"This murder takes two"

Его кровоточащие губы были словно в красной помаде… — Проклятие… Как же я его хочу… Азусо Нагато

      Ванцзы выглянул в окно. Снег крупными хлопьями медленно падал под песню «Red» группы «The 69 eyes». Ему нравился бархатный баритон Юрке; обволакивающий, дающий покой и умиротворение. Сладостная печаль сегодня завладела им. Безответная любовь сжимала грудь, словно обручем, отчего дышать было тяжело, и сердце, казалось, через силу сокращалось, толкая кровь по артериям. Но возможность испытывать чувство любви наполняла душу счастьем.       Поменять класс, конечно, не получилось. Озвучить учителю правдоподобную причину он не смог. Ну не говорить же, в самом деле, что влюблен в одноклассника и нахождение в одной аудитории с ним приносит тебе невероятно сильную боль? Он уже начал задумываться о прогулах школьных занятий, чего никогда не было замечено за ним. Хорошо хоть общение с Дворнягой в приложении немного отвлекало.       Дворняга оказался наглым, развратным и, казалось, напрочь был лишенным чувства стыда. Он снимал невероятно откровенные видео самоудовлетворения. Началось все с простой дрочки, затем он стал играться со своей дырочкой, сейчас он прикупил разные дилдо и вибраторы и видео стали просто убийственными. Стоило только вспомнить об этом и стояк не заставлял себя ждать. Ванцзы только сейчас понял, что занимаясь мастурбацией он уже не вспоминал тот сентябрьский день, в его голове крутились видео, присланные Дворнягой.       От размышлений отвлёк стук в дверь.       — Ванцзы? — позвали с той стороны двери.       Пару дней назад брат со своей семьёй приехали из Европы, для празднования рождества и нового года. Семейство Лань на удивление, очень быстро приспособился к европейским традициям. Впрочем, это было скорее данью их сотрудничества с западными клиниками и компаниями. Для улучшения деловых отношений на что только не пойдешь. К слову, компаньоны с Запада так же не забывали и традиции Востока — поздравляя коллег с китайскими традиционными праздниками.       — Входи, брат, — Ванцзы, придал своему голосу нотки бодрости, к его ледяному выражению лица брат, как и все окружающие юношу люди, уже привык.       — Ты сделал новый пирсинг? — Лань Сичень, будучи внимательным от природы, сразу заметил прокол в ухе брата.       Старший сын Лань Цынхэна обладал привлекательной внешностью, впрочем, как и все мужчины в их семье. Роста он был повыше Ванцзы, но юноша обещал еще вырасти в будущем. Глаза цвета ореха осмотрели комнату, остановились на брате и мягкая улыбка озарила, казалось бы, обеспокоенное лицо. После замечания Сиченя, Ванцзы дотронулся до тоннеля в правом ухе.       «Откуда во мне такая любовь к несимметричности? Пирсинг на одном соске, тоннель в одном ухе… Может проколоть пупок? Дворняге нравится колечко в соске…» — Ванцзы неосознанно улыбнулся, а его брат приподнял бровь.       — Что случилось, Ванцзы? — Лань Сичень подошёл к столу, за которым сидел брат и сел на стул, стоящий рядом.       — А что могло случиться? — улыбка Ванцзы скрылась за ледяной маской.       — Отец говорит ты стал более отстранённым, витаешь в облаках и часто тяжело вздыхаешь, — как подтверждение слов брата, Ванцзы тяжко вздохнул и вернулся к созерцанию падающего снега за окном, — Ты влюблен?.. — фраза была произнесена вроде как вопрос, но уверенность в голосе Сиченя, выдавала в ней утверждение состоявшегося факта.       — Если это произойдет, я точно не буду это обсуждать с вами, — огрызнулся Ванцзы.       — Почему? — искренне удивился брат.       — Брат, ты женился по любви? — вместо ответа спросил Ванцзы, строго смотря на Сиченя.       — Какое это имеет значение? — попытался увильнуть Сичень, встав со стула и подойдя к окну, делая вид, что высматривает там что-то.       — Ты женился по расчету на дочери компаньона этой семьи из Европы. Даже переехал в ненавистный тебе Лондон. Отец и дядя так же женились без любви. О чём я могу советоваться с вами в вопросах, касающихся любви? — Ванцзы повернулся к брату, на его лице в кои-то веки выражалось что-то помимо маски. В данном случае раздражение, а глаза горели злостью.       — Но это не значит, что мы не любили… Отец же полюбил нашу мать, — старший брат отошел от окна и подошел к стеллажу, где принялся рассматривать коллекцию черепов.       — А она его? — голос юноши звучал с вызовом, Сичень тяжко вздохнул, — Вы не смогли защитить свои чувства! Я никогда так не поступлю. Вы всегда были лицемерами! — Ванцзы встал из-за стола и принялся обвиняюще указывать за пределы комнаты, вглубь дома, — Вам ни до чего нет дела, кроме вашей долбанной медицинской империи! Поэтому я не хочу иметь ничего общего с ней и с вами! Если бы не возраст, я бы уже свалил из этого дома! Достали! Приходите со своей лживой заботой, а на деле всё, что вас волнует — мои оценки, чтобы они позволили мне учиться в меде, чтобы продолжил ваше гребанное дело! Так вот передай им — я не буду врачом!       — Когда ты вырастешь, то поймёшь? — Сичень обернулся к брату и с печалью посмотрел на его покрасневшее от злости лицо.       — Пойму что? Что был идиотом? Потратив жизнь на то, что не любил, на того кого не любил? Ну уж нет! На смертном одре я хочу помнить о счастливых моментах с любимым человеком, а не сожалеть о содеянном или наоборот, не содеянном, — юноша быстро взял себя в руки, сел обратно за стол и погрузился в свои мысли.       «Интересно, если я сейчас скажу ему, что гей, они выгонят меня из дома? Нет. Скорее посадят в психушку на все каникулы… А у меня планы, свидание, — Ванцзы снова неосознанно улыбнулся, — Стоит ли после первого свидания завалиться в отель? Мгм. Ну, а если подумать, то это и предполагается после него. Тем более если вспомнить с чего началось наше общение. Хы. Неужели я смогу реально дотронуться до его тела, войти в… Бля…» — уши юноши порозовели, член зашевелился в штанах. Поблагодарив себя за выбор свободных домашних штанов, Ванцзы сильнее придвинулся к столу, скрывая свое возбуждение.

***

      Наступил день Х.       Вэй Усянь быстрым шагом шёл от метро к кафе, где было назначено свидание. Наконец-то он увидит его. Того мысями о ком была занята голова последнее время. Возможно ли, что сегодня он наконец-то сможет дотронуться до вожделенного тела, дёрнуть за манящее колечко.       Сам того не замечая, он почти вприпрыжку бежал. Остановившись у светофора, юноша мысленно проклинал того кто его придумал. В наушниках играл драйвовый рэп-кор, а точнее песня «Boom» группы «P.O.D.», её сменила песня «Halo» группы «SOiL».       Войдя в кафе, он быстро нашел того с кем у него назначена встреча и застыл в шоке.       Как всегда в безукоризненном чёрном костюме тройке, в чёрной шелковой рубашке и единственное яркое пятно — алый атласный шарф, узкий, так что его можно было бы повязать на манер галстука. Безупречно уложенные длинные чёрные волосы, черным каскадом струились по широким плечам. Он смотрел на свои руки. Большие ладони, длинные тонкие пальцы, сложенные вокруг чашки с чаем. Рядом на маленькой тарелочке лежал кусочек торта, красного как снаружи, так и внутри.       Лань Ванцзы собственной персоной.       Сердце Вэй Усяня пропустило удар, потом другой, а затем забилось так сильно, что казалось выпрыгнет из груди. На душе почему-то стало так тепло и радостно и улыбка сама расползалась на лице. В эту секунду Усянь понял, что уже давно и беззаветно влюблен в своего одноклассника. Именно поэтому его так бесили и выводили из себя эти ледяные янтарные глаза. Ему так хотелось, чтобы они с теплотой хоть раз взглянули на него.       Так вот почему он так рассвирепел, когда узнал о стычке Ванцзы с Вэнь Чжао. Почему набросился на гота — просто испугался увидев следы побоев на его лице и порванную рубашку. И как, чёрт возьми, он не вспомнил это колечко в соске, когда просматривал его видео?       Пребывая в эйфории от нахлынувших чувств, он счастливый и улыбающийся подошёл к столику, за которым сидел Ванцзы. С замиранием сердца он смотрел как тот медленно поднимает голову, его прекрасные янтарные глаза за пару секунд сменились от удивлённых и радостных, пока не покрылись ледяной коркой. Снова! Улыбка мгновенно сползла с лица, ком в горле перекрыл дыхание и перед глазами поплыли круги.       — Блядь. Твою мать! Опять эти блядские глаза! — раздался гневный возглас и в следующее мгновение кулак Вэй Усяня впечатался в лицо Лань Ванцзы, разбивая его губы в кровь.       Посетители кафе, взбудораженные произошедшим, повскакивали со своих мест. А Ванцзы, пребывающий в шоке, смотрел как любовь его жизни быстро удаляется из зоны видимости, скрываясь за углом здания.

***

      Ещё утром, собираясь на свидание, Лань Ванцзы подобрал образ из чёрного костюма тройки, чёрной шелковой рубашки и алого атласного шарфа. Довольно улыбаясь, он отписался в чат.

Милая смерть: Надеюсь ничего не поменялось?

Ответ пришел почти мгновенно. Дворняга: Нет, конечно. Я с нетерпением жду нашей встречи. Изголодался (-_о). Сердце забилось чаще, это был явный намёк на «жареный рис».

Милая смерть: Ты узнаешь меня по алому атласному шарфу.

***

      В кафе он прибыл, конечно, заранее, чтобы занять столик. В это время года тут всегда полно народу и найти свободное место — проблематично. Сначала он с дрожащими руками вглядывался в каждого мужчину и юношу, входивших в стеклянную дверь кафе. Затем, мысленно надавав себе отрезвляющих пощёчин, ушёл с головой в изучение чайных листьев на дне чашки, узора на ней и тарелке с тортом.       Он не сразу заметил как к столику подошли, увидел только рядом с собой на полу стоящие ноги, обутые в высокие военные ботинки. Он медленно поднял голову и столкнулся взглядом с Вэй Усянем. Ошеломленный неожиданной встречей, он не сразу сообразил спрятаться за ледяной маской. Неужели? На миг показалось, счастливое лицо любимого человека и глаза, с нежностью смотрящие на него. Ах нет, показалось…       Ванцзы видел как открывается рот Усяня, но не слышал слов, что он говорил. Он не заметил как кулак врезался в лицо, не почувствовал боль. Его мысли крутились вокруг почудившегося выражения лица и глаз Усяня. В себя юноша пришёл, когда его отвлекли работники кафе, подоспевшие с пакетом льда и полотенцем. Ванцзы просидел час, ожидая Дворнягу, тот так и не появился. Устав ждать, он открыл чат, ожидая увидеть там объяснения. Пусто, новых сообщений нет.

Милая смерть: Что-то случилось? Ты так и не пришёл? Я ещё жду.

Система: Пользователь Дворняга добавил вас в черный список.       С системным сообщением прошло понимание, что Вэй Усянь и есть Дворняга.       — Какая трагедия, — пробубнил Ванцзы, вставая из-за столика, оставляя на нём полотенце и пакет с растаявшим льдом.

***

      На ватных, дрожащих ногах Ванцзы вышел из кафе. Во избежании конфуза, поймал такси и вернулся домой. Сутки пролежав на кровати, слушая музыку, он периодически засыпал и просыпался. Ничего не ел, не выходил из комнаты. Как истинный гот упиваясь своей печалью. Семья, увлечённая предновогодними подготовками, не заметила его отсутствия.       Ему до ужаса хотелось излить кому-то свою боль, но единственный кто мог его выслушать добавил в чёрный список, оказавшийся злейшим врагом. Как ни странно, Ванцзы ничего не рассказал подруге; ни о Дворняге, ни тем более, о неудачном свидании и что виртуально трахался с Вэй Усянем.       Через неделю он улетел с братом и его семьёй в Лондон. Развлечься, как он объяснил семье.

***

      Вэй Усянь очнулся в комнате друга, Цзян Чена, на его кровати с банкой пива в руке.       — А-Сянь, — друг тормошил его за плечо, увидев, что взгляд Усяня сфокусировался на нём, вернулся в кресло у письменного стола, — Где ты там витаешь? Что случилось? Как пришёл не в себе, так и сидел час… Я тебе тут распинаюсь…       — Ты можешь просто помолчать со мной? — безжизненным голосом спросил Усянь, повесив голову.       — А-Сянь… — начал было Цзян Чен, но убитый вид друга затолкал все слова обратно.       Усянь опустил расслабленные руки, банка пива выскользнула из разжатых пальцев и почти упала на пол, когда её поймал Цзян Чен. Бессмысленным взглядом Усянь смотрел на пол и не видел ничего. Ему хотелось плакать, но он не плакал с детства и сейчас глаза были сухими. Возможно он хотел, чтобы его обняли и пожалели, но юноша не мог произнести ни слова. А ведь Цзян Чен единственный мог понять его и утешить, но по непонятной причине он ничего не рассказывал ему о своем знакомстве с Милой смертью. Как не рассказал о сегодняшнем свидании. И, если честно, он не хотел рассказывать ему о том, что произошло сегодня.       — Почему так больно? — безжизненно пробормотал Усянь, — Не знал, что это так больно… А, Чен-Чен, почему любить так больно?       — А-Сянь… — тихо произнёс Цзян Чен.       — Норм, всё будет норм… Наверное…       — Хочешь обнимашки? — Чен сел рядом с другом распахнув руки.       — Хочу… — Цзян Чен, обняв друга, заметил как тот дрожал всем телом, бессильно повиснув на нём.       На самом деле Цзян Чен был в ужасе, ибо первый раз за всё время, что дружил с Усянем, видел его в таком состоянии. Он даже представить не мог, что тот может быть таким сломленным и беззащитным. Что же там у него случилось? О какой любви он говорил? Неужели он влюбился? Но в кого? Что за секреты от него? Столько вопросов и ни одного ответа.       Просидев около часа в обнимку, Усянь, вроде как, пришёл в себя, по крайней мере он перестал выглядеть безжизненным. Допив пиво, похмыкав и поподдакивая другу, он внезапно ушёл домой, ничего не объяснив. Все зимние каникулы он провёл неизвестно где, неизвестно чем занимаясь. На звонки и сообщения не отвечал. Цзян Чен несколько раз приходил к другу домой, но ни разу его не заставал дома. Мама его никаких изменений в сыне не заметила и юноша не стал ничего ей рассказывать. Но, судя по её словам, он ночевал дома и со здоровьем проблем не имел.       — Мгм, что же за любовь у него случилась? — думал по ночам Цзян Чен после безуспешных попыток найти друга днём.