Отречение

Можно ли восхотеть кого-то настолько сильно, чтобы в одночасье переступить разумные пределы ради неуемного желания? Ощущая нагим телом твердость, невыносимо обжигающую сквозь материю его одеяний, трущуюся меж ее чресел, ягодиц, возбуждение возродилось в ней и тут же взяло в тиски. Поколь не утолит она нужду прямо здесь и сейчас, не сможет дальше дышать. Неправильно желать его. Кто угодно, но не помолвленный главарь клана, что извратит ее наивные чувства, не оставив на ней живого места. Этот мужчина никогда не станет ее. Уж точно не в этой жизни. Так почему она столь сильно изнемогает по тому, кто воспрещен ей самой судьбой? Пожалуй, это один из тех вопросов, ответ на который Дэйю не получит никогда. Ну и плевать. Ей слишком хорошо, чтобы задумываться о правильности происходящего. Дэйю утыкается лопатками в широкую грудь мужчины, подрагивающие ослабевшие вмиг ноги еле держат. Всему виной исследующие движения Би-Хана по телу, парирующие между грубостью и чрезмерной лаской. Жилистая рука мнет, играется с ее миниатюрной грудью, мозоли у него на ладони натирают нежную кожу точь шершавые веревки. — Я должна уйти... — шепотом упрашивает она саму себя остановиться, затем как ни в чем не бывало тихонько стонет от его близости. — Куда спешишь, любимая? — любимая...он назвал ее любимой. — Так тебя называет твой ненаглядный Томаш? — Ты знаешь о нас... — мурашки укололи спину, живот узлом скрутило. — Нужно быть слепым и глухим, дабы не догадаться о вас. — целует ее в шею, правда, теперь от него веет не жаром, а жутким холодом. — Тебя нисколь не ранят наши с ним отношения? — Ранят? — Дэйю не видела эмоций на его лице, хотя поклясться была готова, он усмехался над ней. — Когда-то я уже говорил тебе, меня не интересуют ты или твоя душонка, твои мысли или чувства, все, чего я хочу — овладеть тобой. — Для тебя я не больше, чем...любовница? — девушка застывает на месте, уставившись в одну точку взглядом пустым и обреченным, заранее предвещая ответ. — Именно. — Т-Ты мне тоже безразличен. — чертов голос предал, дрогнул в неподходящий момент, горло саднит от сдерживаемых слез. — Что же тогда ты делаешь на моих руках такая разгоряченная и намокшая? — Би-Хан соединил свои крупные запястья на девичьей талии. Дэйю выпорхнула из болезненных тисков прямиком на свободу. Так тому и быть, она вступит в игру, будет действовать по правилам. На каждые его колкость и остроту ответит не менее резко. Ему не вывести ее из себя. — То же что и ты. Утоляю с помощью твоего бренного тела свои низменные желания. — какая знакомая фраза. Секундой позже девушка самостоятельно снимает с него церемониальную мантию, стягивает рубашку, мгновенно отмечая открывшуюся плоть засосами и терзающими поцелуями-укусами. Местами она заигрывается, прокусывает до самой крови, зализывая вспоровшие ранки языком и леча целебным прикосновением мягких губ. Отныне посмей он раскрыться пред другой женщиной, та сразу поймет, что он принадлежит не ей. В который раз Дэйю изумила его своей взбалмошностью, но ему даже нравится. Нравится выводить ее на эмоции, смотреть на неумелые попытки показать оскал. Лохматая, возбужденная, злая — доводящая до фатальной точки одним видом, Боги, как же она хороша. Несущая боль и усладу единовременно, являлась ли она обычной смертной, а не дьявольским промыслом, посланным ему в лике греховного соблазна, перед которым Би-Хан не устоял. И кается, не устоит никогда. Колени Дэйю падают на деревянные половицы. Влажная дорожка, прокладываемая ее сочными губами на рельефном торсе ниндзя обрывается в сантиметрах от самого интересного. Несдержанным рывком Би-Хан сам сдергивает с себя последний атрибут и к устам Дэйю утыкается краснеющая головка стоящего камнем члена. Не смотри на него этими жалобно-невинными глазами, колдунья. Ты сама довела его. Так пожинай же плоды собственного каприза. Неугомонная девица дразнит горячую плоть разъяренного ниндзя поцелуями, скоро она пожалеет о своем несносном поведении, ежели продолжит испытывать его шаткое терпение. Взгляд — сущая непорочность, сама невинность, действия напротив больно отточены и соблазнительны. Последней каплей стала ее очередная искушающая выходка, которую он уже не смог спустить ей с рук. Она высовывает кончик языка, ведет им медленно, дьявольски медленно вдоль самой выпуклой жилы на зачерствевшем до боли пенисе. Очерчивает круг на набухшей блестящей головке и отстраняется, сама изводит, смотрит на него умоляюще снизу-вверх. Довольно игр. Би-Хан хватает девушку за взлохмаченные волосы, притягивает еще ближе, та рычит, отказывается поддаваться, извивается и брыкается. Чтобы она и вот так просто подчинилась? Расположи ее к себе, приголубь, ну же, она привыкла к нежному обращению. Выполняй ее требования и быть может, Дэйю разрешит брать ее так жестко, как только сможешь и любить ее так, как захочешь. Он не станет льститься к какой-то девчонке. Пускай будет благодарна за то, что он вообще не взял ее силой, хотя желал того. Она обязана подчиняться, как и другие женщины, с которыми он имел время поразвлечься. Саб-Зиро пленен строптивой подчиненной, она пленена им. Но ни один из них двоих, упрямых любовников, не собирался уступать друг другу. Морщины меж хмурых бровей мужчины рассеиваются. Дэйю неосознанно вторит ему. Хватка его по-прежнему сильна, однако уже не приносит той боли, что поначалу. Постепенно они учатся доверию. Би-Хан чуть надавливает на ее скулы, гладит подбородок, рот девушки приоткрывается. Все еще с опаской поднимает на него мнительный взор, находя в почерневшей радужке его темных глаз отражение похотливого вожделения и...чего-то еще. Такого знакомого. Обычно это что-то — странный блик, искра, свечение — мерцает в глазах Томаша, когда он взирает на нее. Симпатия? Дэйю сбита с толку, слово крутится на языке. Но чувствует, знает, сейчас она глядит на Би-Хана точно также. С любовью. Мурашки пробирают от губительного осмысления. Да только поздно. Бедра Грандмастера поддаются вперед, Дэйю слегка закашливается, не вобрав и половины. Дает ей время привыкнуть, толкается снова, сжимая копну каштановых локонов в ладони. Девушка впивается ногтями в его ребра, пресс, сама того не ведая, как приятно жжет и лихорадит его кожу. — Возьми глубже. Я знаю, ты можешь. — разливается где-то сверху тихий низкий голос. Дэйю хочет доставить ему больше удовольствия. Отворяет уста шире, хрипит, жмурится, уголки глаз пощипывает от выступивших слез. — Умница. — мужчина одобрительно похлопывает девушку по щеке. В животе все вверх дном переворачивается от его похвалы. Глядит на него исподлобья, без того выразительные скулы проваливались глубже, Би-Хан закидывает голову назад в надежде продлить усладу еще на несколько секунд, иначе кончит слишком рано, доведет его клятая колдунья. Со скрипучим выдохом, переходящим в натужный стон Саб-Зиро успевает отдернуть от себя Дэйю, дабы ей ненароком не подавиться. Теплое семя льется нескончаемым водопадом на грудную клетку. Девушка вовсе не противится, чуть приподнимает коленки, позволяя молочной жидкости оросить, растечься по ее взбухшим грудям, пускаясь струйками по нагому животу вниз к тазу. Мягкими неспешными круговыми движениями руки юной ниндзя растирают по телу остаточную влагу, не успевшую толком впитаться. Могла ли она быть еще прекраснее, задавался доселе Би-Хан. Оказывается, да. Взмокшие растрепанные волосы прилипшие к лицу, скрывающие закрытые веки, оставляющие открытым лишь распахнутый в беззвучном стоне рот с налитыми багрянцем полными губами. Ажурным кружевом его семя застывало на тонких ключицах, к которым не терпелось припасть жадным поцелуем. В жизни зрелища соблазнительнее не зрел и вероятно, не узрит никогда. Все эти годы его так называемый младший брат водился с ней, каков счастливец, прибрал к рукам недурную женщину, сделал ее своей за спиной у него. Лучшее всегда достается дурачкам, пренебрегающим тем, что имеют. Будь Дэйю его, она бы бесспорно не стала искать интриг на стороне. Просто не сыскала бы свободного от его страсти часу. В паху снова тяжелеет. Саб-Зиро поднимает за плечи девушку, голова ее в омуте, плохо соображает, куда ведут ноги. Дэйю обнаруживает себя прижатой к подоконнику, холодный выступ врезается в раскаленное чрево. Тянет к нему невыносимо. Прошу, молится она как никогда прежде, прильни скорее и сделай ее своей, пока рассудок зачарован тобой. На сей раз Грандмастер внимает безгласным молитвам. Дэйю ощутила болезненный укус его безжалостных рук, вонзившихся ей в бока, после внезапная вспышка боли потрясла девичье тело, заставив зайтись в вымученном вскрике. — Умолкни, ты ведь не хочешь никого разбудить. — шепнул Би-Хан над самым ухом, прислоняя ко рту девушки плотную ладонь. Не давая ей времени привыкнуть, возобновляет в ней движение. Дэйю невольно прогибается в пояснице, находясь полностью во власти Саб-Зиро. На сопротивление нет сил, она умирает и возрождается от импульса к импульсу, скулит, хнычет ему в ладонь, почти плача. Настолько больно, что приятно. Она сумасшедшая, да? Под поблескивающей испариной кожей бугрятся твердые мышцы, Би-Хан ускоряется, вжимаясь напряженной грудью в ее спину. Поджилки Дэйю трясутся, коли не мужская рука, обвившая талию, она бы давно рухнула на пол без чувств. Саб-Зиро проникает в нее с новой силой, разрушительнее предыдущей, ягодицы горят, однако Дэйю боле не кричит, скрипит зубами, скрежет ногтями по подоконнику, предвещая скорый конец, но не кричит. Накатившие слезы душат глотку, в моменте прорываются наружу, питая щеки солеными дорожками. Разве могут быть муки столь сладки? Свинцовая голова опрокидывается ему на плечо, кончик его носа зарывается в ее шею. Они оба подходят к кульминационному освобождению, каждый тяжелый вздох и всхлип отдается колющей острой болью в сердце. Нагрянувшая дрожь буквально вышибает из них дух. Пальцы Грандмастера до бела стискивают груди, дыхания катастрофически не хватает, Дэйю мычит, захлебывается в оргазме, свихнувшись окончательно и бесповоротно. Время замерло, казалось, даже снег за окном прекратил причудливый танец. Би-Хан подавил хриплый стон, прикусив плечо Дэйю. Как же хорошо и одновременно противно чувствовала она себя, стоя чуть ли не на цыпочках, выпрямившись натянутой тетивой, объятая руками чужого мужчины. Они простояли в обнимку, теснясь к телам друг друга какое-то время. Выравнивая сбитое дыхание, тайно наслаждаясь теплом изнутри и снаружи. Дэйю тихонько всхлипнула. Слезы удовольствия, стыда, страха не утихали, мучали без того изнуренную ниндзя. — Что же мы делаем... Впервые за много лет она выглядела абсолютно беззащитной, нуждающейся в поддержке, в опоре, в нем. Би-Хана одолело давно позабытое чувство: растерянность. Глупые рыдания — проявление слабости в чистом виде, проблему не решить бессмысленными слезами. Однако ее слезы он видеть не мог. Не потому что те раздражали или вызывали презрение, почему-то они причиняли ему боль тоже. Странно, обыкновенно чужие стенания оставляли его равнодушным. Чужая ли она ему, если сейчас он готов пожертвовать всем, лишь бы избавить ее от страданий? Однажды, помнится, Дэйю разделила с ним его переживания и откровения, сострадала ему. Теперь он попробует сострадать вместе с ней. Би-Хан осторожно заправил за уши ее взмокшие пряди, большие ладони выработанным движением вытерли с щек прозрачные капли. Сам придвинул девушку к себе, утешал неумело, топорно, по-своему с заботой, да так, что от аккуратных поглаживаний по голове с непривычки Дэйю вздрогнула, спустя мгновение растворилась в нем, скрепив руки на его затылке. — Тише, моя мятежная колдунья. Не роняй слез напрасно. Девушка подняла к нему голову, отстранившись ровно настолько, чтобы видеть полюбившееся взору лицо и не разорвать телесную связь. Она засмотрелась на контуры жестких скул, увенчанных парой маленьких родинок, на тонкие трещинки морщин у вечно хмурого лба с выбившимися из пучка завитками волос и совсем не заметила, как вновь провалилась в пучины его темных карих очей. С этими ее большими преданными глазами в обрамлении мокрых ресниц и прямых серых бровей она возбуждала в нем кровь сызнова, выглядя по-особенному соблазнительно. Обожженные пролитыми слезами губы созданы для поцелуев. Би-Хан нагнулся к ней ближе, Дэйю и не против. Соль смешивается со сладостью в неторопливом слиянии уст. «Предательница». Дэйю ощутила укол вины, прошедший сквозь нее. Томаш, она верна Томашу. От сей мысли самой становится смешно. Глупее ничего не придумать. Она ужасный человек. Прилагая усилия над самой собой, выскальзывает из цепкой хватки. — Куда же ты? — больно охрипло вопросил мужчина, смотря на одевающуюся ниндзя с долей разочарования. — Нам стоит прекратить прижиматься друг к другу голыми. В нашем случае это никогда ничем хорошим не заканчивается. — Жаль, я уже привык видеть тебя такой. — Вряд ли ты что-то увидал в том пруду, если так оно есть, я завидую твоему превосходному зрению, способному видеть сквозь темноту. — Разве не помнишь как лежала подо мной в лесу, в ночной мгле раздетая до гола, просящая ласки, стонущая во всю глотку? Саб-Зиро уперся в подоконную доску по обе стороны от нее, нависая над ней, внушив тем самым позабытую тревогу. — Что? — моргнула Дэйю, придерживая сорочку, дабы та не упала. На короткое время потряслась услышанным. Ну конечно. Даже она в здравом уме не стала бы вытворять подобный бред. — Дивная шутка! Признаюсь, ты все-таки сумел смутить меня. — вдруг до нее дошло — Би-Хан не умеет шутить. В тот же миг щеки приобрели бледный трупный оттенок от осознания. — Нет, быть не может. Когда то случилось? — В ночь перед нападением на наш клан. Три года назад. Ее осенило. Лестница, Пэйджи, злосчастная сигара, да будьте вы неладны. Надо же было ей попасть в такой переплет! «Дура, дура, дура. Что ты опять успела натворить?» — Послушай, я правда не помню подробности того происшествия. Мне было паршиво, сказать мягко, чертов Тенгфей, ваша ложь, все собралось в кучу. Я тогда с Пэйджи столкнулась. Разговорились. Она курила кое-что, сказала, сигары помогают ослабить напряжение. А потом как начала предлагать мне закурить, прямо впихивала мне отраву, дескать, покури за компанию, иначе обижусь. Ну, я само собой всячески отнекивалась от столь вызывающего предложения, Пэй словно банный лист прилипла. Пришлось сдаться. Я сделала всего пару затяжек. Может, три...может и четыре. Клянусь, больше четырех в меня не влезло...наверно. Я была немножко не в своем уме. После крайне длинной истории с подробным объяснением, почему Дэйю вовсе не желала проваливаться в забвенную эйфорию, ее впечатляющих жестикуляций и драматичного описания, Би-Хан остался безоружен перед ней. — Немножко не в своем уме? — передразнил он. — Поверю, уж очень на тебя похоже. Так вот откуда на следующее утро она проснулась с засосами и отметинами по всему телу. Виновником являлся Грандмастер. — Выходит, между нами уже произошла связь? — Да. — Дэйю оторопела. — Произошла бы, не упади ты нагишом в кусты. — И я узнаю о сием ужасе только сейчас? Спустя столько лет! Почему ты мне не сказал, я бы тут же сбежала прочь из клана со стыда. — Потому и не сказал. — Должно быть, я выглядела полной дурой. Дурманенной отвратительной дурой. — Ты выглядела красиво. Прямо как сейчас. Дэйю приспустила ладони с пылающего лица. Непонятно, издевается он или вправду откровенничает. Она смущенно улыбнулась ему. Ей померещилось, по краешкам его рта мелькнула тень ответной улыбки. Поймал себя на мысли, что хочет поцеловаться с ней еще раз просто так. Би-Хан верил, когда возьмет ее, наваждение спадет. Но стало куда хуже: наваждение переросло в одержимость. Дэйю все также желанна...Любима. Боги, избавьте его от нее! Признай он свою так называемую любовь к ней, это станет знамением конца всего, к чему шел долгие годы. Должен любить свою жену, ту милую деву Сюэ. Чувства к Дэйю моментально приведут на ложную тропу, он станет жалок и уязвим прямо как чертов отец. Нет, судьба не может обойтись с ним так жестоко, всю жизнь он презирал отца за слабость, а сам... «Однажды сложность выбора между долгом и сердцем застанет и тебя». Би-Хан выберет долг. Всегда выбирал. Возможно, в одном из других миров его клан лучится изобилием, на молодом Грандмастере не висит обязанность, он волен сам вершить свою судьбу, выбирать тех, к кому лежит душа. Глупо мечтать о ирреальном. — Произошедшее ничего между нами не меняет. — бросил мужчина, отойдя от нее, будто она утратила для него значимость. — Я к тебе по-прежнему равнодушен, в следующий наш раз также не ожидай проявления нежных чувств к тебе. — подытожил, натянув на себя последнюю вещицу. — Следующий раз? Какая наивность, Грандмастер. Я утолила свое желание, на том конец. — Специально истязаешь меня? — В мыслях не было. Удовлетворение вас — супружеский долг, который понесет ваша любимая жена. А я не ваша. Так, женщина на одну ночь. — Не моя...Ты права, однако это не мешает тебе вожделеть меня. — Высоко о себе мните. К нашему общему счастью, вы далеко не тот мужчина, по которому я бы стала вожделеть. В пару шагов преодолев малое расстояние меж ними, Би-Хан взял ее за волосы, привлек к себе, заставив вскинуть голову к нему. — Завтра останешься в штабе. — Лорд Лю Кан приказал нам вчетвером... — К дьяволам Лю Кана, я твой Грандмастер, слушайся моих приказов. Задание слишком опасно для тебя. — Переживаете за меня, господин? — Не хочу тебя потерять. — прежде чем она успела придумать себе небылиц, он добавил ядовито. — Согласись, будет печально лишиться единственной в клане колдуньи с магическими трюками. — Я одна из выживших воительниц Лин Куэй, я лекарь и каждый день вижу и лечу тяжело раненных, спасая или провожая в последний путь, так что мои руки всегда по локоть в крови. На моем теле не успевают зажить синяки и ушибы от постоянных тренировок. Я не какая-то потешница с "магическими трюками", я некромаг, мне подвластно управлять мертвыми, никто не смеет сомневаться в моей силе. Если ты считаешь, что мне не справится с заданием Лю Кана и тебе получится удержать меня на месте, значит, ты ничего обо мне не знаешь. С пару секунд Саб-Зиро вглядывался в нее. Намёк на восхищение скользнул в нем. — Беги спать. Завтра выйдем с первыми лучами солнца. Отпустил ее. Грудь Дэйю вздымалась от волнения. Подобрав подол платья, она юркнула к ступеням. Ноги гудели, едва держали, все же лестница была преодолена. Когда Саб-Зиро пропал из поля зрения, девушка рухнула на половицы, голени налитые свинцом ныли. Давно же не испытывала похожего. "Мне нужна горячая ванна". Полчаса за подогревом воды утекли сквозь пальцы. Натянутые до предела мышцы расслабились при погружении, пар смягчил плоть. Отмыться бы поскорее, смыть последствия очередной ошибки. Дэйю принялась растирать саму себя так грубо, будто старалась содрать шкуру. Грязь закоптилась в самом нутре. Внезапно негромкий смешок прорезал тишь. Передернулась всем телом от звука собственного смеха. Все-таки Пэйджи говорила правду и правда привела ее в могилу. Скоро, чуется Дэйю, она с ней встретится. Би-Хан женится, позабудет про нее, она останется с наивным, милым, хорошим Томашем. Разве после всего Дэйю достойна быть с ним? Презабавное положение. Настолько, что смех не прекращает болезненными комками вырываться из нее, изъедать изнутри. Позабытые приступы кашля настегают ее. Попытки вдохнуть отдаются острыми шипами в грудной клетке. Дэйю схватилась за горло, царапая его, словно пытаясь сбросить цепь, окутавшую шею. Чувствует, что тонет, захлебывается, но выбраться не удается. — М-Мама, мама, помоги. — просьба в никуда, ведь Астрид не придет на зов дочери. Она бы отдала свою жизнь взамен на то, чтобы оказаться в объятьях родной матери. Почувствовать тепло, заботу, слышать слова утешения. Быть под защитой. Вода начинает жечь легкие, тело ржавеет, не слушается, лопатки достигают дна ванны. Знакомое место. Тут холодно, темно, страшно. Где-то далеко на поверхности маячит луч, принимая родное обличие. От луча тянутся причудливые дуги, что вытягивают ее на свет. Суинь падает с кресла вместе с еле живым телом Дэйю. Прижимает свою девочку к себе, боясь отпустить. Закостенелые пальцы впиваются в плечи пожилой женщины, пока та баюкает ее словно малое дитя. — Я совершила ошибку, совершила ошибку... Только не бросай, не отворачивайся от меня. — захлебывалась девушка, дыша с тяжелыми надрывами. — Я с тобой, моя девочка. Я защищу тебя. Не брошу, не бойся. — М-Мне противно, мне страшно, я так запуталась. Я плохой человек. Лучше бы вы позволили мне умереть тогда в лесу. Суинь качалась из стороны в сторону, успокаивая плачущую дочь. Когда Дэйю немного успокоилась, женщина потянулась за хлопковым полотенцем, висевшем на краю ванны, закутала ее, поцеловав в лоб. — Пойдем ко мне, расскажешь что стряслось. Поможешь старушке усесться обратно в кресло? — Дэйю вытерла кулаком глаза и поспешно закивала. После дня нападения на Лин Куэй Суинь получила травмы, впоследствии ногу лекарши парализовало. Специально для нее было смастерено кресло на колесах, с помощью которого передвигаться по длинным коридорам штаба получалось вполне сносно. Однако былой дух опытной ниндзя угас со смертью бывшего Грандмастера. Свыкнуться и смириться с потерей ей не удается по сей день. Милая Дэйю поддерживала в ней слабый огонь жизни, когда казалось бы смысл в ней утратился навсегда. — Среди ночи очнулась от шорохов за дверьми. — рассказывала лекарша, лежа с девушкой в одной постели. — Услыхала следом всплески воды. Поди тонул кто. Решила проверить, хотя подозревала то блажи моей дурной головы виновны. А затем до слуха долетел твой приглушенный возглас. «Мама» — звала ты и я помчалась на твой зов, будто он предназначался мне. Поведай, что гложет твое сердце, Дэйю? — Я встала на неверный путь, Суинь, и я ума не приложу как из него выйти. — Нет никакого верного пути, моя девочка. Есть выбор, который сделаешь ты. Только тебе вершить свою судьбу. Я могу лишь подтолкнуть тебя вперед. В пору, когда я была твоего возраста, мое сердце возгоралось от любви к мужчине, он был намного старше меня по званию да по возрасту тоже, чего уж таить. Как ни взгляни наши отношения во всех смыслах сводились к запрету. Но мы были молоды, пылки и не задумывались о последствиях наших связей. Вскоре в моем чреве зародился ребенок, посланный нами Богами. Я нарекла его чудом, к несчастью, отец мужчины, в которого я была влюблена был против рождения чада вне брака. Мой мужчина не мог пойти против воли отца. Под угрозой изгнания мне приказали испить отвар, избавляющий от беременности. Я выполнила приказ. Отныне Боги не посылали мне детей. После кончины отца мой любимый занял его место. Мы попытались сойтись вновь. Я не смогла понести ему наследников. Время поджимало, годы шли, он взял в себе в жены прекрасную чужестранку. Она подарила ему двоих сыновей. У него своя семья, дети, красавица-жена, я же посвятила всю себя неразделенной любви. С ним я испытывала счастье, за которое расплатилась жизнью, проведенной в страданиях. Стоило ли оно того, Дэйю? — О, Суинь... — Делай выбор умом, не сердцем. Вот мой совет. Я понимаю тебя как никто другой на свете, девочка. Вижу тебя насквозь. Что бы ты ни избрала, запомни, я буду на твоей стороне. Новый опыт, странный, непривычный — ощущать себя рядом с человеком не кровожадной ниндзя, бойцом, готовой броситься в лапы смерти, и даже не взрослой девушкой, а кем-то гораздо уязвимой и маленькой. Ребенком, получившей то, что по праву должна была получить — родительскую любовь. — Побудешь моей мамой хотя бы до утра? Боюсь быть одной. Суинь обняла Дэйю, аккуратно прижала ее голову к груди. Они под куполом, сквозь который ни одна дрянь в мире не пролезет к ним. «Я гонялась за тем, что всегда находилось близко. Прошло три года с тех пор, как состоялась наша первая встреча с Астрид, язык мой не повернется назвать ее матерью. Она любит меня безусловно. Я тоже люблю, но сдается мне, я никогда не была нужна ей. Она что-то утаивает. Нельзя никому доверять». Постепенно Дэйю провалилась в сон. Ей снился чудной разговор с Астрид, где умерщвленный дух приказывал не сбегать из клана. «— Останься! Останься ради меня! Отомсти за меня, отомсти-отомсти-отомсти! Ты обязана, иначе ты мне не дочь!». Видение рассеивалось. Заместо озлобленного лица Астрид перед очами возник мальчишеский силуэт, бегающий в потемках леса. Дэйю пыталась нагнать шустрого мальца, чем ближе приближалась, тем длиннее становилась тропа, ведущая к нему. Звонкий ребяческий смех двоится в ушах эхом. Он говорит слово. Одно единственное слово, Дэйю все равно не может разобрать из-за шума. Его стан, голос навевают позабытые воспоминания. «— Постой, малыш. Я знаю тебя? Повернись ко мне. Кто ты такой?» Мальчишка замирает, его черные кудри за одно с ним. Разворачивается полубоком, виден его профиль: точеный нос с горбинкой, веснушки, приглушенные под тусклостью кожи и радужка, переливающаяся то в синий, то в небесно-голубой, то в янтарно-желтый. Тонкие губы шептали одно слово. Какое — Дэйю не разбирала. Тропинка под ней рухнула. Перед падением в пустоту ей привиделись фасады высокого дворца. Отнюдь не китайские пагоды с изогнутыми углами, а сооружение столь инородное, неизвестное, не менее величественное, что кроме как дворцом его ничем нельзя было наречь.

***

Подаренная господином Дэцзи территория штаба не обладала густой растительностью. Въехав сюда пару лет назад, клан ниндзя, смешанный с армией из людей Дэцзи столкнулся с местностью, потрепанной временем. Здание, в три раза меньше их прошлого дома, трещало старостью. Земля заброшена, абсолютна не пригодна для жизни, семена не посеешь. Жалко выглядящие кусты с серыми листьями являли единственное приятное зрению украшение. Дэйю приметила слабый стебелек дерева, произраставшего в сухой почве неизвестно благодаря чьим силам. В свободные от работы часы девушка ухаживала за ним. Вскоре деревце выросло, хоть и было все еще мало. — Я в тебя верю, скоро ты перегонишь их всех, моя малютка. — ворковала ниндзя. Девичий высокий смех просквозил у нее за спиной. Кто угодно, пускай за мной окажется кто угодно, кроме нее, не выдержу смотреть ей в глаза, возжелала Дэйю, обернувшись. — Прошу прощения. Просто вы очень мило беседуете с ним. — это была Сюэ. Шестнадцатилетняя девочка решила проснуться пораньше, подышать морозным воздухом перед душной и утомительной поездкой обратно домой. Сюэ была рада встретить во дворе приглядевшуюся девушку-ниндзя. Правда, сегодня вид ее оставлял желать лучшего. В контрасте со свежим белым снегом глаза Дэйю выглядели двумя красными помятыми яблоками, до чего красны и опухли. Видать, приболела бедняжка. — Госпожа Сюэ. Доброе утро. Простите мне мое баловство. Отчего вы встали ни свет ни заря? Надеюсь, вам спалось хорошо в нашей скромной обители. — голос ее звучал трением тупого ножа об ржавую медь. Хрипло, скрипуче. Точно заболела. — Пожалуйста не беспокойтесь, все было чудесно. — Рада слышать. Вы искали кого-то конкретного? К щекам прилил румянец. Такая высокая статная девушка стоит близ нее. Сюэ не решалась поднять на нее глаз, полных очарования. Знала бы, Дэйю идентично ей тупила взор в снег, из липкого чувства вины страшась поднять его. — Я искала вас, дорогая. К сожалению, вчера мне не удалось узнать вашего имени. — Дэйю, госпожа. — Дэйю, говоря откровенно, во время церемонии моими мыслями завладел не столько мой жених, сколько вы. — Чем я удостоена такой чести, госпожа Сюэ? — несмотря на ноябрьский холод чело Дэйю обдало испариной. Либо Сюэ узнала про них с Би-Ханом и готовит для нее подходящую экзекуцию, либо находится в неведении и всего лишь заводит с ней малосодержательную беседу. — Наедине со мной можете обращаться ко мне по имени, дорогая Дэйю. Я восхищена вами. В-Возможно, я тороплю события, отец всегда говорил о моей чрезмерной пылкости и общительности, знаю, девушкам не пристало много болтать... Пронесло. Она ни о чем не догадывается. — Наедине со мной девушки могут болтать столько, сколь душе угодно и делать, что пожелают. Никто не посмеет взгляда бранного кинуть в вашу сторону в моем присутствии. — Б-Благодарю в-вас. Вы очень добры. Со стороны кажетесь холодной, но я-то сразу распознала в вас теплую душу. Вы ведь единственная девушка, выжившая в засаде на Лин Куэй. Пережить такое...страшно даже думать, что вы испытали. Знаете, я бы хотела подружиться с вами. Не трепала бы Пэйджи языком, безусловно выжила бы тоже. — Со мной? Что во мне такого особенного, Сюэ? — Сама не знаю. Глупо прозвучало, да? Случается смотришь на человека и понимаешь сходу: мы поладим. Вот и с вами та же история. Вы напоминаете мне одну из моих старших сестер. Хочу держаться к вам ближе. Тем более совсем скоро состоится наша свадьба с господином Би-Ханом, я перееду к вам. Мне бы не помешало перед тем обзавестись подругами. Дума о наступающем сватовстве ее Грандмастера с этой...премилой девочкой била по Дэйю молотом. Пришлось сменить тему на что-то более отвлеченное. — Сколько вас в семье? — Шестеро девочек, включая меня. И отец. Матерь не вынесла крайних родов. Папочка желал наследников, дабы передать тем бразды правления, наследство в виде золота и прочих драгоценностей, однако когда потерял жену, понял, что главная его драгоценность утеряна навсегда. Он бросил мечту о сыне и сосредоточился на нас. Папочка сильный духом воин. Я люблю его и горжусь им. Он дал нам с сестрами все, даже больше. — У вас есть сестры, семья. Завидую вам белой завистью. — У вас разве никого нет? Простите, не следовало задавать личные вопросы. — Ничего страшного. Я родилась в Китае, выросла в приюте. История долгая, займет немного больше пяти минут. — И я с удовольствием послушаю ее за чашкой чая и вкусным пирогом. К слову, вы теперь обязаны посетить мои имения, а я обязана угостить вас чашкой травяного чая, да сладкими яствами. Любите сладкое, Дэйю? — Без ума от него. — от притворной улыбки трещины на бесцветных губах порвались. — Прелестно! Договорились. После вашего особливого похода я жду вас у себя в гостях. — Весьма любезное приглашение. Сочту за честь стать вашей гостьей. До встречи, Сюэ. — Буду ждать с нетерпением, Дэйю. Проследите там за моим женихом, понимаю, вы мастера своего дела, я, глупышка, все равно переживаю за вас. Будьте оба осторожны. Дэйю кивнула ей. Сюэ прошла дальше. Шлейф роскошного платья волочился по земле. Диалог с девочкой принес сумбурный осадок. Дэйю приложила ладонь к шершавой коре молодого деревца, чувствуя под пальцами биение его сердцевины. Кажется, это оно. Она поняла, какой выбор ей сделать.

***

Лорд Лю Кан расхаживал вокруг котла с потрескивающими поленьями, анализируя информацию, переданную ему от Джона и Кенши. По словам новоизбранных бойцов, маги Шанг Цунг и Куан Чи вновь принялись строить заговоры против Земного Царства. Невозможно, размышлял Бог Огня, в сей временной линии он постарался на славу, чтобы обеспечить люду безопасность. При всем том он имел неосторожность допустить промах в безупречной оси. — Я пожертвовал всем, дабы не подпустить колдунов к власти, Герас. Каким образом они смогли объединиться? — Ваша работа прошла успешно. Таковой она бы и продолжала существовать, кабы некто не вмешался. — Герас, страж песочных часов, управляющий временем и следящий за исправностью его линий, ступил к котлу. — Что ты имеешь в виду? — забеспокоился Лю Кан, приостановив шаг и подойдя ближе. Большие руки Гераса прочертили плавные узоры в воздухе. Дым от огня обратился в песчаные крупицы, те приняли людскую форму больно знакомых магов. Чужеродным выступала тень мальчишки с короткими кучерявыми волосами. — К обоим колдунам наведался этот человек. Его вмешательство изменило ключевые арки их судеб. — пояснил страж. — Это же мальчик. Совсем юнец. Кто он? — Неизвестно. Его личность скрыта от песочных часов. — Кто может обладать подобной силой? Быть может, возродился кто-то из титанов? — Исключено. Уничтоженного титана нельзя возродить. — Я вижу, мальчик вторгался в разные временные отрезки. С какой целью...Неужто то мой враг в обличье молодого юноши? Ты должен выяснить, верен ли он мне. От сего зависит грядущее будущее царств, Герас. Лю Кан продолжил всматриваться в фигуры, сотканные золотыми песками. Одна принадлежала девушке, вторая таинственному мальчику.