Забавный Дюма: мушкетёрская трилогия

Глава начинается с осмотра двух пострадавших от отряда испанцев. Точнее, уже одного, учитывая что второй - бетюнский священник - был застрелен сразу тремя пулями, видимо для надёжности. Главное не фантазировать, что три раза стрелял один и тот же человек - иначе, учитывая время на перезарядку мушкета, это была довольно длительная сцена в стиле монти пайтон. Священник, как оказалось, хотел спрятать церковное имущество от испанцев (автор конечно их не любил, но у католиков могли быть другие цели для мародёрства, помимо католических церквей), а для надёжности направиться не по дороге, по которой отступал принц, а прямо через лес. В итоге гениальный поход закончился не очень удачно, хотя ожидаемо. У второго пострадавшего дела обстояли не лучше - ранение в бедро (а из него в живот, будто испанцы стреляли лёжа на земле), причём этот раненый, не называя себя, вывалил Раулю, де Гишу и Юрбену такую кучу знаний о том, что его рана смертельна, что те, как настоящие джентльмены, ещё полчаса уточняли у него, а точно ли его рана смертельна, затягивая перенос в любое помещения для исповедания, о котором он просил. Наконец, раненый убедил благородных господ, что его рана точно-точно смертельна и нельзя терять времени. Д’Арменжу получили возглавить кружок юных изобретателей, делая носилки из веток и плащей вместе со слугами, пока Бражелон и Гиш по наводке раненого отправились искать трактир, а затем и августинцев в деревне Грене. В трактире юноши из доброты душевной потратили время на то, чтобы распорядиться медицинские предметы для умирающего (видимо, раненый всё же не точно-точно их убедил), после чего поскакали в Грене, где, по старой сюжетной традиции, чуть не доехали до пункта назначения, но встретили монаха верхом на муле. Учитывая, что Дюма расщедрился на описание внешности монаха, а также то, каким некрасивым он его описал (жёлтое от бледности лицо, тусклые глаза, проваливающиеся при разговоре губы), не сложно догадаться, что описан был кто-то очень нехороший, а возможно и злой. Монах, впрочем, тут же стал по-чёрному троллить юных друзей довольно хамскими ответами (хотя те в ответ на грубость тоже чуть не убили возможного священнослужителя под предлогом того, что это может быть шпион). В итоге монах оказался между принуждением к исповеданию раненого, если он монах, и вероятным убийством, если он не монах - чем открыто угрожал Гиш, да и Рауль выхватил пистолет. К счастью для друзей, которые очень обрадывались, он представился монахом. Но этого было мало - сказав, где раненый, Рауль и Гиш решили ещё и лично проследить, чтобы монах туда доехал, держась сзади на случай, если он решит сбежать, а такая попытка действительно неудачно случилась, что дало ещё один повод виконту и графу порадоваться, как здорово что всё так сложилось (ой зряяяяяяяяяяяяяяяяяяя....) После этого дуэт ещё раз десять перекинулся фразами о том, какой этот монах отвратительный, уродливый, страшный, змея, и вообще лучше умереть без исповеди, но всё-равно привели наездника на мулах в трактир. Туда же принесли раненого, благословившего юных помощников за такую чудесную оказанную ему услугу (он даже не представлял, насколько) и они уехали, с распоряжением сказать Гримо дальнейший маршрут Рауля в армию Конде. Монах, избавившись от надзирателей, возможно и убежал бы, но жена трактирщика (с весьма хорошей памятью) узнала в раненом бывшего бетюнского палача. И даже так монах продолжил колебаться, хотя судя по изменению поведения КОЕ-ЧТО понял, но Арменж настоял на исповеди палача и монах приступил к делу, пока слуги поскакали за хозяевами. На этом глава могла бы и закончится, но в ней, сюрприз-сюрприз, был подвох. Потому вместо начала новой главы в ту же гостиницу с опозданием на несколько минут приехал Гримо. Бедный слуга под влиянием общества Бофора и Мустона сильно сдал, так как на некоторые вопросы, на которые можно было ответить кивком головы, ответил с помощью слова "Да" (непозволительная растрата букв, Атос не одобряет!) Когда Гримо узнал, что догонит Рауля до вечера (хотя в целом мог сделать это прямо сейчас), он решил попить вина, но злой автор не дал выпить больше одного стакана - из комнаты палача стал доноситься то один крик, то второй, будто там происходила не совсем исповедь. Более сообразительный чем хозяева, Гримо, узнав что это бывший бетюнский палач, а "монах-августинец" не открывает дверь, схватился за кочергу, выбив дверь, и нашёл полоча окровавленным и умирающим (а сделать умирающего умирающим ещё раз - сложная задача). Зато никакого монаха, открытое окно и отсутствие мула в конюшне, что как бы намекало на произошедшее. Впрочем, Гримо заразился от хозяев трактира близорукостью, поскольку только при начале снимания одежды они заметили, что у палача в область сердца по рукоять всажен кинжал, явно не самых маленьких размеров. Учитывая, что это была первая смерть за 34 главы, от которой кто-то почувствовал эмоции, читатели того времени могли убедиться, что надвигается что-то СТРАШНОЕ... А заодно появился + 1 повод для бессонницы по ночам.