Люди вставали со своих мест, выкрикивая слова благодарности и восторга. Свет софитов выхватывал лица артистов, освещая их усталые, но счастливые улыбки. Джуён и Чонсу переглянулись через плечо, тяжело дыша после финальных нот. В их взглядах читались облегчение и радость — они сделали это. Неважно, что происходило за кулисами или какие тайны они скрывали, сейчас их объединил общий триумф. Джуён сжал кулак, подняв его чуть выше, словно безмолвно празднуя победу, а Чонсу едва заметно кивнул, его губы тронула довольная улыбка. Этот момент стал их личной победой, маленьким, но бесценным триумфом, который они разделили вдвоём, даже несмотря на путаницу, в которой они оказались. /// Поздно ночью, когда остальные уже разошлись, они решили зайти в ту злосчастную комнату для практик, с тем самым зеркалом, чтобы поговорить без посторонних. – Ты молодец, – сказал Джуён, бросив взгляд на Чонсу. – Ты тоже, – ответил тот, поднимая голову. Несколько секунд они просто стояли, молча глядя друг на друга, словно пытаясь прочитать мысли в глазах собеседника. Тишина была оглушающей, нарушаемой лишь их учащённым дыханием. Внезапно появился свет из зеркала. Поначалу это был мягкое и ровное свечение, но потом оно переросло в тревожное мерцание, как будто что-то невидимое трещало в самом воздухе. Вибрации пробежались по полу, заставляя мелкие предметы дрожать, а воздух вокруг стал плотным, словно его разрывали невидимые нити. Тепло и холод перемешивались, окружая их вихрем странных ощущений, пока мерцание становилось всё ярче и сильнее. – Что за… – начал Джуён, но договорить не успел. Свет вспыхнул так ярко, что казалось, будто весь мир растворился в этом ослепительном сиянии. Они зажмурились, инстинктивно прикрывая глаза руками, но даже сквозь сомкнутые веки пробивались слепящие лучи. В одно мгновение всё исчезло — звуки, ощущения, само пространство вокруг словно обрушилось в бездну пустоты. Когда чувство реальности начало возвращаться, тишина нарушалась только слабым эхом их дыхания. Джуён первым приоткрыл глаза, моргая, пытаясь понять, где они. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что они всё ещё на месте. — Что это было?.. — произнёс он растерянно, но голос его прозвучал хрипло и слабее, чем он ожидал. Секунду спустя, он осознал, что слышит собственный голос. Не может быть... Ему это мерещатся или... Первым, кто нашёл силы собраться, был Чонсу. Его взгляд, хоть и оставался настороженным, приобрёл твёрдость, будто он уже строил в голове план. — Ты в порядке? — коротко спросил он, медленно поворачивая голову из стороны в сторону, словно опасаясь, что из теней вот-вот выпрыгнет что-то зловещее. Но, задав вопрос, он вдруг замер, его рука невольно скользнула к губам, словно он только что осознал что-то невероятное. Его пальцы легко коснулись горла, а затем остановились, как будто боялись разрушить новую реальность. — Ты… — начал он, но не закончил. Вместо этого его глаза распахнулись шире, и он медленно повторил своё движение, проверяя голос, который только что прозвучал. Знакомый, родной. Его голос. — Вернулся, — выдохнул он с неуверенной радостью, глядя на Джуёна, словно ища подтверждение. Джуён уже осознал, что чувствует то же самое. Как будто нечто тяжёлое, но невидимое, исчезло с его плеч. Он посмотрел на свои руки, как будто проверяя, его ли они. — Кажется, зеркало нас отпустило, — сказал он, осторожно подбирая слова, словно боялся спугнуть это ощущение свободы. Его голос был спокойным, но в нём звучала усталость. — Кажется, — эхом отозвался Чонсу, но в его голосе не было облегчения. Скорее, какая-то странная пустота. Молчание повисло между ними, напряжённое и тяжёлое. Они снова были собой. Их тела, их голоса, их сущность вернулись. Но оба знали: это не означало, что всё станет, как прежде. Что-то изменилось. Между ними, внутри них — что-то поменялось из-за зеркала. И они уже знали, что конкретно. Это их отношение друг к другу. Они многое узнали, многое поняли. В какой-то мере оба были благодарны зеркалу. Было сложно, но они прошли это испытание вместе.

***

После возвращения всё казалось странно знакомым и одновременно новым, словно мир слегка сместился, едва заметно изменив привычные очертания. Чонсу и Джуён снова были в своих телах, но их восприятие друг друга стало иным. Воспоминания о времени, проведённом в чужих жизнях, оставались яркими, словно напоминание о том, как легко стереть границы между ними. Теперь они знали о друг друге больше, чем могли бы узнать за годы. И это знание висело в воздухе, как электрическое напряжение, которое невозможно было игнорировать. Джисоку Чонсу всё рассказал ещё прошлым вечером, на что тот выдохнул с облегчением, как будто с его плеч спал груз. Он был рад, что его сосед по комнате снова ведёт себя как прежде, будто ничего не случалось. Единственное, что изменилось, это общение с Джуёном. Разумеется, в лучшую сторону. Другие ребята тоже заметили изменения, но не стали никак это комментировать, а то вдруг накаркают и всё пропало. На следующей репетиции всё выглядело так, как всегда. Суета, привычный шум, настройка инструментов, звуки обрывочных мелодий и чьи-то приглушённые разговоры в углу. В коридоре мелькали знакомые лица, запах кофе смешивался с табачным дымом от быстрых перекуров. Но между Чонсу и Джуёном витала странная тишина. Не неловкость, но нечто более глубокое — молчание, полное недосказанных слов и вопросов. Джуён, всё это время притворяющийся, что настраивает гитару, наконец, решился. Подойдя к Чонсу, который углубился в свои заметки, он остановился на шаг ближе, чем обычно, чуть склонив голову набок. — У тебя всё хорошо? — спросил он, стараясь, чтобы вопрос прозвучал небрежно, словно случайный интерес. Чонсу поднял голову. В его взгляде читалась лёгкая настороженность, как будто он чувствовал в словах младшего больше, чем тот пытался показать. — Вполне, — коротко ответил он, немного выпрямившись. — А у тебя? Джуён усмехнулся, пожав плечами. Его лёгкость выглядела натянутой, но Чонсу, похоже, не стал заострять на этом внимание. — Тоже неплохо, — ответил он, но затем его взгляд слегка потемнел, а улыбка стала слабее. — Только… странно как-то. Чонсу нахмурился. — Странно? — Ну да, — Джуён посмотрел в сторону, как будто искал правильные слова. — Будто чего-то не хватает. Чонсу не сразу ответил. Он задержал взгляд на младшем, словно пытаясь разгадать, что именно тот имеет в виду. — У тебя был мой голос, — наконец произнёс он, спокойно, почти бесстрастно, но его слова прозвучали неожиданно лично. — Может, ты просто к нему привык? Джуён рассмеялся, но в этом смехе было больше нервозности, чем лёгкости. — Твой голос… да, привыкнуть к нему былосложно, — он усмехнулся. — Но дело не только в этом. Он открыл было рот, чтобы продолжить, но в этот момент в комнату вошёл Гониль, размахивая рукой и громко призывая всех к микрофонам. Их разговор оборвался так же внезапно, как начался, оставив тяжёлое послевкусие недосказанности. /// Во время репетиции всё шло как надо, но Джуён всё чаще ловил себя на том, что прислушивается к Чонсу. Он заметил, как изменились его интонации, как он вкладывает в вокал те же эмоции, которые раньше он не мог выразить. Это было странно, но завораживающе. После репетиции студия опустела. Лишь слабое мерцание ламп озаряло комнату, создавая уютный полумрак. Чонсу остался за столом, сосредоточенно склонившись над своими записями. Остальные уже давно разошлись, но он не спешил уходить, предпочитая провести ещё пару часов в компании своих мыслей и мелодий. Ручка скользила по бумаге, оставляя чёткие линии, а вокруг стояла тишина, нарушаемая только звуком её скрипа. Джуён появился неожиданно, его шаги были едва слышны на деревянном полу. Он остановился за спиной Чонсу и тихо произнёс: — Ты снова работаешь допоздна? Чонсу вздрогнул от неожиданности, но быстро вернул себе невозмутимость. Подняв голову, он хмыкнул, увидев знакомое лицо. — Это называется «профессионализм», — ответил он, слегка поднимая бровь. Джуён ухмыльнулся, присаживаясь на стул рядом. — Или невозможность расслабиться, — подколол он, скрестив руки на груди. Чонсу коротко усмехнулся, но не ответил. Несколько секунд они сидели в молчании, которое казалось не неловким, а скорее спокойным, словно оба привыкли к подобным паузам. Джуён внимательно смотрел на записи перед Чонсу, будто пытаясь разгадать его мысли. — Ты что-то понял за то время, пока мы были не собой? — наконец спросил он, нарушая тишину. Чонсу положил ручку на стол и задумчиво посмотрел в одну точку, явно взвешивая свои слова. — Я понял, как много в тебе силы, — произнёс он медленно. — Твоей, а не взятой у меня. Ты упрямый, эмоциональный, и это помогает тебе быть настоящим на сцене. Джуён слегка наклонил голову, и на его лице появилась довольная улыбка. — А я понял, что ты можешь быть мягче, чем кажешься. Ты просто прячешь это за бронёй. Чонсу посмотрел на него с лёгким удивлением. Эти слова словно задели его за живое, хотя он старался не показывать этого. Но Джуён знал, что попал в точку. — Думаю, не зря зеркало поменяло нас местами — говорит Джуён, поднимаясь со стула и бросая взгляд на старшего. Чонсу пожал плечами, слегка улыбнувшись. — Возможно. Оно дало нам шанс узнать друг друга лучше, чем мы бы сами когда-либо захотели. Джуён фыркнул, но в его глазах мелькнуло что-то тёплое. — Что ж, это было полезно. Но в следующий раз, если мы снова решим поругаться, давай сделаем это в другом месте. Чонсу позволил себе чуть заметную улыбку. — Обязательно. Но я надеюсь, мы больше не будем так часто ругаться. Джуён направился к выходу, но на пороге обернулся, мельком взглянув на Чонсу. Его взгляд был задумчивым, но уже без тени напряжения, которое витало между ними раньше. Когда за ним закрылась дверь, Чонсу остался один. Однако одиночество больше не ощущалось пустотой. Вместо этого в комнате будто повисло мягкое, едва ощутимое тепло, наполняя пространство спокойствием. Он вздохнул и вернулся к своим записям, но заметил, что его мысли отвлекались от музыки. Всё, что произошло, не исчезло вместе со вспышкой света. Оно осталось между ними — тонкая, но прочная нить, которая теперь соединяла их миры.

В какой-то мере каждому из нас полезно было бы побывать на месте друг друга — прочувствовать чужие страхи, радости, сомнения, чтобы увидеть мир не только своими глазами, но и чужим взглядом. Может, тогда мы стали бы терпимее, меньше судили бы по обрывкам слов и чужим поступкам, поняв, что за ними всегда стоит что-то большее — то, что часто остаётся невидимым.